Я взглянула на своё отражение и разразилась долгим истерическим хохотом. Елена протянула мне стеклянный флакон. Я отвинтила крышку. Не успела смочить платок, как раздался громкий хлопок. Сосуд с шумом взорвался, как будто в нём была не парфюмерная жидкость, а взрывчатое вещество. Осколки разлетелись на большое расстояние. Все замерли в изумлении. – Люба, ты не поранилась? – Нет. Но что это? Что было в этом флаконе? – Обычный лосьон собственного производства – настоенные на спирту травы. – Дай мне воды. Елена достала из сумки единственную пластиковую бутылку. – Возьми, но только чуть-чуть – воду надо беречь. – Пить хочется, – я провела влажной тканью по потрескавшимся губам, обтерла лицо. Однако полностью ликвидировать черные подтёки не удалось. – Пожуй резинку – говорят, что это помогает от жажды. Я положила под язык мятную подушечку. Послышалось громкое чавканье. – Люба! – одёрнула меня Елена. – Что ты чавкаешь как свинья?! Она смотрела на меня широко отрытыми глазами. И, хот я не шевелила губами, чавканье продолжалось. Изо рта медленно вылезал полупрозрачный шар. Постепенно раздуваясь, он увеличивался в размере как мыльный пузырь. Оторвавшись, шар взлетел ввысь, злорадно поблёскивая отблесками солнечных лучей. Меня охватила дрожь. Так всегда было, когда я ощущала чьё-то незримое присутствие. Казалось, что это невидимое существо надсмехается над жертвами катастрофы. – Ладно, забудем, – буркнула Елена и взглянула в сторону пожарища. – Всё сгорело, – Может ты, Сэм, успел что-нибудь прихватить? – Только мобильный – он всегда со мной. Надо позвонить Гарри. – Ты в своём уме? Если он остался в самолёте, твой звонок будет адрессован на тот свет. – Я не думаю, что он был там. – Как такое может быть? Мы собственными глазами видели, что пилот исчез. Но если бы он решил выпрыгнуть с парашютом, мы не могли бы не заметить. – Так что же вы думаете? – Думаю, что Гарри был в своей машине. Возможно, ему стало плохо, и он не мог управлять самолётом, а мы просто не видели его. Это одно из проявлений самогипноза. – Или полтергейста. Может, Гарри вылетел из самолёта раньше нас. По наблюдениям очевидцев движение предметов и людей начинается лишь тогда, когда никто не смотрит в их сторону. Это эффект "охранного луча" – взгляд человека как бы охраняет предмет от перемещения. – Всё это отдаёт фантастикой. – Но как нам удалось открыть запертую дверь кабины? Только при полтергейсте замки дверей отпираются как при вставленных в них ключах.
– Я предпочитаю более правдоподобное объяснение, – вмешалась Елена. – Возможно, мы ломились в открытую дверь. Единственным необъяснимым фактом остаётся то, что мы трое были подвергнуты гипнотическому воздействию, исходящему от неизвестного нам источника, а, скорее всего, от самого Гарри. – Вы правы! Взгляните! – Сэм выпрямился и замахал рукой. – Гарри! Идите к нам! Обе женщины с вытаращенными от изумления глазами наблюдали, как из дымовой завесы выплыла рослая фигура проводника. Гарри двигался медленно и скованно, как контуженный. Сэм бросился к нему и обеими руками обхватил за плечи. Ладони сомкнулись. Парень в паническом ужасе отскочил в сторону. Порыв ветра взметнул вверх столб пыли. Песчаная воронка окружила Гарри, который как будто смешался с пылью и быстро исчез.
– У нас нет времени заниматься объяснением аномальных явлений, – заявила Елена. – Сэм, срочно свяжитесь по мобильному с полицией штата. – Вызов прерван. – Тогда через интернет. – Сети нет. – Попробуй ещё раз. После нескольких попыток Сэм был вынужден сообщить взволнованным женщинам, что по неизвестной причине они остались без связи, и им надо обсудить план действий. – Поднимемся вон на тот холм, – предложила Елена. – С него можно будет осмотреть окрестности. Я сделаю для вас бумажные шлемы, – она достала из сумки сложенную вчетверо многостраничную газету.
Холм казался совсем рядом, но мы шли долго под палящим солнцем, обливаясь потом. Сэм несколько раз пытался установить связь, но не удавалось отправить даже СМС-ку. Наконец добрались до довольно плоской вершины. Елена первой увидела то, на что мы так мучительно надеялись – мы были в пустыне не одни. Примерно в полутора километрах виднелись огороженные забором низкие строения, у ворот дежурили вооруженные люди в форме цвета пустыни, другие вытаскивали ящики из вездехода. – Военная база! Мы спасены! Сэм, ты видишь дорогу? – Да, но она проложена с другой стороны. Нас отделяют от базы сплошные пески. – Это опасно, – вздохнула Елена. – Хорошо бы найти большую палку. – Проблематично. Вы опасаетесь зыбучих песков? – Да. – Можно набрать камней. – Где ты видишь тут мелкие камни? Внезапно в метре от меня из-под почвы взметнулся фонтан каменной россыпи. Камни не просто поднимались вверх. Взлетев, они двигались по странной траектории, будто ими управляла неведомая сила. Камни больно колотили путников по спине, груди, минуя, однако, голову. Камнепад прекратился так же молниеносно, как и начался. Сэм набил сумку и вызвался идти впереди. Время от времени он останавливался и швырял в песок увесистые осколки. Внезапно один из камней засосало в воронку. Сэм разбросал еще несколько булыжников, и всех их поглотила зыбкая почва. – Помогите! – раздался громкий крик. Отскочив в испуге в сторону, я оказалась в опасной зоне. Сэм сдёрнул с себя куртку и, оставаясь на месте, забросил мне рукав. Елена орала в истерике. Казалось, ещё секунда, и она прыгнет вслед за сестрой в затягивающую все предметы воронку. Наконец я выбралась на твердый грунт и, рыдая, бросилась в объятия сестры. Двигаться дальше было нельзя, хотя до базы оставалось всего метров восемьсот. – Надо постараться привлечь их внимание, – Сэм попросил у Елены зеркальце и начал играть с "солнечным зайчиком". – Странно, почему они до сих пор не заметили нас. – Давайте кричать "Help". Все разом. Раз, два, три… "Help!" – никогда ещё из моей груди не вырывался такой громкий крик – натруженные голосовые связки не выдержали, я закашлялась. Сэм и Елена, зажмурившись, также орали во всё горло, но никто не подавал знак, что готов прийти на помощь.
– Прекратите! – прохрипела я, – вас никто не слышит.
Елена взглянула в сторону базы и застыла поражённая увиденным – база исчезла так же, как исчез Гарри. – Сэм, это был мираж? – Да. Нам надо вернуться на холм, найти тень под каким-нибудь валуном и ждать. Всё же мы не в Сахаре, нас спасут.
Мы повернули назад, стараясь идти по протоптанным следам. Внезапно невесть откуда налетевший ветер принялся швырять в нас горсти песка. – Бурю надо переждать, – решила Елена. – Ложитесь спиной к ветру, прикройте голову и лицо. – Мы окажемся заживо погребёнными, – испуганно пробормотала я.
– Не бойся, этого не произойдёт, – успокоила меня Елена. – Даже в районах песчаных дюн Сахары требуются годы, чтобы засыпать мёртвого верблюда. К тому же песчаный покров спасёт нас от жары – она становится нестерпимой.
К счастью, буря продолжалась недолго. Стряхнув с себя жёлто-коричневую пыль, продолжили путь. С противоположной стороны холма открывался марсианский пейзаж – узкие хребты с пилообразными гребнями, разделёнными песчаными впадинами. Все замерли, охваченные на мгновение космическим чувством. Но надо было срочно искать тень – у меня закружилась голова, и это было первым признаком теплового удара. Найдя подходящее для стоянки место, решили, что останемся там и будем ждать помощи – в пустыню Мохаве ежегодно приезжает не менее миллиона любителей экстрима.
Меня продолжала мучить жажда. Пришлось отпить несколько глотков. – Я постараюсь найти воду, – обнадёжила меня Елена, – вон там левее вижу участок, покрытый гладким потрескавшимся слоем. Такие шестигранные плитки образуются на месте скопления весенней дождевой воды. Одно время я увлекалась биолокацией – у всех знакомых на участках обнаружила подземные источники. Но это было только начало. Когда я научилась входить в особое состояние, предшествующее обнаружению того или иного объекта, то смогла находить трещины в трубах коммуникаций, в строительных конструкциях, находить жертвы, погребённые под снежными лавинами, устанавливать диагноз пребывающих в зачаточной стадии заболеваний. – И как же стать обладателем этого сверхчувственного восприятия? – Каждый человек может научиться этому, но только десять процентов операторов можно считать одарёнными. Биолокация – не просто непроизвольная реакция мышц руки на поступающий из внешней среды слабый сигнал. Она связана со сложными процессами в нашем сером веществе и возникающим контактом с полем информации. Вот эта металлическая проволока, согнутая в виде буквы "Г" и снабженная удобным держателем, – возможно, нам пригодится.
– В пустыне, случается, осадки не выпадают годами, – вздохнул Сэм.
– Если всё-таки были хотя бы редкие дожди, влага могла сконденсироваться вблизи поверхности за счёт резкого снижения температуры в ночное время.
Елена достала металлическую рамку и вместе с Сэмом направилась вниз по склону. За растрескавшейся почвой рамка вдруг резко повернулась вправо. Елена подошла к тому же месту с другой стороны, и индикатор вновь подал знак. – Попробуем копать здесь. – Но чем? – Вот этим, – Елена передала Сэму рамку. Он вырыл ямку. Под верхним безжизненным слоем песок ещё хранил влагу. Елена достала платок и, погрузив его как можно глубже, осторожно вынула на поверхность и отжала несколько капель в целлофановый пакет. За полчаса набрали миллилитров триста – угроза смерти от жажды отступила.
Вернувшись, они обнаружили, что я заснула в тени большого валуна. Но что-то было не так – какое-то щемящее чувство опасности. Не сразу заметили, что с вершины камня медленно спускается змея. Опомнившись, Сэм схватил булыжник и, с размаху размозжив голову опасному пресмыкающемуся, отбросил в сторону обмякший шнур.
– Эти расщелины кишат гремучими змеями, так что надо быть начеку. Кстати, у этих гадов есть большое преимущество – они могут голодать до двух лет. В отличие от нас, змеи выработали уникальную стратегию ограничения потребляемых ресурсов – в отсутствии пищи сначала они расщепляют кишечный жир, затем жировые ткани печени, и, наконец, в ход идёт сердечная мышца. Однако, как только появляется еда, сердце восстанавливается.
Тем временем спускались сумерки, растворяя в себе реальность. При других обстоятельствах это зрелище показалось бы волшебно восхитительным – ярко-красный шар солнца быстро падал за холмы, небо превращалось в покрывало из чёрного бархата, по которому кто-то щедрой рукой разбросал гроздья бриллиантов чистейшей воды. Такого количества звёзд я не видела никогда. Это был особый мир, не имеющий ничего общего с каменными джунглями больших городов. Хотелось забыться и заснуть, но из-за боязни скорпионов решили дежурить по очереди.
Сэм собрал горку увесистых камней и расположился так, чтобы обе женщины были постоянно в поле зрения. В темноте ночи застыла непроницаемая тишина, только звёзды сверкали в своём особом ритме, наполняя пространство неслышимой музыкой космоса. Резко похолодало. Внезапно раздался резкий словно выстрел звук – горные породы трескалась под действием перепада температур. Но женщины продолжали спать.
Я слышала не то во сне, не то наяву громкие противно гортанные крики – так кричат во время драки мартовские коты.
– Брысь! – я окончательно проснулась. Площадка, на которой мы заночевали, была окружена – в темноте зловещими огнями горели десятки пар угольков. Рёв не умолкал, но зверей видно не было – их чёрные тела сливались с ночью. Сэм дремал в сидячем положении, а Елена что-то невнятно бормотала во сне. Что делать? Надо было разжечь костёр. Я осторожно протянула руку к сумке, вынула из неё последний газетный листок, чиркнула зажигалкой. Внезапно площадку окружили многочисленные костры – казалось, что все звери вспыхнули разом. Оглушительный рёв эхом отозвался в горах. – Люба! Что с тобой? Зачем ты подожгла газету? – Елена вырвала горящую бумагу из рук сестры и засыпала её песком. – Тебе что-то приснилось?
Я огляделась – вокруг гранитная тишина ночи. – Ты тоже вскрикивала во сне. – Мне почудилось, что на нас надвигается огненный шар. Внезапно раздался скрежет. Трёхметровый овальный валун, возле которого мы расположились, казалось, ожил. Кряхтя и постанывая, камень сдвинулся с места. Не намного – сантиметра на два-три. Сползать он не мог – рельеф шёл на подъём, значит, валун двигался вверх, оставляя за собой борозду. Я ощупала гладкую поверхность. От неё исходило тепло – так вот почему мы не замёрзли ночью. Валун вдруг изменил направление, движение его замедлилось, камень начал остывать. Всех охватило чувство, будто перед ними живой организм. Сонливость улетучилась, мы пребывали в состоянии того возбуждения, которое овладевает всем существом в минуты экстрима.
Я встрепенулась и прислушалась. Сквозь непроницаемую тишину ночи проникали чьи-то голоса. Вернее слышала я только бульканье и потрескиванье, а слова и фразы рождались прямо в мозгу: "Все чудеса это Я – Зонд, кваркониевый компьютер, внедрённый в центр вашей планеты машинной цивилизацией. В моём банке данных информация о всех землянах, предметах и событиях. Я могу управлять ими посредством невидимых сверхтонких глюонных цепей, пронизывающих толщу Земли. Вы встали на путь развития искусственного интеллекта, способного к самоэволюции, но мы достигли этого 15 миллиардов лет назад. Нам нужна материя вашей и других планет для создания новых киборгов, и нам не нужны конкуренты. Живите своей обычной биологической жизнью, если не хотите, чтобы вас уничтожили те, кто намного опередил вашу цивилизацию".
В лучах восходящего солнца пустыня вновь превратилась в неземной ландшафт. По зыбучим пескам медленно двигался огненный шар. Приблизившись к Елене, шар начал быстро уменьшаться в размере и со свистом и треском втянулся в почву. Послышался шум вертолёта. Сделав круг над площадкой, пилот выбрал походящее для приземления плато. По трапу спустились трое мужчин в форме с эмблемой ФБР. За ними вышел… Гарри Гарднер. На какое-то время Елена оцепенела, затем начала будить меня и Сэма. Увидев Гарри, Сэм стремительно схватил крупный камень и заслонил женщину. Проводник приблизился к Елене, и она инстинктивно ощупала его. – Земная плоть, – пробормотала она. На лице Гарри появилась его обычная загадочная улыбка.
ИСТОРИЯ 10
ТАЙНАЯ МИССИЯ
– Я знаю один русский анекдот про нашего легендарного разведчика Аллена Даллеса. Ему приписывают участие в создании стратегического плана относительного будущего Советского Союза. В годы его работы на посту директора ЦРУ в Россию было заслано много агентов, но далеко не все вернулись с холода и смогли рассказать о реалиях советской действительности. Говорят, что Даллеса ушли из ЦРУ потому, что он проявил некомпетентность в следующих чисто российских вопросах: во-первых, не смог различить, из чего сделан самогон; во-вторых, куда надо идти, когда тебя посылают на три буквы; в-третьих, так и не понял, что значит "сообразить на троих"; в-четвёртых, не выяснил причину ненависти русских к такому безобидному животному, как козёл, – эти слова произнесла Елена за утренним кофе на следующий день после возвращения в Вашингтон.
Я сразу поняла, что эти слова сестры – прелюдия к серьёзному разговору и сказала об этом Елене.
– Да, по заданию нашей организации я должна изучить Россию, увидев всё собственными глазами, прочувствовав каждую мелкую деталь, нюансы настроений при непосредственном общении с людьми. Это делается во благо, так что ты должна мне помочь стать на время Любой Раевской. Я хотела бы узнать о некоторых особенностях или даже странностях твоего мужа, с которыми мне предстоит столкнуться.
– Антон в курсе всех новостей из области политики, но при этом считает правильной только свою точку зрения. Если ты заведёшь с ним разговор на эту тему, он возбудится и начнёт с пафосом произносить следующую речь: "Мама, моя милая мама учила меня, что главными качествами руководителя должны быть ум, честь и совесть". Одно время Антон увлекался тем, что "выбирал" кандидатов в Президенты, которым приписывал эти черты. Особенно он настаивал на кандидатуре Юрия Болдырева, бывшего заместителя Председателя Счётной палаты РФ. Антон даже выходил с ним на связь, но на вопрос, почему Юрий Юрьевич не участвует в выборах в Президенты, тот ответил: "Для этого нужно иметь очень много денег. У меня их нет". Сейчас он поддерживает действующего Президента, считая его "Штирлицем", который затаился и ждёт своего часа, чтобы стукнуть кулаком по столу олигархов и начать строить социализм с человеческим лицом.
Если ты попытаешься оспаривать точку зрения мужа по какому-либо политическому вопросу, то рискуешь нарваться на грубость типа: "В отличие от тебя, я по крупицам выуживаю сермяжную правду из теле и радиопередач, а у тебя приёмник жужжит под ухом по 24 часа в сутки, но ты своими куриными мозгами не в силах уловить главное".
– И ты это терпишь?
– Не всегда. Особенно меня бесит, когда Антон, по моему мнению, сам ничего не понял, а я, напротив, уловила тонкий намёк политолога. Тогда я хватаюсь за большой кухонный нож для резки мяса и ору: "Если ты не прекратишь меня оскорблять, я ночью отрежу твой стручок!"
– Оказывается, между нами и в этом есть сходство. Когда я ревновала своего мужа, я тоже грозилась кастрировать его. Скажи, а как отреагирует Антон на такую реплику: "Орёл ниже кур даже может спускаться, но курам к орлу никогда не подняться"?
– Не вспомнит, что только что обозвал меня курицей, но заметит, что эти слова достойны того, чтобы я включила их в свой роман. Антон считает себя главным вдохновителем и спонсором моего творчества. Да, если ты услышишь исходящий из его уст вопль: "Я хочу на ючки, мам, я хочу на ючки" или за завтраком: "Ешьте, ешьте, жуйте, жуйте", не вызывай скорую психиатрическую помощь. Антон очень страдает от того, что дочка редко навещает нас, а внучка вообще приезжает раз в год, чтобы получить подарок на свой день рождения. И он вспоминает фразы из их детства. Кристина не отличалась хорошим аппетитом, а я, и особенно… мама пытались запихать в неё как можно больше каши. Ей было лет пять, когда она сообщила нам о своей мечте: "Когда вырасту большой, и у меня будут дети, я посажу их всех за стол и скажу: "Ешьте, ешьте, жуйте, жуйте". Её бабушка и дедушка жили тогда в городе Горьком. И когда мы собирались к ним в гости, маленькая Кристина пела: "Мы поедем в Горький в 30 часов, в 30 часов, в 30 минут". Сейчас эту песню исполняет Антон.
– Ну, с Антоном мне всё ясно. Ещё меня интересует, как относятся соседи к твоему хобби? Я имею в виду зверей и птиц.
– В этом смысле мне повезло. Когда мы получали по обмену квартиру в этом доме, я выяснила, что в нём очень много настоящих любителей четверолапых и пернатых. У меня тогда был немец и два американских кокера. Так вот немец страдал частым мочеиспусканием и иногда задирал лапу на лоджии. Случалось, что струя поливала лысину курившего на лоджии нижнего этажа соседа. Но он не предъявил мне никаких претензий. Он просто сделал навес.