Она грустно улыбнулась в ответ, видимо, что-то хотела сказать, но передумала, осторожно высвободила свою руку и произнесла уставшим голосом:
– Ладно, Саша. Я пошла готовить тебе ванну. Как только помоешься, поработаю доктором – нужно поменять бинты. А если будешь себя хорошо вести, сделаю массаж.
– Какой массаж, Тома?! – запротестовал Иванов. – Я еле дышу. До меня пальцем дотрагиваться нельзя – все болит.
– А я говорю, что массаж тебе будет полезен!
– А я говорю – нет! – попытался сопротивляться Иванов. Но супруга была уже в ванной и, похоже, не слышала.
– Саша, ты же знаешь, я неплохой врач и умею делать массаж. Будь спокоен – тебе понравится, – заверила вышедшая из ванной комнаты раскрасневшаяся жена. – Теперь полезай, мойся, только защелку не закрывай – я принесу полотенце и халат.
Иванов пытался протестовать, но его возражения не принимались.
– Саша, может быть, мне приятно ухаживать за любимым мужчиной. Делай, что я говорю. Пожалуйста…
– Спорить с тобой – занятие неблагодарное. Ладно, обещаю не сопротивляться! – сдался Иванов.
– Голову не замочи! – услышал он напутствие.
Она вошла в ванную, когда размякший побитым телом Иванов лежал в теплой воде.
– Поднимайся, Саша, будем мылиться! – Тамара скинула халат и осталась в черном ажурном гарнитуре, который откровенно подчеркивал ее крепкие женственные формы. Иванову нравилась полуобнаженная жена. Особенно ее красивые руки и стройные ноги. За три года замужества Тамара похорошела и уже не была девушкой с подтянутой спортивной фигурой, с которой Иванов познакомился летним вечером в Моздоке. Теперь это была высокая интересная привлекательная женщина. После рождения дочери откровенной женственностью налились все ее формы, особенно грудь и животик, и эта полнота очень шла ей. Тамара даже решила сесть на диету. Но Иванов, зная ее слабости, начисто руша все начинания жены, подкармливал жену сладким.
– А ты красивая! – выдохнул он, не решаясь подняться из воды.
– Уже говорил. Вставай, не стесняйся. Что я, мужиков голых не видела? – Тамара по-хозяйски намыливала мочалку.
– И где это, интересно знать, ты их видела? – Иванов с наигранным подозрением прищурился на супругу.
– В морге! – парировала та. – Поднимайся!
– Ну спасибо! Вот сравнила! – Иванов медленно встал в ванной. Что ему оставалось делать? Сейчас он был наполовину беспомощным, и материнская забота жены была очень своевременной.
Тамара стала легко тереть ему спину мочалкой. В тех местах, где проступали синяки, она останавливалась и прикладывала ладонь, и Иванов чувствовал, будто ее нежная рука забирает часть боли. Когда она дошла до самого больного места на груди, Иванов перехватил руку жены и ласково сжал кончики пальцев. Она отняла их не сразу. Потом спросила:
– Может, надо потуже перевязать грудь?
– Нет. Такой перелом сам заживет, – заверил Иванов, глядя супруге в глаза. – Хорошая ты у меня.
– Все-таки я думаю, что тебе нужно сделать рентген, – улыбнулась Тамара.
– Томочка, если я еще жив, значит, все в порядке, – возразил Иванов, укладываясь обратно в ванну по самую шею. – Специалист у нас ты – лучше всякого рентгена.
После ванны Иванову в постель был подан чай. Потом – перевязка и обещанный массаж. Супруга действительно умела его делать.
После ванной и массажа Иванов почувствовал себя гораздо лучше. Он лежал и млел в гостиной на разложенном диване и, глядя на сидевшую рядом в распахнутом халате разгоряченную после массажа жену, ощущал прилив страстной благодарности ей за все. Иванов взял ее пальцы и ласково поцеловал их.
– Спасибо тебе, – тихо произнес Иванов.
– Выздоравливай, горе мое, – Тамара по-матерински погладила его по голове.
Когда после госпиталя три года назад Тамара неожиданно появилась в его жизни, Иванов снова обрел смысл своего существования. Она заряжала его своей энергией, возила по санаториям, заставляла делать гимнастику по утрам, проводила различные процедуры и массажи дома и все-таки поставила Иванова на ноги. Поставила, потому что верила. И заставила верить его. А потом родила ему дочь. И с тех пор всегда, когда Тамара была рядом, она притягивала его ощущением чего-то светлого, чистого и надежного. Рядом с ней Иванов обретал веру в жизнь, веру в хорошее.
Послышалось легкое шлепанье босых ног по полу, и на пороге спальни появилось пухленькое двухгодовалое создание в пижаме и с распущенными русыми волосами.
– Привет, Натали! – Иванов почувствовал прилив радости, который он всегда испытывал при виде дочурки. – Долго же ты позволяешь себе спать!
– Пливет, – протирая кулачком заспанные глаза, проворчало милое видение в пижаме, совсем не выговаривавшее букву "р". – Пап, у тебя головка болит?
– Да понимаешь, ударился вот… – стал оправдываться Иванов.
– Ты чего там босиком?! – прикрикнула на дочку жена. – Полы холодные. Давай быстро к нам!
Ребенок с радостью кинулся на кровать к родителям, и Иванов предусмотрительно посторонился. Наташка, устроившись между папой и мамой, потрогала пальчиками свежие бинты на голове отца и заботливо поинтересовалась:
– Болит?
– Уже нет, – улыбнулся Иванов и поцеловал дочку в пухленькую щеку.
– Колючий! – скукожилась Наташка.
– А хочешь, я тебе "козу" сделаю? – Иванов нацелил на Наташкин голый пупок два расставленных пальца. – Коза-коза…
Дочь, прижавшись к матери, залилась счастливым смехом.
– Иванов, ты мне друг? – прервала их идиллию Тамара.
– Друг, – занимаясь с ребенком, ответил Иванов.
– Тогда скажи, я тебе нужна?
– Ты мне очень нужна, – растягивая слова, подтвердил Иванов и весело посмотрел на жену.
Уловив в ее взгляде легкое недоверие, он повторил громче:
– Ты мне очень-очень нужна, Томка!
– Скажи, что ты меня любишь!
– Люблю, – Иванов старался казаться серьезным.
– С выражением скажи!
Иванов перевел взгляд на дочь:
– Наташа, маме от нас нужно, чтобы мы о ней никогда не забывали. Давай скажем маме, что мы ее любим.
– Давай, – согласилась дочка.
– Ма-ама, мы тебя лю-юбим! – нараспев протянул Иванов. Наташка не успела сложить все слова в предложение, и у нее получилось только "мама" и "любим".
– Скажи так, чтобы я поверила! – настаивала жена, упрямо глядя на Иванова.
– Томочка, я тебя очень люблю! – закричал Иванов почти во весь голос.
– И я люблю! – постаралась не отстать на этот раз Наташка.
– И я вас очень люблю! – засмеялась Тамара и стала целовать дочь.
– Так, я не понял, что тебе было нужно-то? – Иванов, изобразив на лице возмущение, обнял жену здоровой рукой и стал оттаскивать ее от Наташки.
– Не уезжай больше от нас никогда! – между игривыми поцелуями, предназначенными дочери, попросила Тамара.
– Эй-эй, там… Поаккуратнее с вашей любовью! – продолжал возмущаться Иванов. – Почему никто не целует меня? Я вам что, уже совсем не нужен? – он старался "ревновать" очень натурально. – Прошу соблюдать субординацию! Кто в доме хозяин?
– Я! – осыпая поцелуями шею и плечи барахтающейся Наташки, воскликнула Тамара.
– Ответ не принимается! – строго произнес Иванов. – Попробуем еще раз. Кто здесь главный?
– Я! – игриво уворачиваясь от маминых поцелуев, заливалась смехом Наташка.
– Правильно! – ничего не смог возразить на это Иванов. – Тогда скажи, дочка: а кто у нас заместитель папы по хозяйственной части?
– Мама! – без подготовки выпалила Наташка.
– Тоже правильно! – засмеялся довольный Иванов.
– Поняла! Это значит, что мне надо идти кормить мою драгоценнейшую дочь и готовить вам обед, мой светлейший господин! – со смехом подхватила супруга и, легко увернувшись от мужниного шлепка по заду, соскочила с дивана и быстро пошла на кухню. – Феодалы! Рабовладельцы!
– Без халата тебе лучше! – Иванов блаженно улыбнулся вслед жене и осторожно взял на руки барахтающую ногами дочку.
Пока супруга хозяйничала, Иванов, обложив сидящую на кровати Наташку куклами, включил телевизор на местный канал и поудобнее улегся рядом с играющей дочерью. Он ждал программу новостей.
Как и предполагал Иванов, в очередном телевыпуске не было сказано ни слова о тройном убийстве на остановке. Это являлось плохим знаком и означало только одно – предстояла "разборка" на криминальном уровне.
Вскоре Тамара позвала дочь к завтраку. Иванов, соблюдая осторожность, подхватил Наташку на руки и отнес на кухню.
Оставив жующую дочку на попечении матери, Иванов вышел в зал к телефону и набрал номер.
Состоявшийся короткий разговор его не удовлетворил и даже расстроил. Некоторое время Иванов сидел рядом с телефонным аппаратом на диване и, не мигая, смотрел в одну точку на полу. Потом он поднял трубку и набрал другой номер.
– Да? – ответил мягкий женский голос на дальнем конце провода.
– Юля? – решил убедиться Иванов, хотя и узнал этот голос.
– Да, – снова ответила трубка.
– Это Иванов. Здравствуй. Тебе удобно сейчас говорить?
– Здравствуй, Саша. Слушаю, – тон ее голоса стал более теплым.
– Мне нужна твоя помощь, – решил не тянуть Иванов. – Приюти меня с женой и дочкой на пару дней. Сможешь? Все очень серьезно.
– Ну… – протянула трубка, – не знаю. На сколько дней?
– Дня два-три, не больше. Мне нужно уладить кое-какие дела. А меня основательно вывели из строя, можно так сказать.
– Лариса знает?
– Если еще не знает, то скоро узнает. Информация о происшествиях распространяется быстро. Сейчас меня волнуют жена и дочь. Выручи. С ними я связан по рукам и ногам! А довериться больше никому не могу.
– Когда вы будете у меня?
– Сегодня, как стемнеет.
– Ладно.
– Спасибо!
В трубке раздались короткие гудки.
Иванов стал набирать следующий номер…
– План такой, – бодро сообщил Иванов супруге, войдя на кухню, – вечером, как стемнеет, я иду за машиной в гараж, и поедем. В мое отсутствие с вами побудут ребята из "Боевого братства". Они и проводят нас до места. А сейчас надо уже начинать сборы.
– Саша, а куда мы поедем? – почти неслышно спросила Тамара, занимающаяся кормлением Наташки.
– Мы поедем к одной хорошей женщине. – Иванов заметил, как сверкнули глаза жены. – Она, можно так сказать, мой коллега по оперативной работе. Ты удивишься, Тома, но эта женщина работает в прокуратуре. У нее нас искать не станут. И не смотри так, пожалуйста, мы – только друзья.
Жена ничего не ответила, продолжая смотреть на мужа глубоким долгим взглядом.
– Мы на машине поедем кататься? – вовремя задала вопрос дочь, и Иванову не пришлось дальше оправдываться.
– На папкиной машине, – улыбнулся своей спасительнице Иванов.
– Ула-а! – захлопала в ладошки Наташка. – А когда?
– Когда на улице наступит ночь и станет темно, мы и поедем кататься. Натали, я покажу тебе красивый вечерний город!
– Поедем сейчас! – потребовала дочка.
– Днем город не такой красивый, как вечером, – убедительно покачал головой Иванов. – Вечером обязательно поедем! Если будешь хорошо кушать и слушаться маму.
За окном опустились ранние зимние сумерки, когда неожиданно ожил дверной звонок. Соблюдая осторожность, Иванов отворил деревянную дверь и приник к глазку во второй – металлической. На освещенной лестничной площадке он рассмотрел трех мужчин в гражданской одежде. Узнав двух из них, Иванов открыл замки.
– Здорово, Саня! – с порога поприветствовали гости, рассматривая при свете лампочки побитого хозяина. – Ого! Видать, сильно тебя помяли!
– Заживет, – поморщился Иванов. – В подъезде никого не видели?
– Я поднимался на лифте, – по-военному коротко доложил первый вошедший, – а ребята – по лестнице. Мы никого не встретили.
– А на улице?
– Наши парни в сопровождении во второй машине у подъезда сидят. Если что – сообщат по рации, – успокоил гость. На вид он был старше остальных.
– Ладно, – вздохнул Иванов. – Раздевайтесь, проходите на кухню.
– Томочка, – крикнул он жене, – напои ребят чаем!
Двое прошли на кухню, а тот, который вошел первым, остался с Ивановым в коридоре.
– Давай рассказывай, – приготовился слушать гость.
– Пошли в гостиную, Виталий, – предложил Иванов.
Свой финский пуховик, сложив и плотно умяв, Иванов перемотал скотчем. Получилось что-то вроде котомки. Это очень удобное и теплое пальто Иванов купил в магазине всего два месяца назад и расставаться с ним не хотел, но обстоятельства заставляли помнить об осторожности.
Надев кожаную летную куртку и спрятав в нагрудном кармане пистолет, Иванов внимательно, как бы прощаясь, оглядел квартиру, осторожно с помощью жены натянул на перебинтованную голову спортивную шапочку и, поцеловав Тамару в щеку, вышел на лестничную площадку, плотно прикрыв за собой тяжелую металлическую дверь. Двое сопровождающих уже ждали его в подъезде. Виталий остался в квартире с Томой и Наташей.
Иванов шел за своим автомобилем. На улице уже стоял зимний вечер, и, чтобы обезопаситься от возможных ненужных встреч, решили до гаража доехать на машине. Второй автомобиль "ВАЗ-2106" с четырьмя вооруженными бойцами из "Боевого братства" остался дежурить у подъезда.
Кооперативный гараж, в котором у Иванова стоял почти новенький автомобиль "ВАЗ-099", находился в десяти минутах ходьбы от дома в стандартном ряду таких же однотипных кирпичных гаражей. До его ворот добрались без происшествий.
По пути Иванов мысленно возвращался к состоявшемуся разговору с Виталием и старался найти ответы на вопросы: "Случайно ли нападение?", "Кто такой, этот Хасан?", "Заявит ли в милицию?". Иванов понимал, что если Хасан из братков и работает вместе с местной милицией – а скорее всего, это именно так, – тогда Иванову с семьей будет трудно выбраться из города. Виталий подсказал вариант: Хасана, кто бы он ни был, надо "убирать", и как можно раньше. Иванов обещал над этим подумать. Он понимал, что бойцы из "Боевого братства" в этом деле "светиться" не должны, так как совсем недавно между союзом ветеранов боевых действий и криминальными бандами в городе установилось хрупкое перемирие.
Перед тем как выгнать машину, Иванов прямо возле гаража на снегу плеснул бензином из канистры на сверток с финским пальто и поднес спичку. Пуховик вспыхнул ярким жарким пламенем и окутался белым дымом. Иванов с сожалением смотрел, как сгорает весомая улика вместе с его надеждой на спокойную жизнь в этом городе.
II. Юля
К дому Юли подъехали вместе с одной из машин сопровождения, в которой находился Виталий. Вторая "шестерка" прямо возле дома Иванова отсекла пристроившуюся к их кортежу иномарку. По рации бойцы Виталия передали, что та попыталась прорваться через заслон, но, завидев наставленные на нее автоматы, сидевшие в иномарке братки повернули обратно. Но отъехали они недалеко и оставались в пределах видимости. Поэтому второй машине сопровождения пришлось отстать.
Крепкие тренированные парни помогли Ивановым занести чемоданы в подъезд. Виталий взял на руки Наташку. Сам Иванов не мог нести ничего. Наоборот, его на лестнице заботливо поддерживала под руку супруга. И только когда Юля запустила Иванова с семьей в квартиру, Виталий с ребятами, попрощавшись, уехали. На всякий случай они оставили Иванову номер телефона для вызова оперативной дежурной группы "Братства".
Хозяйка приняла гостей радушно. Мудрая женщина, она сразу же легко познакомилась с Тамарой и Натальей и провела их в одну из комнат, показав приготовленное белье и кровать. Затем Юля организовала для гостей экскурсию по своим большим владениям. Маленькой Наташе и самой Тамаре квартира очень понравилась. Даже после их "сталинки" Юлина квартира выглядела хоромами. Обняв маму за шею и следуя за Юлей на маминых руках, Наташка внимательно все рассматривала и даже не капризничала.
На кухне – конечной точке маршрута экскурсии – всех ждал уже приготовленный горячий ужин.
Тамара тоже вела себя разумно. Казалось, женщины понравились друг другу. Юля была старше Тамары лет на пять, но признала супругу своего друга равной. Жена Иванова соблюдала границы приличий, подобающие гостье. После ужина и совместной уборки посуды у них нашлись общие темы, и завязался разговор, которому не смогла помешать даже Наташка. Но Иванову нужно было поговорить с Юлей наедине. Кое-как ему удалось на время отвлечь внимание женщин друг от друга. Оставив Тамару с дочкой возле телевизора в зале, Иванов с хозяйкой квартиры удалились в соседнюю комнату. Дверь закрывать не стали, и во время разговора Иванов часто ловил на себе подозрительные взгляды жены, но делал вид, что не замечает их.
– Что произошло? – встревоженно задала вопрос Юля.
– Два дня назад поздно вечером на остановке на меня напали четверо. Похоже, местная братва. Пришлось воспользоваться ножом. В драке троих я убил. У вас что-нибудь по сводке проходило?
– Да, вчера была какая-то информация о троих убитых на стройке, – вспоминая, наморщила брови Юля. – Подозревают наци.
– Почему?
– На месте убийства весь забор исписан их воззваниями. Но эта бумага ушла выше к прокурору. Дальнейшего ее движения я не знаю.
– Правильно. Возле остановки была стройка, – утвердительно кивнул головой Иванов, припоминая. – Значит, братки хотели мой труп повесить на бритоголовых? Поэтому сами и разукрасили забор. Может, они и не зря старались? У меня в запасе есть время?
– Следствие обязательно будет разрабатывать это направление, – подтвердила Юля его догадку.
– Да все бы ничего… Но один из братков по имени Хасан уехал раньше, и он еще жив, – озабоченно произнес Иванов. – Видимо, он у них – главный. А мне теперь надо отсидеться какое-то время, поправить здоровье.
– И что дальше?
– А что дальше? Дальше кончу этого Хасана и начну "выруливать" ситуацию, – развел руками Иванов. – Ты прости меня, Юля, что пришел прямо к тебе. Я понимаю, что ставлю под угрозу и тебя, и твои отношения с фирмой. Но идти в таком состоянии мне больше некуда. Тем более с женой и дочкой. Подобный вариант развития событий я не просчитал. И если бы сейчас мог, то уехал бы из города. Но сначала мне надо привести себя в форму и разобраться с этим Хасаном. Свидетеля оставлять никак нельзя.
– Саша, а у тебя есть соображения, кто это тебя и за что?
– Есть. Похоже, это мои коллеги.
– Фирма? Ты в этом уверен? – в голосе Юли появилась тревога. – А случайность ты отбрасываешь?
– Точно – меня выследили, – твердо сказал Иванов. – Этот Хасан перед тем как уехать обозвал меня стукачом и поставил задачу своим бойцам, чтобы мое убийство было похоже на то, будто это наци мне отомстили. Братки меня поэтому и поволокли на стройку. Им повезло меньше. Пока они там весь забор исписывали фашистскими лозунгами, я оклемался. А сейчас, когда ехали сюда, за нами увязалась иномарка. Ребята из "Боевого братства" скинули ее с "хвоста". И это уже не совпадения.
– А я ведь догадывалась, что ты не случайно появился в конторе Есина, – глядя Иванову в глаза, тихо произнесла Юля.
– И давно?
– Помнишь, когда ты ушел от меня ночью? Мог остаться, но ушел. Я тогда поняла, что ты очень дорожишь семьей. А порядочных людей в нашем окружении нет.
– Спасибо, что не поделилась ни с кем своими догадками, – не стал отпираться Иванов.