М. была все так же необыкновенно хороша. Ее волосы растрепались, как если бы сохли на морском ветру, свободное белое платье, собранное на бедрах кожаным ремешком, выгодно оттеняло янтарный загар, и в довершение всего - потрясающая улыбка, обращенная ко мне, и ни к кому другому.
Мы сдержанно поцеловались в губы и обнялись на американский манер - щека к щеке, никакого контакта ниже пояса. Похоже, нас обоих одолело стеснение. Я подумал, что в принципе это естественно, поскольку у наших отношений не было никакого определенного статуса. Мы провели вместе одну ночь и на этом, можно сказать, поставили точку - никаких страстных обещаний по эсэмэс и электронной почте, все было очень неопределенно.
В такси мы поболтали о том, чем занимались с тех пор, как уехали из Лос-Анджелеса. И мне и, думаю, ей приходилось предпринимать сознательные усилия, чтобы держать свои руки при себе. Мы были как два танцора в ночном клубе, которые наслаждаются чувством физической близости к кому-то, с кем они рассчитывают стать еще ближе, но не сейчас, а чуть позже.
Так и вышло. Едва оказавшись у входа в отель, мы решили, что пришло время отбросить скромность и продолжить начатое в Калифорнии. По пути в номер мы непрерывно целовались, рискуя растянуться на глазах у консьержа, и путались в дверных ручках. Я порадовался практике в танго, которой нахватался в Париже, - она помогла мне удержаться на ногах и не уронить партнершу. Войдя в номер, мы сразу нырнули под одеяло и занялись любовью, не тратя времени на слова.
Утром я проснулся совершенно один.
Французские, от пола до потолка, окна были открыты, солнечный свет лился из дворика в комнату. Издалека доносился гул просыпающегося города. Прямо под окнами спорили о чем-то скворцы и мягко чавкал фильтр для чистки бассейна.
М. сидела на террасе, завернувшись в светло-желтый халат, с круассаном в руках и небольшим ноутбуком на коленях.
- Bonjour! - крикнул я.
- Прости, что я тебя покинула. Но я здесь по работе, если помнишь.
Я простил ее, как только она сбросила халат и вернулась в постель. С собой она принесла не только тепло своего тела, но и чашку кофе. Идеальная женщина.
Правда, она захватила еще и ноутбук, чтобы наглядно продемонстрировать мне, чем именно занимается по работе. В основном все было связано с рыбами.
- Как и в случае с носорогами, бедным осетрам не повезло с рождения. К несчастью для них, они слишком высоко ценятся двуногими хищниками…
- Ну да, как и супермодели, - перебил я ее.
- Но супермоделей никто не убивает, - строго сказала она.
- Насколько я знаю, многие из них находятся в шаге от голодной смерти. В отличие от тебя, я надеюсь.
Взбодренный свежим кофе, я попытался перевести ее внимание на эрогенные зоны. Но М., как настоящий ученый, обладала способностью полностью отвлечься от того, что не касалось предмета ее узкой специализации. Она быстро поцеловала меня в лоб и продолжила лекцию о рыбах:.
- На какое-то время экспорт икры из Каспийского моря был запрещен ООН, но теперь его снова легализовали, и это практически обрекло белужьего осетра на вымирание. Что достаточно грустно, если учитывать, что он существует, в почти неизменившемся виде с доисторических времен.
На мониторе показалась фотография маленького осетренка, размером с ладонь, на которой его держали. Ребристое динозавроподобое создание - помесь акулы, крокодила и пиявки.
- Милашка, - сказал я.
- Ежегодно в Каспийское море попадают миллионы молодых осетров. Из них до половой зрелости доживают приблизительно три процента, но и тех практически моментально вылавливают. Так что ты прав, все как у супермоделей. Стоит достичь подросткового возраста, и все, песенка спета.
Взглянув на ее озабоченное лицо, я чуть не расхохотался. Не то чтобы мне была безразлична трагическая судьба осетров, бесславно оканчивающих свои дни из-за человеческой недальновидности. Дело не в этом. Просто я внезапно вспомнил первые кадры фильмов о Джеймсе Бонде. Только там агента 007 вводил в курс дела напыщенный умник с сигарой в зубах (допустим, о миллиардной контрабанде алмазов), а мне приходится выслушать лекцию об осетрах от обнаженной девушки. А кто сказал, что агенту 007 достается все самое интересное?
- Именно поэтому я здесь, - заключила М. - Черная икра в такой цене, что она стала соблазнительным товаром для контрабандистов. На контрабандной иранской икре неглупый дилер может заработать столько же, сколько на героине. К тому ж сама по себе икра легальна. Проблемы начинаются, если поместить ее в банки с фальшивыми этикетками. Замечу, это еще и значительно безопаснее, чем продавать героин. Осетров легально разводят на юге Франции, но мы подозреваем, что контрабандную икру добывают в секретных офшорных загонах. В прошлом году мы засекли эти загоны. - Она продемонстрировала мне фотографию, сделанную с воздуха: еле заметные тени в морской воде.
Я многозначительно кивнул, хотя с тем же успехом это могли быть ядерные боеголовки или семья лобстеров, вышедшая на послеобеденную прогулку.
- А кто именно их засек? - спросил я, ущипнув ее за бедро.
- Ребята из нашего института в Англии. Но кто-то слил эту фотографию, и к тому времени, как французское правительство отреагировало, загоны исчезли. Я приехала сюда, чтобы вычислить все источники продажи браконьерской икры на Ривьере, и на этот раз буду более осторожна с информацией.
- Отлично! С помощью самолетов-разведчиков будем ловить преступников?
- Нет. По крайней мере, не в эту поездку. Я хочу осмотреться. Официально я здесь, чтобы убедить французские океанографические институты помочь с авиадосмотром береговой линии. Они считают, что это дело полиции. Но мы боимся, что, если подключить французскую полицию, произойдет очередная утечка и это ничем не закончится. Или еще хуже - приведет к уничтожению колонии нелегальных осетров. Мы же хотим спасти рыб. Возможно, даже освободить их из загонов. В том случае, если последствия не будут губительными для окружающей среды. - Самое обидное, что она не обращала никакого внимания на мои пальцы, ласкающие ее гладкий горячий живот. - Дело в том, что осетр, предоставленный сам себе, очень быстро восстанавливает свою численность. К примеру, в Мексиканском заливе во Флориде осетры чувствуют себя вольготно. Известны случаи, когда в результате столкновений с ними серьезно пострадали лодочники.
М. открыла новое окно в своем компьютере. Хохочущий парень на каноэ держал в руках весло, как гантель, позируя своему дружку с видеокамерой. Несколько раз ударив веслом по воде, парень крикнул, что "крокодилы сейчас получат по заднице". Внезапно, спокойная гладь взорвалась, и огромная рыбина, взметнувшаяся из воды, чуть не отхватив парню нос. В глазах парня читался ужас. Похоже, до него дошло, что лодка вот-вот перевернется и он окажется один на один с доисторическим монстром. В считаные секунды мачо перевоплотился в визжащего истерика, чуть не рыдающего от страха.
- Фантастика! - сказал я. - Давай посмотрим еще раз. - Я потянулся, чтобы нажать на кнопку повтора, но М. вцепилась в мое запястье.
- Пожалуйста, не надо ничего трогать, - прошипела она.
С ее стороны это было рефлексом. Один из тех моментов, которые частенько случаются, когда ты впервые делишь с кем-то постель. У нас у всех есть представление о том, к чему другим людям нельзя прикасаться. Но в пылу страсти легко перейти черту.
Похоже, я слишком далеко зашел в обращении с компьютером.
- Извини, - сказал я.
Она ослабила хватку и улыбнулась:
- Нет, это ты меня извини. Секретные файлы, сам понимаешь.
- Да, - согласился я, хотя и не понимал.
- А теперь, - сказала М., поставив комп на пол и подвинувшись ко мне, - почему бы нам не забыть о рыбе и не заняться кое-какими доисторическими делами?
2
Гостиница, в которую меня привезла М., оказалась элегантным особняком в испанском стиле; окна нашего номера выходили на дворик с фонтаном. Прошлой ночью я был сосредоточен на том, чтобы поскорее добраться до кровати, поэтому времени, чтобы рассматривать детали, у меня не было.
Мы прогулялись по саду, окружающему особняк, нюхая всякие растения, и остановились прочитать табличку, которая висела на кирпичной стене. Видя мои мучения с переводом, М. пришла на помощь.
- Le sage est celui qui s’étonne de tout… Мудрец - тот, кто всему удивляется, - бегло перевела она.
- Например, выпрыгивающим из воды осетрам, - сказал я. - Или тому, как свободно ты говоришь по-французски.
- Я учила язык в университете. К тому же, ты не поверишь, сколько океанографов - французы, так что у меня много практики. А теперь пойдем найдем ту колокольню, которая смахивает на член.
Мы прошли по мощеной улочке в тени холма, на вершине которого стоял замок, и спустились к крошечному порту. Солнце, вынырнувшее из-за туч, осветило пейзаж, над которым время не имело власти, - думаю, Матисс узнал бы его без труда. Между замком и знаменитой фаллической башней пролегал пляж из мелких серых камешков.
- Люди притворяются, что восхищаются Коллиуром из-за искусства, - сказала М. - Но на самом-то деле они просто хотят поглазеть на эрекцию.
- Судя по тому, что цвет у башни темный, а форма обрезанная, возможно, ее воздвигли мавры, - предположил я.
- Или древние римляне. У них считалось, что эрегированный член приносит удачу. Его вырезали над дверным проемом, потому что считалось, что фаллос отгоняет злых духов и приносит благосостояние.
Я согласился, что Коллиур не самое бедное во Франции место.
Возвышавшийся справа замок выглядел как помесь испанской виллы и шотландской крепости. Он был построен на каменистом холме, и его стены спускались к воде с высоты более ста футов.
На пляжном променаде просматривались четыре кафешки с террасами. Вместе они образовали что-то вроде деревушки из бамбуковых кресел и кофейных столиков; единственное отличие - цвет подушек и зонтиков: голубых, красных, желтых и белых.
Посетителей было мало: несколько мужчин, читающих газеты, и компания из шести или семи женщин в темных очках. Во Франции нечасто встретишь компанию женщин, разве что при скидке в универмаге или во время забастовки медсестер, поэтому я присмотрелся к ним повнимательнее. Всем лет по двадцать с хвостиком; одеты в короткие юбки и топы; судя по полному отсутствию загара, приехали они совсем недавно. Подставив лицо солнцу, девушки мирно дремали в своих плетеных креслах, как если бы провели в них всю ночь.
Я подумал о том, что тишина, царившая в Коллиуре, Матиссу и не снилась. Сто лет назад рыбаки в это время выгружали бы свой улов, а женщины торговались о цене, прерываемые криком чаек. Теперь же полдесятка пустых лодок, выстроившись в цепочку, лениво покачивались у причала. Даже не верилось, что на них кто-то выходит в море.
- А у рыбаков нельзя поинтересоваться, не встречались ли им осетровые загоны? - спросил я у М.
- Все не так просто, - ответила она. - Некоторые из них могут быть на прикупе у контрабандистов.
Мы растянулись на пляже, галька приятно массировала мне спину.
- Жаль, но пора за работу, - вздохнула М.
Покопавшись в сумке, она достала прибор, похожий на небольшой тостер. Я испугался, не собирается ли моя подруга поджарить свой телефон.
- Что это?
- Это зарядник для телефона, питающийся солнечной энергией. Ты что, никогда раньше не видел?
Пришлось признаться, что нет.
- Я никогда ни телефон, ни айпод ничем другим не заряжаю. Тебе нужно купить такой же! Каждый маленький шаг помогает в борьбе с губительными последствиями выбросов углеводорода в окружающую среду.
- А знаешь, я тоже вношу лепту в защиту природы. По Парижу, к примеру, передвигался на велосипеде. И существенно сократил потребление газированных напитков.
М. обернулась и вперилась в меня тяжелым взглядом.
- Ты это серьезно? - В ее голосе внезапно послышался металл.
- Абсолютно, - заверил я ее. - Когда я был в Калифорнии, один мужик проводил кампанию против углеводородных пузырьков, которые высвобождаются при открывании газировки.
М. недоверчиво покачала головой:
- Вот психи… Значительно больше урона окружающей среде наносят калифорнийцы, которые импортируют минеральную воду из Франции, чтобы побаловать свой организм. Лично я в последнее время пью только воду из-под крана.
Ничего себе… Наверное, М. - единственная женщина на французской земле, всерьез озабоченная защитой окружающей среды.
М. подключила свой телефон к заряднику.
- Я жду важного звонка. Возможно, мне придется уйти, чтобы встретиться кое с кем.
- Без проблем, - кивнул я. - Пойду посмотрю, не водятся ли в здешних водах огромные осетры. Присоединишься?
- Нет, спасибо. Я вчера окунула мизинец. Холод собачий. Так что поплавай без меня.
Я взял свою маску для ныряния и мужественно дошел в воде до колена. Ощущения были не из приятных: холод электрошоком прокатился от больших пальцев ног до мужского достоинства. Но когда за мужчиной наблюдает красивая женщина, он не позволит агонии в причинном месте остановить себя. Поэтому я поковылял по каменистому дну дальше, стараясь не думать о том, что сейчас на глазах всего пляжа меня разобьет паралич. Затем остановился, быстро сполоснул маску, продул трубку, нырнул и оказался в совершенно ином мире.
Всего в нескольких метрах от береговой полосы дефилировали огромные стаи рыб. Рыбы были почти ручными. Самые любопытные подплывали ко мне, чтобы попялиться: что за фрукт без чешуи и плавников? - и уворачивались только в том случае, если я пытался дотронуться до них. Время от времени рыбы ныряли на дно и начинали дружно пожирать что-то; я видел, как открывались и закрывались их челюсти, и, кажется, даже слышал почавкивание.
Некоторых из более крупных особей я узнал по нечастым ужинам в рыбных ресторанах - кефаль и морского леща, - но большинство видел впервые. Мимо проплывали толстые серебристо-зеленоватые "торпеды" с золотыми полосками вдоль спины, чуть поодаль - плоские, как разделочная доска, "тарелочки" с черным пятном у основания хвоста.
Вдруг внизу, между камнями, на глубине примерно десяти футов, мелькнул алый цвет. Я нырнул, и алый превратился в ослепительно белый - оказалось, это щупальце осьминога, повернувшееся кверху присосками. За секунду до того, как вынырнуть (воздуха уже не хватало), я успел заглянуть в уставившийся на меня темный глаз и увидеть, как кожа моллюска в момент, когда он стал притягивать к себе маленькие камушки, чтобы укрепить свое убежище, покрылась складками.
От холода я и сам был алым, как осьминог. Или синим? Не желая больше играть в супермена, я выскочил из воды и бодро прошагал по камням к своему полотенцу. Чтобы вернуть себе естественный цвет, пришлось как следует растереться.
- Осетры мне не попадались, - объявил я М. и описал, что видел на глубине. - Что это за рыбы такие?
М. пожала плечами.
- Ты что, не знаешь?
- Нет.
- Но ты же океанограф!
- На что ты намекаешь, Пол? - спросила она, укоризненно взглянув на меня поверх темных очков.
- Ни на что. Просто я думал, ты в курсе.
- Послушай, я - морской эколог, а не энциклопедия рыб. Я много знаю о вырождающихся видах, но эти рыбы… Вряд ли они находятся под угрозой вырождения, иначе не плавали бы у самого пляжа. Может, у рыб и нет мозга, но не полные же они идиоты.
В ее голосе снова зазвучал металл, как в тот раз, когда я дотронулся до ее компьютера. Похоже, список "опасных тем" у нее довольно большой. Внезапно мне пришло в голову, что мы почти ничего не знаем друг о друге, несмотря на то что уже дважды переспали.
- Прости. Не думай, будто я хотел намекнуть, что ты плохо разбираешься в своей работе. Как женщина-ученый, ты и так, наверное, слышишь это довольно часто. Кстати, мне как англичанину, работающему в гастрономической индустрии во Франции, прекрасно знакома дискриминация… - Я хотел добавить "по половому признаку", но вовремя остановился.
Мои слова возымели действие. Она как раз собиралась слизнуть капли морской воды с моего подбородка, но тут ее телефон завибрировал.
- Извини… - М. вскочила и пошла вперед по пляжу, чтобы ответить на звонок. В одной руке она держала телефон, а в другой - направленный к солнцу зарядник, как если бы прислушивалась к кому-то из космоса. Странное зрелище.
Менее, правда, странное, чем группа из двадцати приблизительно, одинаково одетых мужчин, шагавших по пирсу. На них были майки с короткими рукавами и натянутые до пояса гидрокостюмы. В руках - пояса со свинцовыми грузами и длинные грушеподобные ласты. Все снаряжение было черным. Что это? Местный клуб по дайвингу для работников похоронного бюро?
Дойдя до конца пирса, ребята помогли друг другу полностью облачиться для ныряния и начали парами прыгать в воду. Самое интересное происходило у буйка. Каждый из них по очереди скрывался под водой и спустя минуту-другую выныривал на поверхность с камнем в руке - видимо, в доказательство того, что доплыл до дна. Насколько я понял, это было какое-то упражнение. Ну, в гидрокостюмах этим молодцам холод не страшен…
Покончив с ныряниями, любители дайвинга поплыли обратно к берегу, где М. продолжала вышагивать по пляжу с трубкой в руках, то что-то говоря, то сосредоточенно слушая. Она разговаривала, наверное, уже больше получаса. Солнце светило вовсю, и я наконец отогрелся. Кафе на променаде заполнились любителями утреннего кофе.
М. села рядом со мной и извинилась за долгое отсутствие.