Как только паром причалил, я получил представление о богатстве, но главное - о фантазиях месье Рикара. Побережье напоминало декорации к сериалу "Узник". Но еще больше - детский рисунок, неожиданно получивший воплощение. У самого берега стояло несколько коттеджей, один из которых был украшен фреской, изображающей средневековые галеоны. За ними была миниатюрная итальянская деревушка и нечто похожее на римский храм. Люди, прибывавшие на остров, должно быть, чувствовали, что попали на игровую площадку. Во всяком случае, у меня было такое ощущение.
Гостиница располагалась в замке, и я безропотно потащил наши сумки по каменистой дороге. М. объявила молодой женщине-администратору, что у нас забронирован номер в palais - во дворце.
- Ничего себе, - прокомментировал я.
- Они называют это дворцом, но на самом деле это новая пристройка ближе к порту, - прошептала М. - Там спокойнее. В основном здании иногда устраивают свадьбы.
- Так ты бывала здесь раньше? - спросил я.
- Несколько раз. По делам. Здесь проводят конференции.
И снова "ничего себе"! А французы-то не дураки. Все конференции, на которых я был, проводились в душных комнатах с окнами, выходившими на английские автострады.
Получив от девушки свою кредитную карточку, М. заявила, что ей пора идти.
- Идти? Куда?
- У меня встреча в городе.
- Я думал, мы сюда приехали прятаться. Ты же говорила, что скажешь этим ребятам, что с тебя хватит этой охоты за осетрами?
У меня начинало складываться впечатление, что я разъезжаю с ней в качестве багажа, который она должна забросить в гостиницу, перед тем как отправиться по делам.
- Знаю. Прости, - ответила М. и пожала плечами.
- Знаешь что, а поеду-ка я с тобой, - сказал я и, заметив панику в ее глазах, великодушно добавил: - Пошатаюсь по городу, а ты позвонишь мне, когда освободишься. Мы выпьем и полюбуемся издалека на наш шикарный остров.
Она смягчилась:
- Хорошо.
Мы забросили сумки и вернулись на пристань как раз вовремя, чтобы успеть на паром. Парень с устрицами снова составил нам компанию, и я подумал, что он, возможно, просто вывозил своих моллюсков на прогулку.
Вернувшись на материк, мы с М. распрощались, и она направилась в сторону казино. Странное место для встречи океанографов…
Чтобы убить время, я побродил по маленьким улочкам в районе порта. Буквально на каждом углу попадались магазинчики с открытками и лавандовым мылом, но парфюмерный аромат перебивался более резким запахом, влекущим меня, как свинью к трюфелям.
Принюхиваясь, я пришел к caviste - продавцу вина, магазин которого напоминал пещеру с каменными полами. Он наполнял бутылки из гигантской бочки, вмонтированной в стену. Красное вино лилось, как кровь из поврежденной артерии. Но меня привлекло не красное вино, а бутылки с золотистым содержимым, горделиво выстроившиеся в витрине, - с десяток сортов муската, южного вина-аперитива, крепкого, как портвейн, но легкого, как щербет. Элоди хочет экзотики? Она ее получит, подумал я.
Мускатный щербет… От одной мысли об этом божественном напитке у меня потекли слюнки. Я много раз видел, как южане пьют мускат со льдом и решил попробовать. Вопреки моим ожиданиям, холодная водянистость льда только усилила вкус вина. Щербет просто таял во рту!
Элоди собирается экспортировать продукты из тропиков? Ну уж нет! Местные продукты дадут фору любой маракуйе. Выпив еще стаканчик, я приготовился устроить углеводородный банкет, который снесет тщеславную крышу у бабки-стервы.
М. позвонила около шести и предложила встретиться в большом кафе в порту. Когда я пришел, она протянула мне свой бокал с розовым вином, по цвету не намного розовее меда.
- Что это? - спросил я.
- Это ты мне скажи, мистер эксперт по еде, - подзадорила она меня.
- Ладно. - Я надлежащим образом поболтал вино в бокале и с видом профессионала вдохнул поднимающийся аромат. - Я чувствую запах винограда с тончайшим намеком на виноградный лист. Но чтобы знать наверняка, нужно прислушаться. - С сосредоточенным видом я приставил бокал к своему уху. - Да. Ветер, пробегающий по виноградникам, море вдали… Скорее всего, это местное вино. Если только оно не из Италии, Испании, Калифорнии, Южной Африки или Австралии. Я угадал?
Она громко рассмеялась и поцеловала меня:
- Я рада, что ты здесь.
- Я тоже рад, что я здесь и что ты здесь. И что мы здесь. Смотри, какое солнце! - Здесь на юге, оно все еще было ярким, несмотря на подступающий вечер, в то время как в Париже напоминало бы слабо мерцающую свечку. - Как все прошло сегодня? Так, как ты хотела?
- Нет. То есть да, но нет, если ты понимаешь, о чем я.
Я ничего не понял, но решил не признаваться в этом.
- Проблемы с осетром? - спросил я.
- Прости, Пол, я знаю, что ты влип во всю эту историю с арестом ради осетров, но они меня уже затрахали.
- По-моему, это достаточно опасное занятие, если вспомнить, что осетр сделал с лодкой того парня.
- На самом деле это самая большая проблема осетров, - грустно сказала М. - Никто не хочет их трахать. Аквитанский осетр - единственный европейский вид, и его численность критически мала, так что им чрезвычайно сложно найти сексуального партнера. Тот осетр, которого видел твой спецназовец в Камарге, вполне возможно, как и твои подружки-англичанки, - отчаявшийся и сексуально озабоченный.
- То есть плавать в костюме осетра - плохая идея?
М. расхохоталась и вдруг снова нахмурилась. Я обернулся, чтобы выяснить причину ее раздражения. На нее открыто пялился коренастый парень, сидевший в такой позе, как если бы у него сильно жало в штанах.
Я послал ему выразительный взгляд, и парень, как ни странно, переключил свое внимание на другую девушку.
- Он к тебе приставал, пока меня не было? - спросил я.
- Нет. Но вообще со мной такое часто происходит во Франции. Ладно, забудь.
Я заказал еще пару бокалов розового (выяснилось, что оно называлось Chateau de Lascaux) и попросил официанта принести оливки, чтобы закусить.
Под воздействием вина М. наконец-то разоткровенничалась и призналась мне, почему она рассталась со своим предыдущим бойфрендом.
- Он был французом, - сказала она так, как будто это само по себе было достаточной причиной. - И все время говорил мне, что я самая лучшая женщина на свете. Нет, единственная женщина на свете. А потом я нашла у него в электронной почте письмо от какой-то шлюхи, в котором она называла его mon amour. Моя любовь, понимаешь! Это было ответом на его письмо, в котором он называл ее самой лучшей женщиной на свете.
- Ничего себе… - Оказывается, она из тех женщин, которые читают электронную почту своих мужчин.
- Пойми меня правильно, Пол. Я не взламывала его пароль, ничего подобного не было, - сказала она, будто прочитав мои мысли. - Просто этот болван оставил свой компьютер открытым. А когда в окне вдруг выскакивает сообщение с baise-moi - трахни меня - в строке "Тема", испытываешь некоторое любопытство.
- Это мог быть спам.
- Нет, это он был спамом. И я его удалила.
Любая возможность продолжить разговор испарилась, как только на подиум вышел мужчина лет тридцати и затянул французскую песню. "Живая музыка", вспомнил я табличку при входе в кафе. В песне не было припева, а только нескончаемый набор куплетов, которые заканчивались одной и той же рифмой. На мой слух, все равно что слушать приступ чужой икоты. Волосы у певца стояли торчком, одет он был в белую фуфайку, над которой поработали неумелые граффитисты, но сам себя он, похоже, считал гламурным. Кое-кто из посетителей кафе стал подпевать, и даже М. закивала в такт головой… Должно быть, она была уже сильно пьяна. Когда к невнятному баритону присоединился женский голос, стало еще хуже. Я поднял голову, и у меня перехватило дыхание.
- А она ничего. Но я надеялась, что ты предпочитаешь блондинок.
- Я их и предпочитаю, - ответил я.
Это было не совсем правдой, но дело не в этом. На секунду мне показалось, что дуэтом с парнем пела бродившая по стене девушка из Коллиура. Черт, мистика какая-то…
Приглядевшись, я понял, что ошибся. У этой девушки волосы были длиннее, и к тому же она была старше. Той еще тридцати не было, а этой наверняка под сорок.
Я не мог рассказать об этом М. Она первым делом спросит, почему я не говорил об этом раньше. А на этот вопрос я и сам не знал ответа. Так что я промолчал. Сдержанность - лучшее из проявлений трусости, разве не так?
Когда песня закончилась, мужчина и женщина посчитали, что завели публику в достаточной степени, чтобы рассчитывать на ее поддержку. Они напели первую строчку песни и предложили угадать название. "Если не угадаете, - пригрозил парень, - не будем петь". Про себя я помолился, чтобы никто не угадал.
Сначала мое желание сбылось - публика молча уставилась в тарелки. Но парочка напела весь куплет, чтобы оживить память. Это была незатейливая песенка наподобие детской считалочки, вроде тех, что слышишь в такси, где радио настроено на ретроволну.
- Allez, - взмолилась женщина, воздев руки. - Vous Monsieur! - Она смотрела на меня.
- Je suis anglais, - ответил я и пожал плечами.
- Это вина не ваша, а ваших родителей, - объявил ее партнер.
Пришлось смеяться вместе со всеми. По крайней мере, это отдалило прослушивание песни еще на несколько секунд.
- Я знаю ответ! - внезапно выкрикнула М.
- Oui? Madame знает? - Певец был в восторге, как и парень, который глазел на М. до этого. Он встал и начал просить, чтобы М. спела, выпячивая живот в нашу сторону. Я метнул в него свирепый взгляд, но он был чересчур пьян или чересчур француз, чтобы обратить на это внимание.
М. сказала название песни, настолько банальное, что я его немедленно забыл.
- Oui! - Одобрительно сказала женщина.
Я пораженно уставился на свою подругу. Она и в самом деле знала?
- Теперь я наконец понял, чем ты занимаешься на встречах со своими французскими коллегами, - сказал я. - Никаких осетров вы не обсуждаете. Вместо этого вы играете в "Угадай мелодию".
М. так покраснела, что я испугался за нее.
2
На следующее утро я совершил научное открытие. Сокращение углеводородного следа при употреблении вина никоим образом не влияет на его последствия для головы. Ну ладно, это, конечно, не открытие уровня Нобелевской премии, но тем не менее факт, который невозможно проигнорировать. М. передвигалась по спальне, и ее шаги по изразцовому полу в моем мозгу отзывались, как землетрясение. Сам я был прибит к матрасу силой, достаточной, чтобы обездвижить стадо кенгуру.
- Кофе на тумбочке, - проорала мне в ухо М., хотя сама, по всей видимости, считала, что говорит шепотом.
- Сколько времени? - спросил я. - Шесть? Семь?
Выяснилось, что уже было позднее утро. М. успела сходить в местную школу подводного плавания, где осторожно порасспрашивала, каких рыб дайверы видели в этой части побережья. Она даже попросила посмотреть альбом с фотографиями, но никаких следов осетра не нашла.
- Похоже, из тебя получается гораздо лучший шпион, - сказала она. И сразу же все испортила, заявив: - Мне нужно съездить в Марсель. Скорее всего, я не вернусь до завтрашнего утра.
- Что? - Внезапно я не только проснулся, но и протрезвел. Марсель был всего в часе езды. Поездка на такое короткое расстояние никак не могла оправдать ночевку.
- У меня назначено несколько встреч в научном институте, а потом ужин кое с какими людьми, - ответила она. - Но если ужин закончится рано, я вернусь сегодня же вечером. Паром ходит часов до одиннадцати или вроде того.
Я сел на кровати:
- Послушай, я вообще не понимаю, для чего мы приехали в Бендор. Ты больше времени проводишь на пароме, чем на самом острове.
- Тебе что, здесь не нравится? - спросила она.
- Конечно, нравится. Но я приехал на юг, чтобы быть с тобой, а не проводить отпуск в полном одиночестве. Почему бы нам вместе не поехать в Марсель и не снять там номер в гостинице? Говорят, там весело.
- Нет, нам и здесь хорошо.
- Ты хотела сказать, мне и здесь хорошо. Тебе же значительно лучше в Марселе. Ты меня что, спрятать пытаешься? Я настолько сильно тебе мешаю?
- Ох, Пол, поверь мне, я с большим удовольствием осталась бы на острове и отдохнула вместе с тобой, - сказала она. - Но я не могу. Прости.
Она отвернулась и открыла шкаф, чтобы достать свой пиджак.
Вот и все, подумал я, конец дискуссии.
Провожая паром, я знал, что чувствуют парижские домохозяйки. В начале июля мужья отвозят жен с детьми в Бретань, устраивают их на летних дачах и в воскресенье возвращаются обратно в Париж, в реальную жизнь, зачастую к своим любовницам, с которыми теперь можно было проводить ночь целиком: нет необходимости заканчивать свидание в девять вечера и тащиться домой, кивая на затянувшуюся деловую встречу.
Дело не в том, что я подозревал, что М. отправилась на свидание с другим мужчиной. Это было бы чересчур абсурдно. Зачем ей приглашать меня сюда, чтобы потом мне изменять. Нет, сказал я себе, просто она из тех женщин, которые без конца передумывают. А точнее, которые говорят одно, а делают другое.
И все же непреложный факт заключался в том, что я бесплатно жил в шикарной гостинице на средиземноморском острове. Светило солнце, море находилось в нескольких шагах, и мне весь день нечем было заняться, кроме как отдыхать, есть и плавать. Единственное обязательство - сделать пару звонков по поводу свадьбы.
Никакого стресса.
Я переоделся в шорты и шлепанцы, захватил снаряжение для подводного плавания и отправился на пляж. Дело шло к обеду, и консьерж посоветовал мне ресторан на открытом воздухе на дальнем конце острова. Дальний конец находился на расстоянии пятиминутной прогулки.
Вместо того чтобы идти мимо фальшивого римского храма, я свернул в сторону и оказался на "дикой" стороне острова. Здесь не было построек, лишь хорошо ухоженная дорожка, ведущая вдоль каменистого побережья. Через каждые двадцать ярдов месье Рикар установил бетонные ступеньки, чтобы отдыхающие могли с легкостью влезать и вылезать из моря. Чуткий парень.
Обогнув небольшой мыс, я вышел к ресторану. Нескольких рядов белых пластиковых столов, выставленных на свежем воздухе. Я заметил, что все столы были накрыты на две персоны, и почувствовал легкий укол: мой одинокий статус в данном случае был не к месту.
Немного в стороне стоял открытый гриль. Самый незначительный дождь вынудил бы ресторан к закрытию, но то, что он работал, лучше всего свидетельствовало о погоде в этих местах. Между столиками и морем была гладкая бетонная платформа, на которой уместилось около десяти лежаков. Почти все они были заняты загорающими или их полотенцами.
Несколько человек уже обедали. По всей видимости, это были хозяева полотенец. Глядя на них, я вспомнил, что еще не завтракал, поэтому направился прямиком к столику и заказал кальмаров на гриле и полбутылки розового вина.
- Можно я пока поплаваю? - спросил я официантку.
- Конечно, - невозмутимо ответила она. В жару здесь, наверное, ныряют между блюдами, как парижане выкуривают сигарету.
Я разделся до допустимого законом минимума, сполоснул дыхательную трубку и спустился в прозрачное море по короткой металлической лестнице. Вода здесь была на несколько градусов теплее, чем в Коллиуре, и я провел несколько счастливых минут со своими старыми друзьями - пятнистым лещом и галлюциногенной сапра сапрой. Я даже обрадовался встрече с парочкой ощетинившихся морских ежей.
К тому моменту, как я вылез из воды, меня уже ждала потеющая на солнце бутылка с вином. Я обсох, надел майку, чтобы защититься от ветра, и до краев наполнил бокал, наслаждаясь булькающим звуком. Солнце подчеркивало благородную розоватость напитка. Предвкушая наслаждение, я поднял бокал… и опрокинул его содержимое себе на ноги.
Нет, это был не новый способ продегустировать вино, которому я научился на вечеринке в Коллиуре. Правильно прицелиться мне помешало кое-что серьезное. По стальной лестнице из моря поднималась она.
Само по себе, в этом не было ничего шокирующего. Но те, кто видел, как Урсула Андрес появлялась из Карибского моря в одном из фильмов о Джеймсе Бонде, думаю, меня поймут.
На этот раз это действительно была она. Ее темные волосы намокли, и она собрала их в узел, но они совершенно точно принадлежали ей. Точно так же, как и глаза и губы. Она направилась к своему лежаку. Это была та самая легкая походка, которую я наблюдал у стен коллиурского замка. Вернее, на стене…
Поймав мой взгляд, она отвернулась.
- Sèche? - спросила официантка, видимо предлагая мне вытереться после инцидента с вином.
- Да, спасибо, я сам, - проговорил я, промокая шорты салфеткой.
- Sèche, Monsieur, - повторила она, держа у меня под носом тарелку с кальмарами.
- Ah, oui, seiche, merci, - раздраженно ответил я.
Таинственная незнакомка, лежак которой был всего лишь футах в шести от моего столика, улыбнулась. Должно быть, она услышала мою лингвистическую оплошность.
Я налил еще один бокал вина и на этот раз проследил, чтобы оно попало, куда следует. Холод обжег мне горло, и я убедился, что незнакомка - не плод моей фантазии.
Женщина, которая присутствовала в моем сознании с тех пор, как я впервые увидел ее, с улыбкой стирала остатки соленой воды со своего загорелого тела. Она не была красавицей в типичном понимании этого слова, но в ней было что-то притягивающее. Она была невысокой, и ее фигура скорее была мускулистой, чем женственной, как если бы она серьезно занималась спортом. Лицо ее за счет высоких скул было слегка грубоватым. Она вытиралась с какой-то свирепой целеустремленностью. От нее веяло опасностью. И теперь она неотрывно смотрела на меня.
Возможно, это М. все подстроила - подготовила мне ловушку, чтобы проверить меня на верность. Объявила, что уезжает на весь день и всю ночь, и через полчаса незнакомая женщина начинает строить мне глазки.
Я взмолился, чтобы к ней сейчас же подошли муж, любовник или любовница и получили от нее затяжной поцелуй, делающий очевидным, что она занята.
Но нет, ее лежак стоял отдельно от всех. Было похоже, что она никого не ждет.
Может, у нее зазвонит телефон и она ответит чередой chérï’s и je t’aime’s?