Просыпайтесь
- Русские, Вперед! Русские, Вперед! Русские, Вперед! - тысячи глоток разрезали серое небо над главной площадью страны.
Людей было много. Может быть, пять тысяч, а может - и все пятнадцать. Люди кричали.
Крепыши в тяжелых ботинках и шлемах космонавтов судорожно вцепились в массивные щиты и палки, сомкнулись в стену, но подходить ближе боялись.
Люди кричали и резко вскидывали вверх руки. От сердца к небу. Если смотреть сверху, то этот лес рук был похож на яму с кольями или иглы большого недовольного ежа. Коротконогий генерал Жуков удивленно ерзал на своем каменном коне.
Темнело, по одному начали зажигаться фонари. Снег под ногами смешался в грязную кашу, повсюду валялись ошметки дымовых шашек, оглушали взрывы петард.
Иван стоял в самом центре толпы. Было тесно, но весело, кто-то несильно толкал его в спину.
Иван кричал и вскидывал правую руку вверх. Ро-сс-ия! Ро-сс-ия! Впере-е-ед, Россия! Е-гор! Е-гор! На небольшом возвышении парни развернули черно-белый плакат убитого Егора Свиридова. С плаката смотрело обычное русское лицо. Округлое, с небольшими ямочками на красных щеках. Толпа завыла еще сильнее.
- Суки! - завопил высокий парень в арафатке. - Суки! Они убили Егора!
- Митинг несанкционирован! - прогремел неуверенный голос из мегафона. - Митинг несанкционирован! Просим разойтись! Расходитесь по домам!
В ответ полетели куски льда, пивные бутылки и фрагменты разломанной арматуры. Внезапно в толпе началось движение. На переднем фронте замелькали руки, ноги, дубинки. Люди в шлемах устали стоять без дела и решили немного согреться.
- В метро! - истошно заорал рядом стоящий парень. - Все в метро!
Человеческая масса в белых кроссовках и меховых капюшонах дрогнула и заструилась вдоль площади. Кто-то выбежал на проезжую часть, кто-то пытался прорвать кордоны на подступах к дедушке Ленину. Иван влился в поток, несущийся в подземку.
Несколько сотен молодых здоровых тел крушило и ломало все на своем пути. Трещали железные двери, хрустело под ногами стекло, слабые людишки, ничего не понимая, испуганно жались вдоль стен.
- Русские, Вперед! Русские, Вперед! Русские, Вперед! - Иван подхватил строгий, резкий хор голосов.
Молодая женщина упала на эскалаторе и ее чуть не затоптали ногами. Всхлипывающую женщину быстро подняли и поставили на место. Бабушка-контролер свистнула пару раз, махнула рукой и ушла сидеть в свою будку.
Люди на платформе испуганно озирались, не зная, что делать. Бежать или стоять смирно?
- Что происходит? - спросил Ивана мужчина в большой меховой шапке.
- Что происходит? - резко ответил Иван. - Что происходит? Допрыгались! Вот что происходит!
В углу платформы возникло движение и крики. В такт качались руки и ноги.
На корточках сидело какое-то существо, мычало и закрывало голову руками.
- Бей его! - громко орал парень в черной маске. - Выцепляем кавказ из поездов и пиздим!
Маленький, сморщенный таджик или узбек, прятался за столбом. Иван заметил его краем глаза, но ничего не сказал. Узбеки - не хачи. Их не нужно трогать.
Подъехал поезд, кто-то вышел и сразу заскочил обратно. В каждый вагон забегали по пять-десять человек, искали смуглые лица и быстро начинали работать кулаками и коленями. Парень в черной маске зычно кричал на всю платформу.
Еще! Еще! Давай! Давай!
Иван забежал в поезд, увидел растерянное и испуганное лицо какого-то деда. Дед закрывал лицо руками.
- Не боись, дед! Тебя не тронем! - сказал Иван. - Мы своих не трогаем, дед. Ты че?
Дед ничего не ответил, только сильнее вжался в сиденье. Иван повернул голову направо. В углу вагона трое быстро месили кого-то в черной кожаной куртке.
- Изверги! Твари! - вдруг надсадно закричала женщина в платке. - Что же вы делаете, фашисты! Впятером на одного!
- Не ори, мать, - сказал Иван. - Своих не трогаем. Не мы это начинали.
- Фашисты! - не перестала кричать женщина. - Фашисты!
Женщина начала размахивать сумкой, Ивану пришлось уклониться в сторону. Подбежал в угол вагона, всадил пару раз ногой в визжащее месиво, выскочил обратно на платформу.
- Шухер! Шухер! ОМОН! ОМОН! Разъезжаемся! - заорал вдруг Черная Маска. - Все по вагонам!
Иван посмотрел на другой конец платформы. По эскалатору сплоченным составом бежали люди в тяжелых ботинках и шлемах космонавтов. Дубинки и щиты топорщились наготове.
- Все по вагонам! - еще раз заорал Черная Маска.
Иван развернулся и побежал в противоположный конец платформы. Услышал начало фразы "Осторожно, двери закрываются, след…", схватился за резиновые двери и запрыгнул внутрь.
Люди в вагоне со страхом посмотрели на него. Иван отвел взгляд, отошел в сторону и вставил плеер в уши. Прислонился к надписи "не прислоняться". В центре вагона кто-то еще орал "Русские, Вперед!", но с каждой станцией все тише и тише. Доехали до Фрунзенской.
Иван достал телефон, открыл входящие. Писал Федя. "Заебись пошумели! Ну че, ты где там? Если не попался, двигай в Кружку на Чистые, в ту, что дальше, на Мясницкой".
Иван подумал и решил не отвечать. Хватит на сегодня уже. Домой пора ехать. Хорошо пошумели.
Вышел на Юго-Западной. В голове мысли роятся, рот сам растягивается в улыбке. Тепло стало. Встал в очередь на маршрутку. Закурил дрожащими руками.
Ничего не скажешь, резкий движ получился, никто и не ожидал. Будут знать теперь, как русский народ притеснять. С нами надо считаться, мы не быдло, не стадо, не тупая биомасса. Телевизором пусть других обрабатывают, мы знаем, как все на самом деле. Мы быстры, молоды, сильны и организованы. ОМОН сегодня приссал, однозначно приссал. В глазах у молоденьких омоновцев был страх. Был. Страх. Иван разглядел его, почувствовал, узнал это страх.
Сел в маршрутку, по привычке на переднее сиденье, уставился в окно. Голова опустела. Мимо проплыли привычные картины - остановка со жмущимися людьми в серых куртках, палатка с шаурмой, ларек с сигаретами, стеклянное здание недостроя эпохи Лужкова…
- Молодой человек, платить за проезд будем? - грубо спросил водитель с южным акцентом.
Иван хотел ответить что-нибудь жесткое, но в последний момент передумал, порылся в кармане, нащупал две десятки и кинул водиле на стойку. Посмотрел с ненавистью. Подавись, тварь, не будет скоро вас уже.
Вышел на конечной, закурил еще одну, пошел до дому. На морозе легкие сбивались, отказывались принимать дым, а руки уже перестали дрожать.
Всегда так. До экшена - собран, организован, каждая струнка в организме нацелена, ничто не подведет. Все инстинкты оголены. А после - расклеился, расслабился. Руки дрожат, ноги подкашиваются, в животе урчит, никуда идти не хочется. Дело сделано. Организм просит отдых.
Выкинул сигарету, сплюнул на снег, нырнул в подъезд. Стянул шапку, шарф. Голова - мокрая, потная. Сейчас надо полежать в ванной, поужинать и лечь спать.
Доехал до пятого этажа, вышел на знакомую с детства площадку.
Сверху донесся стон. Иван поднялся на лестничный пролет этажом выше. На ступеньках лежал грязный мужчина в сером тулупе, обложенный какими-то коробками и пакетами с непонятным содержимым. Мужчина полусидел - полулежал на лестнице и тихонько выл. Иван подошел к нему.
- Что с тобой, отец? - спросил он. - Что случилось? Ты чего здесь лежишь, отец?
Мужчина что-то быстро залепетал. Что-то про брата, поругались, козел он, ушел вот из дома, не знаю, что делать, не знаю, ночую вот седьмой день по подъездам, холодно, денег нет…
У Ивана закружилась голова. Гадко стало. Захотелось закричать или заплакать. Он сел рядом, закурил сигарету. Утер наступившие слезы. Надо было что-то сказать, поддержать как-то. А непонятно, что говорить. Молчали.
Иван отдал сто рублей, отдал сигарету и зажигалку, больше ничего не было. Мужчина все кивал и благодарил, лепетал что-то.
- Держись, отец, держись, - похлопал Иван его по плечу. - Держись, отец, постоим мы за вас еще. Все еще будет хорошо, отец, держись.
- Спасибо тебе, сынок, спасибо, - лепетал мужик. - Бог тебе в помощь, дай бог все будет хорошо, дай то Бог, сынок, все будет хорошо. Все будет хорошо.
Иван докурил сигарету, выкинул окурок в мусорку, встал и пошел к двери. Зубы скрипели, кулаки сжимались. Суки, суки, это из-за них все! Ничего, это только начало, посмотрим еще кто кого, посмотрим.
Долго не мог попасть ключом в дверь, руки дрожали, корябали сталь замочной скважины. Вставил, наконец, ключ, осторожно провернул, тихо зашел в прихожую, стянул куртку и кроссовки. Светло. В зале работал телевизор, родители уже вернулись с работы.
- Сынок, это ты? - раздался голос мамы с кухни.
- Да, мам, - ответил из коридора Иван. - Это я.
- Тебе суп согреть? - спросила мама. - А то мы тебя с отцом не дождались, поели уже.
- Спасибо, мам, не надо, - ответил Иван. - Я если что сам потом согрею.
- Хорошо, - ответила мама. - Как хочешь.
Иван проскользнул мимо зала, в тени телевизора отражался силуэт отца с пультом в руке.
Домой
- Думаешь, забьет? - сказал дед Семен.
- Тише, - сказал дед Егор. - Не спугни обезьяну.
- Да его палкой ночью не спугнешь, - тихо сказал дед Семен, - черный как смоль, а туда же. Егорке бы лучше дали пробить.
- Ноги кривые у твоего Егорки, - сказал дед Егор. - В прошлом сезоне половину промазал как минимум.
- И то верно, - согласился дед Семен.
- Тихо, - сказал дед Егор. - Ну, давай, черномазый!
Бразильский легионер Робсон потоптался на месте, посмотрел на мяч, совершил неторопливый разбег и пробил чуть выше ворот. Сантиметров на тридцать. Героический прыжок вратаря ушел вхолостую. Трибуна разочарованно охнула. Робсон обхватил черными руками голову и негромко выругался. Скорее всего - по-бразильски.
- Атт-о-жж блядь! - цокнул дед Егор, махнул рукой и сел обратно на место.
- Говорил, не забьет, - тихо присвистнул дед Семен. - Егорке надо было дать…
Дед Семен постоял еще секунд десять, посмотрел на поле и сел на место. Спартак уверенно проигрывал на своем поле. До конца матча оставалось десять минут, счет один-три. Не в пользу Спартака. Бело-голубые шарфики спортивного клуба Динамо с некоторой опаской начали покидать гостевые трибуны. Красно-белые шарфики народной команды стекались у выходов и неумолимо следовали за бело-голубыми шарфиками. Молодые сержантики лениво понукали коней у входа в метро "Спортивная" московского метрополитена. Кони широко раскрывали ноздри и вдыхали тепло последних летних деньков. Сезон шел на убыль.
- Ну что, Семеныч, - сказал дед Егор. - С маслом будем кушать или без?
- А? - переспросил глуховатый дед Семен.
- С маслом, говорю хер будем кушать или без масла? - довольно закряхтел дед Егор. - С такой игрой мы не то, что на победу в чемпионате - на сраный кубок УЕФА не тянем.
- Ага, - сказал дед Семен. - Не говори. Кубок УЕФА, ага… Бутсы - на гвоздь, да по заводам бы их.
- Нет уже тех заводов, - сказал дед Егор. - Кончились.
- Кончились, - подтвердил дед Семен и замолк, уставившись на поле.
Спартак безуспешно атаковал. Динамо успешно оборонялось. Стипе Плетикоса вышел из ворот почти на середину поля и что-то отчаянно кричал своим игрокам. Что-то матерное и воодушевляющее. После очередного углового мяч снова улетел в аут.
- К основному времени матча добавлено две минуты! В команде Динамо замена, - сказал властный голос диктора. - Просим соблюдать порядок выхода со стадиона. Первыми выходит сектор Б, затем сектор….
- Ну что, пойдем, - повернулся дед Семен.
- Да погоди, посидим еще, - сказал дед Егор. - Куда торопиться.
- Некуда, - согласился дед Семен и полез за сигаретами. - Посидим, так посидим.
Дополнительное время завершилось. Судья вскинул обе руки вверх и озвучил окончание матча. Спартак потерпел поражение и переместился на четвертое место в турнирной таблице. Дед Егор и дед Семен поднялись со своих мест и неуверенно влились в толпу. Вышли из сектора, спустились по широким ступеням Лужников и медленно пошли к станции метро.
Дед Семен был значительно выше ростом, чем дед Егор, а у деда Егора было больше белых пушистых волос на голове. Издалека их можно было принять за одуванчик и белый гриб.
- Зайдем, может, по пятьдесят? - неуверенно сказал дед Семен.
- По пятьдесят? - переспросил дед Егор.
- Ну, для начала по пятьдесят, а потом - как карта ляжет, - заулыбался дед Семен.
- Можно, - сказал дед Егор. - Наверное, даже нужно.
- От можно до нужно - один шаг, - сказал дед Семен.
- А от любви до ненависти - один раз, - пошутил дед Егор.
Старики закурили, дед Семен достал из кармана семечек и насыпал деду Егору и себе по полной ладони. На улице стоял конец августа, было тепло, а торопиться им было некуда.
- Слышал, - ткнул рукой вверх дед Семен. - Картавого вывезти хотят, освободить местечко.
- Как, вывезти? - удивился дед Егор. - Куды его вывезешь-то?
- Все, належался, - сказал дед Семен. - Пора в землицу. Восемьдесят лет смердил, много уже…
- И что теперь? Теперь что будет? - испуганно сказал дед Егор.
- Да ничего не будет, - уверенно сказал дед Семен. - Выковыряют вождя народов и дело с концом.
- Может, это, - подмигнул дед Егор. - В очередь встать?
- В какую очередь? - не понял дед Семен.
- Ну, - хитро прищурился дед Егор, - место освобождается, а, как говорится, свято место пусто не бывает.
- А-аа-а! - понял дед Семен, - придумал ты, пень старый. Там знаешь, сколько претендентов. Начиная Лужковым и заканчивая этим, Медведевым. Длинная очередь. Местечко-то лакомое…
- Ну да, да… - согласился дед Егор. - Нынче и помереть - дело затратное. Ты-то сам, как?
- А? - не понял дед Семен.
- Ну, сам-то ты как с этим? - щелкнул семечкой дед Егор.
- С чем, с этим? - повернул голову дед Семен.
- С чем, с чем, - раздраженно сказал дед Егор, - сам будто не знаешь.
- А… - закивал головой дед Семен. - Коплю понемногу, с пенсии откладываю, да сын иногда присылает.
- А мне вот никто не присылает, - сказал дед Егор. - И пенсия - с гулькин хер!
- Не хандри, старый хрыч, - улыбнулся дед Семен. - Помереть всегда успеешь. А кто обещал по пятьдесят?
Дед Егор сплюнул в руку несколько кожурок от семечек, достал платок и вытер рот.
- По пятьдесят - дело святое, - сказал он. - Обещал - так обещал. Да и эти салабоны опять подговнили, совсем играть разучились.
- А я тебе сейчас случай расскажу, - оживился вдруг дед Семен. - Вот хлопнем и расскажу.
- Какой случай? - спросил дед Егор. - Слыхал я все твои случаи уже раз тридцать.
- Не, - мотнул головой дед Семен. - Не то, Егорыч, такого ты еще не слухал. Новый случай.
- Ну, тогда пойдем по пятьдесят, - согласился дед Егор. - Раз новый случай. Торопиться-то все равно некуда, разве что в могилу.
- Успеешь в могилу, ага, - легонько хлопнул его по спине дед Семен, - в могиле-то по пятьдесят, небось, не наливают.
- А кто - ж знает? - хитро прищурился дед Егор.
Старики обогнули памятник Ленину и неспешно зашагали в небольшую кафешку, затянутую красным тентом с рекламой Coca-Cola. Вблизи заведения толпилась молодежь, недовольная результатом матча. Несколько крепких парней в белых кроссовках и кепках с загнутыми козырьками пили пиво, размахивали руками и что-то громко кричали. Кавказцы с широкими щетинистыми лицами и крупными руками, поросшими черным волосом, аппетитно поджаривали шашлык. С их бровей стекали тяжелые капли пота и падали на пол, совсем рядом с мангалом, а в лицо им устремлялись небольшие облачка дыма. Дед Егор и дед Семен прошли в дальний угол кафе и встали за пластмассовой стойкой.
- Я схожу, - сказал дед Семен и направился в сторону очереди.
Дед Егор остался стоять за стойкой и рассматривать посетителей кафе. Кавказцев он уважал, а молодежь казалась ему слишком шумной. В молодости он, наверняка, шумел также, если не больше, но как было в молодости, он уже толком и не помнил. Тяжело что-то помнить, когда тебе перевалило за семьдесят. Можно придумывать, как оно было, а вспомнить честно и отчетливо уже не получается.
Дед Семен вернулся с небольшим подносом. На подносе дымилось два шашлыка, и сверкали четыре стопки водки. Дед Егор ничего не сказал, только одобрительно кивнул головой.
- Ну, - аккуратно приподнял стопку дед Семен. - Шоб, как говорится, было…
- Давай, - тихо сказал дед Егор. - Освежимся.
Синхронно замахнули, крякнули от удовольствия. Несильно обожгло горло, в желудок проникло приятное тепло. Сняли по кусочку горячего шашлыка, обжигая пальцы, начали жевать. Стопка водки, шашлык, летний ветерок. Хорошо стало и спокойно.
- Говорил я, по пятьдесят надо, - ухмыльнулся дед Семен.
- Да никто и не возражал, - сказал дед Егор. - Спартак жалко проиграл…
- Жалко, - согласился дед Семен. - Может, в следующем сезоне норм…
- Может, - прервал его дед Егор. - Если тренера поменять и всю команду, может и выступят. А так… - махнул он рукой. - Глаза б мои не видели.
- Да… - вздохнул дед Семен. - Ага, конечно…
Они помолчали секунд сорок, рассматривая поднос с шашлыком и водкой, блестевшей на солнце. После первой стопки стало сонно, и разговаривать не хотелось.
- Ну так вот, - прервал молчание дед Семен. - Случай я тебе обещал рассказать.
- Ага, обещал… Случай… - рассеянно сказал дед Егор. - Случай…
- Ты же был у меня дома? - спросил дед Семен.
- Был, - зевая, ответил дед Егор.
- Балкон мой помнишь?
- Балкон? - переспросил дед Егор.
- Ну да, помнишь, как балкон расположен?
- Не помню, - сказал дед Егор. - Что, опять соседи сверху покидали чего-то?
- Нет, - неожиданно захихикал дед Семен. - Не совсем…
- Что, не совсем?
- Ну, вообщем, - продолжал хихикать дед Семен. - На этот раз, я покидал…
- Как ты покидал? - встрепенулся дед Егор. - Чего покидал? Куда покидал?
Дед Семен удовлетворенно рассмеялся, широко раскрывая рот с желтыми, но еще крепкими зубами.
- Балкон мой… - с заговорщицким видом начал он, - выходит во двор, прямо на лавочки, туда, где шелупонь всякая собирается по вечерам. Молодежь эта, знаешь, девок привезут, машины раскроют, и давай музыку на всю громкость, ага… Ржут, как кони, знаешь, кальяны свои курят… Шелупонь, одним словом…
- Ну, - вытянул шею дед Егор. - И чего…?