И вот они оказались на стадионе. Неужели ей раньше казалось, что на улицах много народу? Нет, это она просто не знала, что такое много народу! Вот сейчас, на стадионе, невозможно протолкнуться, и все кричат, яростно болеют за своих кумиров, глаза горят, на лицах – восторг, тревога, азарт, при этом на поле – никакой динамики, ситуация почти не меняется час за часом, меняется только счет, но как начисляются очки Юлия не понимает. Она начинает от скуки разглядывать стадион, кое-где возникают столкновения и даже драки, появляется полиция, они разнимают дерущихся, успокаивают ревущую толпу, в какой-то момент Юлии начинает казаться, что ее вот-вот раздавят, и она вцепляется в руку Санджея, приятеля из соседнего отдела, который мужественно вызвался сопровождать ее на стадион. Она уже знала, что подвиг Санджея небескорыстен, каждый раз, когда он идет с Юлией по улице, все мужчины провожают его завистливыми взглядами, иностранки считаются здесь красавицами, и пройтись по улице с белой женщиной невероятно престижно. Вот и сейчас, многие, отвлекаясь от происходящего на поле, украдкой разглядывают Юлию, но ненавязчиво, осторожно, боясь оскорбить. Природная деликатность индийцев ей очень нравилась, также, как и их простодушие, искренность и удивительное гостеприимство, с которым они встречали ее.
– Я никогда больше не пойду на матч, – заметила Юлия, когда они с Санджеем выбирались со стадиона.
– Но все индийцы любят крикет, – возразил он. – В этом году мы выиграли кубок мира! Мы знаем имена всех игроков, как иначе ты сможешь поддерживать беседу?
– Я могу смотреть матчи по телевизору, – обреченно вздохнула Юлия.
Однако и ей удалось удивить своих новых друзей. Как-то на праздники они отправились в Кералу, южный штат, и спутники Юлии были поражены, во-первых, купальным костюмом, в котором она появилась на пляже, оказалось, индийские женщины всегда купались только в одежде. Но огромная толпа, которая тут же собралась, посмотреть на ее купальник изумилась еще больше – Юлия умела плавать, она держалась на воде, как рыба, в то время, как индийцы просто стояли, чуть зайдя в море. Умение плавать, казалось им чем-то сверхъестественным, они смотрели на девушку, как на воплощение богини, спустившейся на землю.
Когда она вышла из воды, кто-то протянул ей кусочек соленого манго, и Юлия вдруг вспомнила, что она уже давно-давно не протирала руки спиртом – она попросту забыла об этом.
Время летело. Два года истекали, приближался приезд Вероники. Точнее, она уже приехала и отдыхала на Гоа, а по истечении отпуска, должна была на три дня остановиться у Юлии в Бомбее. Обе они помнили про заключенное пари, и Юлия тихо улыбалась сама себе, празднуя в душе свою победу.
Теперь она – жительница Бомбея. Как проходит ее день?
Рано утром, Юлия просыпается, включает вентилятор (ведь у нее нет кондиционера), выпивает чашку сваренного в молоке чая. Потом стремительно оборачивается длинным куском материи, ловко превращая непослушную ткань в обычное сари, и отправляется на работу. Нищие, сидящие на тротуарах, кивают ей, они не пытаются просить денег, зная, что она не одобряет их образ жизни, и таким способом борется с нищетой в стране. Ведь она ничем не отличается от других девушек из Бандры. В обед, она вместе с коллегами идет в столовую, где спокойно ест все подряд, посмеиваясь над европейцами, которым местные блюда кажутся острыми. Она наливает воду из кувшина, как и остальные, а на выходе бросает в рот горсть аниса, чтобы освежить дыхание. Раз в неделю она ходит в кинотеатр, а выходные проводит на пляже, покупая еду у сидящих на земле торговцев. Она есть соленое манго, а еще посещает матчи по крикету, ей известны имена и биографии всех игроков, она знает правила, и азартно болеет за команду города. Она совершенно уверена, что в этом году Индия снова выиграет кубок мира, ведь они лидируют по очкам. А, выходя со стадиона, она, обгоняя остальных, подбегает к свободному такси, распахивает дверцу, и, запрыгивая на сидение, громко произносит "Бандра!", после чего вступает в разговор с таксистом: она говорит на хинди, а значит – они могут обсудить крикет!
– Боже! Ты выглядишь, как настоящая индианка! – воскликнула Вероника, обнимая ее. – Дай-ка я на тебя посмотрю! Батюшки, сари! И ты красишь волосы хной! И такая загорелая, да тебя не отличить от них!
Юлия улыбнулась.
– Ты привезла мою картину? – поинтересовалась она.
– Я привезла своего мужа, – ответила Вероника. – Знакомься, это Вадим.
Юлия протянула руку Вадиму.
– Вы, действительно, настоящая индианка, – заметил он. – Картина в чемодане.
– Мы еще не слышали, как ты говоришь на хинди! – возразила Вероника.
– Еще услышите. Я договорилась для вас об индивидуальном туре по Бомбею. У вас будет гид, здесь есть что посмотреть.
– А ты?
– Я поеду с вами. Не поверите, я за два года так и не посмотрела город. Дом– работа– кафе с друзьями – дом, вот мой обычный маршрут. Еще стадион и кинотеатр, да магазины.
– А ты не нашла мужа? – поинтересовалась Вероника уже в такси.
– Претендентов так много, что я теряюсь, – засмеялась Юлия. – Здесь намного больше мужчин, женщин не хватает, а спрос на иностранок просто огромный. Но я пока не готова к серьезным отношениям, я слишком долго пыталась адаптироваться, это отнимало все мои силы.
Вероника оглядывала улицы Бомбея, мелькавшие за окном, а потом поморщилась:
– Как же раздражают эти постоянные гудки! Скажи мне, ты счастлива? Ты рада, что уехала?
Юлия уверенно кивнула.
– Мне здесь нравится, как и обещала, я стала своей в этом городе, так что – не всегда масло не смешивается с водой! Остановите, пожалуйста, – обратилась она к таксисту на хинди.
Вечером Юлия выбирала место, где она повесит картину, хотя Вероника, как скупой рыцарь, упорно отказывалась выдать ей честно выигранный пейзаж до момента отъезда. Что ж – она подождет, ведь победа важнее приза! Долгий путь пройден, и она все-таки добилась цели! Теперь она – девушка из Бандры! А скоро выйдет замуж за какого-нибудь красивого и успешного мужчину и станет хорошей индийской женой, как и остальные местные женщины.
В прекрасном настроении Юлия отправилась на экскурсию. Они посмотрели здание вокзала, посетили Ворота в Индию – пожалуй, самый известный из монументов, ставший визитной карточкой Бомбея. Побывали в парке и на пляжах, где снимаются болливудские фильмы, посмотрели на резиденции актеров, посетили музей принца Уэльского. Экскурсия подходила к концу, когда гид остановил их у здания университета, по праву считавшегося одним из самых красивых в Бомбее. Вадим и Вероника с восхищением разглядывали здание.
– Справа от университета возвышается здание бомбейской биржи, – гид вытянул руку, указывая. Вероника и ее муж лишь мельком взглянули – и снова отвернулись к университету.
А Юлия, вдруг застыла на месте, ее взгляд был прикован к зданию биржи, она забыла о гиде, университете, экскурсии и своих друзьях.
Это здание было обычной, ничем непримечательной высоткой, неудивительно, что оно не привлекло внимание ее спутников. В принципе, его можно было бы даже назвать уродливым.
Юлия продолжала смотреть на здание, чувствуя, как странная сила сжимает горло, глаза защипало, и девушка запрокинула голову, чтобы не дать слезам скатиться по щеке.
На несколько минут она задумалась, а потом расстегнула массивную застежку браслета и молча протянула его Веронике.
Вероника с недоумением взяла браслет. Юлия в задумчивости направилась к машине. Перед тем, как открыть дверь она обернулась.
– Как тебе кажется, эта биржа, она ведь похожа на ту шестнадцатиэтажку, перед твоим домом, правда? – спросила она.
Вероника чуть грустно улыбнулась и обняла ее за плечи.
– Я же говорила – это свойство нации, и ты не можешь изменить это. Никто из нас не может, – ответила она.
Юлия кивнула и села в машину.
– Носи мой браслет и не потеряй его, – сказала она, – А я куплю себе другой здесь, на память об Индии.
Встреча
Подул свежий ветерок, и по зеркальной глади канала пробежала мелкая рябь. Был теплый майский вечер, и люди, спешившие с работы домой, уже не казались такими сумрачными и усталыми, как зимой. И все же они, как и всегда, торопились: пробегали мимо канала, с пластиковыми пакетами и кожаными портфелями в руках, переходили через мостик и спешили дальше, не останавливаясь взглядом ни на молодой зеленой листве, ни на скамейках, на которых, обнявшись, сидели влюбленные парочки. На одной из этих скамеек, задумчиво устремив взгляд на воду, сидела молодая девушка, лет восемнадцати. Ветер развевал завитки ее каштановых волос и подол черной коротенькой юбочки. Из-под черной же ажурной кофточки выглядывала розовая футболка. Надо сказать, по сравнению с проходящими, она была одета как-то странно, пожалуй, даже, нелепо. Хотя, впрочем, это, конечно же, не имеет никакого значения.
Ровно в шесть сорок пять на берегу канала появилась женщина в темном кашемировом пальто. Она неуверенно остановилась, огляделась не растерянно, а скорее испуганно, помедлила, а потом подошла и села рядом с девушкой, но на другой край скамьи.
Если бы в этот момент кто-нибудь из проходящих мимо обратил бы внимание на эту странную пару, он был бы поражен потрясающим сходством женщины и девушки. Они были похожи, как мать и дочь, даже больше – чертами лица, потерявшими былую красоту, женщина удивительно напоминала девушку. Но в то же время, трудно было представить себе более непохожих людей: девушка была молода и красива; женщине можно было дать на первый взгляд около шестидесяти пяти, но если присмотреться, становилось ясно, что она старше, и время давно уже стерло следы ее былой прелести.
На лице девушки читалась одухотворенность, оно светилось внутренним, неземным светом, ее глаза сияли, и, если бы проходивший мимо поэт или художник увидел ее, он непременно застыл бы как вкопанный, глядя на эту воплощенную радость, богиню юности и любви.
"Перед тобою Афродита!" – именно эти строки пришли бы ему на ум, едва он взглянул на девушку.
Во всем облике женщины, напротив, не было ни малейшего намека на радостную оживленность, ее глаза, потухшие и безжизненные, устало глядели на мир, как будто все лучшее: чувства, эмоции, надежды, – оставили ее.
Но прохожие проходили, не глядя на скамью: они были слишком заняты своими собственными проблемами, чтобы интересоваться чужими.
Была и еще одна причина, по которой проходившие люди не обращали внимания на сидящих на берегу канала, – они могли видеть женщину, девушку они не видели.
Минуту женщина и девушка сидели молча, потом одновременно повернули головы, посмотрели друг на друга и снова, отвернувшись, продолжали смотреть на прозрачную воду канала.
Наконец девушка нарушила молчание.
– Ты все-таки пришла, – тихо сказала она.
– Да. Здравствуй, – глухо и отрывисто сказала женщина. Казалось, ей стоило немалых усилий заговорить, голос ее срывался, – А ты все еще сидишь здесь?
– Как видишь.
– Он не придет, – женщина сочувственно покачала головой.
– Я знаю, – просто ответила девушка.
Снова воцарилось молчание.
– Как ты жила в эти годы? – спросила девушка несколько минут спустя.
Женщина пожала плечами.
– Ничего, нормально. Муж умер год назад, вот я и пришла.
– Так значит, ты была замужем. – Девушка улыбнулась, – Я не знала. А дети?
– Дочка, она работает врачом, и двое внуков, мальчику двадцать, девочке восемнадцать. Уже студенты.
– Поздравляю.
Они снова замолчали.
– Он тоже умер, знаешь? – спросила женщина.
– Знаю, я почувствовала. Давно уже. Лет десять прошло. Вы еще встречались потом?
– Один раз видела его в метро. Он не узнал меня.
– Как это было? – вдруг, заинтересовавшись, спросила девушка.
– Как всегда, – ответила с болью в голосе женщина, – Я сожалела о том, что произошло.
Она повернулась к девушке и схватила ее за руку.
– Зачем ты оставила меня?! – крикнула она, со страстностью, неожиданной в ней.
– Так было нужно, – спокойно ответила девушка, – по-другому было нельзя.
Женщина вздохнула.
– Мне было плохо без тебя. Очень плохо, и самое ужасное, что ничего нельзя было вернуть. И я боялась встретить тебя снова. Я никогда не приходила больше на этот канал с тех пор. Так и не смогла найти в себе силы вернуться сюда. Прошло уже больше пятидесяти лет, – женщина усмехнулась, – Я постарела, а ты все не меняешься.
– 50 лет, – задумчиво повторила девушка, как будто не услышав смешка своей соседки.
***
Красивая и молодая, Лиза пришла на берег канала, где она должна была встретиться с человеком, которого любила всем сердцем и на которого возлагала свои надежды о будущем счастье. Она была полна любви и радости. Мечты переполняли ее сердце, воздушные замки казались воплотившимися в жизнь, и жизнь эта была прекрасна. Прохожие обращали внимание на ее сияющее лицо: старушки улыбались и кивали ей, молодые люди с надеждой заглядывали в глаза, а потом провожали долгим взглядом, женщины рассматривали ее с явным интересом.
Те десять минут ожидания, которые она провела, сидя на скамейке на берегу канала, стали самыми счастливыми для нее. Все, что было потом, а было многое, невозможно сравнить с этими бесценными минутами. Если бы время остановилось тогда, если бы эти мгновения длились бесконечно! Ее хрустальная мечта, переливаясь в лучах майского солнца, сверкала всеми своими гранями, и будущее, озаренное этим светом, казалось необыкновенным и сулило стать вереницей радостных, безоблачных дней.
А потом сказка закончилась, и, застыв на несколько секунд в воздухе, прекрасная мечта разлетелась вдребезги, столкнувшись с несокрушимой стеной реальности. Он не пришел, и Лиза поняла, что все это было важно для нее одной.
И это было страшно, потому что этого нельзя было изменить. Прождав еще полчаса, Лиза встала со скамейки и направилась домой. Однако лучшая ее часть, ее можно назвать как угодно, Душа, Вера, Любовь, – у нее так много имен! – осталась там – она продолжала сидеть, сияющая и прекрасная, воплощая то, что утратила сама Лиза. Испуганная, Лиза вернулась к скамейке.
– Ты остаешься? – с волнением спросила она, – А как же я? Что я буду делать без тебя?
– Сейчас тебе будет лучше без меня, – ответила ей другая Лиза, вдруг ставшая мудрой и рассудительной, повзрослевшая в считанные мгновения, – Если я останусь с тобой ты не перенесешь этого. Слишком больно, когда рушится все, во что ты веришь, что было смыслом твоей жизни. Уж лучше не чувствовать ничего. Или ты станешь жестче, грубее, или не выживешь. Другого выхода нет. Я остаюсь. И потом я должна ждать здесь. Пусть он не придет никогда, я буду ждать. Под дождем и снегом, в жару и в мороз. Просто у меня уже нет сил встать. Мы не можем быть вместе. Ты утратила способность любить и возможно когда-нибудь еще скажешь мне спасибо за это!
– А если нет? Ведь, значит, я уже никогда больше не буду так счастлива, как сегодня!
– Но и так больно тебе уже тоже никогда не будет.
– Ты вернешься ко мне когда-нибудь? – слеза скатилась по щеке Лизы.
– Да обещаю, – сидящая на скамейке девушка протянула ей руку и улыбнулась, – Я обязательно вернусь к тебе. Не знаю когда, но я вернусь.
Они помолчали, держась за руки, потом Лиза выдернула руку и пошла прочь. Обернувшись на выходе из парка, она увидела, как девушка на скамейке, еще недавно бывшая частью ее самой, освещенная светом заходящего солнца (или это был другой свет?) сидит, положив ногу на ногу, не спуская глаз с зеркальной глади канала, и ждет того, кто не придет никогда.
Когда Лиза шла домой, прохожие уже не обращали на нее внимания. Она больше не выделялась среди них, она стала такой же, как все.
***
– Почему ты не сдержала обещания, почему не вернулась? – спросила женщина.
– Еще сдержу, я вернусь. Но пока не время.
– А когда будет время? Когда я умру? – женщина грустно улыбнулась.
– Может быть, – тихо ответила девушка, – но мы снова будем вместе, я обещаю тебе.
– Зачем ты сидишь здесь, чего ты ждешь?! – голос женщины сорвался, и она горько зарыдала.
– А куда мне идти?! – крикнула девушка, – Здесь всюду смерть, вон, посмотри!
Она вытянула руку, указывая куда-то.
– Здесь кругом мертвые воспоминания, – продолжала она, – кругом призраки надежд, а вон, под ногами, осколки твоей мечты. Она была и моей, между прочим, и даже больше чем твоей! Но ты уже не можешь увидеть этого.
Женщина снова схватила ее за руку:
– Вернись ко мне, пожалуйста, еще не поздно, – умоляюще заговорила она, – Я тоже хочу увидеть то, что видишь ты! Ты даже не представляешь себе, как это ужасно – жить без души.
– Но ведь живут же другие. Почти все люди так живут.
– Это не жизнь. Нет, не жизнь! Это существование, – горячо возразила женщина. – Так нельзя! Вот когда мы были вместе, когда ты была со мной, тогда и только тогда я и жила.
– Тебе повезло, ты родилась в отличие от большинства со способностью чувствовать и понимать, но мир… Он груб и жесток. Человек, у которого такая душа как у тебя, незащищен, он может или лишиться ее, или умереть.
– Но неужели нет выхода?
– Почему, есть. Если бы на его месте был другой… Нам с тобой просто не повезло… Везет в жизни вообще редко.
– Что же делать?
– Тебе – жить, мне – ждать. Это не вечно. Ничто не вечно. Ни счастье, ни несчастье. И, согласись, иногда это даже хорошо.
Лиза взглянула на часы.
– Мне пора, – вздохнула она, – я встречаюсь сейчас с дочкой. Идем покупать ей туфли.
Она торопливо вытерла слезы и поднялась.
– Пока! – девушка улыбнулась, – Еще увидимся. Приходи, если хочешь. Меня всегда можно найти здесь.
Лиза грустно кивнула.
– Пока.
Она повернулась и медленно пошла к выходу.
Словно пелена тумана окутала ее, и она шла, не разбирая дороги, не замечая ни машин, проносящихся мимо, ни людей, поглядывающих на нее с некоторым удивлением.
– Бабушка! – окликнули ее.
Лиза обернулась.
Ее внучка стояла перед ней в новом пальто и симпатичном синем беретике.
– А где мама? – удивленно спросила Лиза, – Мы же идем за туфлями?
– Ее вызвали в больницу, она прислала меня. У нас же один размер, да и вкус одинаковый. Знаешь, бабуля, я сейчас тебе кое-что расскажу… – и, взяв Лизу под руку, она улыбнулась ей со счастливым и заговорщическим видом.
Лиза подняла голову, очнулась вдруг от воспоминаний и посмотрела на нее, как если бы видела впервые.
Ее внучка. По-другому одетая, блондинка с удлиненным "каре", с большими карими глазами, выше ростом.
Но это было она. Еще красивее, чем раньше, еще счастливее. Глаза сияют от радости, надежды и мечты снова переполняют ее. Она сдержала обещание. Она вернулась.
– Но хорошо ли это? – испуганно подумала Лиза. – А вдруг ей будет так же больно, как было мне?
При мысли об этом Лиза почувствовала, как, несмотря на теплый весенний вечер, легкий холодок пробежал по ее спине.
"Нам с тобой просто не повезло, везет в жизни вообще редко!" – услышала она, как сквозь сон.
– Ну, пойдем же! – внучка нетерпеливо потянула ее за рукав, и они зашагали вниз по улице, к центру прекрасной майской Москвы, белой от цветения вишен.