- Да-да… Но хотел бы я знать, что она делает, когда не учится? И прежде всего, что это за тип? - спросил Марсиаль, взвинчивая себя.
- Какой тип?
- Ну, этот так называемый писатель, с которым она ходит последнее время.
- Почему ты говоришь "так называемый"? Он издал уже несколько книг, о нем пишут в газетах…
- Вот именно, пишут, и не очень лестно.
- Не понимаю, что ты хочешь сказать?
- Его называют распутником, уж не помню, где я это вычитал. С тех пор как я узнал, что Иветта с ним повсюду таскается, я читаю о нем все, что попадается под руку… Так вот, о нем пишут, что он распутник и еще что-то в таком же роде. Даже сравнивают с маркизом де Садом!
- Ну, это так, для красного словца. Короче, ты что, не доверяешь Иветте?
- Конечно, доверяю… Но согласись, отец вправе беспокоиться.
Дельфина засмеялась.
- Что это на тебя нашло? - спросила она. - Тебя это никогда прежде не тревожило.
- Очевидно, у меня более развито нравственное чувство, чем ты полагаешь!
Она окинула его насмешливо-скептическим взглядом.
- От тебя и не такое услышишь, - сказала она. - Не пойти ли нам спать? Уже давно пора.
- А мне что-то не хочется.
Они поднялись на второй этаж. Когда они дошли до лестничной площадки, кто-то внизу открыл входную дверь и на цыпочках прошел по передней.
- Это ты, Иветта? - спросил Марсиаль, перегнувшись через перила.
Иветта подняла голову и с удивлением посмотрела вверх.
- Почему вы еще не спите? - сказала она, поднимаясь по лестнице.
- Это мы должны у тебя спросить, почему ты не спишь, - возразил Марсиаль. - Поздновато ты возвращаешься!
- Что случилось? Почему вы еще не легли?
- Умер Феликс, - сказала Дельфина.
- Кто?
- Феликс, друг папы.
- Вот как? - спокойно произнесла Иветта. - А я и не знала, что он был болен.
- Он умер внезапно. Папа ездил туда.
- А, вот почему… - Иветта не окончила фразу.
Видно было, что она успокоилась.
- Уф! Как я устала…
- Я тебя не спросил, приятно ли ты провела вечер, - сказал Марсиаль.
- Прекрасно! С десяти часов я танцевала почти без передышки… Прямо на ногах не стою… Ой, прости, - сказала она, смущенно взглянув на отца. - Тебе, наверно, тяжело… Кажется, это твой старый друг?
- Да…
- Спать! Спать! - решительно заявила Дельфина. - Скоро три.
- Спокойной ночи, - сказала Иветта, направляясь в свою комнату.
- Новые порядки? Теперь дети уходят спать, даже не поцеловав отца?
Иветта вернулась и с улыбкой чмокнула его в щеку.
- Спокойной ночи, папа. Я просто очень устала.
Он обнял ее.
- Даже за столом мы с тобой не встречаемся. Вот и сегодня ты не пришла домой обедать.
- С этим занудой дядей Юбером?
- Зануда… Зануда… Может быть, и зануда, но это еще не повод. Существуют и семейные обязательства.
- Ну, брось!
- Для тебя эти обязательства не существуют? - спросил Марсиаль с улыбкой. - Я тебя совсем не вижу, ты возвращаешься бог знает когда и даже не поцелуешь перед сном своего старого отца.
Иветта с наигранной горячностью кинулась ему на шею.
- Ну, теперь ты доволен?
- А этот писатель? Что ему от тебя надо?
- Что значит - что ему от меня надо?
- То, что слышишь. Я спрашиваю, что ему от тебя надо? Ты видишь, она уже показывает когти… - сказал Марсиаль жене. - Говорят, он распутник.
Дельфина уже теряла терпение, но вместе с тем разговор ее все же забавлял.
- Нашли время спорить! - воскликнула она. - Пошли спать!
- Распутник? - переспросила Иветта с гримаской недоумения. - С чего ты это взял? Такой же распутник, как ты, папа.
- Это еще не гарантия. - Марсиаль покачал головой. Вид у него был слегка фатоватый.
- Мы с ним товарищи, - сказала Иветта. - Вот и все.
- Ну, знаешь, не заливай нам насчет товарищеских отношений между двадцатилетней девчонкой и мужчиной лет сорока с хвостиком… Кстати, сколько ему?
В это мгновенье под одной из дверей вспыхнула полоска света и послышался голос мадам Сарла:
- Что случилось? Пожар?
Спокойный тон, которым были заданы эти вопросы, как-то противоречил их смыслу.
- Ну вот, дождались! - прошептала Дельфина. - Разбудили тетю Берту.
- Не страшно, - сказал Марсиаль. - Она всегда просыпается в это время. Пожелаем ей доброй ночи. - Он постучал в дверь. - Можно к тебе, тетечка?
Услышав, что можно, все трое вошли к ней в комнату. Мадам Сарла сидела на кровати, прислонившись к изголовью. На ней была розовая ночная рубашка с кружевными оборками. Лицо ее было таким же свежим и взгляд таким же живым, как и днем.
- Ты не спишь? Мы тебя разбудили? - спросил Марсиаль, присаживаясь к ней на кровать.
- Ты же знаешь, как я чутко сплю. Просыпаюсь от малейшего шороха. А вы-то почему не спите в такой поздний час? Я уже давно слышу, как вы спорите о чем-то на лестнице.
- Бедный Феликс умер, - сказал Марсиаль проникновенным голосом.
- В самом деле? - Судя по тону Мадам Сарла, это известие ее ничуть не взволновало. - Умер?
- Да…
- Когда же?
- Мы об этом узнали в одиннадцать от его жены, она сюда позвонила. Ты только что поднялась к себе. Помнишь, мы сегодня как раз говорили о нем перед ужином?
- Конечно, инфаркт? - спросила мадам Сарла как о чем-то само собой разумеющемся.
- Нет, инсульт. Подумать только! Ведь я сегодня провел с ним полдня.
- Это ничего не значит. Нам не дано знать ни дня, ни часа…
- Да, это так… Ты права.
Наступило молчание. Каждый думал о своем.
- Какая ты хорошенькая, тетя, в этой розовой рубашке, - сказала Иветта, подходя к кровати. Она поцеловала старушку. - Ты похожа на маркизу времен Людовика XV.
Мадам Сарла была не в восторге от полученного комплимента. Она окинула взглядом туалет своей внучатой племянницы.
- Мини-юбки все еще в моде? - спросила она с непроницаемым видом.
- Да, но длинные юбки перешли в наступление. Носят длинные юбки и высокие башмаки на пуговках, как в тысяча девятисотом году. Представляете себе? - спросила Иветта, обращаясь к женщинам. - Ты, наверно, носила такие, тетя?
- Конечно, носила… Очень красиво.
- Длинные юбки будут, вероятно, стоить дороже, - вздохнула Дельфина, усаживаясь в кресло.
- Не уверена, что это привьется, - сказала Иветта.
- Раз модельеры решили, так оно и будет, - сказала Дельфина.
- Но послушайте наконец! - воскликнул Марсиаль с деланным негодованием. - Я вам сообщаю о смерти моего старого друга, а вы через три минуты уже болтаете о тряпках.
- Бедняга все равно не воскреснет от наших разговоров, - сказала мадам Сарла. - Вы что, были там?
- Марсиаль ездил один, - ответила Дельфина.
Иветта присела на подлокотник кресла, в котором устроилась ее мать.
- Он был очень красив, - произнес Марсиаль не без пафоса.
- Что-то не верится, - отозвалась мадам Сарла.
- Почему? Уверяю тебя, он был очень красив.
- Ладно-ладно, не буду спорить, - согласилась она. - Смерть великодушна. - И, помолчав, добавила: - Надо надеяться, у него теперь не такой ничтожный вид, как при жизни.
С кресла, где сидели Иветта и Дельфина, раздался приглушенный смешок.
- В конце концов, тетя, что он тебе сделал, этот несчастный? Ты его преследуешь даже после смерти…
- Вовсе не преследую, наоборот, говорю, что у него на смертном одре не такой ничтожный вид. - И она обернулась к своим племянницам, призывая их в свидетели. - А вот вы что об этом думаете? Может быть, считаете, что у Феликса был вид феникса?
Мадам Сарла невольно столкнула эти два слова, ничего, в сущности, не имея в виду. Она никогда не пыталась острить, это было не в ее духе. Каламбур имел тем больший успех, что он получился не преднамеренным. Иветта снова прыснула, Дельфина и Марсиаль не смогли сдержать улыбки.
- Нет, этого, пожалуй, не скажешь, - призналась Дельфина. - Впрочем, иногда у него так блестели глаза…
- Когда он бывал под мухой, - отрезала мадам Сарла, единственная из присутствующих не засмеявшаяся на свою невольную шутку. Скорей всего, она ее даже не заметила.
- Ух, до чего ты строга! - сказал Марсиаль. - Бедный Феликс не был пьяницей. Любил иногда выпить аперитив, и только… Знаете, мне что-то тоже вдруг захотелось выпить, - сказал он, подумав. - И пожалуй, я даже проголодался. Есть у нас что-нибудь в холодильнике?
- Неужели ты станешь есть в три часа ночи? - запротестовала Дельфина.
- Почему же не стану, если хочется?
- После такого сытного ужина?
- Послушай, мы ели больше пяти часов назад. Я уже давно забыл, что ел. Иветта! - позвал он капризным, почти детским тоном (и сразу зазвучал его южный акцент). - Сбегай-ка на кухню, посмотри, не осталось ли чего-нибудь поесть, и принеси нам на подносе закуску! Будь добра, детка.
- Иветта, не ходи! - воскликнула Дельфина.
Когда отец старался быть обаятельным, Иветта всегда поддавалась его обаянию. У них уже издавна установилась привычка потворствовать желаниям друг друга. Она засмеялась и встала.
- Ну что ж, раз человек голоден, придется его кормить! - сказала она и вышла из комнаты.
- Марсиаль, ты ведешь себя неразумно. - И Дельфина печально покачала головой, но было видно, что на самом деле она нимало не опечалена.
- Бедняжка! Все они одинаковы, - произнесла мадам Сарла (ее-то южный акцент всегда давал себя знать). - Но этого вы уж чересчур избаловали. Вы потакаете всем его капризам.
- Зато ты мне никогда не давала спуску! - весело сказал Марсиаль. - И речи быть не могло позволить себе какую-нибудь маленькую вольность… Дисциплина… Вечно дисциплина!.. Помнишь, когда я был мальчишкой? Каждый вечер одна и та же фраза: "А теперь быстро ужинать, пипи, помолиться и в постель!" - сказал он, подражая голосу и интонации старой дамы.
Мадам Сарла удостоила улыбкой это давнее воспоминание, а Дельфина громко рассмеялась, хотя уже не раз слышала этот анекдот, который входил в семейный фольклор.
- Правильный метод воспитания, - сказала мадам Сарла. - Если бы и теперь так воспитывали детей, в мире было бы чуть больше порядка.
Марсиаль возразил. Не то чтобы затронутая тема его особо занимала или у него были ясные идеи насчет воспитания детей. Плевать ему было на это, но ему хотелось разговаривать, спорить. В зависимости от обстоятельств и собеседника он мог бы с той же искренностью и горячностью защищать любую из двух противоположных точек зрения - как дисциплину, так и терпимость. Ему просто нравилось риторическое чередование доводов, четкие речевые периоды, нравилось выказать свою боеспособность. В такие минуты в нем просыпался трибун-южанин, и он иногда даже жалел, что не избрал политической карьеры, поскольку умел весьма ловко разглагольствовать, ничего толком не говоря.
В отличие от своего племянника мадам Сарла говорила только то, что думала, и принимала все услышанное за чистую монету, но хранила при этом невозмутимый и безмятежный вид, и убедить ее в чем-либо было решительно невозможно, как человека, которому доступны откровения свыше, и поэтому он не может принимать в расчет зыбкие суждения простых смертных.
Марсиаль заявил, что ослабление авторитета семьи благотворно влияет на психику (он употребил именно это слово) детей, которые теперь очаровательны в своей непосредственности. Отношения родителей с ними стали более естественными и откровенными. К тому же все равно уже не вернешь строгости прошлых лет. Ныне рождается новое общество, которое характеризует терпимость - permissive society (употребление американской социологической терминологии всегда производило впечатление). Марсиаль сам восторгался собственным красноречием. Потом ему пришло в голову, что его аудитория, быть может, не стоит таких усилий, а тут еще появилась Иветта с подносом в руках, и он временно перестал интересоваться будущим мира.
- Холодный ростбиф, пирог, крем и виноград, - объявила она.
- Превосходно! - воскликнул Марсиаль. - Настоящий маленький пир. Ты нас просто балуешь. Надеюсь, вы все проголодались.
Иветта, конечно, была голодна как волк после пяти часов непрерывных танцев. Дельфина сказала, что и она немного закусит, "чтобы составить тебе компанию". Мадам Сарла тут же выразила свое неодобрение этим сатрапским порядкам.
- Ну, брось, тетя, ты не откажешься съесть чуточку крема за компанию.
- Если ты так настаиваешь… Но все равно, слыханное ли это дело, есть в три часа утра?
- А разве не весело полуночничать? Надо же время от времени доставлять себе маленькие радости. Нам так уютно у тебя в комнате, так хорошо вчетвером!
Марсиаль произнес это своим самым обольстительным тоном, он чуть ли не ворковал.
- Когда ты чего-нибудь захочешь… - сказала Дельфина.
Иветта захватила десертные тарелочки, салфетки и приборы и раздала их всем.
- Бедный Фонсу тоже любил поесть среди ночи, - вздохнула мадам Сарла.
- Нет, правда? Я не знал этого. Значит, твой муж понимал толк в жизни, - произнес Марсиаль с невозмутимо серьезным видом.
- Иногда он вставал часа в два ночи, чтобы перехватить что-нибудь на кухне.
- Не может быть! Он мне становится все более и более симпатичен.
- А ведь вы, наверно, его хорошо кормили, - заметила Дельфина.
- Хорошо ли кормила? Да он у меня как сыр в масле катался! Но он не полнел и всегда был голоден. Такая уж у него была натура.
Тайком от мадам Сарла, которая как раз склонилась над тарелкой, Марсиаль, Дельфина и Иветта переглянулись. Уголки их губ дрогнули.
- Какой ростбиф вкусный! - воскликнула Иветта и засмеялась каким-то гортанным, вдруг прорвавшимся смехом, хотя, казалось бы, в ее словах ничего смешного не было.
- Убеждена, что ты сегодня обедала не так хорошо, как мы, - сказала Дельфина.
- Еще бы. Мы поели в бистро на Сен-Жермен.
- Неужели твой писатель не мог оказать тебе большую честь? - спросил Марсиаль.
Мадам Сарла подняла глаза на внучатую племянницу, ожидая ее ответа.
- Он предложил пойти в шикарный ресторан, но я предпочла бистро. Так забавнее.
- И он, конечно, не очень настаивал, - сказал Марсиаль. - Ведь вы же товарищи…
- Значит, теперь это официально называется товариществом? - И мадам Сарла снова уставилась в свою тарелку.
- Да… - ответила Иветта с улыбкой.
- Нам этого не понять, бедная моя тетя, - сказал Марсиаль. - Вы с Фонсу никогда не были товарищами? Не правда ли?
- Никогда. Мы ведь жили не в казарме.
Они все трое снова не смогли сдержать улыбки.
Однако Дельфина с тревогой поглядела на мужа, она догадалась, что Марсиаль хочет навести разговор на покойного Фонсу, и заранее трепетала. Ведь тетушкин образцовый супруг был в их семье неиссякаемым поводом для шуток. Всякий раз, когда мадам Сарла упоминала о "бедном Фонсу", об их счастливой любви или превозносила его добродетели, слушатели едва сдерживали смех. Поскольку мадам Сарла не делала из этого секрета, все знали, что их отношения в браке, к слову сказать, довольно позднем, были чисто платоническими: Фонсу после каких-то таинственных болезней потерял весь свой врожденный мужской запал. Но это обстоятельство не только не омрачало их любви, а, напротив, стало фундаментом их безоблачного счастья. Мадам Сарла уверяла, что была "абсолютно счастлива" со своим мужем. А раз она так говорила, приходилось ей верить на слово.
Внешность Альфонса Сарла была известна по фотографиям: невысокий благодушный человечек, с усами, непропорционально большими для его не такого уж внушительного вида.
- В самом деле, - не унимался Марсиаль, - что это за такое товарищество, которым нам теперь все уши прожужжали? Современной молодежи неведома деликатность чувства. В доброе старое время к женщине обращались особым тоном. Я вот уверен, например, что Фонсу никогда не повышал на тебя голоса, никогда не позволял себе говорить с тобой грубо.
- Он? Грубо? Бедный Фонсу! Да он был ангелом!..
С кресла, где сидели Дельфина и Иветта, донесся сдавленный стон. Иветта, согнувшись в три погибели, с лихорадочной поспешностью снимала туфли, а когда она выпрямилась, лицо ее было пунцовым.
- Ноги гудят, - объяснила она.
- Устройся поудобней, детка, - сказал Марсиаль с широкой улыбкой. - Ты, должно быть, устала.
- Протанцевала весь вечер? - полюбопытствовала мадам Сарла. - Ну, ничего, в твои годы это еще допустимо. Веселись, девочка! Кто знает, как сложится твоя жизнь. А ее брат, - спросила она, обращаясь к Дельфине, - еще не вернулся?
- О, вы же знаете, он живет, не глядя на часы.
- Я это заметила. Вот они, современные нравы.
- Слушай, Иветта, - сказал Марсиаль, - по твоей вине мы умираем от жажды. Ты забыла принести вина.
- В бутылках осталось только на донышке.
- Ну и что же? - возмутилась мадам Сарла. - Значит, остатки надо вылить на помойку?
- А не выпить ли нам по бокалу шампанского? - предложил Марсиаль с воодушевлением.
- Не выдумывай! - воскликнула Дельфина. - Ни в коем случае!
- А-а, куда ни шло!.. Шампанское под пирог, что может быть лучше? Раз мы затеяли ужин… Иветта, не принесешь ли ты нам бутылочку? У меня хранится одна в холодильнике.
- Еще бы! С большим удовольствием!.. Бегу! - воскликнула Иветта, радуясь, что праздник продолжается. И, схватив поднос, выбежала из комнаты.
- Ты ведешь себя неразумно, - сказала Дельфина, качая головой.
- Я слышу это уже во второй раз! Не повторяй вечно одно и то же! Затевать целый разговор из-за того, что мне захотелось выпить бокал шампанского!.. - Марсиаль обернулся к тетке. - Видишь, какие они, эти нынешние жены? Как ни старайся быть примерным мужем, все равно им не угодишь. Любая невинная прихоть - и уже поднимается крик.
- Примерный муж! - вздохнула Дельфина. - Чего только не услышишь!
- Жалуйся, жалуйся!.. Скажи, тетя, а ты говорила Фонсу, что он ведет себя неразумно, когда он спускался ночью на кухню опрокинуть стаканчик?
- Нет, но он-то пил молоко.
- Молоко! - воскликнул Марсиаль. - О, теперь мне ясно, что он был ангелом!
- Мы шампанского дома никогда не держали, - сурово отрезала мадам Сарла.
- Вот видите, тетя, - заметила Дельфина, - хоть вы и воспитывали его по-спартански, а результаты…