- Тоже мне, будильник одноглазый. В Индии женщин-самоубийц, между прочим, канонизировали.
- Канонизировали вдов, покончивших с собой, а у тебя нет мужа. Просыпайся.
- Вот пристал. Тебе надо, ты и просыпайся. Может, я буддистка и моя прошлая земная жизнь принесла мне только страдания, а сейчас я жду новой счастливой жизни.
- Ты не буддистка - ты нудистка. - Эгор ткнул пальцем в еле прикрытую наготу Риты, которая продолжала его смущать и сбивать мысли в плохую сторону. - Просыпайся!
- Нет, это ты - нудист. Нудишь и нудишь. А если я не хочу просыпаться? Если я не хочу вспоминать, кто я? Если я, с твоих слов, решила покончить с собой, значит, на это есть очень серьезные причины, и я не хочу их вспоминать и портить окончательно прекрасный вечер.
- Прекрасно. Не хочешь просыпаться? А чего же ты хочешь?
- Тебя.
Рита посмотрела своими ясными, холодными и удивительно прекрасными глазами на Эмобоя, и он тотчас же потерял контроль. Ее тело, едва прикрытое тонкой простыней, притягивало его, как Солнце Землю и все, что есть на ней. Это космическое чувство поглотило его, и он не мог с ним бороться.
- Мне кажется, что я тебя хорошо знаю, хотя не могу вспомнить. К тому же я вижу, что ты тоже весь дрожишь от желания. Ну а если мне действительно суждено сейчас умереть, я хотела бы, чтобы это произошло в твоих объятиях. Поцелуй меня. Нет, вижу, ты не ангел - ангелы бесполы.
Рита откинула простыню, обняла замершего и вконец утратившего разум Эгора за шею и потянула к себе. Вкус ее сладких губ наполнил голову Эмобоя, как веселящий газ, и он покорно провалился в черную дыру любовного водоворота. Тело Риты плавилось под его руками, одежда Эмобоя сгорела от соприкосновения с ее пылающей кожей, а все его тощее жилистое и костистое тело превратилось в единый орган - генератор удовольствия госпожи Ритуал. Он даже не заметил, как оказался в ней, и айсберг заходил ходуном вместе с кроватью, а балдахин сорвало от немыслимой амплитуды, и он улетел в океан. Хорошо хоть кровать прочно вплавилась в лед из-за жара их тел, которые сплелись, как гуттаперчевые плети. Их стоны лились ариями адских опер страсти, они сливались в поцелуях каждой порой тел. Эгор, о миссии своей подспудно помня, пытался Риту разбудить могучими ударами о лоно изнутри, но в результате он забылся сам, опомнившись от страшного рычания, сопровождавшего теперь его оргазм. Конвульсии под ним вдруг прекратились, он руки расцепил и в ужасе смотрел на бледное и мертвое лицо. "Убил ее, - подумал он. - И Ритку я не спас, и Кити изменил. Но это ж только сон". И сразу вспомнил, что кульминация у Риты и раньше завершалась только так. Из глаза Риты побежала по бледному лицу ее предательская жалкая слеза. "Жива! - возликовал Эгор. - Еще минуток десять есть у нас. Успею разбудить во что бы то ни стало!"
- Егор, - не открывая глаз, сказала грустно Рита, - спасибо, что пришел. Спасибо за любовь. Теперь могу уйти от вас спокойно.
- Нет, только не теперь! О чем ты говоришь! Так ты меня узнала, Рита?
- Сразу! Я ждала тебя. Хотела еще раз хотя бы я с тобой побыть. И ты пришел, и, значит, ты простил! - сказала Рита, все так же не открывая глаз, из которых бежали медленные круглые слезы. Она положила бледную ладонь на руку Эмобоя и крепко стиснула ее.
- За что тебя прощать мне, что за бред? Рита открыла глаза, села и отвернулась от Эгора, не отпуская его руки.
- Ты погиб из-за меня! Из-за моей жадности, трусости и похоти. Я давно должна была сказать Кити про нас. Вы поссорились бы, и ты не пошел бы встречать ее после этого чертова концерта. Ты был бы жив, а Кити поревела бы немного, но пережила и не превратилась бы в немого овоща, как сейчас. Мое сердце разрывается, когда я вижу свою веселушку Кити безмолвной старушкой, оно обливается слезами, когда я вспоминаю тебя, твою дурацкую улыбку и белый ежик. Я одна во всем виновата, и я себя наказала, свершила правосудие. Я очень сильная, но жить без вас, с разбитым сердцем и чувством вины не хочу.
- Отлично. А теперь послушай меня. Да, Егора Трушина убили, и его действительно не вернуть. Но ты передо мной ни в чем не виновата. Вот если б ты меня спалила Кити, я бы тебя никогда не простил, а она тем более. Уж я-то ее знаю. Я спас ее, и она больше не овощ. И думаю, сейчас она названивает тебе. Говорить тебе, какую страшную глупость ты совершила, я не буду, некогда. Ты думаешь, я тебе снюсь?
- Да, конечно, так же как и все. - Рита повернулась к Эгору и покачала головой с жалостью.
- А вот и нет. Я настоящий, просто теперь я в другом мире и по-другому выгляжу, но это я. И я вытащу тебя отсюда, даю слово. Потому что, если ты умрешь, я никогда себя не прощу. Веришь? - Эгор с силой сжал ее белые плечи и встряхнул, глядя в глаза.
- Уже почти верю. А что за другой мир? Там хорошо?
- Ага, офигительно. Меня принуждает к сожительству здоровенная бабочка, которая хочет поработить Вселенную.
- Большая черная бабочка. - Рита встала на колени, в глазах ее проснулся страх. - Я видела ее сегодня во сне, она так странно посмотрела на меня и что-то говорила, но что - я не могу вспомнить, а потом я проснулась, взяла таблетки… О господи, я и правда это сделала. - Рита заревела и прижалась к груди Эмобоя.
- Так просыпайся! - Эгор опять тряхнул ее за плечи.
- Не могу, я не знаю как. Стараюсь, но не получается.
- Чертова лгунья Маргит, играет со мной в свои подлые игры! - Эгор с силой ударил кулаком по кровати. - Ритка, я вытащу тебя, но ты обещай мне, если и правда хоть чуть-чуть меня любила, что никогда, никогда не будешь больше сводить счеты с жизнью. Потому что я уже не смогу тебя спасти. И еще потому, что я отдал бы сто вечных жизней в Эмомире за одну лишь ночь с любимой в Реале.
- Со мной? - тихо спросила Рита.
- С тобой, - тихо соврал Эгор.
- Обещаю, - твердо сказала Рита, - я хочу жить!
Эгор обнял ее и прямо с кровати головокружительным прыжком нырнул с Ритой в океан. Пенистая пучина с радостным хлюпом поглотила их. Вода вокруг айсберга была ледяной, и обнаженные любовники окоченели. Медленно кружась и не расцепляя объятий, они опускались на дно. Из их легких вырывались пузыри и убегали вверх. Последнее, что увидел Эгор, были переполненные ужасом глаза Риты.
ГЛАВА 18
Барбекю у барбикенов
Клоун стоял перед кроватью Эгора, слегка наклонившись и приблизив рыжую кудлатую голову к его лицу. Час, который Маргит отвела Эмобою на спасение подруги, только что истек, но юноша не возвращался из сна самоубийцы, и это очень пугало Тик-Така. Королева, как только вышло отпущенное время, тихо взмахнула шерстистыми крылами и беззвучно улетучилась, за ней бесконечно длинной тенью-шлейфом последовали ее усатые чешуй-чатокрылые фрейлины. У кровати Эмобоя остались только клоун - по дружбе, Кот - по работе и Мания - по зову кукольной души. Прошло еще несколько минут тягостного ожидания, и вдруг Эгор так резко сел на кровати, что бедный Тик, получив серьезный удар лбом в лоб, отлетел, перевернувшись через голову, на соседнюю кровать. Эмобой, словно не почувствовав удара, сидел, тяжело дыша, с болезненной тревогой в краснеющем глазу, и смешно, как тюлень ластами, перебирал длинными руками.
- Я успел. Я успел?! - Эгор с надеждой смотрел на понурых куклу и Кота, которые предпочли промолчать.
- Успел… чуть не убить меня своей чугунной башкой, - сказал Тик-Так, поднявшись на коротенькие ножки и потирая здоровенную шишку на лбу. - Не Эмобой, а долбобой какой-то!
- Черт, _да скажите же скорей, я уложился в час? И где эта черная невеста, лгунья Маргит? Я же видел ее здесь.
- Боюсь, Эгор, что чуда не случилось. Час закончился пару минут назад, - развел лапами участливый Кот. Мания понуро кивнула головой.
- Королева улетела, сказав, что завтра ждет тебя во дворце.
- К черту дворец! Маргит подставила меня. Решила показать мне свою силу. Ну ладно, я уверен, что успел. Я уже выбирался из сна мертвого человека, и это было совсем иначе. Рита проснулась, я знаю. Я просто слишком глубоко нырнул в ее спящее сознание и поэтому так долго выбирался, может быть, как раз эти пару минут.
- Хорошо бы это было так, - сказала Мания. - Мне всегда так жатко этих глупых самоубийц из-за любви. Убить свою живую душу - это так ужасно.
- Эгоистичные твари, - сказал клоун, - хотят свои страдания перенести на мир. А мучаются прежде всего самые их близкие люди.
- Согласен, - сказал Кот. - Но как тебе, Эгор, удалось ее разбудить?
- Насчет самоубийства в данном случае я бы поспорил. Здесь не обошлось без доброй Королевы. А разбудить Риту оказалось нереально тяжело. Просто адски. Пришлось даже заняться с ней любовью, - ляпнул и тут же пожалел об этом Эмобой.
- Романтично, - сказала Мания. - Ты отдал ей часть силы, часть души. Это очень опасно. Так рисковать собой нельзя, - сказал Кот.
- Ну, я не сказал бы, что это было отвратительно. Просто я не знал, что делать, у меня закончились все доводы.
- И воспользовался тем, который в штанах, - сказал клоун.
Эгор впервые видел Тик-Така в таком состоянии. Всегда красное лицо шута побледнело, глаза свирепо сжались, он раскачивался на своих огромных башмаках вперед-назад и сжимал-разжимал пухлые кулаки.
- Ну да, - простодушно хвастал Эмобой, породив парочку летучих свинок, - все прошло просто фантастиш. Мне довелось и в прошлой жизни бывать с Риткой в постели, но в этом сне…
- А как же Кити? - тихо спросил клоун.
- Кити? Кити там тоже, кстати, тусовала сначала. Это же был сон, толстяк! Расслабься. Что за наезды? Я спас девчонку. Я уверен, что она проснулась. Я вернул Кити подругу с того света.
- Ты же говорил, что любишь Кити? - еще тише, как бы себе под нос, насупив брови, спросил клоун.
- Люблю, - сказал недоумевающий Эгор, - очень люблю. Похоже, я тебя очень сильно треснул в лоб. Что за наезд? Это всего лишь сон. Я спасал девчонку. Она умирала, я не мог ей отказать.
- А в той жизни? Ты сказал, что трахался с ней в той жизни? Что, тоже не мог отказать своему бревну в штанах? - Клоун говорил все громче и вразвалочку подходил к Эгору. - Безотказный ты наш.
- Ой-е, - присвистнул Эгор. - Толстяк, тормози! Моя жизнь - не твое свинячье дело. По…
Договорить он не успел, рука клоуна молнией сверкнула в воздухе, и Эгор получил оплеуху такой неожиданной силы, что свалился со своей кровати и укатился под стоявшую рядом.
- Предатель! - услышал он в подкроватной темноте удаляющийся крик клоуна, а когда вылез, увидел вдали лишь уменьшающийся силуэт красного друга.
- Чего это с ним? - не понял Эгор. - Безумства чьего-то объелся? Куда он дернул?
- Не знаю, - сказала Мания. - Мне кажется, он перенервничал, пока ты пропадал во сне у Риты. Боялся, чтобы с тобой не случилась какая-нибудь неприятность.
- Нет, это он меня за Кити, - сказал задумчиво Эгор. - Может быть, и правильно.
- Чрезвычайно эмоциональный клоун, - кивнула Мания.
- Слава Создателю, одной большой проблемой меньше, - довольно вздохнул Кот. - Эмобой, может быть, поспешим во дворец с двумя хорошими новостями: и Рита спасена, и клоун исчез.
- Что значит - исчез? Тик-Так мой друг. Сейчас пойду найду его и набью ему его толстую морду. Что-то ты перестал мне нравиться, Кот в кедах, он же королевская подлиза. Иди к своей Маргит и скажи, что завтра я приду во дворец, как обещал. А пока я пошел искать Тика. Куда он ускакал?
- В сторону барбикенства, в центр, - сказала кукла. - Можно мне пойти с тобой? Тебе понадобится провожатый, а я там родилась. - Правда, тебе запрещено там появляться, - напомнил Кот.
- Со мной ее никто не тронет. Я - Эмобой, ваш завтрашний правитель.
- Ну-ну. Счастливого пути. До встречи во дворце. - Кот, важно задрав свой полосатый эмо-хвост, не спеша удалился.
Эгор с Манией, напротив, пошли очень быстрым шагом. Центр города от Спального района находился не очень далеко, но и не совсем близко. Улицы, по которым они шли, были ничем не примечательны, все те же пыльные черно-розовые мостовые и пустые кукольные домики. Лишь изредка навстречу попадались парочки гуляющих эмо-кидов. Но Эгор с Манией проносились мимо них так быстро, что те не успевали их узнать. Стемнело, улицы стали сужаться. Вдалеке замелькали яркие, странно разноцветные для Эмокора огоньки, и даже послышалась веселая музыка. Эгор не поверил своим ушам, услышав "Бип-пип-пип - мой сигналит джип", и вопросительно взглянул на Манию:
- У меня глюки?
- Нет, Эгор, это барбикенство, райончик, полный радости и удовольствий. Главное - не подавиться ими сразу, - сморщила физиономию безглазая кукла.
- Вообще-то я люблю веселье, - сказал Эгор, - а клоуну здесь самое место. Не пойму, чего же он раньше сюда не сбежал?
Мания промолчала. Улица, по которой они шли, заканчивалась большим шлагбаумом, на котором аршинными розово-черными буквами было написано: "Эмо-кидам вход строго запрещен".
- Смешно, - сказал Эгор. - Приколисты.
За шлагбаумом сиял огнями широкий проспект, по которому разгуливали компании и парочки нарядных и вальяжных барбикенов. Розово-черные цвета все равно преобладали в цветовой гамме района, а то, что показалось разноцветьем привыкшему к двуцветному миру глазу Эгора, оказалось лишь добавлением двух цветов: желтого и красного.
- Национальные цвета барбикенства, - сказала, поймав его взгляд, Мания. - Золото - цвет достатка, красный - цвет плотских удовольствий.
Они уже совсем подошли к шлагбауму, когда увидели собак. Хотя, может быть, эти существа только походили на них, а скорее даже на гиен. Но поскольку они однозначно охраняли шлагбаум, в мозгу Эгора стереотипно просигналило: "Собаки". Они не увидели их раньше, поскольку зверюги замечательно мимикрировали под окружающую их красно-розово-черную среду. У них в наличии имелось по две мерзкие лобастые башки с разверстыми розовыми пастями, усаженными желтыми зубами, и по три пары резвых кривых ног, на которых они на всех парах неслись к Эгору и Мании. Неслись, не издавая ни звука, лишь со свистом рассекая воздух мускулистыми телами.
- Презрение и самодовольство, - выкрикнула, как пароль, кукла, но твари не обратили на это никакого внимания.
Эгор уже чувствовал их мерзкий мускусный запах, когда в нем поднялась волна отвращения и ненависти, которая вырвалась из бойницы его глаза и вмиг раскатала незадачливых псов в пятнистые блины по мостовой. Блинов получилось очень много, и от них поднимался вонючий пар. Мания вытерла рукой испарину со лба Эгора и достала из своей сумки футболку "КС". Впервые Эгор увидел ее одетой сверху, но спрашивать ничего не стал. Все и так понятно. У негостеприимного района существовали свои законы.
- Я думаю, Кот редкий гость в этих местах, сказал Эгор.
- Он здесь не был и не будет никогда, - сказала Мания. - Презрение и самодовольство - сторожевые псы района - питаются глупыми эмо-кидами, забредшими сюда, ну и злобой, глупостью, страхом и прочей дрянью, избытки которой Королева разрешает барбикенам им скармливать.
- А вдруг они сожрали Тик-Така? - испугался Эгор.
- Не думаю. Он существо не этого мира и вообще, по-моему, несъедобный.
- Да, думаешь? Как красный мухомор?
- Да, точно. Если он здесь, мы это быстро узнаем, - сказала Мания, и они вышли на широкий проспект, ярко освещенный нарядными фонарями и неоновой рекламой на домах.
И мостовые, и дома ничем не отличались от своих собратьев в районе эмо-кидов, их просто нарядно украсили и подсветили яркими желтыми и розовыми прожекторами. На проспекте шло гулянье. Из открытых дверей супернавороченных иномарок последних моделей неслась веселая танцевальная музычка. Машины, припаркованные на обочине тротуара вплотную друг к другу, - это первое, что бросилось в глаза Эгору. Он очень любил машины, но еще ни разу не видел их в Эмомире. Такие блестящие красавицы, с узкими фарами-глазами и крутыми изгибами задов. Каплевидные болиды и роскошные кабриолеты - японки, немки и американки. Такие машины всегда вызывали у Егора белую зависть и желание немедленно умчаться в дальние дали… Но что-то с ними было не так, какая-то болезненная ущербность чувствовалась в их статике. Ни одно авто не двигалось, и из каждого, надрываясь бум-бокс-басами, выливалась своя навязчивая музыка. Из-за шума многочисленным парочкам и компаниям, гуляющим по проспекту и циркулирующим из одного увеселительного заведения в другое, говорить приходилось очень громко, они почти кричали. Немудрено, что никто не обратил внимания на собачью бойню у шлагбаума. Эгор с интересом разглядывал барбикенов. Все они, без исключения, и парни и девушки, казались записными красавцами и красавицами, которые словно только что сошли с обложек гламурных журналов. Одеты только "от кутюр". Проспект напоминал огромный подиум, где шел грандиозный показ: тысячи супермоделей демонстрировали друг другу достижения высокой моды, шумно приветствовали знакомых, демонстративно целовались и обнимались, танцевали рядом с машинами, сидели за столиками уличных кафе, потягивали пенные коктейли через розовые трубочки, заваливали шумными компаниями в рестораны, толпились у клубов и даже занимались любовью в машинах.
- Вот это тусень! - восхитился Эгор, он на время забыл про Тик-Така и залюбовался неожиданным бурлением жизни в центре города. - А чего машины все стоят?
- Это просто большие модели, такие же пустые, как их вечно молодые супермодные хозяева. Они не ездят, да и куда им тут ездить.
- А как они их сюда дотолкали? Руками, что ли?
- Ну да, а как же еще?
- Круто.
Эгор прислонился к стене розового дома и принялся с интересом изучать местных жителей. Сначала они показались ему однозначно симпатичней эмо-кидов. Красивые, уверенные в себе девушки-секси и их элегантные спутники вызывали симпатию. Потом Эгор стал вглядываться в лица этих прожигателей жизни, не обращавших внимания на его колоритную фигуру. Все вроде смотрелось замечательно, но милые, ухоженные, прошедшие парикмахерские, макияж, пиявки и массаж лица несли в себе какую-то ущербность. Может быть, потому, что все они нарочито, даже чуть зловеще улыбались, выставляя напоказ жемчуг зубов. Многие Барби и Кены украсили свои физиономии пирсингом из золота с драгоценными камнями и сверкали не только эмалью. А может быть, неловкость вызывали совсем чуть-чуть, но все-таки задранные носики отдыхающих и какая-то почти незаметная механистичность их действий. Сквознячок усталой фальшивости гулял по проспекту. Но никаких отрицательных эмоций у Эгора не возникло.
- У них что, праздник какой-то? - спросил он у присевшей рядом с ним на корточки Мании.
- Нет, обычный вечер рабочего дня, переходящий в ночь разгула. Буратино был создан на радость людям, а барбикены - на радость себе. В Реале сейчас утро, и на основных разломах, порталах или, как их здесь называют, "месторождениях" сейчас затишье. Ночью Кены добывают эмоции для королевы в порталах ночных клубов, театров, кинотеатров, цирка и несут Маргит, а от нее получают тряпки и вещи, в том числе машины, чтоб хвастаться друг перед другом. Меняют чистые эмоции Реала на блестящее барахло.
- Слушай, а мне здесь нравится. Не понимаю твоего сарказма. Все это гораздо больше похоже на жизнь людей, чем параноидальные поиски любви твоих новых друзей. А что они все время пьют и нюхают?