– Пожалуй, на их месте я поступил бы так же, – признался он, – слишком сильный козырь.
Потом парень немного подумал.
– Первети всё-таки надо сказать, – решил он, – иначе не объяснишь, почему копать надо именно здесь.
Руководительница рассматривала голографическую, с привязками к местности, карту раскопок. Повинуясь жестам её руки, изображение медленно поворачивалось, демонстрируя разные участки и изменяя масштаб. Герда видела подробное изображение траншей вокруг пирамиды. Похоже на карте была зафиксирована любая находка, даже самая незначительная.
Девочка поискала глазами, отмечен ли недавно найденный ей механизм. Из-за постоянных разворотов карты это заняло чуть больше времени, чем она ожидала, но значок в нужном месте был.
Наконец карта неподвижно застыла и Первети повернулась к гостям.
– У меня такое чувство, – сказала она, внимательно их, оглядев, – что вы хотите поведать мне о чём-то, ну просто немыслимо интересном.
И она лучезарно улыбнулась, немного напомнив Герде Инори.
Роман Брутов степенно кивнул. Когда надо он умел быть очень солидным.
– Да, шеф, в общем, дело такое…
Тина Первети внимательно оглядела обоих.
– Значит псионик, – пробормотала она, – весьма интересно.
Потом задумалась, казалось о чём-то своём.
– Надеюсь, вы понимаете, что всё это конфиденциально? – спросила Герда.
В невольном подражании Роману, она тоже перешла на деловой тон.
Первети кивнула.
– Понимаю. Тебе незачем повторятся. Скажи, ты абсолютно уверена, что там, что-то есть?
Теперь пришла очередь кивнуть Герде.
– Да.
Для неё это было почти то же самое, что увидеть глазами.
Шефиня невольно заинтересовалась.
– А как это вообще выглядит? Я имею в виду для псионика. Мне всегда было интересно.
Герда немного задумалась, пытаясь объяснить ей.
– Трудно объяснить не псионику, – призналась она. – В любом месте существует вероятностный фон. Природные процессы всегда стремятся к энтропии: у них вероятности максимальны. Но жизнь и разум нет! Тут уже фон другой. Вокруг искусственных объектов всегда другие вероятности бытия.
– На том месте отличия не значительные: слишком давно всё было. Но характер их никакого сомнения не вызывает: в земле находится довольно солидный артефакт. Простите, я наверно довольно сбивчиво объясняю.
Начальница археологической партии едва заметно качнула из стороны в сторону головой.
– Напротив, я суть уловила. Хорошо, я подумаю, что можно по этому поводу сделать.
Последняя реплика несколько удивила Герду, которая ожидала по поводу находки, куда большего энтузиазма. Но она тут же поняла, что Первети, попросту связана её просьбой об анонимности.
* * *
Сквозь прозрачную стенку из коридора хорошо просматривалась скудная обстановка двухместной палаты: две кровати с тумбочками в изголовье, рядом с тумбочками стояла какая-то аппаратура. В стене над каждой кроватью было по медицинской панели.
Зимин знал, что прозрачность стенки односторонняя: с той стороны их не было видно. Это даже если бы было, кому смотреть. Одна из кроватей была пустой. Лежащей же на другой, бездумно смотрел в потолок. За последние несколько часов его положение совершенно не изменилось.
– Их было здесь двое, – пояснил пришедшей с ним троице врач-кавай, – с одинаковыми симптомами. – Но второй вчера внезапно скончался.
– Почему? – поинтересовалась Инори.
– Мы не знаем. Просто внезапно остановилось сердце.
– А, – он вдруг очень эмоционально взмахнул рукой, – с тех пор как их доставили с потерявшей управление яхты, никто так и не смог поставить им мало-мальски вразумительного диагноза.
Горд, Инори и Олдрин переглянулись. Всё это очень походило на случай Груздина. Вообще разумных нырнувших в трещины было куда больше, нежели ожидал Горд. Спектр личностей был широким: от фанатиков исследований до психопатов. Вот только обратно вернулись из них считанные единицы. Если, конечно, слово вернулись вообще подходило к разумным необратимо утратившим собственное сознание.
– Вы сканировали у кого-нибудь из них мозг? – поинтересовалась Инори.
Её соплеменник кивнул.
– У обоих. Никаких изменений, даже на клеточном уровне.
Он помедлил.
– Но было такое впечатление, что мозговые импульсы либо вообще не идут сквозь синапсы, либо идут по очень странным путям.
Да, всё как у Груздина, – отметил про себя Горд.
Его догадка, наконец, нашла реальное подтверждение, но нельзя сказать, что бы он был этому рад.
– Это похоже на ваш случай? – поинтересовался врач у Инори.
– Один к одному, – весело прощебетала кавай, после чего оба принялись обсуждать медицинскую ситуацию.
Инори, одно время недолго работавшая врачом, теперь выдавала себя за посланницу некой медицинской организации, которую заинтересовали подобные случаи.
Сейчас кавай весело болтали на своём языке.
– Великолепная загадка! – собеседник Инори буквально излучал восторг.
Горд по собственному опыту знал, что кавай были способны получать удовольствие практически от чего угодно, шокируя этим многих людей. Это впрочем, не значило, что они были бесчувственны. Но сейчас Космогатор вдруг с удивлением обнаружил, что непринуждённая болтовня кавай вдруг вызывает у него раздражение.
Это его удивило. С чего бы? Неужели он ревнует? И внезапно, с абсолютной ясностью Горд понял, что именно так и обстоит дело. Это чувство было настолько неожиданно, что он невольно задумался.
Связь с Инори возникла, как своеобразная компенсация после ухода жены. Ему хотелось, что-то там самому себе доказать. Именно потому он и повёлся так легко на то дурацкое пари.
Не смотря на все культурные и расовые различия, им было хорошо друг с другом. Но слишком серьёзного значения он этой связи не предавал. К тому же Горд серьёзно сомневался, что кавай хранит ему верность: легкомысленное, с человеческой точки зрения, отношение к подобным связям было, в общем-то, характерно для большинства её народа. Неужели теперь его отношение с ней стало подниматься на новый виток?
Не сходи с ума, Горд, – оборвал он себя. Скорее всего, ты для неё просто способ приятно провести время. А откуда ты знаешь, что это так? – отозвался внутренний голос с едва заметной насмешкой. Ну, она конечно хороший друг, ей приятно находиться вместе со мной, но… А быть может ты просто не хочешь замечать очевидное? – ехидство во внутренним голосе сделалось теперь уже весьма явственным. Не хочешь нести ни за что ответственность? Что-то в жизни менять?
Не слишком ли далеко ты заходишь? – спросил Горд сам себя. Возможно, но откуда ты знаешь, что она к тебе чувствует? У вас, что уже был откровенный разговор? Неужели ты думаешь, что после всего того, что между вами было, после совместной работы на организацию, ты для неё просто игрушка? Нет не игрушка, конечно – мысленно возразил себе Горд. – Я уже говорил, что Инори хороший друг, но…
Усилием воли Зимин оборвал неуместный внутренний монолог. Самокопанием он займётся позже, когда останется в одиночестве. Однако обдумать ситуацию надо. Зимин вновь стал прислушиваться к разговору.
– Псионику вы, разумеется, пробовали? – вопросила врача Инори.
– Конечно. При больнице есть довольно неплохие адепты. Но они тоже ничего не сумели понять. Сказали только, что не смогли найти у поражённых и следа психической активности, даже на самом глубинном уровне.
– Даже так, – профессионально заинтересовалась Инори. Она и сама отметила у лежащего крайне упрощенный пси-спектр. Я и сама псионик, хотя и не очень сильный. Вы не позволите мне считать его психику?
Какое-то время врач колебался.
– Ладно, если вы обещаете не навредить пациенту.
Инори прошла в палату. Некоторое время она внимательно разглядывала покоящегося на койке, как и врач, он тоже являлся её сородичем. Потом возложила руки на лоб лежащего, сосредоточилась, подстраивая сознание, пытаясь почувствовать хоть какую-то психическую активность.
По началу всё выглядело так, словно её старания проваливаются в пустоту. Инори удвоила усилия. Какое-то время ей казалось, что она находится посреди холодной космической темноты, вдали от самых дальних галактик. Потом она смогла различить в черноте едва заметные структуры.
Инори сосредоточилась ещё больше, усилила активный зондаж. Повеяло холодом. Что-то шевельнулось в глубинах, очень злобное и безличное. Инори охватило чувство сильной опасности. Она попыталась разорвать связь, но это почему-то не удавалось. Откуда-то из неведомых далей, используя в качестве ретранслятора спящий мозг пациента, в неё устремилась некая зловещая тёмная сила.
Кавай ставила щиты, но их разносило в клочья. Изменение частоты сознания тоже не помогало. Ещё мгновение, и её разум должна была затопить тьма. И тогда Инори сделала то, чего не делала с детских лет: она завопила от ужаса.
Услышав как закричала Инори, Горд вздрогнул, а после рванулся в палату. Женщина содрогалась так, словно сквозь неё проходили электрические разряды. Действуя на половину инстинктивно, наполовину осознанно, он рванул её в сторону, разрывая физический контакт со странным пациентом больницы, подхватив Кавай, удержал её от падения.
Конвульсии Инори исчезли, и она обмякла в руках космогатора. Она всё ещё вздрагивала, но теперь это была уже обычная дрожь насмерть перепуганного человека. Сейчас Инори походила на совсем маленькую девочку. Господи, – мысленно удивился Зимин, – никогда не думал, что она способна так кричать.
Зимин бросил мгновенный взгляд на лежащего. Да что же такого ужасного она нашла в его мозге? Что могло довести её да такого состояния. И это Инори, которая всегда довольно охотно играла с опасностью. Зимин покачал головой. Приходилось признать, что они повели себя крайне не осмотрительно и из истории с Груздиным серьёзных выводов всё же не сделали.
Инори постепенно приходила в себя: дрожь прекратилась, в глазах появилась осмысленность. Однако она по-прежнему крепко держалась за Горда. Зимин осторожно погладил её волосы.
– С вами всё в порядке? – вокруг суетился врач, про которого Зимин совершенно забыл.
– Вроде бы.
От космогатора не укрылось, что Инори отвечала чуть не уверенно. Потом она надолго замолчала, словно прислушиваясь к своему разуму и что-то выверяя в себе. И, наконец, сказала уже более уверенно:
– Я в порядке.
В словах её звучала такая неподдельная радость, что Горд сразу понял, всё могло завершиться гораздо хуже.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил он.
– Как будто выкупалась в нечистотах, – ответила та с полной серьёзностью.
Горд сразу понял, что она не шутила.
Инори повернулась к врачу.
– Сознание вашего пациента мертво, – сообщила она, – полностью и необратимо. Но это не самое худшее. Его тело стремится взять под контроль какая-то внешняя сила, которая использует его мозг как некое подобие ретранслятора.
– Но, – растерялся врач, – другие псионики…
– Она слишком глубоко, её так просто не обнаружить. Контролирует самые глубинные структуры. На самом деле у меня восьмой уровень.
Врач явно был изумлён.
– Кстати, – добавила для него Инори Киви, – никто из псиоников не должен больше с ним контактировать. Воспользовавшись резонансом сознаний, сила попыталась взять под контроль и меня. Сама б я не справилась, даже контакт разорвать не могла, но по счастью мне помогли.
Она нежно погладила по руке Горда, при чём сделано это было так, что даже самый наивный наблюдатель понял бы, в каких они состоят отношениях. Но если врач и был удивлён, то виду не подал. Наконец Инори отпустила руку своего мужчины.
– На что это было похоже, – спросил у неё кимерит.
– В начале я словно продиралась сквозь пустоту, но потом увидела.
Кавай на мгновение замолчала, подбирая слова.
– То же пустоту, но другую. Она была как будто живой, – холодная и кипящая одновременно. Гневная. Ненавидящая всё что существует, существовало или хотя бы может существовать. Предупреждаю, это чисто субъективное восприятие через пси-контакт.
– Силы? – быстро спросил детектив.
Сказано это было таким тоном, что не оставляло сомнения, о каких именно силах он говорит.
– Энергосущности – ты имеешь в виду. Возможно, конечно, но что-то я сильно сомневаюсь. Эти действуют, по крайней мере, рационально. А тут такая ненависть, что просто до костей пробирает. Похоже, Зимин был прав во всём.
– О чём вы? – не выдержал её соплеменник.
Кавай задумалась, как бы половчее соврать и стоит ли врать вообще. Но тут послышался низкий утробный вой. Его издавал пациент, тело которого дугой выгибалось на койке. Потом оно буквально слетело оттуда, с глухим ударом обрушившись на пол.
– Какого… – произнес, было, врач, но пациент уже поднимался, шатаясь из стороны в сторону. Зрачки его были безумно расширены, а глаза дико вращались в разные стороны. Казалось, контакт с Инори сдвинул внутри него какое-то хрупкое равновесие.
Повторяется история с Груздиным, с абсолютной ясностью осознал Горд. Он и Олдрин мгновенно шагнули, вперёд заслоняя собою Инори. И как ни странно та против ожидания не воспротивилась.
Врач потянулся, было, к наручному коммуникатору. Пациент вскинул руку, хватая медика за запястье. Врач заорал, послышался треске ломающейся кости. Потом живая машина отбросила медика прочь, перестав больше им интересоваться. На руке врача виднелся раздавленный коммуникатор. Что ж по сравнению с коллегой, лечившим Груздина, этому врачу повезло.
Насмерть перепуганный медик корчился от боли в углу.
– Позовите кого-нибудь! – выкрикнул он.
Олдрин сделал было шаг к одной из медицинских панелей, желая нажать тревожную кнопку.
– Нет! – быстро сказал Инори, – он немедленно атакует. Даже мне опасно пользоваться псионикой.
Теперь кимерит здорово пожалел, что при входе в больницу пришлось сдать оружие.
Мозг стоящего перед ними существа чем-то походил на компьютер, но информация обрабатывалась по принципу неизвестному ни одному живому существу в трёх галактиках. С невероятной точностью фиксировались все вероятностные поля. Участки отвечающие за обработку зрительной информации были преобразованы и не действовали. Не важно, данные стекались в мозг по совершенно другим каналам, немыслимым даже для любого псионика. Все собранные сведения анализировались с помощью логики чуждой любой цивилизации во вселенной.
Существо завершило самотестирование. Плохо. Пробуждение произошло слишком рано, и важные связи с нервной системой ещё не были установлены. К тому же кругом существовало слишком много внешних помех. Вероятность достижения цели ничтожна. Однако разочарованно существо не было: это чувство было бы для него чересчур человеческим. Анализ внешней ситуации продолжался.
Четыре пси-спектра рядом. Вероятностные поля вокруг двух из них носили отпечаток возможного основного объекта. Мгновение спустя, были распределены приоритеты целей. Прямое движение к цели один оказалось для него заблокировано. Существо немного сместило вектор начального перемещения и попыталось атаковать.
Оно бросилось под ноги второй цели, стараясь повалить её. Одновременно существо выбросило перед собой волну максимального упрощения, стремясь поразить цель один. Отдача ударила по его собственной оболочке: в кровеносной системе рвались микрососуды, кровь пошла носом, нарушилась ритмика сердца. Но существо это абсолютно не беспокоило. Сейчас оно было только носителем некой программы, без всяких признаков самосознания, по крайней мере, в человеческом смысле этого слова.
Гораздо хуже было то, что цель один сумела среагировать, поставив перед его воздействием щит: она излучила противофазную вероятностную волну, полностью нейтрализовавшую первую. А произвести второй выброс существо не могло: требовалось время для "перезарядки". К тому же его собственные повреждения оказались куда более серьезными, чем ожидалось. Существо чувствовало, как в его организме выходили из строя внутренние системы. А ресурсов, что бы хоть как-то изменить ситуацию у него не было.
Цель номер два между тем активно сопротивлялась, стремясь перейти в контратаку. Они покатились по полу. Приходилось вытягивать из оболочки резервы. Мускулы не были настроены, барахлили нервные связи. Сейчас существо держалось на голой силе. Стоило бы цели разорвать хватку и отделиться от него, и оно бы уже не смогло скоординировать свои действия.
Существо ощутило изменение вероятностных полей, но ничего предпринять уже не могло. На него обрушилось чисто механическое воздействие. Орган, отвечавший за обработку поступающих данных, отключился от перегрузки.
Горд выбрался из под тела. Он чувствовал себя сильно помятым, был ошеломлён, но постепенно приходил в себя. Казалось, он побывал в железных тисках.
Сам бы не справился, – подумал он. Зимин отвесил поклон стоящему рядом кимериту.
– Спасибо за помощь, достойный Олдрин – сказал он, как это было принято у волкообразных.
Кимерит ответно склонил голову.
– Благодарить не за что. Зная историю Груздина, мы были обязаны предусмотреть подобную возможность. Ужасно не профессионально с моей стороны.
В палату, наконец, вбежали разумные.