VII. ДЕВОЧКА, ЛЕТЯЩАЯ ИЗ ОКНА
- 1 -
- Все равно отравлюсь… Потому что у меня такая болезнь…Не могу… Не буду жить. - говорит Ирочка, которой недавно исполнилось восемнадцать.
Врачи признали у нее шизофрению.
- Я уже два раза травилась… Все для меня кончено.
Ей делают шокотерапию. От инсулина каждый сустав перекручивается, пальцы сводит судорога, кожа отделяется от костей, лицо выворачивается. А не лечиться уже нельзя.
- Что - то у меня возле висков нашли по энцефаллограмме. Иногда все ломаю вокруг, посуду бью, однажды поломала табуретку.
У нее красивое кукольное лицо в обрамлении пепельных кудряшек, печальные глаза, в которых горит сухое невыплаканное горе. Обычно у миловидных девчонок - уйма поклонников. У этой - ни одного.
- Посмотри - у меня не слишком худые бедра? - спрашивает она под душем.
- Посмотри: мне идут такие тени?
Говорят, что женщины дурнеют не от возраста, а от недостатка комплиментов. Но почему то лишь в психбольнице может услышать девочка в свой адрес не "дура", не "шиза", а вдруг: "Ирина! Какая ты сегодня красивая!"
- Не могу я с таким диагнозом жить, все равно отравлюсь.
Девочке в семнадцать лет дать справку о том, что она психбольная, что у нее - шизофрения, (что в переводе означает - "первичное слабоумие"), равносильно приговорить к смерти, вручить десять упаковок пенталгина и, сказав "прощай", столкнуть с десятого этажа. Справка о психучете - свидетельство того, что общество списало ее в касту недолюдей, у которых ни прав, ни достоинств диагнозом не предусмотрено.
Работать таких берут лишь уборщицами. В случае беременности, ребенка обязательно выскоблят, разорвут вакуумом на куски, а если, не дай бог, дойдет какое - нибудь чп с ее участием дело до суда, во всем будет виновата "ненормальная".
" Не украл - сама подарила!"
" Не насиловал - напросилась!"
" Не бил - сама себя "
Да и поверят. Что им. ненормальным, может в голову взбрести? Непредсказуемы, как стихийное бедствие.
А чего стоят шепотки соседок у подъезда: "Эх, парень, парень, зачем тебе шизофреничка! Инвалид! Разве мало здоровых девчонок! И дети у нее больные будут!"
Из морального тупика единственный выход - самоубийство.
Травятся, потому что - психучет, а психучет, потому что - травятся. Круг замкнут.
Когда-нибудь скорая не успеет откачать Ирочку, и тогда бесконечная дуэль с диагнозом навсегда прекратится…
- 2 -
Суицид - не симптом хронической болезни. Симптом беды. В каждом нормальном человеке есть чувство невыносимого отчаянья или безнадеги, которые в роковую минуту может любого толкнуть под колеса поезда, или в черный водоворот, алкогольное забытье, наркоту. Так работает инстинкт - "уйти, не мешать", если ты слабый, больной и лишний. Это - закон выживания вида: уступить место более сильному, который даст полноценное потомство.
Природа, как всегда, распорядилась по - умному. Самоубийства, равно самопожертвования отвергнутых, невостребованных особей сохраняли вид в целом. "Уйди, умри, не объедай соседние семейства!" - вот бытовая подоплека суицида животных, а значит и человеческая генетически закодированная программа поведения в подобных ситуациях.
В мире животных - все целесообразно, все - инстинкт. И даже смерть "влюбленного лебедя", разбившегося насмерть в порыве отчаянья после гибели подруги - не безумие природы, а ее жестокий генетический закон. Природа стимулировала выживание только таких, особо нежных и чувствительных, способных "уйти" при необходимости.
Рассказывают, что если обчистить норку бурундучка, он непременно покончит жизнь самоубийством, сойдет с ума от горя, бросится с верхушки дерева, разобьется насмерть, или "повесится", застряв в развилке ветвей. Маленькие трагедии запрограммированы природой. Зверек погибнет, но не пойдет грабить соседние норки, не обидит самку с детенышами, умрет один, даст шанс более счастливым.
Разумна логика игрушечных трагедий… Но разве не похоже это:
- Обокрали!… Забрали золото, кольцо обручальное, серьги…Пошла в ванную, взяла бритву - и по венам! Кровь брызнула, дочка маленькая заревела, прибежала соседка, вызвала скорую…
Не болезнь - оказаться слабее своего инстинкта.
И эту, заплаканную, запуганную выписали через три дня…
- 3 -
А может быть нормально - быть ненормальным в одураченной стране? Молиться - где хочешь, сколько за-хочешь, петь во весь голос блатные, запрещенные песни, быть панком, йогом, шаманом, экстрасенсом, вообще странным, вообще "не таким", не правильным среди правильных и понятных?
Не лучше ли гордое одиночество, чем шанс заполучить на всю жизнь спутника с наеденным брюшком, с жирной плешинкой, вечно прокуренного по будням, заблеванного по праздникам, со смирной лакейской вытяжкой перед начальством, но с криком и дикими кулаками перед беззащитной женой?
Уж лучше сломать табуретку…
Этим девочкам с печальными глазами навсегда уготовано петелинское одиночество. Инвалиды невостребованы. Поэтому они здесь.
- 4 -
У меня было уже тридцать восемь! - рассказывает по секрету сирота Наташка соседке Леночке Буркасику. - Иногда, так, по разу. Когда жить негде, сажусь в поезд и еду, пока не высадят, потом снова сажусь в попутный, пока не подвернется кто - нибудь.
- Трахнет - и бросит…
- А пусть и ненадолго. Без разницы. Здоровых девчонок тоже бросают, потом они к нам попадают. У тебя сколько было?
- Девять, - отвечает Буркасик, скосив подкрашенный светло - карий в мою сторону.
- Мало! - разочарование в голосе. - А с Сашкой было?
- Было. Сама его завалила. Расстелила телогрейку. И прямо на снегу… Его потом стошнило. Противно же парням в первый раз.
- А какой у него? А-а… И не подумаешь…
- Что ты все про него спрашиваешь? Захотелось? Попробуй с пальчиком - не захочешь с мальчиком!
- Я убегу.
- И я убегу.
- А тебе зачем бежать? У тебя свой дом, родители. Ты же единственная дочка, наследница.
- Сволочи, а не родители. Сами сюда сдают. Ни за что к ним больше не вернусь. Жить не хочууу! Ты интернатская, ты сирота, никогда не поймешь… За что мне это?… Четверо меня изнасиловали, потащили бросить под поезд, не бросили, пожалели. Всю ночь по шпалам шла, так и дошла, так и живу с позорной болезнью. С пятого этажа хотела броситься - поймала мать, стащила с подоконника! Головой об стену хотела расшибиться - бесполезно - только звон в черепе, до сих пор не проходит. Травилась - не отравилась. Для чего жить? Все равно никому не нужна! - по круглым щекам потекли слезы. Три дня назад она получила письмо. Ее парень женился на другой.
- Хватит вам страшные истории рассказывать, - взвизгнула Аля. - Мне и то страшно стало.
В палату вошла Поджигательница, увидела плачущего Буркасика, бросилась к ней, обняла крепко, зарылась лицом в подушку и сама зарыдала:
- Бедный Буркасик! Самый красивый Буркасик! Я люблю только Буркасика, моего котеночка! Правда, она у нас самая красивая? Правда, Наташ? Правда. Тань? Лучше всех! Бедный мой беленький Буркасик, хочешь, спою? - она затянула длинную воровскую песню, потом другую.
Нервы у Али не выдержали:
- Хватит, девчонки, песни грустные петь! Хороших, видимо, не знаете! Уходи отсюда, Космодемьянская! Убирайся из нашей палаты! Не трави душу! Не целуйся с ней Люда! У-у, тюремщица! И не смотри так! Убирайся!
- 5 -
Шизофрения, страшная неизлечимая болезнь, при которой атрофируются клетки мозга, до сих пор не изучена.
Что это - состояние души? Или аналог неистребимого приона?
Согласно теории Павлова, шизофрения - промежуточное состояние между сном и бодрствованием, состояние гипноза, когда сны снятся наяву, память путается с внешним восприятием, и на реальном фоне возникают вдруг "пришельцы", "привидения", или слышатся "голоса".
Вот что думают о своих глюках больные:
- Голоса - это очень страшно! Сразу прибежишь в больницу!
- Голоса - ниоткуда. У них нет направления. Они - внутри.
- Голос мне сказал: " Не подходи к матери"…
- Следующую связь с НЛО перенесли на понедельник…
(Вдруг вспомнилось ахматовское откровение: "…Мне голос был. Он звал утешно…" Да уж, великой Ахматовой точно бы вклеили здесь крутой диагноз, и по максимуму. "Голоса" - это неизлечимо.)
Причины шизофрении до сих пор неизвестны, хотя вирусно - прионная ее природа очевидна. Она, как рак и СПИД, затормаживается при облучении рентген - лучами, как рак на 70 % подчиняется наследственному фак-тору, и на 20 % - фактору среды. Это значит, что болезнь заразна. Заболевают не только родные дети больных, но и приемные, генетически неродные.
Насколько опасна эта болезнь? Говорят, из психушки ни один человек не выходит здоровым. А врачи? Всем известно, что врачи рано или поздно приобретают определенную патологию.
Но несмотря на очевидность, вирусная теория шизофрении не находит поддержки в клиниках страны, болезнь остается неизлечимой, диагностика спорной, а больных и здоровых держат на соседних койках и закалывают не одноразовыми шприцами.
При вскрытии у шизофреников обнаруживают атрофированные клетки мозга, поражение напоминает атрофию при коровьем бешенстве. Также поражаются и другие органы…Но до сих пор ученые не могут, а может не желают объяснить: из-за болезни произошли необратимые изменения в тканях, или из-за убийственных доз психотропных средств.
- 6 -
- Настя! Что ж ты воздух испортила? - оживилась Наркоманка при виде немолодой светлорусой женщины, сильно припадающей на левую ногу.
- Настя! Ай - яй - яй! Как не стыдно! Куда же ты, Настя, побежала? Понимаешь кое - что? Не забыла? Попрыгунья!
Пацанки недолюбливали эту спокойную молчаливую женщину, которая ни с кем никогда не общалась и не разговаривала.
- Настя - дурная петелинская легенда. Она прыгала из окна. Ее здесь хорошо знают. Она тогда была инженером, все понимала, хорошо говорила. Но после того, как выпрыгнула, переломала все кости, бежала на сло-манных ногах, ее долго ловили, привязали в наблюдательной, чем только не кололи, она перестала говорить, кости срослись неправильно, и она осталась хромой на всю жизнь. Так и загнется в психушке.
- Разве здесь можно выпрыгнуть?! Это же третий этаж!
- Все равно прыгают! Видишь вон ту, Светку, беленькую, с хвостиком? Тоже прыгала в прошлом году, потом полгода лежала в гипсе. Сейчас ее уже выписали, но родители не едут за ней из деревни. Уже три письма написала - не отвечают.
- А если совсем не приедут?
- Значит, навсегда здесь останется.
Возле наблюдательной - шум, крики и возня. Настя прорывается полежать, скинула халат, зарылась в чью-то постель, сама себя привязала.
- Дура! Что ж ты делаешь?! Уходи! Это не твое место! - начала ее выталкивать санитарка.
- Пусти-ы-ы! Нооогааа боолыт!
- Ну и хитра! Болеет! Не нравится целый день по коридору ходить, вот и пришла! Сама себя вяжет!
Как ее ни выталкивали, Настя не покинула отвоеванного места. Так они и спали вальтом на одной кровати с Хабибуллиной.
После этого случая стало понятно, почему девчонки недолюбливали эту несчастную женщину, бывшую непокорную Настю - Попрыгунью, которую когда - то никакие решетки не могли удержать в тюрьме. Она изменила себе, молодой и бесстрашной, превратилась в хромую уродливую старуху, которая сама себя привязывает к ненавистной койке… Предателей не любят.
Страшно заглянуть в прошлое, в тот день, когда Настю, обезумевшую от страха и боли, поймали, зацементировали в гипс и начали закалывать "сульфазином"… Потому и не срослись кости, что билась раненным зверем, выла, рвала ремни под шприцем, не могла примириться со постыдным унижением среди злорадного бормотанья: " Так тебе, попрыгунья! Запомнишь, как бегать! Близко к окну не подойдешь!"
Ее сломали. Вытравили память о свободе. Но безумное желание покинуть заточение ампутировали с изрядным куском разума.
Это сколько же надо потратить сульфазина, чтобы каждый нейрон мозга изменил полярность, и вместо желания убежать появилось желание привязать себя к месту пыток.
- 7 -
Светочка перестала заходить в столовую. Целыми днями стояла у окна, глядя куда - то вдаль. Иногда писала длинные письма…
Ленка сказала:
- Пишет письма и пишет. Не едут за ней родители. В прошлом году прыгнула в окно, бедро сломала, все равно не приехали.
- Сейчас простые письма не доходят, марки надо наклеивать. Может быть родители не получили ее писем?
Я подошла к Светочке, тихой неприметной девчонке:
- Ты почему не обедаешь?
- Так…
- Правда, что ты из окна прыгала?
- Да…
- Разве здесь можно выпрыгнуть?
- А в туалете никого не было…
На следующий день в отделении состоялась большая уборка. Мыли окна, стены и полы. Кто - то распахнул окно. Прохладный поток ласково тронул волосы. Я оглянулась и вдруг я увидела Светочку на окне.
Сначала не поняла, что она там делает, может быть, протирает стекла? Она открыла первую раму, потом - вторую…В душный коридор ворвался свежий ветер, всколыхнул листья пальмы…Светочка шагнула на кар-низ…Посмотрела вниз… И в этот момент до меня дошло! Я остолбенела, закричала:
- Не надо!
А в голове застучала мысль: "Не кричи, не пугай! На лунатиков нельзя кричать, упадет, разобьется!"
Светочка уже присела на корточки, чтобы удобнее спрыгнуть…наклонилась вниз…
И тут я схватила ее за халат, потянула, почувствовала худое воробьиное тело, прижала к себе…
Вдруг истошно завопила Малолетка:
- Ой!!! Ой!!! Крепче держи!!!
Но Светочка вдруг передумала прыгать, повернулась ко мне, соскочила с подоконника на пол. Я разжала деревянные пальцы и выпустила халат.
- А!!! Убийца!!! - подлетела взволнованная Зозуля, - Жалко я не видела! Вот бы врезала! У!!! Второй раз!!!
Подошла дежурная медсестра. В глазах лед:
- В наблюдательную!
Светочку увели.
- На "сульфазин" сейчас ее, блядь! - никак не могла успокоиться Зозуля, - Эх, жалко, блядь, сама не видела! Сразу бы убила! Убийца!!!
Я попробовала изменить наказание, заступилась за несчастную:
- Но она же не прыгнула! Сама вернулась! Она не думала прыгать!
Никто не слышал. Беглянку молча прикрутили к кровати.
- Ой, дура! После выписки! О-ой, блядь! Может быть завтра уже дома была бы! - все никак не могла успокоиться Зозуля. - Сейчас ее снова полгода колоть будут. Суль! Фа! Зи! Ном!
- Девочки, нельзя убегать! Все равно поймают, хуже будет!
- И куда нам бежать?
- Беглянок здесь ненавидят, сразу мозги отключают.
- Если прыгать - так насмерть, чем пытки.
- Блядь, убийцу никто не простит!
Я решила попросить у врача простить Светочку, но беглянку спешно перевели в таинственное Третье отделение, которое располагалось этажом ниже.
- Там ей будет точно - "сульфазин", - констатировала всезнающая Зозуля, - Никому не пожелаю!
- Почему - в другое отделение? Что - там, в Третьем?
- Там ее быстро вылечат. Она - не наша! - объяснила санитарка.
С того момента, когда я почувствовала в руках тающее тело Светочки, меня связало с ней всесильное чувство жалости, словно дала немного подышать в жутком для нее мире, словно разделила отчаянье. И вот ее перевели в другой ад, где не лечат, а наказывают даже не за побег - за одну только мысль о нем, растворяют память о свободе в невыносимой памяти боли. Так дрессируют животных. Когда мозг превратится в сплошной страх, она забудет все, что любила, свой дом, своих родителей, своего парня. Зато будет помнить ежеминутно руки, вкачивающие в тело жгучее невидимое серное пламя, пока с губ не сорвется дикое звериное: " У!!! У!!!! У!!!", и она побежит, слепая от страха, пока не догонят, не повалят на диван.
Как Зину?
- Почему родители не забрали ее?
- Она никому не нужна.
- Дура потому что.
YIII. ЖЕНСКИЙ ДЕНЬ
- 1-
- Танечка! Скоро Восьмое Марта! Мне разрешили отпуск! - поделилась радостью Любочка Зябликова. Слышишь? ОНА сказала, что отпустит меня домой! На целый день! Я тебе все - все свое отдам, шампунь, расческу, Привезу шахматы! Поиграем!
У нее весело блестели глаза, она щебетала, что - то напевала, во время обеда угощала всех печеньем, потом написала матери письмо, просила не приезжать в психушку на праздник - а ждать дома…
- Подстриги меня! - всучила мне невесть откуда взятые ножницы, - Ничего страшного, что не умеешь - только подравняй.
Я испортила ее каре, получилось косо - криво, пока равняла, то справа, то слева, ко мне выстроилась длинная очередь на стрижку.
- И меня подстриги!
- И меня!
Санитарка Шура тоже принялась стричь желающих. Делала она это уверенно, как модельер. А пользовалась безопасной бритвочкой…
К концу дня все отделение было нами подстрижено и готово к празднику.
А мы с Любочкой размечтались о том, как она поедет к маме, а по пути заедет к прокурору и передаст ему мое заявление…
- Господи, я так по дому соскучилась! Пять месяцев не была! Мамочка моя так обрадуется! - не могла она сдержать радости.
И вдруг…
Поездку отменили…
- ОНА сказала, что "нет стабильности".
На Любочку страшно было глядеть, лицо осунулось, подурнело, она перестала красить глаза, целый день лежала в постели, отвернувшись к стене, не шелохнулась на громогласное: "На кроватях не лежать!" Но ее не тронули, не заметили, она не пошла на завтрак, не вышла к обеду. Я попыталась утешить, она вдруг с ненавистью прищурилась:
- Что ж ты так криво стрижешь? - Она вытащила из - за ворота недостриженную сосульку волос.
- Если не можешь - не берись! Не берись! Видишь, что ты наделала!
Меня вызвала врач:
- Напиши для нашего отделения стихотворение к празднику. Мы хотим поздравить наших больных, нянечек сестер…
- 2 -
Вдруг в наблюдательную ворвалась Наташка Сирота и бросилась к Любе, лежащей под капельницей. Голос дрожал от ненависти и презрения:
- Это ты, сказала ЕЙ, что я хочу убежать!? Выдала меня! Я тебе, как другу, по секрету, а ты… Знаешь, кто ты?! Если бы те сейчас не лежала под капельницей. Я ударила бы тебя по лицу!!!
- Я только сказала, что тебе здесь не нравится. Разве не так? Всем не нравится! Пусть ОНА знает!
Сирота замахнулась, но не ударила, выбежала из палаты.
Когда мое дежурство в наблюдательной закончилось, я узнала, что Сироту переводят в интернат.
- Не хочу туда! Там одни старики, инвалиды!
Тихие старались остановить ручьи слез:
- Да ты же сама - инвалид с группой! Все мы здесь больные, а ты там себе жениха найдешь, такого же черноглазенького, детей ему нарожаешь! Тебе мужик нужен - а здесь монастырь, одним словом - Петелино!
Сирота убежала, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы.
- Это она из-за Сашки переживает. Хочет с ним рядом быть.