Итак, удосужилось Егору увидеть на заводе штабель труб из нержавеющей стали, диаметром как раз подходящим для устройства оросительной системы в саду, тут же залежи арматурной сетки для бетонного резервуара-бассейна. Ахнул Егор, глянув на трубы и прутки, ударил в ладоши и конем ретивым помчался к диспетчерской, где обычно приостанавливались грузовые машины. Нашел шофера, друга закадычного, упросил и посулил: помоги дружище, делов тебе на копейку, а магарыч от меня будет знатный, с надбавкой северной. Ну, по старой памяти друган отказать не мог. Подкатил грузовик к задворкам цеха, и трубы с прутками перекочевали в кузов. Что было частью народного достояния, стало достоянием лучшего представителя народа, то бишь Егора. "Завод богатый, - по привычке успокаивал себя Егор. - Эти трубы ему, что слону дробина. Завод - это золотая жила, что никогда не оскудеет. Вон, какой шикарный профилакторий на свои деньги завод отгрохал, в наше-то кризисное время! Отдыхают там за полцены. Я же буду в собственном профилактории отдыхать и сэкономлю деньги, которые бы завод потратил на мое пролечивание в санатории… как раз равные стоимости этих труб". Другие аргументы находил Егор для обоснования своего как будто нечестного поступка, но поди ты - не мог, ничем и никак, утишить и прогнать поселившуюся тревогу с того самого момента, как увез трубы в сад. Случалось ли приметить милицейско-полицейскую форму - со страхом отмечал, как предательски екает сердце. Что-то он не учел. Что же?.. Кто-то на работе сказанул, что в цех и в самом деле зачастили сыщики, как будто из уголовного розыска. Чуть кондрашка Егора не хватила! Ночи бессонные пошли, если и спал, видел исключительно два сна: в первом он всем на зависть и славу, убеленный благородной сединой, сидит за кнопочным пультом, перед ним - большущий ЖК-монитор. Егор набирает код доступа - на экране появляется его сад. Смотрит Егор телеглазом на грядки с викторией - нет, не созрели. Заглядывает в теплицу, там лампочки сигналят. Это помидоры воду просят. Егор другую кнопочку жмет. Приводится в действие оросительная система, изготовленная из дорогостоящей нержавейки. Смотрит Егор снова на грядки - эх, напасть! Сорняки глушат овощи! Тогда он сигналом тревоги вызывает Кузьмича, - он же Ибрагим-оглы, - наемного работника, объявляет ему замечание, что грядки не прополол, в бассейне воду не заменил, и выписывает штраф в размере полумесячной зарплаты. Вот какой сон пленял ночами Егора.
И это не утопия - это было вполне достижимо. Уже есть земля, дом, теплицы, баня, - помывочно-оздоровительный комплекс, - оросительная система в стадии монтажа… недостает электроники, компьютера с первичными датчиками и системой беспроводной передачи данных, телеметрической оснастки. Это поправимо. Егор уже наведывался в вычислительный центр завода. Кулибины и Эйнштейны его пошиба нашлись и там, остается наладить кооперацию баш на баш.
Однако другой сон являлся ему: остриженный наголо, в темном хлопчатобумажном костюме притулился на колченогом стуле у тюремного окна с массивной решеткой понурый зэк, вот он поворачивает изможденное лицо… батюшки! Лицо его, Егора. В толстых решетках дробится солнечный свет и добирается сквозь немытые стекла мутным грязным потоком, чтобы подсветить горючие слезы узника, которому предстоит собрать в кулак остаток душевных сил и поковылять строем в столовую, где каждый день - постные щи и разваренная в воде крупа-сечка. Вскоре сон второй уже не сном стал казаться - явью грозил стать, будущим Егора.
Тяжелы душевные терзания! Явился он к начальнику участка с повинной, сказал убитым голосом: "Так, мол, и так, спер я эти проклятые трубы, с арматурной сеткой в придачу. Отбой ментам из уголовки. Сегодня, как стемнеет, привезу их обратно".
- Как же так, Егор Тимофеевич, - наигранно огорчался начальник участка Икс Иксович и щурил хитрый глаз. - Ты наш передовик, по прежним годам - наше знамя. Человек ты неплохой, трудяга, работаешь всегда отлично, настоящий мастер своего дела, ветеран завода, имеешь правительственные награды, бригадир. Или, как сейчас говорят - лидер! Твоя бригада, или рабочая группа, неоднократно признавалась лучшей. И это на самом деле так: сложнейшие ремонты аварийного оборудования выполняли именно вы, всегда качественно, всегда в срок. Снова вот учудил… припоминаю, был и есть за тобой грешок такой: спереть, что плохо лежит, - а лежит у нас многое, что плохо. Молодец, что сам пришел. Иначе, по нынешним временам, дело твое - однозначно подсудное.
- Я и сам не понимаю, почему такое со мной случается… Инстинкт древний хватательный? Затмение какое-то находит? Минута слабости? Магнитные бури, поди, бушуют… Я готов понести самое суровое наказание, только прошу: не разлучайте с заводом, иначе хана мне, хандра заест. Хоть и не наш, не народный теперь завод. Этот хозяин-барин, которого и не видели вживую, задарма завод скупил. Помните, акционировались, выдали акции… Потом два года почти не платили зарплату. Зачем хозяину-барину нам платить? Он ее, зарплату-то нашу, в банк клал, под сто восемьдесят процентов годовых. Ничего делать не надо: рубль в банк отнес, через год три забрал. А что работягам не на что жить - ему по барабану! Мы, конечно, пункты по приему металлолома переполняли… что скрывать! Затем, когда завод был на грани банкротства, этот барин за бесценок скупил акции и стал единственным владельцем. А был-то кем, рыжий пентюх?! Спал в кабинете, гнида… Затем цена полезла на химические удобрения. И мы снова как будто на плаву. Поэтому перед барином моей вины нет, а вот перед тобой повинюсь. Любое наказание вынесу.
- Допустим, наказание тебе найду, - потер обширную лысину Икс Иксович и чихнул в платок: весной его мучила аллергия. - Промежуточный холодильник на пятой турбокомпрессорной машине забился органикой. Что-то опять поднесло с охлаждающей водой. Светиться нам с этой аварийной остановкой не гоже: новый хозяин разнос нам такой устроит, что мало не покажется. Потребует расследование причин аварии, посчитает убытки. Тут еще пропажа труб… Вот же в чем особенность теперь наша: над нами ХОЗЯИН-БАРИН! И это все его: здания, сооружения, технические устройства, прибыль. Прежняя словесная мишура о том, что производство ради человека, ушло в прошлое. Вторая особенность заключается в том, что наш труд, квалификация, умение - это наш товар, который мы предлагаем хозяину, чтобы он с нами заключил договор в участии процесса производства прибыли за согласованную плату. Вот и надлежит нам стараться, а где-то аккуратно и бороться, чтобы в этой плате была заложена возможность приобретения тобой, другим ли подобного этим злосчастным трубам. Не будем соблюдать эти две основные особенности - найдут негативную особенность в тебе, чтобы моментально, без всяких проволочек уволить. Понимаешь ли ты это? Создадут такие условия работы, что либо сам уйдешь, либо силком выведут. Мы с тобой на эту тему как будто толковали… Давай уж, чтобы в последний раз. Посуди, Тимофеевич, мне, как и тебе, два-три года здесь продержаться, чтобы тебе достроить, что не достроил, и детей в институте доучить; мне - квартиру по ипотеке дочке выплатить… там немного и осталось. Да и дом на даче достроить. После - свалить отсюда, от всех этих новых и старых головняков, на заслуженный покой. Так что давай, как и прежде, продолжать хранить наше стародавнее, проверенное временем товарищество, поддержку и соблюдение обоюдных интересов. Заключим свой негласный трудовой договор на три года. После - спокойненько уйдем на пенсию… По рукам! Замечательно!.. Теперь ближе к делу. По устному распоряжению пойдешь на все выходные чистить холодильник. Работа левая, значит, никакой тебе оплаты пока что не будет.
- Пойду в любом случае, если надо производству, ведь не впервой авралы у нас.
- Хорошо и правильно сказал. За это ценим. Еще про трубы в последний раз заикнемся… так сказать, с другого бока, с другой стороны на это дело посмотрим. Поясни мне, как с трубами так прокололся?
- Трубы мне в сад позарез нужны.
- Если тебе дверь также понадобится в сад, получается, ты возьмешь, здесь у меня снимешь дверь и отволочешь к себе в сад, так?
- Нет, не так.
- Разве у меня плохая дверь?
- Дверь хорошая, но вы-то как без двери здесь будете?
- Вот этом и суть! Сколько раз раньше на эту тему говорил! Знаешь сам, что на турбокомпрессорной станции теплообменники из черной стали быстро обрастают толстой коркой из ржавчины и органики, что в проточной воде имеется, охлаждение в них существенно ухудшается, а то и вовсе отсутствует: то и дело мы эти агрегаты останавливаем, чистим, латаем. Поэтому было принято техническое решение о замене существующих тепло-обменных труб из чернушки на трубы из нержавейки. Затраты на ремонт уменьшатся, и работы грязной у вас поубавится. Ты это великолепно и сам знаешь.
- Да, конечно, понимаю. Так ведь трубы я взял не все! Как раз столько взял, сколько останется после замены. Привезенные трубы я измерил, посчитал, прикинул, сколько останется, и этот остаток заранее взял. Труб завезено больше.
- Ух ты, какой расчетливый! Все ли учел?
- Не новичок я.
- В чем не новичок?
Тут Егора догадка озарила, что трубы заказаны и получены с заведомым остатком, который уже был кому-то предназначен, обещан. Хоть владеет заводом неведомый ХОЗЯИН-БАРИН, а мы, работяги всех ранжиров, тоже не лыком шиты. Не раз и не два Егору еще прежде приходилось выполнять секретные, не афишируемые поручения начальства: одному за литр неучтенного спирта расточить блок цилиндров автомобиля, другому - за машину керамзита подобрать также неучтенный швеллер для гаража и т. п. и т. д. А что сейчас изменилось? Ничего. Значит, вляпался я: у них, у начальников, тоже почти у всех дачи. Помнится, сидели мы в курилке и гадали: куда это столько неучтенного железа вывозит Иксович? Вот бы дачу его глянуть… говорят: вся из железа.
- Популярно объяснил. Виноват. Признаюсь. Раскаиваюсь. Нужда заставила… Получается, впредь надо спрашивать? Спрашивать, значится, нельзя ли неликвид какой вывезти за наличный расчет, что-нибудь из б/у, что идет на списание. Интересовался я как- то у нашего механика на этот счет, просил даже его, чтобы разрешил выписать трубы, бывшие в употреблении, которые никак в металлолом сдать не можем. "Нельзя, - говорит, - план по металлолому выполнять нужно". Присовокупить к этому плану то, что я бы выписал, нельзя разве? Так и не ответил, ухмыльнулся только.
- Подошел бы ко мне, и решили бы вопрос положительно.
- Не осмелился беспокоить, отрывать по пустякам.
- Ладно, порешаем как-нибудь. Разъясни-ка мне ситуацию с третьим агрегатом. Сдается мне, что механик на ежедневном докладе мне что-то не договаривает.
- На коренных подшипниках турбины зазоры подогнали. Не удается пока отцентровать валы турбины и двигателя. Механик приво… принес лазерный центровщик, чтобы по нему центровали. Делаем центровку по этому прибору, собираем турбину, включаем - трясет, да еще как! Я хочу свою приспособу попробовать, чтобы поискать, откуда дисбаланс идет.
- Попробуй. Электроника - прогрессивная штука, но надежней нашей механики еще ничего не придумано… когда же механики становятся электронщиками - пиши пропало. Я поинтересуюсь у механика, когда он в проверку лазерный центровщик сдавал, и кому еще сдавал. Спасибо, Тимофеевич, за подсказку.
- Потом еще маслонасос будем перебирать: низкое давление в работе выдавал.
- Поторапливайтесь, Егор Тимофеевич. Времени у нас в обрез… да! Чуть не забыл. Вынуждают нас заниматься так называемой стандартизированной работой. Чтобы мы новой поросли, новому типу работника передали свой опыт в виде стандартов качественной работы. Ни в каких маркетинговых пособиях не найти наш бесценный технический опыт. Тебе в бригаду… тьфу ты, в рабочую группу! - дали Скворцова. Придется и ему помочь в плане составления стандартов работы.
Выйдя из кабинета, закурил Егор едкою папиросину и задумался. Разговор с начальником оставил некоторую смуту: подозрительно спокоен был он, не шумел, не кричал, не возмущался с искренним пафосом. Не оттого ли, что он заранее знал, кто упер треклятые эти трубы… возможно, кто-то доложил ему. Уж не новичок ли Скворцов в плане зачета для дальнейшего роста и повышения квалификации, с которым мне теперь придется переносить на бумагу какие-то стандарты. "Вот дают, извращенцы! - кумекал Егор. - По нормальному отдрючить не могут, что ли? Прямо как садомазохисты… Растяпой все-таки я вышел! Видимо, теряю квалификацию. Хотят меня выпнуть, да так сразу не могут: я тут каждую гайку как подружку знаю, по слуху любую неисправность определю. Пусть поработают сами, коли такие умные. Так нет, сначала вытянуть из меня, из нас все полезное, выжать и оформить это в стандарты, по которым якобы любой сможет так же на высоком уровне работать. А меня, нас - в утиль, то есть на пенсию. Скворцов толковый, конечно, паренек, к работе интерес живой есть, выпытывает у меня обо всем: как клапан комбинированный отрегулировать, как дифференциальный поршень в компрессоре подрезать, чтобы в мертвое пространство вписаться, как промеры цилиндров правильно сделать; ходит прямо по пятам. Вызнает у меня все секреты мастерства… и в самом деле - скажет: иди-ка на хрен, пень старый, тепереча я буду бригадиром… тьфу ты, лидером! А ты у меня будешь на посылках. Вот срамота будет на старости лет - у пацана в подчинении оказаться! И потом, всю нашу работу хочет застандартизировать. Как!? Как напишет стандарт на тот душевный подъем, с которым вершат великие дела. Как раз с которым и была построена могучая держава, которой гордились одни и боялись другие. Горлопаны! Скворцы-скворцовы - вестники новой весны. Зовут на самом деле в пропасть, где сгинет великий народ, вымрет, как мамонты, и на огромные просторы обезлюдевшей родины придут янки из-за бугра-океяна. Не думают ли новые гегемоны, что как только рухнет православная Русь, начнется великий беспредел на земном шарике, кровавая война на самоуничтожение… Все же было у нас: огромная могучая страна, великие победы, замечательная научно-философская теория, разрешившая все вечные и все больные вопросы бытия. А как мы жили!
Нам не надо было думать, где и как раздобыть денег на серьезное лечение, потому что оно было бесплатным; не надо было изворачиваться, чтобы обучить детей, потому что образование было бесплатным; не надо было каторжно вкалывать, чтобы купить квартиру, машину и прочие жизненные блага, потому что это приходило само собой, по выслуге лет. Я и не помышлял что-то существенное спереть - достаточно кирпичика, коробки-другой кафельной плитки, обоев рулончик завалявшийся. И это мое несоответствие облику строителя светлого будущего заставляло меня работать производительнее, точно окупить взятое. Что было плохого в Советском Союзе - то и вырастает теперича с большей силой. А что было хорошего - то высмеяли, оболгали и обкакали… Нет, мы жили правильнее! Мы жили беспечно и просто, занимались тем, что нравится, к чему влекло, а не тем, за что платят большие деньги. Какой коллектив у нас был замечательный! Без хохмы не жили! Смеха было больше, чем вина! Вот здесь, в курилке, в домино как резались - стены дрожали! Помнится, в доминошной игре такого знатного генерала влепил Саньке, токарю нашему, и так, можно сказать, виртуозно, что на весь завод прославился. Месяц в героях ходил. А Санька от стыда на больничный ушел. Придет начальник, скажет: "Ребята, надо сделать то-то и то-то срочно и на высшем уровне".
И мы делали! За троих работали, и не ныли. Наоборот, с огромным воодушевлением работали, потому что это было надо огромной стране… Вот жизнь была!..
Пойду, спрошу Скворцова - напишет ли стандарт, как работать с огоньком? С тем огоньком, с которым удесятеряются силы, и без которого захиреет русская душа…"
Бегом к бессмертию
Вовек не загнивает
Вода в дающих колодцах.
Чет больше от сердца отрываешь,
Тем больше в нем остается.
…Бессмертие, милый Фауст,
Простое до идиотства -
Чем больше от сердца отрываешь,
Тем больше жить остаешься.
А. Вознесенский
В городе N на одно из ленивых воскресных дней была объявлена презентация нового реалити-шоу "Трасса здоровья". Предполагалось, что несколько сотен, а то и тысяч добропорядочных граждан прибудут в анонсированное место, где им прилюдно, всенародно раскроется еще одна правда жизни.
Главный кормчий шоу - Юлий Долговидцев, пробудился в это утро чуть только начал синеть черный сумрак ночи, и пробудился преисполненный брызжущей радости наступившего праздника.
Хорошо и приятно, благостно и велеречиво, когда то, о чем мечталось, о чем думалось, куда щедро и беззаветно положены собственные силы, предстанет вдруг перед страждущим взором как несомненно существующее, избавляя, очищая от тягостного сомнения и гнетущего недовольство собой. Так и сегодня - заброшенный уголок городской окраины, прежде захламленный мусором и буреломом, в результате немалых трудов, щедро приложенных сил и средств откроет озадаченным горожанам основание позитива в их будущей жизни. Того ценного и положительного, что было скрыто мраком непросвещенности, и что развили, приспособили к местному бытовому колориту и укрепили, - пока что примером собственного подвижнического опыта, - Юлик и его друзья-соратники.
Что и говорить, Юлий в самом деле испытывал особое ликующее счастье, от которого, утверждают знатоки человеческих душ, растут крылья, и потому помпезное открытие трассы здоровья - это больше, чем обычное открытие вновь выстроенного сооружения, и не то, чтобы шире и грандиознее… нет. Это - открытие в первоначальном смысле слова, возможно и сродни открытию закона природы.
Раньше-то - что умалчивать! - зубоскалов не счесть было, что язвили и ерничали над Юлием и иже с ним. Как им, смехачам пузатым, уразуметь, что такое эдакое может выманить спозаранку из постели, когда сон более всего сладок, нежен и пленителен.
Выскочить на улицу, где со всех сторон сквозит промозглым холодом, уныло мочит хмурый дождь, и бегать кругами по сумеречному стадиону, пока сердце учащенным стуком не напомнит: "Хватит, братец, ты свои километры здоровья на сегодня набегал".
Общество любителей бега, основанное Юлием, в силу неведомых доселе причин сразу стало соперничать с другим обществом - обществом любителей теплого и холодного пива. Девиз Юлия: "Километры здоровья - в годы долголетия!" был немедленно переиначен неприятельским пивным обществом в другой лозунг: "Километры жизни - в годы и горы удовольствий".
Два лагеря схлестнулись не на шутку. Крепчали ряды и в том, и в другом обществе. Пока перевес был у любителей пива, потому что когда еще намотаешь эти километры здоровья, а с бутылкой в руках ты уже счастлив, уже состоялся. Юлию еще бегать и бегать, как шаману трястись над своим бубном, чтобы войти в желаемый астрал, а тут три движения: откупорил, поднял, открыл рот - и вот она, нирвана, - облекла блаженством и живот, и голову.
Безусловно, пройдут десятилетия, и придет черед Юлию ухмыляться над тем, что осталось от шумного противника: нестройная рать полуживых гнойных развалин, сопящих и пыхтящих, обрюзгших и оплывших протухающим жиром и, разумеется, растерявшим всякий здоровый жизненный интерес. Хилые и чахлые, они будут жить лишь благодаря ежедневной пригоршне таблеток и пилюль в одной руке, и неупиваемого стакана алкоголя в другой.
Физическая культура. Радость. Здоровье.