ПАГАНИНИ (язвительно): Ты случайно по совместительству не телепатка?
КАПА: Увы, просто нужно быть круглой дурой, чтобы не догадаться! (она повертела пальцем у виска).
ВЛАД рассмеялся.
ВЛАД: Ну да, для музыканта главное – длинные волосы.
ПАГАНИНИ (нахмурившись): Длинные пальцы.
КАПА вздохнула.
КАПА: А я, если честно, обожаю лысых. Ну, зачем мужику длинные волосы? Если они уже есть у женщин. Жаль, что среди вас нет лысых. А если нет… Тогда, пока, ребятки!
Она помахала рукой и скрылась за поворотом.
ГРИШКА (смущенно): А в ней что-то есть!
ПАГАНИНИ: По-моему, она – круглая дура!
ВЛАД (хлопнув его по плечу): Ты ни черта не понимаешь в женщинах! Но, поверь, ПАГАНИНИ, не научившись разбираться в женщинах, ты никогда не разберешься в музыке. Потому что и то, и другое – прекрасно!
Зал парикмахерской
ПАГАНИНИ сидел в парикмахерской, в кресле. Над его густыми длинными волосами колдовал толстый парикмахер.
ПАРИКМАХЕР: Вы уверены, молодой человек, что нужно уничтожить всю вашу красоту?
ПАГАНИНИ молча кивнул.
ПАРИКМАХЕР (с видом знатока): Жаль, жаль…У вас такой великолепный густой волос.
ПАГАНИНИ кивнул в знак согласия.
ПАГАНИНИ: Мне тоже нравится.
ПАРИКМАХЕР (всплеснув руками): Вот видите! Вовсе необязательно…
ПАГАНИНИ (решительно): Это дело принципа!
ПАРИКМАХЕР печально вздохнул. И зажужжала машинка.
Аудитория консерватории
В классе ПАГАНИНИ с гордостью открыл крышку рояля и по привычке встряхнул абсолютно лысой головой. И обернулся.
Голубые глаза учителя внимательно и хитро наблюдали за ним.
ПАГАНИНИ: УЧИТЕЛЬ… И все же я рискну, учитель. Это первое сочинение в моей жизни. И только вам я его покажу.
ПАГАНИНИ заиграл.
Под дверью стояли верзила скрипач и его хорошенькая девчонка.
ПАРЕНЬ: Ну, всё, кранты, от ПАГАНИНИ ничего не осталось. Теперь ты в него точно не влюбишься. Кто любит лысых музыкантов?
ДЕВУШКА: А вот Жорж Санд бы влюбилась именно в такого. Конечно, если бы не Шопен…
ПАГАНИНИ сидел в классе, низко опустив свою лысую голову.
УЧИТЕЛЬ (не отрывая от него взгляда): Это страх.
ПАГАНИНИ (взволнованно): УЧИТЕЛЬ! Как вы… Как вы поняли… угадали…
УЧИТЕЛЬ: Я не знаю, какой это страх – то ли страх первой любви, то ли страх ненависти. То ли страх жизни…
ПАГАНИНИ: Страх высоты, учитель.
УЧИТЕЛЬ: Это одно и то же, ПАГАНИНИ.
ПАГАНИНИ вздрогнул и машинально пригладил совершенно лысую голову.
УЧИТЕЛЬ: Все сильные чувства, это высота. И этот страх тебе удалось передать. И я рад за тебя. Я в тебе не ошибся. Но…
ПАГАНИНИ: Что но, учитель?
УЧИТЕЛЬ (нахмурившись): Мне не нравится, что ты начал именно с этого. С чего начал – к тому и вернешься. Это закон музыки.
ПАГАНИНИ молча сжал кулаки. В его глазах читался страх.
УЧИТЕЛЬ: Страх сильнее всех чувств. Потому что только страх способен убить все чувства. Это парадокс. Страх рождается из трусости. Но он сильнее всего, даже таланта.
ПАГАНИНИ (сквозь зубы): Я не трус, учитель… Я не трус.
УЧИТЕЛЬ приблизился к нему. И положил свою руку на плечо. И чуть его пожал.
УЧИТЕЛЬ: В конце концов, этот этюд можно назвать не "Страх", а "Иллюзия страха".
Улица. Вечер. Здание цирка
Вечерело. ПАГАНИНИ стоял за углом цирка.
КАПА вышла из цирка под руку с Владом. И, прижимаясь к нему, что-то горячо шептала на ухо.
ПАГАНИНИ возник перед ними внезапно, выскочив из-за угла. И оскалил зубы. И захохотал гомерическим смехом.
ВЛАД от неожиданности подскочил на месте и воскликнул.
ВЛАД: Какой ужас! Это ты, что ли, ПАГАНИНИ? Я подозревал, что ты не самый красивый в мире, но чтобы настолько…
КАПА неожиданно захлопала в ладоши. И нежно погладила его по гладко выбритой голове.
КАПА (с восхищением): Какой ты красивый, ПАГАНИНИ! (тут же печально вздохнула) Жаль только, что я терпеть не могу лысых. У парня должны быть густые, длинные волосы… Тем более у музыканта, музыкант не имеет права быть лысым. Правда, ВЛАД?
Она повернулась к Владу.
ВЛАД в ответ только развел руками. И шепнул ПАГАНИНИ на ухо.
ВЛАД: Завтра утром готовь шампанское, лысый.
ПАГАНИНИ (нарочито громко): Почему завтра?
ВЛАД делал за спиной Капы знаки, чтобы тот замолчал.
ПАГАНИНИ (еще громче): Почему завтра? Ты любишь шампанское, КАПА?
ПАГАНИНИ взял ее под руку.
КАПА (облизнувшись): Обожаю!
ВЛАД с ненавистью показал кулак ПАГАНИНИ.
ПАГАНИНИ и КАПА под руку по улице.
ВЛАД покорно поплелся за ними.
КАПА (оглянувшись на Влада): Больше всего в жизни я люблю шампанское и шоколад!
Зал бара
Они пили шампанское в маленьком полутемном баре.
КАПА поманила пальцем официанта.
Тот с осанкой оловянного солдатика приблизился к ним.
КАПА: Ну, а шоколад, шоколад хоть у вас есть?
Официант: Могу предложить "Марс".
КАПА: Ну, вот еще! На марсе еще никто не был – это фантастика. Там вообще говорят жизни нет. Тоже мне, предложение. Нам просто шоколад, понимаете, шо-ко-лад нужен.
Официант обиженно отошел к другому столику.
КАПА (возмущенно):Шампанское без шоколада – это полная чушь!
ПАГАНИНИ: Кстати, моя тетушка работает на кондитерской фабрике и каждый вечер мне приносит целый мешок с кусочками шоколада. Такой даже летчикам выдают!
КАПА (подпрыгнув на стуле): Каждый вечер? Целый мешок! Как у летчиков!
ПАГАНИНИ приложил руку к сердцу.
ПАГАНИНИ: Клянусь твоей неотразимой красотой, КАПА.
ВЛАД протянул руку Капе, даже не взглянув в сторону ПАГАНИНИ.
ВЛАД: Идем?
ПАГАНИНИ нахмурился.
КАПА растерянно заморгала ресницами, переводя взгляд с Влада на него.
КАПА: ПАГАНИНИ, А что… А что, сегодня твоя тетушка тоже принесет мешок шоколада? И тоже как для летчиков?
Тот невозмутимо пожал плечами.
ПАГАНИНИ: Ну, КАПА, я же сказал. Каждый вечер… К тому же сегодня шоколад будет такой, как для космонавтов.
ВЛАД (ехидно): Что-то я никогда не слыхал, что у тебя есть тетушка. Любительница летчиков и космонавтов.
ПАГАНИНИ: Извини, друг, я тоже понятия не имел, что ты любишь сладкое.
КАПА легонько похлопала Влада по щеке.
КАПА: Ну, ВЛАД! Отказаться от целого мешка шоколада, который едят летчики и космонавты! Нет, это выше моих сил, честное слово!
ВЛАД безнадежно махнул рукой. И направился к выходу своим широким размашистым шагом. Он удивительно был похож на Маяковского, сильный, высокий с мужественным лицом. Он театрально размахивал руками и кричал на ходу:
ВЛАД: Чтобы променять такого красивого, умного парня, почти поэта и почти романтика на какой-то сомнительный шоколад…
КАПА смотрела ему вслед с нескрываемым восхищением:
КАПА: Какой красивый и умный у тебя друг. И так похож на Маяковского. Жаль только, что он не любит сладкое. Ты как думаешь, ПАГАНИНИ, Маяковский любил?
ПАГАНИНИ (пожав плечами): Не знаю. По-моему он какую-то Лилю Брик любил. Кстати, о любви. Ты тут выпей еще бокальчик, а я сбегаю, позвоню любимой тетушке. Вдруг она невзначай приболела. Всякие подлянки в жизни случаются.
Улица. Вечер
ПАГАНИНИ выскочил из кафе. Огляделся. Сорвался с места. Побежал, свернул за угол.
Булочная
ПАГАНИНИ, сощурившись, осматривает витрину, где лежат плитки шоколада.
За прилавком стоит толстая продавщица, поджав руки в боки.
ПРОДАВЩИЦА: Что вам надо?
ПАГАНИНИ (протянув смятые деньги): Шоколада!.. На все!
Продавщица вытаращила глаза.
ПРОДАВЩИЦА: Это ж для кого?
ПАГАНИНИ: Для сына моего!
ПРОДАВЩИЦА (подмигнув): Ну что ж, гулять так гулять, папаша!
Она проворно уложила плитки шоколада в пакет.
Подъезд дома
ПАГАНИНИ в полутемном подъезде. Быстро развернул фольгу, поломал шоколад на куски и, забросив в пакет, спрятал в сумке. Стремглав бросился по лестнице своего подъезда. Остановился возле квартиры. И сильно надавил на кнопку звонка.
Полногрудая красавица ВИКА широко улыбнулась, появившись на пороге. ПАГАНИНИ ей наспех протянул полный мешок шоколада. И строго настрого приказал:
ПАГАНИНИ: ВИКА, с сегодняшнего дня ты моя тетушка, усекла?
ВИКА (расхохотавшись): Я?! Я же всего на год тебя старше, ПАГАНИНИ.
ПАГАНИНИ: Вот поэтому вполне и сгодишься мне в тетки. К тому же ты работаешь на кондитерской фабрике. И каждый вечер по доброте душевной (ты ведь добрая, правда, ВИКА?) ты снабжаешь меня шоколадом.
ВИКА обижено надула пухлые щечки.
ВИКА: Я, между прочим, в консерве считаюсь самой способной и красивой студенткой.
ПАГАНИНИ: А звания королевы консервы у тебя никто не отнимет! (ПАГАНИНИ поцеловал Вику где-то возле уха).
Комната Паганини
В комнате царил хаос. На крышке рояля валялись исписанные нотные листы. Стол завален книгами. Неубранная постель слегка прикрыта покрывалом.
КАПА и ПАГАНИНИ сидели на полу по-турецки и пили чай.
КАПА отставила чашку. Осторожно подошла к роялю, открыла крышку. Наугад постучала пальцем по клавиатуре.
КАПА: Фу! Как здорово! Я никогда не смогу.
ПАГАНИНИ: Зато ты можешь летать, КАПА. Ты способна улететь от кого угодно.
КАПА: Если сердце не выпрыгнет из груди.
ПАГАНИНИ: Ну, в таком случае его обязательно словит какой-нибудь твой поклонник.
КАПА: Сердце этого… ну, музыканта… Шопена, да? Так никто и не поймал. Так оно одиноко и лежит в костеле. Даже женщине это не удалось. Хотя женщинам удается многое.
Я легонько прикоснулся к рыжей Капиной завитушке, осторожно намотал ее на палец.
Тут раздался резкий звонок в дверь. Я отшатнулся от Капы. Встряхнул головой.
ПАГАНИНИ: Вот видишь, КАПА! Это моя тетушка. С целым мешком шоколада. Сиди здесь и не высовывайся!
ПАГАНИНИ открыл дверь. Капин острый носик уже выглядывал из-за его спины.
И тут появилась ВИКА. Во всей своей красе. Декольте открывало ее пышную грудь. И серьги из фальшивого золота свисали до самых плеч. И узкое платье подчеркивало крепкие длинные ноги.
ВИКА: Здравствуй, племянничек!
Она улыбнулась ярко накрашенным ртом.
КАПА от удивления громко присвистнула.
ПАГАНИНИ незаметно помахал Вике возле ушей.
ВИКА (невозмутимо): Здравствуйте, дети! Ваша тетка пришла…
Она запнулась.
КАПА: Шоколад принесла!
КАПА в одно мгновение выхватила мешок из рук Вики.
Вике оставалось лишь закрыть за собой дверь.
КАПА сидела на полу по-турецки и с жадностью поедала шоколад. Ее лицо было испачкано, она облизывала свои ноготки и без умолку болтала.
КАПА: Первый раз, ПАГАНИНИ, встречаю такую тетушку. Теперь понятно, почему ты ее прятал от Влада. Я, если честно, совсем по-другому представляла себе фабричных работниц. Ну, хотя бы в косынке. Хотя, конечно, прогресс, как ее, ну, модернизация, и эти, как их, иностранные делегации. Я уже было подумала, не устроиться ли мне на конфетную фабрику? А, ПАГАНИНИ?
ПАГАНИНИ бессмысленным взглядом смотрел на Капу. Он уже не слышал ее.
Ее рыжие волосы сбились в кучу. Ее лицо было перемазано. Ее глазки светились, как у напроказившей кошки.
ПАГАНИНИ слегка покачнулся на месте.
ПАГАНИНИ (сурово): КАПА!
КАПА тут же спрятала мешок с шоколадом за спину.
ПАГАНИНИ (зло): КАПА, ты очень некрасивая девушка!
КАПА: Но в меня почему-то все влюбляются!
ПАГАНИНИ (нервно рассмеявшись): В тебя?! Ты к тому же обжираешься шоколадом. И скоро станешь толстой. И не сможешь больше летать. И тебя вышвырнут из цирка!
КАПА: Я никогда не стану толстой, ПАГАНИНИ. Моя бабушка съедала каждый день по три кило шоколадных конфет. И при этом весила 40 кг. Усек, ПАГАНИНИ?
Она показала черный от шоколада язык.
ПАГАНИНИ: Твоя бабушка случайно не умерла от дистрофии?
КАПА (торжественно): Нет! Она вообще не собирается умирать. Ей – 103 года, и она по сей день объедается конфетами. И это (она показала остатки совершенно растаявшего шоколада) я оставила ей.
ПАГАНИНИ: Бедная бабушка, сегодня ей суждено умереть от голода.
КАПА решительно направилась к выходу.
ПАГАНИНИ: По пути загляни в зеркало! На всякий случай!
КАПА всплеснула руками, разглядывая свое чумазое лицо.
ПАГАНИНИ (буркнув): Ладно, сейчас наберу воду.
Ванная комната
ПАГАНИНИ стоял в ванной. Из крана текла сильной струей вода. Он машинально помыл руки, закрутил кран и перекрыл на трубе вентиль.
Комната Паганини
КАПА стоит на столе.
Книги валяются на полу.
Ее лицо полностью измазано шоколадом. Рыжие кудри взбиты. А на затылке – старая шляпа. В руке у нее был зонтик. Она была похожа на негритенка.
В комнату зашел ПАГАНИНИ.
КАПА тут же блестяще исполнила степ, насвистывая на ходу.
ПАГАНИНИ уселся за рояль и наиграл легкую музыку, под стать ее легкому танцу.
КАПА упала ему прямо в руки. Они стояли, обнявшись, и глядя друг другу в глаза.
КАПА: Где у вас ванная комната, ПАГАНИНИ? И почему ты не принес воды?
ПАГАНИНИ: Ванная направо. Но уже месяц как отключили воду, представляешь, я совсем забыл.
ПАГАНИНИ слегка приподнял подбородок Капы вверх.
У нее в глазах мелькнул притворный испуг.
КАПА: Что теперь делать, ПАГАНИНИ?
ПАГАНИНИ: Ты от жадности съела весь шоколад, КАПА. По твоей вине я остался без ужина. И все-таки я его попробую.
Он лизнул темное пятнышко на ее щеке, подбородке, лбу.
Она зажмурила глаза. И тут же их открыла.
ПАГАНИНИ: Одна щека уже чистая, КАПА, и почти лоб.
КАПА: А вторая?
Он лизнул второе шоколадное пятнышко, еще одно и еще.
Он пошатнулся. И резко отпрянул от Капы.
Она улыбалась, забросив руки за голову, и внимательно разглядывала его красное пылающее лицо.
ПАГАНИНИ (со злостью): Уходи, КАПА!
Она по-прежнему улыбалась.
ПАГАНИНИ: Уходи, уходи, уходи!
Она взялась за ручку двери.
ПАГАНИНИ: Я забыл тебя предупредить, что больше всего на свете я не терплю цирк и конфеты!
КАПА: А я – обожаю!
И она громко хлопнула перед его носом дверью.
Аудитория консерватории
В учебном классе консерватории учитель носился, как мальчишка. Размахивал руками. И по очереди приближался к каждому. Чтобы заглянуть в глаза.
УЧИТЕЛЬ: Если вы считаете, что музыка рождается из головы, или из сердца, или из души, то это глубокая ваша ошибка. И ошибка тех, кто это придумал! Музыка рождается, (он на секунду задумался. И протянул перед собой сухие жилистые руки). Музыка рождается из ваших рук. Ваши руки – это мозг, сердце, душа. Посмотрите на свои руки.
Все внимательно разглядывали свои руки.
УЧИТЕЛЬ: Прислушайтесь к ним. Приблизьте их к вашему лицу. Что вы слышите? Они пульсируют. Вы слышите, как громко в них стучит сердце? Запомните, мои дорогие мальчики. Запомните раз и навсегда. Сердце музыканта в его руках. Если они не пульсируют, если в них не слышны звуки ударов – вы не музыкант! Чем громче их звук – тем больше ваше сердце. Тем больше вы музыкант!
ПАГАНИНИ приложил руки к лицу. Звуки ударов, казалось, были слышны на всю аудиторию.
УЧИТЕЛЬ: Тепло ваших рук – это ваша душа, мои мальчики. Руки музыканта не имеют право на холод. Холодные руки – это признак холодной души. Холодными руками вы не создадите музыку. Она погибает от холода. Капельки пота на ваших пальцах – это ваши слезы, запомните раз и навсегда. Музыкант плачет руками.
Все стали растирать свои озябшие руки со всей силы.
УЧИТЕЛЬ: Ваши пальцы должны быть острыми, как перо. Подвижными, как волны, живыми, как память. Острые, живые, подвижные пальцы – ваш мозг. Работайте над вашими руками, двигайте вашими пальцами, разминайте кисти. Неподвижность – смерть для музыки. И смерть для музыканта. Запомните эти три правила, и берегите ваши руки. Думайте вашими руками. Живите вашими руками. И тогда из вас обязательно получится музыкант!
УЧИТЕЛЬ в конце речи поднял руки вверх. Они были красивы, его руки. Подвижны, гибки, почти прозрачны. Но в глазах учителя была печаль.
ПАГАНИНИ (робко): УЧИТЕЛЬ!
Он услышал и приблизился к нему, положа руку на плечо.
УЧИТЕЛЬ: Ты что-то хочешь добавить?
ПАГАНИНИ кивнул стриженой головой.
ПАГАНИНИ: Я знаю, откуда еще рождается музыка.
Он вопросительно поднял густые брови.
ПАГАНИНИ: Она рождается из одиночества.
УЧИТЕЛЬ молча направился к двери. Взялся за ручку и оглянулся.
УЧИТЕЛЬ: Из одиночества сердца, души. И это одиночество ничто не может заполнить. Но это не значит, что человек должен быть одинок. Одинокий человек – это не музыка. Это беда.
УЧИТЕЛЬ прикрыл за собой дверь.
День. Улица. Сквер
ПАГАНИНИ и КАПА сидели на лавке.
Деревья шумели над ними осенней листвой. Осеннее солнце играло последними лучами на их лицах.
Воробьи и голуби клевали крошки на асфальте.
В шапочке с помпоном и большом свитере КАПА была похожа на мальчишку-сорванца. Она уплетала булку, щедро делясь с птицами.
КАПА: А хочешь, теперь пойдем ко мне? Так сказать ответный визит вежливости. То Пятачок к Винни Пуху, то Винни к Пятаку.
ПАГАНИНИ (проводя ладонью по стриженой голове): Боюсь, твои родители примут меня за зека.
КАПА: Ну и прекрасно! Они примут тебя за своего! Наконец-то они обрадуются, что я сделала достойный выбор!
ПАГАНИНИ (настороженно): Ты о чем, КАПА?
Она печально вздохнула. В ее глазах появились слезы. Она тут же смахнула их рукавом.
КАПА: Ты не понимаешь, ПАГАНИНИ… Ты ничегошеньки не понимаешь! Это у тебя дома рояль, цветы на подоконнике. Утром консерватория, вечером посещение филармонии. Наверняка с папой. В дорогом костюме с бабочкой.
ПАГАНИНИ: Ну что ты, КАПА! Мой папа скорее бы застрелился, чем напялил на себя бабочку. И ни разу он не был в филармонии. Он терпеть не может музыку. Он инженер.
КАПА (махнув рукой): Ну, это все равно. Не перебивай, ПАГАНИНИ.
Ее губы задрожали, она схватила его руку.
ПАГАНИНИ: Не надо, КАПА. Если тебе больно, лучше не говори.