Коридор консерватории
ПАГАНИНИ бежал по коридору консерватории, подпрыгивая на ходу, крепко сжимая в руках нотную папку. На его лице играла счастливая улыбка. Он никого и ничего не видел вокруг себя.
Пробежал мимо долговязого музыканта и его хорошенькой скрипачки, даже не поздоровавшись.
ПАРЕНЬ (крикнул вслед): Зазнался, ПАГАНИНИ!
ДЕВУШКА (встряхнув косичками): С чего бы? В него же еще не влюбилась Жорж Санд.
ПАРЕНЬ: Ему повезло больше. В него влюбилась, похоже, удача. Разве ты не слышала, он единственный с консервы едет в Париж на конкурс юных талантов.
ДЕВУШКА (всплеснув руками): Да? Но чему тут удивляться? Мне он всегда нравился. А у меня интуиция.
ПАРЕНЬ (хохотнув): В таком случае, становись в очередь. За его сердцем. Теперь на этого урода объявлена охота всех дурочек из консервы.
Скрипачка расстегнула футляр из-под скрипки и вытащила оттуда круглое зеркальце. И стала рассматривать свое хорошенькое личико.
ДЕВУШКА: Как ты думаешь, я хоть чуть-чуть похожа на Жорж Санд?
ПАРЕНЬ: Понятия не имею! Но знаю на все сто, что этот урод – копия ПАГАНИНИ. Посмотрим только, сумеет ли он сыграть на одной клавише, когда от зависти его фоно раздерут на части.
Квартира Капы
ПАГАНИНИ с огромными пакетами в руках быстро идет по длинному коридору квартиры.
КАПА, выскочила из комнаты. Бросилась ему на шею.
Пакеты падают на пол.
ПАГАНИНИ закружил ее по комнате. И тут же опустил на землю, разглядывая на ней черное трико.
Он поднял с пола один пакет и протянул Капе.
ПАГАНИНИ: Это тебе, КАПА!
Она тут же его развернула. И вытащила свадебное платье. И завизжала от восторга, разглядывая его.
ПАГАНИНИ: Примерь, КАПА.
КАПА: Нет, ПАГАНИНИ. Это плохая примета, заранее примерять.
ПАГАНИНИ: Чушь! Нас теперь ничто не сможет разлучить! Я готов терпеть даже твое безбожное вранье. Надеюсь, ты не пошутила, что согласна стать моей женой?
КАПА: Надеюсь, нет.
ПАГАНИНИ: И мое поражение на конкурсе тебя тоже не остановит?
КАПА (ласково гладя его по щеке): Напротив, ПАГАНИНИ! Наконец-то у меня появится повод поддержать тебя в трудную минуту. Но, увы! (она притворно вздохнула). Ты непременно выиграешь.
ПАГАНИНИ: Непременно, КАПА. И брошу к твоим ногам золотой скрипичный ключ. Кстати, его можно получить только раз в жизни. Но ты мне должна пообещать одну вещь. Пообещай, КАПА.
КАПА: Я никогда ничего не обещала, ПАГАНИНИ. Но, ради скрипичного золотого ключа…
ПАГАНИНИ: Поклянись, девочка, что ты больше не станешь выступать в цирке. Я теперь в ответе не только за тебя.
Она умоляюще на него посмотрела.
КАПА: Да ты что, ПАГАНИНИ, ты что? Первое время несложные трюки не повредят. Даже наоборот.
ПАГАНИНИ (вцепившись ей в плечи и повысив голос): КАПА! Перестань! Ты тоже, ты тоже теперь в ответе не только за нас… ты не имеешь права рисковать. Ты знаешь, я его уже вижу. Твои жесты, твоя улыбка, твои веснушки… Поклянись!
Она опустила голову и пробормотала.
КАПА: Хорошо, клянусь.
ПАГАНИНИ (приподняв ее подбородок): Посмотри мне в глаза, КАПА.
КАПА (приложив руку к груди): Я клянусь, ПАГАНИНИ, своим сердцем. И немножко сердцем Шопена. Оно все же лучше моего. Ему можно доверять больше.
Класс консерватории
ПАГАНИНИ и учитель сидят у рояля. Его крышка закрыта.
УЧИТЕЛЬ (пристально глядя): ПАГАНИНИ…
ПАГАНИНИ: Я слушаю вас, учитель.
УЧИТЕЛЬ: Скажи, мой мальчик, ты смог бы жить без музыки?
ПАГАНИНИ (замахав руками): Ну что вы, учитель! Да я… Вы же меня знаете…
УЧИТЕЛЬ (нервно барабаня по крышке рояля): Не спеши с ответом. Ты знаешь, в жизни… В жизни всякое может случиться. Что-то может сломаться внутри тебя. Я говорю не просто о музыке, ты меня понимаешь. Я говорю о возможности сочинять, постигать. Звук за звуком, аккорд за аккордом (учитель еще громче стал барабанить по крышке рояля. Выходила какая-то мелодия). Я говорю о том, что доступно только тебе. Это трудно выразить словами. Но если что-то произойдет в твоей жизни, и дальше – бессилие, дальше слом, тупик. Потеря способности придумывать свой мир. Скажи… Тогда… ты сможешь жить? Просто жить и все?
ПАГАНИНИ молчал, опустив голову.
УЧИТЕЛЬ заиграл на закрытой крышке рояля. Это был Шопен. ПАГАНИНИ медленно повернулся к учителю. И ответил уверенно.
ПАГАНИНИ: В любом случае жизнь будет продолжаться. Жизнь это ведь не только музыка.
УЧИТЕЛЬ опустил руки, покачал головой.
УЧИТЕЛЬ (с металлическими нотками в голосе): Хорошо, ПАГАНИНИ, оставим этот разговор.
ПАГАНИНИ: Я обязательно выиграю этот конкурс, учитель.
УЧИТЕЛЬ: В таком случае, до отъезда больше не думай о музыке. И ни в коем случае не приближайся к роялю. И даже не слушай музыку. Ты должен увезти с собой здравый рассудок и здравое сердце. Сходи куда-нибудь, отвлекись. Тебе это теперь обязательно нужно.
УЧИТЕЛЬ уже громко забарабанил на закрытой крышке рояля Шопена.
ПАГАНИНИ улыбнулся.
ПАГАНИНИ: Я схожу в цирк. Там уже моя невеста не выступает. И я хочу увидеть цирк без нее. Может быть, я тогда смогу его понять, и даже полюбить.
Он вслед за учителем забарабанил по крышке рояля Шопена. Они играли в четыре руки.
На арене волны нежного, мягкого света растеклись по сцене. Послышалась музыка Шопена. И в эти волны нырнула рыба в золотой чешуе с лицом прекрасной женщины. Она плыла по этим волнам, выпрыгивая на поверхность и погружаясь вниз…
В зрительном зале – полная тишина.
Женщина-рыба вновь взметнула вверх, прямо над местом, где сидел ПАГАНИНИ.
Он столкнулся с ней взглядом. И узнал Капу.
Она пошатнулась, попыталась удержаться, но камнем полетела вниз.
Зрители ахнули.
ПАГАНИНИ схватился за голову. Слезы застилали реальность происходящего.
Словно во сне, туманно и расплывчато, толпа бросилась на арену. Словно во сне слышались оглушительные крики толпы, вой "скорой помощи".
Он заткнул уши и, шатаясь, направился к выходу.
Квартира Паганини
ПАГАНИНИ, оцепенев, сидел в своей комнате на полу, глядя в одну точку. Оглушительно звенела музыка Шопена. ПАГАНИНИ заткнул уши. Тишина. Ослабил ладони. Оглушительная музыка. Ее звуки стали сливаться воедино, в один пронзительный гудок.
Это был звонок в дверь.
ПАГАНИНИ, шатаясь, подошел к входной двери. Машинально открыл дверь.
ГРИШКА и ВЛАД ворвались в прихожую, запыхавшись.
ВЛАД: Старик! Ты еще не знаешь? Мужайся, старик!
ВЛАД попытался пройти в комнату, но ПАГАНИНИ решительно встал на его пути.
ПАГАНИНИ (холодно): Я все знаю.
ГРИШКА (недоверчиво): Знаешь?
ВЛАД (кричит со злостью, вцепившись в плечи ПАГАНИНИ):Ты был там! Сволочь, ты там был! Ты все видел! И не поехал с нею!
ПАГАНИНИ тоже вцепился в плечи Влада. И встряхнул его. ГРИШКА попытался их расцепить. ПАГАНИНИ оттолкнул его, и он отлетел в сторону.
Его очки слетели на пол.
ГРИШКА (чуть не плача, ищет на полу очки): ПАГАНИНИ, поехали в больницу. Там уже ВИКА…
ПАГАНИНИ (резко): Эта циркачка жива?
ГРИШКА (нацепив очки на нос): В общем, несколько переломов… И…
ПАГАНИНИ (зло усмехаясь): Ну и прекрасно! От переломов еще никто не умирал.
ВЛАД: Ах ты сволочь!
ВЛАД замахнулся. ПАГАНИНИ успел перехватить его руку. И зашептал прямо ему в лицо.
ПАГАНИНИ: Да, ВЛАД, от переломов еще никто не умирал… И с ней все будет в порядке. Она всегда выходит из воды сухой. Но другие… (его голос дрогнул)
ВЛАД отступил на пару шагов назад, испытывающе вглядываясь в его лицо.
Но (тихо): Да, она будет жить, ВЛАД, но она, понимаешь, лишила жизни другого! Ребенка! Невинное существо! И ради чего, скажи, ВЛАД, во имя чего?! Ради честолюбивого желания поразить любопытных зевак! И ради этого она лишила жизни… Впрочем, она не только его лишила жизни…
ПАГАНИНИ махнул рукой. И уже громко добавил.
ПАГАНИНИ: И, пожалуйста, больше никогда не упоминайте при мне ее имя! Никогда! Слышите, никогда!
Он быстрым шагом вышел в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь.
Друзья непонимающе смотрели на закрытую дверь комнаты.
Комната Паганини. Вечер
ПАГАНИНИ стоял у окна. Капли дождя медленно растекались по стеклу. Слышался стук дождя, барабанящего по подоконнику. В такт ему ПАГАНИНИ забарабанил пальцами по стекольной раме.
Улица Парижа. Дождь. Зал консерватории в Париже
В большом переполненном зале ПАГАНИНИ играл свою музыку.
Москва. Коридор консерватории
ПАГАНИНИ понуро бредет по коридору, опустив голову. Вяло сжимая в руке золотой скрипичный ключ.
Навстречу ему бодро шагает учитель.
УЧИТЕЛЬ: ПАГАНИНИ!
Тот вздрагивает и поднимает голову. Поспешно протягивает скрипичный ключ.
ПАГАНИНИ: Это вам, учитель.
УЧИТЕЛЬ крепко обнял его.
УЧИТЕЛЬ: Нет, мой мальчик. Он твой, он по – праву принадлежит тебе.
ПАГАНИНИ упрямо покачал головой.
ПАГАНИНИ: Возьмите, учитель. Его выиграли вы. Ваш ум, ваш талант и ваше терпение.
УЧИТЕЛЬ: Не говори глупости! И никогда не отказывайся от того, что заработал честно. Завтра все может быть по-другому.
ПАГАНИНИ приблизился к огромному окну.
За окном – утренняя заря.
ПАГАНИНИ поставил приз на подоконник.
ПАГАНИНИ: В таком случае, пусть он украсит консерваторию. Мне просто повезло. Вдруг повезет кому-нибудь еще.
ПАГАНИНИ резко развернулся и пошел прочь.
УЧИТЕЛЬ: ПАГАНИНИ!
ПАГАНИНИ оглянулся.
УЧИТЕЛЬ внимательно вглядывался его уставшее, хмурое лицо.
ПАГАНИНИ: Но это не значит, что жизнь закончилась, учитель. Утро наступает всегда, хотим мы этого или нет.
Скрипичный ключ стоял на подоконнике. За окном виднелось утреннее небо в солнечных бликах.
Ресторан. Вечер
ПАГАНИНИ, ГРИШКА, ВЛАД и ВИКА сидели в ресторанчике, у крайнего столика у окна.
ВЛАД поспешно наполнил бокалы.
ВЛАД: Ну что, старики, за победителя!
Они чокнулись бокалами.
ПАГАНИНИ: За проигравшего победителя.
ВЛАД (поспешно себе наливая еще): Не понял.
ГРИШКА (вцепившись зубами в курицу) Ты бы хоть нам показал… Ключ этот. Потрогать бы его, что ли.
ПАГАНИНИ (махнув рукой): Да что там показывать. И не золотой он вовсе. Так, фальшивка. Впрочем… Впрочем, как и вся моя музыка.
ВЛАД (заплетающимся языком): Ты это брось, старик. Ты только начинаешь. Твою музыку уже признал мир. И еще знаешь, сколько будет… твоей музыки…
ПАГАНИНИ усмехнулся. Повернулся к Вике, взял ее за руку.
ПАГАНИНИ: Спой, ВИКА.
ВИКА недоуменно обернулась.
Старенькая сцена, старенький рояль, пьяная публика.
ВИКА: Здесь?!
ВЛАД ободряюще похлопал ее по плечу.
ВЛАД: А почему бы и не здесь?
ВИКА приблизилась к сцене. И, поводя оголенными плечами, мило улыбаясь, запела низким, чуть хрипловатым голосом какую-то старомодную песенку об ушедшей любви.
ПАГАНИНИ вслед за ней подошел к сцене.
Усевшись за рояль, стал подыгрывать Вике.
У Влада на глазах мелькнули пьяные слезы.
ГРИШКА смущенно чесал свой рано лысеющий затылок.
ПАГАНИНИ ободряюще кивнул Вике.
ВИКА прекратила петь.
Все захлопали.
ВЛАД: Гениально!
ПАГАНИНИ и ВИКА вновь уселись за столик. ВИКА грустно улыбнулась.
ВИКА: Не знаю почему… Но какая-то дурацкая мысль пришла в голову.
– В такой прелестной головке и дурацкие мысли? – хохотнул ВЛАД.
ВИКА: Да… Будто это уже когда-то было… Ну знаете… Словно я уже вот так пела. Эту же песенку. На такой же страшненькой сцене. И кругом пьяные зрители. И вы так же сидели здесь, за этим столиком. В самом углу. И ты, ВЛАД, крикнул: "Гениально!" Ну нет! (она встряхнула головой, словно после тяжелого сна и в ее ушах зазвенели блестящие длинные серьги). Ну нет… Так не будет… Никогда… Я никогда больше здесь петь не буду. Не буду! И не просите!
ПАГАНИНИ (посмотрев на часы): Что, пора, старики? Уже одиннадцать.
ГРИШКА: А, может, соберемся вот так же, в следующее воскресенье?
ВЛАД: Нет, Гриш! Ты хочешь, чтобы я каждыми воскресными вечерами видел лишь твою рожу? Знаешь, как она меня достанет (ВЛАД рукой резанул по горлу). Хотя бы через недельку-другую!
ВИКА (категорично): Лучше всего раз в месяц! Мне кстати, в основном, свидания назначают по воскресеньям. Но ладно, ради вас одно выкрою. К тому же меня приглашают петь в Оперном…
ПАГАНИНИ (с легкой иронией): Ради Оперного! И ради твоих женихов… еще лучше собираться раз в полгода, по воскресеньям. Тогда точно не примелькаемся. Такая дружба самая верная.
ВЛАД: А что, он, старики прав (ВЛАД ткнул в ПАГАНИНИ пальцем). Что может быть надежнее и вернее запланированной дружбы? Ты молоток, Кольша!
ГРИШКА (оглянувшись вокруг себя): Какой Кольша? Ах, да. НИКОЛАЙ.
ПАГАНИНИ (усмехнувшись): НИКОЛАЙ, Кольша. Спасибо, старики, что так меня назвали. Что вспомнили мое настоящее имя. Спасибо.
Настоящее время. Комната Учителя
Светало. Слабые лучи солнца пробивали окно. Падали на раскрытый рояль в комнате учителя.
НИКОЛАЙ за роялем. Опускает руки на клавиши. Раздается последний аккорд.
УЧИТЕЛЬ вошел неслышно. Остановился позади его. Он улыбался.
УЧИТЕЛЬ: Это прекрасно, ПАГАНИНИ.
НИКОЛАЙ вздрогнул. Но не оглянулся.
УЧИТЕЛЬ быстро зашагал по комнате. Распахнул настежь окно.
Зашумела весенняя листва.
УЧИТЕЛЬ громко сказал, не отводя глаз окна.
За окном всходило солнце.
УЧИТЕЛЬ: Это прекрасно… Я знал. Я чувствовал… Я не мог поверить, черт побери, что моя жизнь так и закончится… Без твоей музыки…
НИКОЛАЙ медленно повернул голову.
Глаза учителя сияли, осанка выпрямилась, голова была гордо поднята вверх.
НИКОЛАЙ (закрыв лицо руками):Она умерла, учитель, – я закрыл лицо руками. Но почему, почему всё так? Я же любил ее… Нет, нет, я люблю! Только благодаря ей я когда-то начал сочинять… Если бы она была только жива… У меня хватило бы сил начать все, все сначала!
УЧИТЕЛЬ: В любом случае, утро наступает всегда, я возвращаю твои слова, мой мальчик.
НИКОЛАЙ тяжело, как старик, поднялся с места, направился к выходу.
Приостановился возле учителя.
НИКОЛАЙ: Я уже не мальчик, учитель, и седина на висках, и руки ослабли. И… Впрочем, неважно. Спасибо вам, учитель.
УЧИТЕЛЬ: За что, ПАГАНИНИ?
НИКОЛАЙ: Я не ПАГАНИНИ, учитель. У меня так и не хватило сил им стать. А Шопена я уже умудрился пережить. И мое сердце в порядке. И оно не лежит в костеле Святого креста. Хотя им тоже так никто и не сумел завладеть. К сожалению…
УЧИТЕЛЬ (встряхнув его за плечи):Что с тобой?
НИКОЛАЙ вяло улыбнулся. Вытер влажный лоб рукавом.
НИКОЛАЙ: Просто устал.
УЧИТЕЛЬ (встревожено): Ты домой?
НИКОЛАЙ (удивленно): Домой? Домой… Смотря что считать домом.
Он направился к двери.
У дверей, на плаще спал кот.
НИКОЛАЙ нечаянно задел кота ногой.
Кот убежал.
УЧИТЕЛЬ поднял плащ с пола. Встряхнул его.
УЧИТЕЛЬ: Прости, ПАГАНИНИ. Такое хорошее качество. У тебя, наверно, очень хорошая жена.
НИКОЛАЙ небрежно перемахнул плащ через плечо.
На плаще виднелись следы кошачьих лапок.
НИКОЛАЙ (широко распахнув дверь): Наверно.
УЧИТЕЛЬ: ПАГАНИНИ! Ты вернешься, ПАГАНИНИ?
НИКОЛАЙ (тихо, неуверенно): Обязательно.
Он медленно повернулся к учителю.
Тот стоял, сгорбившись, опустив голову, облокотившись о косяк двери. И задумчиво смотрел вниз, в одну точку, на свои рваные тапочки.
Улица. Утро
НИКОЛАЙ бродил по улицам. Весенний ветер бил в его лицо. Вырывал из рук плащ. НИКОЛАЙ со злостью отшвырнул плащ в сторону.
Остановился возле газетного киоска.
НИКОЛАЙ (протягивая деньги): Мне газету.
Продавщица: Какую?
НИКОЛАЙ: Не все ли равно? Если везде одно и то же. И самое лучшее из всего, что можно прочитать, это то, что пойдет дождь.
Продавщица высунула кудрявую голову из окошка и посмотрела на небо.
Продавщица: Судя по небу, не предвидится. Хотя кто его знает. Сами читайте. Прогноз погоды на последней странице (она протянула первую попавшуюся газету).
ПАГАНИНИ: Кстати, где здесь цветочный киоск?
Продавщица: За углом направо. Хотя весь город в цветах.
НИКОЛАЙ огляделся.
Вокруг росли желтые цветы.
НИКОЛАЙ сделал из газеты бумажную шапку. И водрузил на голову.
И стал быстро собирать цветы. Они еле умещались в ладонях.
Подъезд дома
НИКОЛАЙ медленно поднимался по лестнице, прижимая к груди цветы.
Возле квартиры Капы нерешительно остановился.
Его рука безжизненно лежала на кнопке звонка. Он не звонил.
Тихонько приоткрыл дверь.
Квартира Капы. Коридор
Послышались возбужденные, веселые голоса.
Виднелся маленький цирк.
Клоун жонглировал шариками.
Дрессировщик забавлялся с карликовыми пуделями.
Фокусник приподнял шляпу и из нее вылетел беленький голубь. Дрессировщик Лев играл со своим питомцем львом Васей.
Вдруг посреди этого балагана появилась КАПА в черном трико.
НИКОЛАЙ зажмурил глаза. И тут же их открыл.
КАПА не исчезла, она просто стояла на руках, потом сделала сальто и громко рассмеялась.
КАПА: Я считаю, что моя первоапрельская шутка удалась на славу!
ФОКУСНИК: Это самая удачная шутка из всех, которые ты умудрилась придумать (из его рукава показалась голова змеи).
ДРЕССИРОВЩИК: И как тебе удалось убедить газетчиков напечатать твой некролог? (дрессировщик Лев гладил рыжую гриву питомца. Тот в ответ сладко потянулся).
КАПА сладко потянулась.