Экстремалка Роза сбежала, Андрей сделался в ее глазах скучным обывателем. В зените славы он был звездой, а теперь – хромой калека. Роза бы ему предложила поехать на скачки, пойти в казино, поиграть, делая небольшие ставки, или потанцевать в ресторане среди полуголых девиц и парней, которые зарабатывали этим на жизнь, раздеваясь при всех, таинственно, интригующе и соблазняя окружающих. Когда раздевались мужчины, женщины визжали, Роза обычно выла или мяукала, игриво посматривая на Андрея, словно хотела сказать: а ты бы на это осмелился? Хоть он и принимал участие в ее экстремальных увлечениях, но такие штучки были не для него. Ему было неприятно, когда раздевались бугаи-мужики, а женщины разинув рты визжали.
Сейчас ему надо решать, куда ехать. В места, которые он посещал с Розой, не поедет, там его знают, не хотелось, чтобы Лизу сравнивали с Розой. Следует посидеть в каком-нибудь незнакомом месте. И не хочет он пока ворошить больное прошлое.
Когда проезжали мимо кафе "Шоколадница", он неуверенно предложил зайти, посидеть немного. Лиза согласилась охотно. Сейчас он больше всего желал, чтобы обслуживающий персонал не интересовался футболом. Хорошо, что этот вид спорта не всех волнует.
Когда они вошли, он выбрал самый дальний полутемный угол, за стойкой бара, они сели спиной ко входу в кафе. В зале сидело человек восемь, играла тихая музыка, на табло крутилась реклама. Адам взял меню, стал выбирать, медленно читая: "Салат рыбный "горка", рыба в майонезе, шашлык, десерт взбитые сливки".
– Я не откажусь от супа, рыбы, можно мороженое и кофе, – выбирала Лиза.
– Суп харчо, рассольник, летний? – предлагал.
– Летний, – остановилась на нем.
Подошла девушка лет 20, в короткой бордовой юбке, футболке такого же цвета, маленьком фартучке. Она улыбнулась, они были ей незнакомы, Адам обрадовался: не фанатка футбола. Сделал заказ, они стали ждать.
– А вы чем занимаетесь? – Адам насторожился, решив, что она работает в архиве среди древних рукописей или в библиотеке.
– Я закончила педагогический вуз, факультет географии. Учитель бы из меня никогда не получился. Нужен характер, чтобы работать в школе, а я слабый человек. Сейчас я работаю методистом в учебном заведении, в гуманитарном университете, на факультете философии. Методист должен иметь обязательно высшее образование.
– Как серьезно, кафедра философии! – Адам пожал плечами. – Следовательно, вы хорошо знаете географию. А я решил, что работаете где-нибудь в библиотеке.
– Был такой период в моей жизни, когда я работала после института в районной библиотеке, – она засмеялась. – Как вы угадали! Как-то прочла объявление в газете, что требуется методист, позвонила. Поехала на собеседование, меня взяли. На компьютере работаю, делопроизводство знаю, нас учили в институте. Бывают дни, когда приходится много бегать по разным отделам, подписывать бумаги у начальства. У нас несколько территорий.
– Вот когда бы вам машина-то и понадобилась, сели и поехали на любую территорию, – пошутил Андрей.
– Ничего, я побегаю, у меня теперь с ногой все в порядке, – Лиза произнесла это кокетливо, Адам отметил, что это неприступная и кокетничать может.
– Я по образованию физорг, факультет физкультуры. Но с моей ногой я не смогу физкультурником работать, даже тренером, – он показал глазами на трость. – Мне дали инвалидность. Недавно устроился менеджером в компанию, занимающейся продажей спортивного оборудования. Набираюсь опыта. Зарплата зависит от сделок, будут выгодные сделки, и получу кучу денег, надо искать предприятия, которые изготовляют такое оборудование, с ними заключать договоры, – Андрей неохотно говорил о работе, хорошо хоть на такую работу пристроили.
– А живете вы с родителями или один? – Лиза была уверена, что с родителями.
– Живу один, сам себе господин. Мой дед Семен оставил двухкомнатную квартиру, – он понизил голос и наклонился к Лизе. – Скажу вам по секрету, что зовут меня не Андреем, – он замолчал, размышляя говорить или нет, как она отнесется к его имени.
– И как же вас зовут? – Лиза насторожилась. – Что вы замолчали?
– Имя у меня настоящее редкое, дед меня так назвал, настоял на своем, родители не хотели, ругались, в загсе смеялись. Много было шума. Мое настоящее имя – Адам.
– Какое имя! Не знаю, что и сказать. Ваш дед был верующим человеком. Адам и Ева – это первые люди. Как вам повезло. Хотите, – она задумалась. – У меня есть предложение, только отнеситесь серьезно, оно может показаться вам дерзким и глупым, – она замолчала, смутившись. – Я буду Евой. Адам и Ева! Вам не нравится? – она покраснела, опустила глаза.
– Вы не шутите? – Андрей растерялся, такой реакции он не ожидал. – Меня никто так не называет, только иногда родители и брат. На самом деле никто не знает моего настоящего имени. В паспорте написано, что я Адам, но ребята по команде называют меня Андреем. Иные люди смеялись, узнав мое настоящее имя, – он вспомнил Розу: "трибуны заревут, когда услышат Адам Буров". – Вы говорите такие приятные для меня вещи. Право, я удивлен, – Адам разволновался. – Не могу поверить, что вы не шутите.
– Нет, я не шучу, вполне серьезно, – Лиза сияла, как человек, которому доверили тайну. – Адам и Ева, – повторила она нараспев. – Как красиво! Ваш дед пророк, он знал, что вы встретите меня!
Официантка принесла заказ, расставляла не торопясь, закончив, вежливо сказала: "Кушайте, пожалуйста".
– Я думаю, что вы могли бы стать неплохим тренером, – Лиза оценивающе смотрела на Андрея. – Вам эта работа больше подошла, чем та, которой вы занимаетесь теперь. Торговля – не ваше дело, как и не мое. Из вас мог бы получиться отличный тренер. Вы энергичный, уверенный в себе человек, коммуникабельный, с твердым характером.
– В чем-то вы правы, но не совсем. Когда я понял, что моя спортивная карьера закончилась так неожиданно, я был потрясен. Игроков такого уровня, как я, немного. Ребята в команде тоже были поражены, я был им нужен, им меня сейчас не хватает. Надо было что-то решать, чтобы дальше жить, заниматься каким-то делом. Бывают ситуации и похуже. Мне помогли устроиться на работу. Не знаю, возможно, в будущем у меня возникнет желание стать тренером, но пока нет. Больно, когда думаешь, что и я мог бы тоже защищать честь страны. В нашем деле нужен талант, опыт, сила воли и самоотдача. Как все глупо, – Андрей стукнул по столу рукой, зазвенела посуда, на них уставились посетители, подошла официанта.
– Что-то случилось? – смотрела на них испуганно.
– Простите, ничего, – Андрей удивленно смотрел на нее. – Кое-что вспомнил. Не беспокойтесь. У нас хорошая, сплоченная команда, – тихо добавил. Он был уверен, что успокоился, но боль нахлынула вновь. Не стоило затрагивать эту больную тему.
– Простите, что я начала этот неприятный для вас разговор, – Лиза с сочувствием смотрела на Андрея, ей показалось, что он вот-вот заплачет. – Я никогда не мечтала о славе, никогда мне не хотелось прославиться. Не хотелось быть на виду. Я предпочитаю быть в тени. Наблюдать за людьми, но никогда не высовываться. Это так тяжело – всегда угождать публике, бояться ее разочаровать. А люди ждут от тебя все большего и большего. Это тяжело мне понять. А вдруг тебя сбросит с вершины славы другой. Наступает время, когда приходится уходить из игры, особенно в спорте. Сколько может спортсмен продержаться? Хорошо, если из него выйдет толковый тренер. Я говорю глупости, конечно, мы разные люди. Я рассуждаю о том, в чем не разбираюсь. Простите меня, если я не права. Есть ли между нами что-то общее?
– Что такое общее, я не понимаю? – ему стало приятно, что она пыталась его понять. – Вы же сами назвали себя Евой, получается, что много общего. Мы почти одно целое, как вы сказали, первые люди. Они же не были спортсменами, методистами, но болели друг за друга, радовались вместе, скучали, болели. Мне с вами очень спокойно. Возможно, я не герой вашего романа. Но мы дополняем друг друга, вам не кажется?
– У меня нет героя романа. Мне не нравится это выражение. Если мы дополняем друг друга, значит, так и должно быть, – Лиза застеснялась, с трудом произнесла фразу и замолчала. Как она была искренна, это так непривычно. У Андрея промелькнула мысль, что в период своего триумфа он никогда бы не обратил внимания на Лизу. В то время ему подходила Роза, энергичная, заводная, деловая и спортивная. Они вместе катались на велосипедах, на горных лыжах, ходили в бассейн. Тогда ему казалось, что Роза ради него готова была в доску расшибиться, чтобы угодить. Она всегда была активной, а он пассивно наблюдал за ней, соглашался или возражал. И стоило ему сломаться, как она тут же исчезла, словно ничего между ними не было. Не мешало хотя бы выяснить отношения. Все было бы легче. Инвалид ей, видите ли, не нужен. Он посмотрел на трость, стоявшую у стола: теперь он будет привязан к ней навсегда.
Он позвал официантку, расплатился: как хорошо, что она не интересовалась футболом. Взял трость, они пошли медленно к выходу, сели в машину.
– Вы теперь Ева, как-то все непривычно, – он напряженно улыбнулся, с горечью подумал: неужели все так серьезно. Готов ли он к этому или нет? Серьезного все боятся. Думал ли он, что, находясь в больнице, встретит Еву, с которой ему очень спокойно и которая стала вдруг родной и близкой. Он был уверен раньше, когда они ее довезли до дома, что никогда больше с ней не увидится. Лиза заменила Розу.
Они всю дорогу молчали, каждый думал о своем. Когда подъехали к ее дому, Лиза дала свой телефон.
Глава 4
Лиза сидела дома в кресле у окна и рассматривала альбом с фотографиями, который дал ей Андрей. Он пока не приглашал ее домой, хотя встречались они часто. Погода стояла хорошая, они гуляли в парке или сквере.
Иногда она вынимала открытки из файла и смотрела надписи: вот команда во Франции, в Париже, стоят все вместе в спортивных синих костюмах, вот бегают по полю во время тренировки, вот толпа поклонников, Андрей раздает автографы, взволнованный и улыбающийся. На нескольких фотографиях она заметила высокую, яркую брюнетку, где-то – с длинными волосами до плеч, где-то – с короткой стрижкой, стоящую рядом с Андреем и восторженно улыбающуюся. У девушки ясные карие глаза, чувственный рот, крупный курносый нос. Она не красавица, но кажется неотразимой. По манере держаться она походила на звезд Голливуда, броских и циничных. Она везде позирует, стоит впереди команды, высоко подняв голову или крепко обняв Андрея, словно пытается привлечь к себе внимание. Лиза поняла, что это бывшая подруга Андрея. Она сравнила ее с собой. Лиза никогда бы не надела таких белых облегающих брюк, красную короткую кофту выше пупка или желтые бриджи с голубыми гольфами. Ясно было, что девушка сопровождала Андрея повсюду и нравилась ему. Возможно, он был женат на ней, развелся, предположила она. Похоже, что он с ней больше не встречается. Нелегко ему после триумфа стать как все и еще в придачу расстаться с такой красоткой.
В комнату вошла мама. Это была полная пожилая женщина, на ней был ситцевый халат. Лиза походила внешне на мать только овалом и выражением лица, голосом, манерой держаться, сдержанно и скромно. В остальном она походила на отца: небольшие зеленые глаза, тонкий, точеный нос, бледные маленькие губы. Лиза закрыла альбом.
– Выпей на ночь ряженку, я тебе налила в стакан, – предложила мать и села на стул. – Отец уже спит, устал, неважно себя чувствует. Сколько еще протянет на работе, не знаю. Начальство его упрашивает, чтобы еще поработал, некем заменить. Молодежь на завод не бежит, поэтому смены нет. Сама знаешь. Они идут ему на уступки. Скрипит и работает. Какой он стал ворчливый, все ему не так и не эдак.
– А дома-то что ему делать? Будет томиться, еще больше ворчать. Пусть хоть на полставки работает.
– Ты ему так и скажи, а меня он слушать не станет. И тебя мне жаль, сидишь ты на работе за этим компьютером. Это так вредно, времена такие, что все больные от этих компьютеров. Кругом только они и есть, страшно делается, что нас ждет. Мы раньше работали и без них справлялись, бумаги было много. А теперь решили бумагу экономить. Все и засели за эти компьютеры: и работают целый день, и играют, и спят за ними. За тебя боюсь, как бы ты на них не получила какую болезнь.
– Не переживай, не подцеплю, – Лиза улыбнулась. – Я не целый день сижу за ним, когда работа есть. У меня еще много беготни. Все нормально, мам.
– Чего уж тут нормального! – тяжело вздохнула мать. – В наше время лучше было, спокойнее.
– И в ваше время все было непросто, мам, сама сколько всего рассказывала, голодали во время войны, жили тесно. Отдельных квартир ни у кого не было. А работали еще больше нас. А сейчас хорошо живем.
– Времена были тяжелые, верно: война, потом поднимали страну. Как начали жить ничего – перестройка грянула, как революция. Смотрю все на тебя и думаю, что у нас могло бы быть четверо деток. А ты одна выжила, остальные все умирали при родах. Ты одна живешь за четверых. Мы умрем, хоть бы у тебя братья, сестры были. А вот никого. Ничего не поделаешь, хоть ты осталась жива, нам с отцом отрада. Не знаю, выйдешь ты замуж или нет? Где взять тебе молодого человека, где найти подходящего? Ума не приложу. Хочется внуков-то на руках подержать. Вон, у соседей-то один народился.
– На все воля Божия, мам, как будет, так и будет, – Лиза не хотела пока ничего говорить об Андрее, решила, что еще рановато. – Хорошо, что я у вас есть.
– Пойду спать, спокойной ночи! Слава Богу за все! – она ушла и закрыла дверь.
Лиза росла тихим и послушным ребенком, училась хорошо. Не была отличницей, школу закончила с двумя четверками. Поступила в институт, так же спокойно закончила без троек. После института проработала несколько лет в библиотеке рядом с домом. А когда перешла в вуз, на должность методиста, то платить стали больше, в конце года даже давали премии. Ей нравилась работа, общение со студентами, коллектив был неплохой.
Лет пять назад стала ходить в церковь, читать православные книги, которые брала при храме в библиотеке. Отдых за границей ее не привлекал. Ездила в паломнические поездки, они были дешевле светских, условия проживания и питания там были скромными. Останавливались ночевать не в гостиницах, а в частном секторе, где их обслуживали, как правило, бабушки. Но это ее не смущало, ей нравилось слушать рассказы экскурсоводов о монастырях, старцах, монашестве, нашей истории, о вере. Ничего этого прежде она не знала. Она училась основам веры, которые сводились ко спасению души для жизни вечной.
Посетила Соловки, Валаам, Псково-Печерский монастырь. То, что узнавала из книг и поездок, казалось родным и близким. Словно голос предков напоминал ей о корнях, нашей истории, культуре, старине. Она ощутила себя листиком на огромном древе православной веры. Листики умирали, появлялись новые, и она была одним из них. Ничему этому, что она познавала, не учили ни в школе, ни в институте.
Особенно ей полюбилось монашество. Она узнала, что в Х-ХI веках монастырей в России было столько, сколько было просвещенных христианством городов. А благочестивые подвижники, жившие в горах, лесах, пустынях, изнуряющие тела суровыми трудами и продолжительным постом, непрестанно молившиеся, безмолвствующие, проливающие слезы о грешном мире, покорили ее своим подвижничеством и трудами. Эти люди были для нее тайной. Как бы ей хотелось хотя бы издали посмотреть на них. Жаль, что она не жила в те времена, когда, по свидетельству очевидцев и историков, в монашество и схиму постригались не только великие князья и княгини, но и простые люди из народа. И угораздило ее родиться, когда церковь была гонима. Поэтому и великих подвижников не осталось вовсе, размышляла она.
И ее времена не самые худшие, можно ходить в церковь, ездить по святым местам, изучать историю без тех искажений, как ее учили в школе и институте. Она начала читать Евангелие, жития святых, православную литературу. В доме появились иконы, по воскресениям и праздникам ходила в церковь, иногда к ней присоединялась и мама. Отец в церковь не ходил, но слушал ее рассказы с интересом, задавая много вопросов. Он прочитал житие Сергия Радонежского, и они вместе съездили в Троице-Сергиеву Лавру.
* * *
Дожив до 25 лет, Лиза никогда ни в кого серьезно не влюблялась. Любовные страсти не волновали ее. Она ждала появления Адама, ей всегда хотелось, чтобы у нее был один муж на всю жизнь. Она не представляла, каким должен быть ее Адам. Решила: какого Бог пошлет, таким и будет.
Когда она сломала ногу, то ее охватила сильная депрессия, она испугалась, что нога не заживет и она останется инвалидом. Ее тетя в молодости сломала ногу, кости неправильно срослись, она всю жизнь сильно хромала и ходила с палкой. Лиза выглядела подавленной в больнице и молилась, чтобы нога срослась нормально и никогда не беспокоила ее.
Разве могла ей прийти в голову безумная мысль в больнице, что она встретит именно того, кого ждала всегда подсознательно? Андрей-Адам показался ей в первый раз совершенно чуждым человеком. Она почувствовала его отчужденность и равнодушие. Он почему-то выделялся на фоне окружающих их людей. Но не потому, что был высоким и спортивным, спокойным, уверенным в себе – что-то было такое, чего нельзя объяснить. Разве могла она ему понравиться? Одета была, как старуха. Она никогда не лежала в больнице раньше и, когда собиралась, то взяла первые попавшиеся вещи от отчаяния.
Благородно было с его стороны довезти ее до дома, если учесть, что их отношения сначала не сложились. Однако он запомнил ее дом и улицу. Как чудно!
Но тот день запомнит навсегда, когда она возвращалась с работы и он окликнул ее, остановив машину. Она так опешила, что не могла ему отказать проехаться с ним на машине. Хорошо, что согласилась, ведь могла бы и запросто ответить, что не желает его видеть.
Общаясь с Андреем, она вдруг впервые ощутила, что может потерять его, потому что он стал ей дорог и нужен. Жизнь так хрупка, непредсказуема. Ее спокойная жизнь кончилась. Она теперь будет всегда бояться его потерять. И зовут его необычно – Адам. Она его Ева, но как трудно сохранить любовь в этом мире, где любви почти не осталось. Нет, она осталась, но не для всех. Пожалуй, она всегда была редкостью, во все времена. У всех любовь начинается со страсти. А у нее нет страсти. Ему спокойно и легко с ней. И ей тоже.
Она недавно прочитала в журнале о житии Затворника Георгия Задонского, который провел 17 лет в затворе и скончался в 1836 году, он сравнивал нашу жизнь с пребыванием заключенных в темнице, из которой то тот, то другой заключенный требуются к суду и окончательному приговору. Какой приговор вынесет Судия ей и Адаму, когда душа выйдет из тела и предстанет перед престолом Судии? Какой приговор ждет Адама на суде, к которому он еще не готов? Она попытается его подготовить, пока они живы. Как хорошо было бы умереть вместе в один день. Рассуждая так, Лиза тайно плакала.