Роза обожала таких чудаков. Они являлись ее кумирами. Она сразу же предложила Андрею развлечься таким же образом, как Киану. Он долго уклонялся, но Роза настояла на своем. Они поехали на дачу ее родителей, которых там не было. У Розы водила "Фиат", время было выбрано темное, когда небо было беззвездным. Дорогу Роза знала отлично. Фонарей на дороге не было, сначала Роза вела машину на небольшой скорости, но постепенно увеличивала и неслась все быстрей и быстрей. Темнота, справа и слева черный лес, бледная полоска дороги, которая едва видна, а они несутся сломя голову и балдеют от восторга и страха. Вдруг Розе показалось, что дорога кончилась, они неслись по каким-то кочкам, их бросало вправо, влево. Она резко остановилась, машина взвизгнула. Они тупо смотрели вперед. Неясно, что же произошло? Роза вышла. Вот это да! Они стояли в поле. И как их занесло на поле? Дорога так знакома. Она села в машину, включила фары, они повернули назад, с трудом нашли шоссе. Вернулись на дачу взволнованные и испуганные. Все обошлось благополучно, но об их ночном развлечении никто не знал, это могло кончиться для Андрея большим скандалом. Тренер был строгим, и ребята осудили бы Андрея за легкомысленные штучки, которые могут дурно кончиться. У Розы хватило ума не разглашать об их ночных шалостях.
Через месяц Роза увлеклась американской звездой Андриан Джали, красавицей и сильной женщиной, которая еще каталась на роликах, скайте, увлекалась горными лыжами и носилась на мотоцикле. Роза когда-то каталась на роликах, но со временем остыла и забросила ролики, это увлечение возродилось в ней снова. Когда команда тренировалась, Роза появлялась на стадионе, надевала ролики и каталась по кругу стадиона, давая понять, что и она не чужда спортивных увлечений. Фильм "Восхитительница гробниц" с Джали Роза видела несколько раз. Джали восхищала ее владением самурайским мечом, какая превосходная техника. Этим искусством она овладела в совершенстве, так как много тренировалась в свободное время. Фотографии Джали висели у Розы в машине, дома и на работе. Она даже стала отращивать волосы, как у ее кумира, и делать прически подобные Джали.
Андриан Джали всегда выглядела экзотичной на вечеринках и пикниках, куда ее часто приглашали, на ней было длинное бальное платье, дорогие украшения и самурайский меч. Какие она выделывала и показывала штучки с этим мечом, вызывая всеобщее восхищение и жгучий интерес к себе! Женщины визжали от восторга, когда меч перекручивался несколько раз в воздухе, Джали быстро хватала его рукой, наклонялась вниз, через ноги бросала меч высоко, поднималась и почти у самой головы двумя руками сжимала его.
Роза выуживала информацию о Джали во всех изданиях и всякий раз сообщала Андрею что-нибудь новенькое и свеженькое.
Джали была не только прекрасной артисткой, но еще заделалась послом доброй воли в ООН. Она разъезжала по бедным странам, где происходили стихийные бедствия, наводнения, землетрясения, общалась с голодными и больными людьми, умирающими в страданиях и мучениях. Похоже, что и она страдала вместе с ними. Она передавала им гуманитарную помощь, необходимые лекарства, с сожалением держала на руках голеньких больных детей. Узнавала о тяготах жизни бездомных и нищих людей, которые смотрели на нее печальными глазами. Она поддерживала их добрыми словами, ласковым взглядом, старалась вселить надежду. Всюду ее сопровождали журналисты, чтобы публика видела, какой вклад она вносит, как благотворительница, как мировая звезда, в миссию доброй воли ООН, не замыкаясь на личных интересах, а приобщаясь к общечеловеческим страданиям. А какой Джали была смелой женщиной! Она заявила, что ничего не боится: ни болезней, ни голода, ни бешеной езды на автомобиле, а если кто нападет на нее, она всегда готова себя защитить, поскольку носит с собой меч и может потягаться с бандитом. Роза удивлялась, как Джали мало ела, почти голодала, ведь она могла бы есть на золотом блюдечке с серебряной ложечкой, но питалась она скудно. Такое питание плохо сказывалось на ее здоровье, она ждала пополнения семейства, двойню, беременность протекала тяжело. Врачи были обеспокоены ее здоровьем и умоляли ее, чтобы она прекратила голодать, а ела обильно, ведь она так исхудала, что остались кожа да кости и щеки ввалились. Но Андриана была уверена, что дети родятся здоровыми, ведь в африканских странах голодные женщины рожали здоровых детей. Что же касается ее новорожденных детей, то после их рождения она позволит снять их тому журналу, который больше заплатит. Вот такая она была необыкновенная женщина в глазах Розы. Когда Роза рассказывала ему о беременности Андрианы, то слегка намекнула, что и она могла ему родить двойню, но Андрей промолчал. Он плохо представлял ее матерью. То ли она еще не созрела, то ли никогда не созреет для материнства.
У Розы был властный характер, и она порой пыталась управлять Андреем, иногда ей это удавалось, но чаще всего она его раздражала, когда навязывала стиль поведения жизни западных звезд. Был период, когда она настаивала, чтобы он подражал Питеру Кейсу, известному футболисту, который очень следил за своей внешностью. Почти каждую неделю менял прически, носил строгие классические костюмы. На тусовках и вечеринках являлся во фраке, чем восхищал западную публику. А жена его была третьесортной певичкой, Анри Боль, когда-то она пела в дешевых кафе, где зарабатывала скромные деньги. А зацепив Питера, она только тем и занималась, чтобы привлечь к себе внимание. Эта безвкусная особа обзавелась модельной мастерской, бросила поприще певицы, нашла талантливых кутерье, открыла сеть модных магазинов, где модели показывали лучшие образцы одежды магазинов на подиуме. Приглашала журналистов, фотографов, давала глупые интервью. А сама одевалась безвкусно, носила яркие вещи, красные платья и розовые пальто, выкрашенные в фиолетовый цвет меха. Вдобавок ко всем ее недостаткам была маленькой и толстой. Над ней все смеялись, но считались. С Питером она выглядела вполне счастливой, то есть накаченной адреналином. Когда эта парочка отходила в сторону, Анри льнула к Питеру так, делая неприличные позы, давала понять, что черпает любовь в любом месте, зажигая Питера тем, что на них все смотрят.
У каждой звезды свои причуды, заключала Роза, прижимаясь к Андрею крепко, словно подражая Анри.
С Розой ему не было скучно, ее активность возбуждала, зажигала. Она была для него огонь, пламень, естественный источник пополнения адреналина. Светские новости о западных звездах его смешили, он не воспринимал их всерьез, отчего Роза иногда впадала в гнев и истерику, кричала, что он должен тоже что-то придумать особенное, чтобы люди подражали ему, а журналисты трубили о его очередной выходке.
Она знала, что все футболисты суеверны, приводила в пример Чана Давида, который не доверял обслуживающему персоналу гостиниц чистить и мыть свои бутсы перед игрой. Всякий раз перед матчем тратил много времени на их приготовление, чистил и проверял шины, шнурки. Многие футболисты поэтому страдали грибковыми заболеваниями, потому что не меняли бутсы до тех пор, пока они не разваливались. Они испытывали к каждой вещи особую страсть, боялись с ней расстаться.
Давид всегда возил с собой старую форму, с которой боялся расстаться, будучи уверен, что она приносит ему удачи и победы.
Андрей тоже имел пристрастие к старым вещам, он подолгу носил форму и обувь и не желал их менять. Он верил в приметы и, слушая болтовню Розы, мотал на ус, что и ему не мешало бы принять во внимание то, на что обращали внимание лучшие футболисты, и укоренить эти привычки в себе. Ему льстило, что она интересуется всякими мелочами, имеющими отношение к спорту, которому он посвятил жизнь.
Особенно же Роза восхищалась им в толпе, которая завораживала ее и зажигала. Когда его окружали люди после матча, Роза кричала и визжала громче всех. Огонь пылал в ее темных глазах, повышая адреналин!
Он рассчитывал на длительные отношения с Розой и ждал момента, когда можно будет узаконить их отношения в браке. Он плохо представлял себе Розу женой, слишком взбалмошной она была. Она была старше его на два года, но ему казалось, что она младше его лет на десять. Адам ждал, когда же она повзрослеет.
А закончились их отношения, когда фортуна славы покинула его. Он попал в больницу и, узнав, что больше никогда не вернется в большой спорт, впал в уныние, сообщил Розе об этом, рассчитывая на ее сочувствие. Она посетила его в больнице один раз и приняла решение, что не следует выплескивать адреналин на Андрея, чтобы заряжать его. Ей не нужен инвалид.
Он вспомнил: однажды они сидели в японском ресторане, она как обычно была заводной, заказали суши, шашлык, сухое белое вино, он пошутил, признавшись, что его дед назвал Адамом, это его настоящее имя. Роза восприняла это как шутку, была убеждена, что ему хочется повыпендриваться перед ней. Прежде он не говорил таких глупостей.
– Адам! – воскликнула она. – Это герой каких-то древних мифов. Прикольное имя он тебе придумал! Я иногда, пожалуй, буду тебя так называть при людях. Реакция будет самой отпадной! Только вообрази, как тебя представляли бы во время матча – Адам Буров. Трибуны бы рухнули от рева болельщиков, все бы орали: Адам, Адам. Забнобисто и крутовисто! Кровь бы бурлила в венах, пульс гудел, адреналин был на высоте!
Вскоре она забыла об этом эпизоде, выпив вина больше, чем ей следовало, это экзотическое имя вылетело из ее головы. Андрей никогда больше не напоминал ей об этом.
Глава 3
Совсем недавно он был под пристальным прицелом журналистов, телевизионщиков, болельщиков и окружен страстным внимаем Розы. Песня славы заканчивается! Пройдет немного времени, и о нем забудут все. Кому он будет нужен? Родителям, друзьям, близким людям. Не мог он вместить всего, что с ним произошло.
Он навещал родителей раз в неделю. Когда он собирался к ним, то звонил, спрашивал, что им привезти. Мама всегда что-то заказывала, знала, что он обязательно что-либо привезет ненужное, если ему не назвать конкретно, что купить. Она была на пенсии, а отец еще работал. Старший брат жил отдельно с семьей. Виделись они обычно с братом по праздникам у родителей. В былые времена он привозил к ним Розу, она была разговорчива и вела себя так непринужденно, словно его родители стали для нее близкими людьми. Отца она называла папой, а его мать – мамой. Родители ее дочкой не называли. Они относились к ней настороженно.
Когда они узнали, что Роза его покинула, то не расстроились. Она была, по их понятиям, странной и чудной, сделала заключение мать, но они к ней привыкли, хотя трудно было бы представить себе ее матерью: детей имеют почти все, но воспитывать их не каждый способен. И чудные люди прикладывают много усилий, чтобы воспитать себе подобных. Они не хотели иметь внуков, похожих на Розу.
Ребята по команде навещали Адама, пока он восстанавливался. А когда смог свободно передвигаться с тростью, то стал посещать тренировки, наблюдая за игрой, давая нужные советы и указывая на ошибки. Они поняли, что с Розой он расстался, никто не расспрашивал о ней. И так ему было тяжело, а еще трогать больные раны – травить человека выпавшими ему несчастьями!
Он многократно задавал себе вопрос: любил ли он Розу? И не мог ответить, он, вероятно, просто к ней привык. Скорее, он был ей нужнее, чем она ему. Она гордилась, что была подругой известного футболиста. Об этом знало все ее окружение. Она всем сообщала, кто ее лучший друг, Андрей Буров, даже малознакомым людям. Когда им восхищались, то отблеск славы падал и на нее. Ей льстили, делали комплименты. Это разогревало ее, как спортсмена на тренировке, повышало адреналин, как она утверждала.
Ребята из команды, слушая ее болтовню о Чане Давиде, Киану Ризу и прочих звездах современности, предлагали и Андрею приобрести фрак и появляться в нем на тусовках, глядишь, и его пригласят сниматься в каком-нибудь старинном фильме, где события происходят в 15–19 веках. Можно себя попробовать и на актерском поприще, если есть хоть капля таланта. Андрей смеялся: карьера артиста его не привлекала.
И вот настал неожиданный поворот в его жизни, когда Роза, яркая, энергичная, красивая, модная, длинноногая, спортивная, казалось, готовая для него пробить лбом стену, исчезла, бросила его, как игрушку, с которой поиграла, когда он был известным и модным, а когда игрушка сломалась, то стала ненужной. Пусть пользуются другие. На свете еще много модных здоровых игрушек. Нужно только приложить усилия, чтобы их добиться!
Роза, Роза, какая ты оказалась колючая и горькая! Страдало его самолюбие. Нужна была замена, чтобы забыть Розу.
Как Адам ни пытался себя занять, покинув спорт, порой в душе царили такие пустота и скука, что он сам не понимал, чего же хочет. Душа ныла, тосковала, искала новых впечатлений. С любым из игроков может произойти то же, что с ним, от многих уходят девушки. И это не ново, подумаешь, какое дело?! Успокаивал он себя.
Как-то сидя у телевизора и попивая в одиночестве пиво, он смотрел матч между командами чехов и французов, депрессия опять запустила корни глубоко в душу. У него возникло причудливое желание – увидеть Лизу. Он не ее поля ягода, индюк гордый, но и гордые индюки впадают в уныние. В ней есть какая-то строгость, и простота, и гордость, скорее, недоступность. Она не будет его никогда зажигать, экстрим – не ее поприще, а будет гореть тихим светом, как свеча, освещающая тропинку, с которой он сбился.
Только он ничего о ней не знает. Есть ли у нее друг или муж, дети? Почему тогда они не встретили ее, когда она выписывалась? Кто знает, может быть, муж был в командировке или он пьяница. Запил, и жена не нужна – обычное дело! Она была в больнице подавленной и пробубнила что-то про родителей, которые не приехали за ней. В конце концов, Адам знает, где она живет. Он уверен: она выбросила его из памяти в тот же момент, как они расстались. А если ей о себе напомнить? Что-то следует придумать. Вдруг она не замужем, такая ему сейчас и нужна – тихая, скромная, движения сдержанные, немногословная. Он уже не звезда футбола, и она не звезда. Вот и сойдутся две неприметные личности. Он-то пока еще приметный, но скоро о нем все забудут. Жизнь продолжается, надо как-то в ней устраиваться.
Какое у нее редкое имя – Лиза, Елизавета! А у него еще более редкое – Адам. Если муж у нее пьяница, то есть и надежда. Пусть отчаливает с пространства. А если нет мужа? Тогда и карты в руки. Сколько он забил тяжелых голов. Неужели сейчас силенок не хватит, чтобы забить гол в ее ворота? От этой мысли он почувствовал, что наполняется адреналином. Мысли в голове загуляли такие, что Адам ощутил воскресение.
* * *
Адам все рассчитал и продумал: следует подъехать к ее дому вечером, когда она, безусловно, возвращается с работы. Предварительно следовало выбрать такое место, чтобы не было видно его машины. Еще не хватало, чтобы она подумала, будто он ее ждет.
Не прошло и получаса, как она появилась, шла по тротуару, сойдя с автобуса. Заметив ее, он оживился – настал момент! Он выехал на повороте из укрытия и направился к ней. Она была задумчива, ни на кого не смотрела. Проезжая мимо нее, остановился. Она не обратила внимания, открыл дверь: "Лиза, здравствуйте. Вы меня узнаете? – произнес он игриво и громко, стараясь вывести ее из состояния самоуглубленности. – Проезжал мимо вашего дома, не думал, что увижу вас. Какая приятная встреча! Вы, наверное, с работы возвращаетесь? Рад, рад вас видеть!"
– Да, с работы, – она смутилась, смотрела на него строго и задумчиво, словно что-то вспоминая. Она выглядела лучше, чем в больнице, отдохнувшей и посвежевшей. На ней была коротенькая узкая курточка из замши и коричневая юбка чуть ниже колен, на плече, на длинном ремешке – маленькая черная сумочка, волосы собраны в хвостик, который заколот большим темно-бардовым бантом. В этот раз она очень понравилась, показалась молоденькой, а в больнице выглядела его ровесницей. Они смотрели друг на друга и молчали.
– Как ваша нога? Я смотрю, вы без палки ходите и выглядите вы лучше, похорошели, помолодели, – ему захотелось говорить комплименты, но он замолчал, не зная, какая будет реакция. Еще что-нибудь не то скажешь, она обидится.
– Нормально, прошла уже давно, я и забыла о ней, теперь я здорова, – похвалилась Лиза, радуясь, что отстрадала. Взгляд ее потеплел.
– Вы не торопитесь? – неуверенно произнес, словно извинялся. – После работы, наверное, устали?
– Нет, сегодня не устала и не тороплюсь, – ответила тоже неуверенно, словно ждала, а что дальше.
– Садитесь в машину, я вас покатаю, – набрался храбрости. – Мой рабочий день тоже закончился. Впрочем, как хотите.
– Не возражаю, – ее лицо просветлело, и все внимание было устремлено на него. – Но мне нужно забежать ненадолго домой, кое-что отдать родителям. Подождите. Хорошо? Я скоро вернусь и покатаемся. Скажу честно, растерялась, увидев вас. Когда ехала в автобусе, почему-то вспомнила о вас.
– Конечно не возражаю, подожду, куда мне торопиться, – с облегчением подумал, что мужа, похоже, нет. Ему понравилось, что в автобусе она вспомнила о нем.
Почему-то вспомнил слова деда, которые запали навсегда: не имей двух женщин, не греши. Роза сбежала, сейчас у него будет одна Лиза, успокоил себя, словно оправдывался перед дедом. Какая она в больнице была неприступная, отстраненная, расстались холодно, думал, что никогда ее больше не увидит. Она же сказала, что он не ее поля ягода, а может получиться так, что ее.
Лиза вернулась минут через двадцать, счастливая и хорошенькая, открыла дверь и села в машину: "Кататься, так кататься. Да благословит нас Бог!"
– И куда же мы поедем? – подсознательно сработал инстинкт, Роза всегда сама принимала решения и предлагала, что нужно делать, куда ехать.
– Вы сами решайте, не знаю, куда хотите, туда и поедем, – она сидела рядом счастливая и довольная.
– Тогда просто покатаемся по городу, а там видно будет, – он чувствовал: не следует приглашать к себе, обидится. – Пристегнитесь ремнем, а то оштрафуют.
– Хорошо, – она стала неумело пристегиваться, Адам помог ей, вставил пластмассовый штырь в разъем.
– У вас нет машины? – строго спросил, будучи уверен, что все имеют машины.
– У нас никогда не было машины, дорого стоит, родителям не нужна и мне тоже. Ездим на транспорте. С машиной и проблем много, хорошо, когда их поменьше. Мне никогда не хотелось иметь машину. Я боюсь быстрой езды, – Андрей насторожился, сравнивая ее с Розой, которая носилась как безумная и не представляла свою жизнь без машины, за это ее часто штрафовали. – У нас погибает в дорожных катастрофах около 35 тысяч человек в год, здоровых трудоспособных людей. Не хочу быть в их числе. Умру своей смертью, надеюсь.