- Меня зовут Федор Михайлович Глыба. Кадровое агентство "Стар Стаф". Я по поводу работы. Хотел пригласить вас на интервью.
Крючков выдохнул и принялся внимательно слушать.
- Есть ли у вас возможность подъехать к четырем к нам? - молодой человек назвал уже знакомый Крючкову адрес.
- Да, могу, - с готовностью ответил Крючков.
- Ну, тогда ждем. И, пожалуйста, обязательно не забудьте взять с собой паспорт.
- Конечно, не забуду, - пообещал Крючков. И тут же вспомнил, что вчера на Ленинградском вокзале, собирая с асфальта раскиданные свои вещи, он какого-то черта сунул паспорт в пакетик, где лежали грязные носки. То есть паспорт остался в одной из сумок, оставленных на хранение в съемной квартире Брусничниковых.
Крючков заметил два сообщения, висевших на телефоне. Одно было от мамы, другое от Васи.
Мама спрашивала, как Павел устроился и все ли с ним хорошо. Вася интересовался, что приключилось в конторе мошенников и удалось ли вернуть свои деньги.
Крючков бросился звонить Васе. Умолчав про сорванный куш, наш герой обмолвился только, что финансовых затруднений теперь не испытывает; затем поинтересовался, когда может забрать свои вещи.
- Ну, я на работе, - ответил Вася. - Можно вечером. Ты вписку нашел?
- Нет пока, - сказал Павел. - Мне бы только паспорт забрать. Я его в сумке забыл. А он мне позарез сейчас нужен.
- Натаха сегодня во вторую смену выходит. Дома пока. До трех; если успеешь приехать, то заберешь, - сообщил Вася.
- Через полтора часа буду в Химках, - заверил Крючков.
- Ну, тогда я позвоню ей, чтобы никуда не уходила и дождалась тебя.
В грядущем апреле Наталья Брусничникова отметит свое двадцатисемилетие. Ей не снятся, как прежде, волшебные сны, где она гуляет в огромном сверкающем доме со стеклянной стеной, сквозь которую видно барашки на гребнях катящихся сине-зеленых волн океана. Она не верит, что когда-нибудь сможет войти в этот сказочный дом. Каждое утро она просыпается на продавленном жестком матраце. Находит себя в окружении пшеничного цвета обоев неблагоустроенной съемной квартиры, с льняными подтеками на потолках. Она видит старый побитый диван. Ее ждет безрадостный день на обрыдлой работе. Никакого огня, никаких очаровательных встреч. Не о такой серой жизни мечтала она. Наталья смотрит на свою жизнь (в последнее время подобное происходит нередко) и с отчаянием ощущает, что лучшие годы уже позади, а будущее неприглядно, пугающе, неопределенно, туманно. Тогда ей хочется громко кричать, чтобы проснуться, осознать, что это не навсегда. Что это лишь кошмарное сновидение, а не реальность. В такие минуты муж пытается ее успокоить. Звучат пустые слова обещаний. Но Наталья не верит словам. Она кричит, что так жить нельзя. А он только глупо моргает и разводит руками. В конце концов она надевает розовый пуховик, забирает семейные сбережения, уходит из дома и возвращается с Ней. Невозможно откладывать каждый день счастье на завтра. Когда оно необходимо прямо сейчас! А деньги нужно не экономить, а уметь зарабатывать! Вот только муж не понимает ее. Он твердит, что она хочет жить не по средствам. И совершила (именно так и сказал!) подлый поступок.
- Нет. Это ты ведешь себя, как трусливый, посредственный лузер. Ты неудачник! - отвечает она. Василий молчит. Правда, лучше бы ему согласиться и молчать. Молчать.
Хм… Не для того ли, чтобы ничего не сказав, впустить в дом рыжего бродягу - наглеца, который полночи шарится по квартире, не дает спать. Паршивого забулдыгу, который, словно здесь не квартира, а склад, оставил две большие уродливые и грязные сумки.
Погруженная в невеселые мысли Наталья вышла в прихожую, открыла шкаф и заглянула внутрь. На нижней полке лежала согнутая, похожая на жирную змею труба пылесоса, а над ней висел розовый пуховик, грубый Васин кожан, ветровка с тремя полосами и Она. Наталья нежно провела рукой по черной, переливающейся в фиолетовый цвет, мягкой, ласкающей шерстке. С трудом оторвав взгляд от шубы, Наталья достала трубу, зашла в комнату и воткнула трубу в пылесос. На какое-то время она застыла, о чем-то раздумывая. Оживившись, Наталья подошла к окну, раскрыла его. Из окна потянул сухой и морозный воздух. Наталья улыбнулась, снова вышла в прихожую, открыла шкаф, достала и надела шубу. Она долго разглядывала себя в шубе, стоя у зеркала. Распахивала и запахивала ворот, прятала в мех свои нежные щеки, смешно закатывала большие глаза. Шуба, словно живая, подмигивала и светилась вызывающей роскошью. Эта игра продолжалась достаточно долго.
Наконец Наталья вернулась к пылесосу и, напевая популярную песенку Димы Билана Believe Me, приступила к уборке. Ее отвлек телефонный звонок. Звонил Вася.
- Ты дома? - спрашивал он.
- Дома пока, - отвечала Наталья.
- Павел сейчас приедет.
- Зачем?!
- Хочет свои вещи забрать.
- А… Тогда пусть забирает.
- Ты не уходи никуда пока.
- Хорошо. Хорошо.
- У тебя все нормально?
- Да. Нормально все. Убираю.
- Я встречу тебя после работы. До встречи.
- Пока. - Одетая в шубу Наталья с усердием продолжила пылесосить тесную комнату.
Через час заявился Крючков. На сей раз быстро, без приключений. К его появлению дорогая норковая шуба уже заняла место в шкафу. Хозяйка встретила визитера в махровом домашнем халате с плотно запахнутым воротом.
- Добрый день, - с порога поздоровался Павел.
- Добрый, - сказала Наталья. При этом лицо у нее сморщилось, словно она надкусила кислое яблоко.
Павел отвел глаза.
- Можно войти? - поинтересовался он.
- Заходите, - разрешила Наталья.
Павел шагнул в прихожую.
- Аккуратней вы. Полы везде чистые, - недовольно проговорила Наталья, следя, как Павел скидывает ботинки и ставит их на половичок. - Куртку свою вешайте сюда, - она указала на вешалку.
- Да не стоит. Я только заберу паспорт и сразу уйду, - сказал Павел и уже хотел направиться в комнату…
- Молодой человек, вы не на вокзале, - остановила его Наталья. - У нас по квартире в верхней одежде не ходят, - объяснила она.
- Ну, если не ходят…
- Давайте без "ну". Почему вы, вообще, так со мной разговариваете?
Крючков промолчал и снял с себя куртку.
- Вы же по своему дому в шапке, куртке, ботинках не ходите, заразу всякую не растаскиваете, - продолжала выговаривать Павлу Наталья.
"Вот привязалась ведьма, черт бы ее подрал", - думал про себя Павел, в сопровождении хозяйки заходя в комнату. Две клеенчатых сумки стояли у окна. Павел быстро нашел пакет с паспортом и носками, достал документ, застегнул и приплюснул сумку, чтобы она не казалась слишком объемной. Он желал поскорее покинуть негостеприимный дом, но Наталья перегородила ему дорогу.
- Молодой человек, вы ничего не забыли? - уставившись на Крючкова глазами волчицы, с нескрываемым гневом сказала она.
Павел цокнул языком и вздохнул.
- Я договорился с Васей, что сумки постоят несколько дней у вас, - произнес он как можно спокойней.
- А мне Вася сказал, что вы заберете их прямо сейчас. У нас комната пятнадцать метров плюс мебель, плюс ваши грязные сумки. Ступить некуда!
- Пожалуйста, потерпите. Завтра я их заберу, - холодно проговорил Крючков.
- Ах, так! - вскрикнула девушка и бросилась к лежащему на телевизоре телефону, схватила, нажала кнопку и нервно с надрывом заговорила:
- Твой товарищ совсем оборзел. Ходит, хамит. Если сейчас же не уберется со своим барахлом, я вызываю милицию. Поговори с ним, - она резко сунула трубку Крючкову.
Помрачневший Павел взял телефон.
- Паш, чего у вас там случилось? - участливо поинтересовался Брусничников.
- Вась, не переживай. Все нормально. Я забираю вещи и ухожу, - сказал Павел, вернул телефон гневной Наталье, подхватил и поволочил сумки в прихожую.
"Сумасшедшая", - думал Крючков, одеваясь. Он обеспокоенно ощупал карман, где лежала пачка купюр. Все было на месте.
- Дура больная, - негромко произнес он, когда за ним громко хлопнула дверь.
Лифта в подъезде не было. Павел поправил на голове шапку, взял в руки сумки и пошел вниз по лестнице.
Расстояние до железнодорожной станции Крючков преодолел резвой рысцой. Было три часа дня. Павел очень боялся опоздать к назначенному интервьюером времени. Сумки здорово мешали делу. Павел знал, что когда-нибудь сбросит с себя этот груз, а пока нужно терпеть. Нужно забыть про усталость и не терять веру.
Ему опять повезло. Лишь только он ступил на платформу, вереница зеленых вагонов вытянулась перед ним и замедлила ход. Разлепились и грохнули двери. Надсадно дыша, спотыкаясь о сумки, Крючков ввинтился в прокуренный тамбур. Над головой совсем неразборчиво прохрипел чей-то голос. Вновь зашипели и грохнули двери. Резко дернуло. За стеклом поползли фигурки людей и бордовые кирпичи привокзальной постройки. Электричка разгонялась и громыхала вагонами. Навстречу вылетела громадина подвесного моста. Сквозь металлическую арку замелькали обрамленные по берегам кромкой еще не окрепшего льда черные воды канала. Поезд грянул чугунным оркестром колес поминальную безымянным страдальцам, чьими руками и на чьих же костях создавалось одно из величайших творений ушедшей эпохи. Не слышно стука их затупившихся заступов и лопат. Лишь вдалеке, щемя сердце, отчетливо горят точечки окон в зданиях общежитий Университета культуры. Надвигается и улетает назад станция "Левобережная" и вместе с ней застывший в зевке, да так и пропавший студент.
Вот и Москва. Медленно выплыл громадный заброшенный корпус покрытой мрачной тайной легенд ховринской больницы. Тянутся ветки железнодорожных путей, расходящиеся веерами. По правую сторону, с горки, истошно визжа, катится слепой вагон в белых отсветах прожекторов. Промелькнул "Моссельмаш". Когда-то "Пост № 2", где пивная и вытрезвитель, ютившиеся через забор друг против друга, никогда не восстанут из прошлого. И деревня Дегунино на берегу некогда чистой реки Лихоборки, чьи воды, перемешавшись с бензином, до сих пор переливаются в неглубоком овражке. И кирпичный завод, где теперь с креном на север высится многоэтажка гостиницы Метростроя. И коровы в болотистом перелеске, и крестьяне - хозяева этих коров. Дремучая Марьина Роща с канувшей в Лету разбойницей с ее несчастной любовью, с исчезнувшим под массивами современных железобетонных построек кладбищем для безродных бездомных. И уносится весь прошлый мир. Куда-то - далеко-далеко. Без оглядки.
Поезд мчится. Все позади. Пролетело. И некогда вспомнить. Вот уже, вытянув пальцы перронов, торжественно наступает вокзал. Его старинные стены смотрели когда-то на исчезнувшие в серебристом тумане Красный пруд и Каланчевское поле, с ползущими по Стромынской дороге санями извозчиков.
Все плотней обступает Москва. Сгущается, затягивает серым дымом. И хочется верить, что все не напрасно. И лучшее ждет где-то там впереди - в будущем.
Петляя по знакомым местам, Павел вновь оказался на станции метро "Комсомольская". Метро - очень опасное место. Нельзя заходить за черту на платформе и нужно держаться за поручни на эскалаторе. Об этом твердят голоса из установленных повсеместно динамиков. Однако существуют другие серьезнейшие положения и правила для проезда в метро. В первый же день пребывания в Москве наш герой получил здоровенный синяк на бедре и был нещадно обруган суровыми пассажирами московской подземки. Теперь он знал, что магнитную карточку нужно прикладывать к желтому кругу, а проходить турникет обязательно слева (ему как левше это было не очень сподручно). Иначе наскочишь на вылетающие из коварной машины перегородочки. Он понимал, что не нужно цепляться руками за стены вагона, стоя в проеме дверей на ходу у пассажиров: все равно грубо вытолкнут. Он знал это благодаря полученному в первый день, пусть не очень удачному опыту.
Крючков не терялся, как прежде. Мало того, сам принялся очень критично оценивать поведение других пассажиров.
- Полегче, мужчина, - нахмурившись, выговаривал он пареньку, что без всяких причин пихал его локтем.
- Нельзя ли подвинуться? - выговаривал он застрявшей на самом проходе неповоротливой женщине.
В вагоне толкались раздраженные люди. Крючков боролся за жизненное пространство в плотном кольце человеческих тел, ощущая, как соседи теснят и наступают на расставленные у его ног сумки. "Пусть наступают. Меня бы не раздавили", - думал Крючков. Он быстро ощупывал деньги в кармане, вздыхал и делал попытки немного расслабиться.
Вот, ухватившись за поручень, неподалеку стоит очень красивая девушка. У нее очень красивые глаза. Такие задумчивые, зеленые глаза. Как все толкаются. Тесно здесь. Да еще эти сумки мешают. А так обязательно поинтересовался бы, о чем она думает, интересно.
На "Библиотеке имени Ленина" в вагон втиснулся странный субъект в солнцезащитных очках. Он распахнул газету с объявлениями о продаже подержанных автомобилей и погрузился в чтение. В тесном вагоне беспардонно развернутая газета выглядела вызывающе.
"Совсем опупел", - в смешанных чувствах недоумения, досады и любопытства подумал Крючков, когда лист слегка зацепил его подбородок. Крючков изучил несколько объявлений в газете и не нашел ничего интересного. "Очень странный тип", - окончательно убедился он; вытянул шею, чтобы снова увидеть прекрасную девушку. Лист газеты скользнул еще ниже и тут же забылся. "Интересно, на какой станции выйдет красавица? Если вместе со мной, тогда мне повезет", - загадал Павел. Так и вышло. Девушка покинула вагон на станции "Парк культуры". Крючков мечтательно проводил девушку взглядом, когда она, резво переступая стройными ножками, понеслась к эскалатору. До назначенной встречи оставалось десять минут. Офис центра "Стар Стаф" располагался в минуте ходьбы. Время не поджимало. Павел решил приберечь силы и не спешить.
В приятном, украшенном грамотами и официальными письмами от благодарных клиентов фойе, где Крючков уже имел честь побывать, сидело несколько визитеров разного пола и возраста. Все сосредоточенно заполняли бланки. Павла, как в прошлый раз, усадили на длинный диван, выдали ручку и бланк анкеты.
- Я уже заполнял, - улыбаясь, сообщил Павел, вызвав тем самым некоторое замешательство у похожей на делового дрозда секретарши в коричневой юбочке и пиджачке, за которым виднелся воротничок белоснежной рубашки.
- У нас заполняли? - нахмурившись, уточнила она.
- Да. Я был здесь вчера.
- Ах да, конечно. Вспомнила ваши баулы, - разжалив улыбку, секретарша кивнула на сумки Крючкова. - Могли бы вы еще раз заполнить?
- Лучше, чтоб вы нашли ту, которую я заполнял.
- А кто у вас ее принимал?
Павел, как мог, описал симпатичную, бойкую девушку в клетчатой юбке.
- А-а-а, - понимающе закивала ему секретарша, - это Вера Тушенкина - наш бывший сотрудник. Она теперь здесь не работает. Извините за неудобство, но придется еще раз. Как только закончите, я позову интервьюера.
- Хорошо, - смирившись, произнес Павел. - День Сурка какой-то. Все приходится повторять по сто раз, - проворчал он. В надежде разорвать заколдованный круг Крючков приступил к работе.
Он протянул заполненный бланк секретарше; та поднялась из-за стойки, пригласила пройти за ней. Соседнее помещение вызвало у Павла ощущение, какое случается у не до конца проснувшегося человека - когда еще грезится невероятное, но уже объясняешь себе, что все только снится. Стены и мебель в зале были кораллово-красного цвета. В три ряда стояли столы с мониторами и телефонами, за которыми трудились молодые сотрудники. Перегородки между столами отсутствовали. Молодые люди водили мышками, стучали по клавиатурам или общались по телефонам, от чего в помещении стоял нескончаемый гул. За рядами работников возвышался помост со стеклянной колбой. Внутри колбы на прозрачном стуле сидела полноватая миловидная женщина в белом манто, наблюдавшая за происходящим. Пододвинув к себе микрофон, прикрепленный к стеклу на присоске, она отдавала команды на каком-то не поддающемся идентификации сленге:
- Тридцать шестой, произведите, пожалуйста, северный ветер. Двенадцатый, больше джазу! Переходите к подвыподвертам. Помните, вы с клиентом в соитии - на общей волне.
Проведя Павла через весь зал, секретарша остановилась у дальней стены и открыла дверь в комнату-келью.
- Подождите немного. Сейчас интервьюер подойдет, - сказала она.
В освещенной электричеством комнатке никого не было. Сквозь бойницу окна было видно, как в сгустившемся сумраке падают снежные хлопья. На подоконнике стоял горшочек с кустиком вечно цветущей бегонии. Крючков уселся на одно из двух кресел, разделенных столом с прикрученной к нему лампой, и в ожидании уставился на календарь с репродукцией "Девушки с персиками", что висел на противоположной стене. Внешность девушки, запечатленная кистью Серова, поразительно напоминала ту, что командовала из стеклянного кокона. "Ну, а персики - это мы. То есть нас можно есть, или гладить, или перекладывать, как угодно", - хохотнул над своею догадкой Крючков. Ему показалось, что он смог проникнуть в тайные мысли изощренного подхалима завхоза. Почему именно завхоза, он объяснить не мог. Множество всяческих отвлеченных соображений крутилось в голове у Крючкова. Он ерзал на сидении неудобного кресла, переживал за успех предстоящего собеседования и здорово нервничал.
Ожидание интервьюера длилось недолго. В комнатке нарисовался худощавый с болезненно бледным, украшенным аккуратной бородкой лицом паренек. Он бросил взгляд на Крючкова, произнес:
- Добрый вечер, - сел в свободное кресло, разложил перед собой распечатанное резюме и анкету Крючкова.
- Итак… - произнес паренек и покашлял в ладонь. - Вы у нас маркетолог.
Прописаны в городе… Угу… Образование высшее экономическое. Закончили областной институт… Ага. Стаж на должности - полтора года. До этого работали продавцом. Английский язык - словарь… - Паренек пристально посмотрел слезящимися от простуды глазами на Павла: - Как вы докатились до жизни такой?
- В смысле? - с недоумением переспросил Павел. Его смутила формулировка вопроса и нагловатый тон паренька.
- Что слы… - парень закашлялся, - что слышали, - договорил он. - Или у вас проблема со слухом? Расскажите что-нибудь о себе. Вы родились в маленьком городке. Учились тоже в какой-то провинции. Областной экономический институт города… Че за богадельня такая, понятия не имею. Теперь вы в Москве…
Павел помрачнел. Ему стало очень обидно за свой городок и учебное заведение, где он учился, но он постарался, как мог, рассказать, что заставило его оказаться здесь и отвечать теперь на вопросы этого хамоватого кренделя. Он начал рассказывать о своей предыдущей работе. Слушая Павла, молодой бородач, не отрывая глаз от анкеты, уточнял некоторые моменты, интересовался, разбирается ли соискатель в специальных программах. Павел сообщил, что с некоторыми ему довелось иметь дело.
- Значит, в ваши обязанности, кроме исследований и аналитики, входило еще и общение с клиентами?
- Да. Я звонил потенциальным заказчикам.
- А когда вы впервые звонили им, как начинали общение?
- Ну, как… Пытался завязать разговор о деле.