Бежать?! Я пешком-то иду еле-еле. Но ноги начинают двигаться быстрее. Я шагаю быстрым шагом, сжав зубы от боли в мышцах.
"Беги!!!"
Я ускоряю темп, перехожу на бег. Не быстрый, но бег. Быстрее я не могу, не тренированные мышцы совсем не слушаются меня.
"Беги!!!"
Я бегу быстрее, вроде получается, но не хватает воздуха. Я жадно дышу ртом. Скоро я, наверное, потеряю сознание от обезвоживания и кислородного голодания.
"Беги!!!"
Я несусь во весь опор. Я не знаю, откуда взялись силы. Я почти на грани потери сознания. Но я продолжаю бежать.
Я бегу по прорезиненной дорожке школьного стадиона. На ногах легкие кроссовки и они отлично пружинят на каждом толчке. Где то впереди маячит финишная ленточка и я должен быть первым. Я слышу, что кто-то догоняет меня, мельком кидаю взгляд, это Сашка, тоже упирается из всех сил. Нет, меня не обогнать, я сжимаю зубы и делаю последнее ускорение перед финишем. Лента, обозначающая победу, хлопает меня по груди и вместе с этим хлопком приходит мысль – что за бред? Сашка никогда не учился в моей школе и почему мы взрослые бежим по школьному стадиону?
"Стой!"
Я чуть не налетел с разбегу на бетонный столб. Это опора для колючей проволоки, опоясывающей заповедник по периметру. Я тяжело дышу и валюсь с ног от усталости, я пробежал половину марафонской дистанции и даже немного больше. Но останавливаться нельзя, мне нужно попасть за забор. Я сбрасываю рюкзак, выдергиваю из петли лопатку и рублю нижний ряд колючки. Плюхаюсь на землю и проползаю под проволокой. Одной рукой тяну за собой рюкзак и лопатку.
Я перевернулся на спину. Всё, я добежал. Десять минут просто лежу, шумно дышу. Смотрю на ветви деревьев. Там выше их крон уже встает солнце, но в лесу еще сумрак. Еще минут пять полежу и двину искать укромное место для привала. Нужно передохнуть пару часов. А затем штурмовать гору. Не знал, что я способен пробежать столько без остановки. Словно кто-то помогал мне передвигать онемевшие от усталости ноги и вдыхал мне дополнительный кислород в легкие.
Я перевернулся на живот, медленно поднялся на четвереньки, только после этого смог встать. Достал фляжку с водой. Несколько глотков придали мне сил и будто успокоили горящие легкие. С усилием закинул на плечи рюкзак и медленно поплелся в гору. Каждый шаг давался мне, с неимоверным усилием и казалось, что рюкзак весит килограммов сто, не меньше.
Что это за куча веток?
Это яма засыпанная лапником. Вот в ней я и устрою привал. Обливаясь потом, словно ворочая тяжеленные камни, я приподнял верхнюю часть веток и залез в яму. Пристроил рюкзак в то место, где следовало упасть моей голове и укрылся лапником. Ветки мягко пружинили подо мной, и мне казалось, что я укрыт большим пуховым одеялом. Твердый рюкзак под правым ухом напоминал ортопедическую подушку. Мне кажется, я еще никогда в жизни не лежал в таком комфорте. Очень приятно. Это была последняя мысль, перед тем, как я провалился в сон.
Глава 7 Семьдесят третий день мирового хаоса
Я замечательно устроился почти у самой вершины горы. Нашел широкую площадку, с двух сторон закрытую скалами от ветра. В самом углу соорудил некое подобие шалаша. При помощи лопатки я мог нарубить только тонкие жерди, поэтому не могло идти речи о более серьезном жилище. Перед выходом соорудил очаг, с тем замыслом, что тепло от него не будет рассеиваться, а отраженное скалами будет согревать мою импровизированную палатку. Найти мое логово было не просто. Я сам до сих пор не понимаю, что подвигло меня двинуться сквозь не проходимые заросли колючих кустов. Я помню, как в день побега, я проснулся под вечер и перематерившись из-за потерянного времени, двинулся в сторону вершины. Первые три километра я преодолевал боль, в измочаленных ночной пробежкой мышцах, но упорно шел в гору. Затем стало полегче. Перед закатом я поднялся к самой вершине и растерянно вертел головой, не зная, где мне тут прятаться. А затем ломанул через кусты. За кустами я обнаружил небольшую полянку на склоне и решил, что надо обустраиваться здесь. Но в процессе разведки местности, я заметил небольшой уступ, выпирающий рядом со скалой. Это оказался проход шириной не более метра, над отвесной пропастью. Пройдя по нему, я и вышел на эту площадку между скал.
Отсюда открывался прекрасный вид моря хвойных верхушек, и далеких гор у горизонта. Можно сказать, что я поселился в раю. Вот только воды горячей нет. Почти неделю я жил беззаботно. Питался грибами и ягодами с поляны, даже поймал рябчика, соорудив силок из куска веревки. Но сегодняшнее утро вернуло меня реальному состоянию дел на планете. С самого утра я слышу канонады далеких боев. Над горой, что у горизонта, виднеется черная дымка. Значит все-таки война. А я убежал от неё, как последний трус. Но я не знаю, на чьей стороне мне воевать. Поэтому я здесь.
Вдруг послышался стрекочущий звук. Похоже на вертолет. Я вскочил на ноги и стал озираться. Внизу я увидел его, летящего над самыми вершинами деревьев. Из под вращающихся винтов, валит черный дым. Видимо, вертолет подбит и он движется прямо на скалы. Примерно за километр до склона горы, пилот сделал попытку поднять машину выше. Вертолет медленно стал подниматься. Слишком медленно. И вот когда стало казаться, что у него получиться перевалить через гору или сесть на неё, раздался не громкий хлопок. В двигателях полыхнуло и винтокрылый аппарат, стал стремительно падать, вращаясь вокруг своей оси. Он скрылся из моего поля зрения и спустя секунду я услышал звук удара и треск ломающихся деревьев. Без взрыва. Значит, есть шанс, что кто-то выжил. А если это внедренные? Плевать, они ведь тоже люди.
Я отрезал кусок веревки длиной пять метров, взял с собой нож и лопатку. Аккуратно прошел по нависшему над пропастью карнизу и уже на поляне побежал во весь опор. Проломившись сквозь кусты, я увидел направление по дымящемуся следу – километр, может полтора, не больше. Вниз по склону я быстро преодолел это расстояние, до места катастрофы.
Вертолет почти полностью развалился на части. Куски хвостовой части повисли на деревьях. Фюзеляж развалился на две части, они лежали на расстоянии десяти метров друг от друга. Задняя часть корпуса была охвачена огнем, передняя же почти не пострадала. Значит, кто-то мог уцелеть. Я кинулся к обломкам. Не добежав до вертолета пятнадцать метров, я наткнулся на лежащего ничком мужчину. Он был жив и пытался ползти. Я перевернул его на спину. Лицо все измазанное сажей, но по виду относительно молодой, лет тридцать пять, максимум сорок.
– Кто ни будь, еще спасся? – я кричал ему в ухо, наверняка он сейчас плохо слышит.
– Я был один, – хрипло простонал он в ответ.
Я осмотрел его – на груди два входных отверстия. Значит, ранили его еще до крушения. Он неожиданно крепко схватил меня за руку и пристально посмотрел мне в глаза.
– Ты не один из них, это хорошо, – он сделал паузу, похоже, ему было трудно говорить. – Я профессор Покровский, надеюсь, ты слышал обо мне в сети.
Я кивнул. А я его представлял сухоньким старикашкой.
– Это было глупо, глупо и не подготовлено. – Он снова сделал паузу. – Война проиграна, они уничтожили всех. Ты понимаешь – всех!
Он тряс меня за руку и таращил глаза, но я и так понимал, что значит "всех".
– Забери мой рюкзак, в нем все, что я знаю о них, надеюсь, это поможет тебе выжить. Или…
Он не договорил. Резко дернулся, из его рта пошла кровь. На моих руках только что умер человек. Последний из тех, с кем я мог общаться.
Теперь я один, совсем один.
Я, молча, перевернул Покровского на живот и снял рюкзак. Затем снова вернул на спину и закрыл ему глаза.
– Спи спокойно, последний друг. Пусть ангелы унесут тебя на небо.
Таща рюкзак профессора в руке, я побрел в свое убежище. Я не стал его хоронить. Место катастрофы найдут очень быстро и все должно выглядеть естественно. Пусть они думают, что никого из нас больше не осталось. Так будет лучше.
Глава 8 Восемьдесят первый день мирового хаоса
В рюкзаке профессора я нашел толстую тетрадь, непонятную шапочку и кучу батареек. Батарейки в лесу не представляли для меня интереса, ведь фонаря у меня тоже нет. Назначение шапки мне было не понятно, она напоминала танкистский шлем, внутрь шапки был зашит какой-то твердый купол, а из левого уха тянулся шнур к коробочке с выключателем. Поэтому я начал с тетради.
Тетрадь была вся исписана не понятными мне формулами и я читал только рукописный текст. Покровский писал, что строящееся кольцо представляет опасность для всей планеты, а внедренные не ведают, что творят – при включении кольца, произойдет резонанс с ядром земли и её попросту разорвет на куски. С этой теорией я был знаком еще по общению с его группой в сети.
Далее он писал, что внедренные общаются между собой посредством мгновенной телепатической связи и ему удалось вычислить частоту, на которой происходит взаимодействие. Длина волны очень похожа на микроволны. Так вот почему у меня закипело пиво, когда я был в их толпе.
После ряда экспериментов, он нашел способ, как блокировать человеческую мысле-сферу от внедренных, так и подключаться к их общей сети. Для этого он использовал эту самую шапку. Вшитый в неё купол представлял собой спаянные пластины меди, алюминия и еще какого-то сплава. В выключенном состоянии она делала не видимым простого человека, для телепатического радара внедренных. Это уже интересно, этим можно пользоваться.
При пропускании через контур купола слабого тока определенной частоты, можно было подключиться к их сети и считывать информацию. При этом расстояние не имело значения, поскольку микроволны разлетались без затухания колебаний. Нужно только больше открытого пространства.
Покровский выяснил, что сеть внедренных имеет единый центр и, сканируя их связи в течение двух недель, он почти нашел его. Именно для этого и переместился в наш город. Его целью было уничтожение этого центра, но не желавшие ждать, революционеры нарушили его планы. Пришлось выступить единым фронтом в обреченной на поражение войне.
Теперь профессор мертв. Мертвы все повстанцы. Остался только я и поскольку у меня в руках знания Покровского, я обязан закончить его дело. Я должен найти центр. Найти и уничтожить.
Опираясь на схему поисков профессора, я несколько дней сканировал сеть. По началу, это было сложно. Я потерял сознание, когда первый раз включил шапку. На меня обрушились потоки информации, мой мозг не выдержал и я отключился. Далее, следуя советом из тетради, я научился не принимать всю информацию. Мне она была не нужна. Я должен был только отслеживать её потоки. Для установления центра.
Двое суток, я просидел в шалаше, ничего даже не употребляя в пищу. Я сидел с прикрытыми глазами и сканировал сеть. Потоки пота стекали с моей головы, мне казалось, что мозг вот-вот взорвется. Я сужал поле поиска, отсекал тупиковые ветви, еще немного и я буду знать, где центр, точнее кто он.
У меня села последняя батарейка. Я почти добрался до центра. Мне не хватило буквально минуты, для того что бы установить личность. Но я был очень близко. Я уже знал, что центр, по странному стечению обстоятельств, географически располагался в здании моей бывшей работы. И по остаткам полученной информации я знал, что это именно моя бывшая контора. Значит кто-то из коллег. Но кто? Не хотелось убивать невинного человека. Убивать? Да, именно так. А как еще уничтожить центр? Убийство, это тяжкий грех и он претит моей натуре. Но ради спасения семи миллиардов я готов пойти на это. Я должен.
Мысли измученного сканированием мозга, отказывались выстраиваться в логическую цепочку. Я был рядом с ответом. Я знаю, что найду его. Очень хочется спать. Я бью себя по щекам. И выхожу из шалаша на свежий воздух. Меня мотает от голода и умственного истощения. Ноги подкашиваются и я сажусь на траву. Я вспомнил своё последнее появление на работе, вспомнил лица каждого из бывших коллег. Вспомнил, что я кого-то ударил. Ия вспомнил ужас на лицах окружающих от этого моего поступка. Кто же это был? Он стоял посреди прохода, высокий. Весь такой из себя пижон. Всегда его не любил. Кто ты, сука?! Он смотрел мне в глаза и говорил, а потом бежал вместе со мной по беговой дорожке, вокруг школьного стадиона. Не спать! Какая на хрен беговая дорожка?! Он, он бежал, я помню, я тогда назвал его Сашкой. Точно, это он. Александр Александрович. A.A. или хренов Энерджайзер, как я иногда называл его за глаза.
Теперь мне придется убить его. Жаль.
Я едва смог заползти в шалаш и упал без сил.
Глава 9 Восемьдесят второй день мирового хаоса
На рассвете я сидел у костра и задумчиво вертел в руках складной нож. Сегодня я проснулся с целью. Впервые за последнее время у меня есть цель. А если подумать хорошо, то четко поставленная цель у меня впервые в жизни.
Я бывший логист компании по продаже консервированных продуктов питания, иронией судьбы ставшей центром мирового зла, должен убить своего бывшего коллегу. Коллегу ставшим воплощением зла в этом мире. Еще три месяца назад, эта мысль звучала бы как бред. Но весь мир сошел с ума и погрузился в хаос. И сейчас это самая разумная цель.
Мне нужно продумать тактику убийства. Мое основное преимущество, это то, что я уже давно числюсь в списках погибших. Многослойный купол из шапочки поможет мне подобраться не заметно. Конечно, глупо будет идти по городу в танкистском шлеме. Но я уже придумал. Купол я вырезал из шлема и позднее пристрою под обычной спортивной шапкой. В начале октября шапка на голове не вызовет подозрений. Блок питания уже не нужен. Мне незачем входить в их сеть. Я просто пройду по городу в шапке, улыбаясь и, убью его.
Куда я пойду? Где мне совершить это действие? Он бывает в двух местах – дома и на работе. По пути мне никак не напасть на него, ведь у меня нет автомобиля. Где он живет, я тоже не знаю, тем более, что в этом случае придется вломиться в квартиру. А вот в офис вход свободный.
Значит однозначно. Убить нужно в офисе. Чем? Я посмотрел на нож. Другого оружия у меня нет. Я представил, как втыкаю лезвие по самую рукоять в человеческую плоть и меня передернуло. Нож страшное орудие убийства. А сколько нужно нанести ударов, для того что бы человек умер? Куда нужно бить? Я не знаю ответов. Значить бить буду везде и столько раз, сколько нужно ему, что бы сдохнуть. Я специально накручиваю в себе ненависть к нему. Только так я смогу убить. Ножом. Вот такой парадокс, в век строительства орбитального кольца, остановить разрушение мира можно только ножом – орудием придуманным человечеством еще в каменном веке.
Выдвигаться нужно сейчас. Нельзя медлить, ведь я не знаю сроков готовности кольца. Быть может, его запустят уже завтра. А может и сегодня. Я слишком долго вычислял центр. Пойду кратчайшим маршрутом и к вечеру подойду к границе города. Затем часа четыре пройду по окраине и в полночь войду в город. Ночью мне будет не сложно пробраться к бывшему офису. К утру я должен быть там.
Все пора в путь. Я погасил костер, засунул за пазуху фляжку с водой. Нож положил в карман джинсов. Больше мне ничего не нужно брать с собой. У меня дорога в одну сторону и вряд ли я останусь жив. Я в последний раз окинул взглядом свое не хитрое пристанище, ставшее мне родным домом. Затем, резко повернувшись, двинулся к скальному карнизу.
Я иду по осеннему лесу и с удовольствием рассматриваю все вокруг. Меня не покидает чувство, что я вижу это все в последний раз. Лес это грандиозное творение природы, он напоминает мне огромный живой организм. Продуманная до мелочей замкнутая система. Я не должен допустить уничтожение этого чуда. Никогда я не был таким сентиментальным к растениям. Если бы можно было вернуть все назад, то я бы обязательно ходил бы в походы с ночевкой. Ведь в лесу так здорово!
Я пролез через колючую проволоку и хвойный лес сменился лиственным. Здесь буйствовали желтые и оранжевые цвета. Как все-таки красиво, а в городе наверняка уже вся листва облетела и валяется по обочинам комками грязи.
За восемь дней проведенных в лесной чаще я проникся спокойствием и уютом такой жизни. Если мне повезет остаться в живых, обязательно переду жить в какое-нибудь глухое место. Если. Но это вряд ли. Путь самурая это смерть и сегодня я пройду свой путь.
Аналогия с самураями рассмешила меня. Я достал и одной рукой раскрыл нож. Клинок в форме, так называемого, "американизированного танто". Маленький самурайский меч. Только сейчас я увидел его скрытую красоту. Широкое лезвие с двойным спуском и резким переходом к кончику, показывало всю серьезность этого оружия. А плавно закругляющийся и слегка ниспадающий обух клинка, говорил о скрытой мощи. Я повертел нож в руке. Мелкая насечка на рукояти из твердого пластика, напоминала полотно крупного напильника и давала ощущение надежности. Пальцы идеально вписывались в эргономичные выемки, ножу просто некуда было деться из руки. Идеальный выбор орудия убийства. Правда, выбирать особо было не из чего. Не с лопатой же идти.
Солнце клонилось к закату, когда я подошел к окраине. Именно отсюда я совершил свой побег. А теперь я возвращаюсь. Твердой походкой, идя к цели. Поудобнее устроив купол на голове, я натянул поверх спортивную шапочку. Вышел на окружную дорогу. Шоссе пустовало, но мне это было на руку. Быстрым шагом я двинулся по обочине в северном направлении. Нужно спешить, ведь к полуночи я должен войти в город на минимальном расстоянии от своей бывшей конторы.
Глава 10 Восемьдесят третий день мирового хаоса
Я прошел двадцать пять километров по лесу и пятнадцать по окружной дороге. И теперь вхожу в город. Время уже за полночь, я отстаю от графика. Графиком не было предусмотрена усталость и падение ритма ходьбы. Осталось пройти какие-то жалкие десять километров по улицам ночного города. Но я устал, устал смертельно, если это выражение уместно для идущего на смерть. Я влил в рот остатки воды из фляжки и побрел по темному мокрому асфальту.
Ходить по лесу гораздо удобнее. В лесу почва мягкая, она амортизирует ударную нагрузку шагов и слегка пружинит, придавая бодрость ходьбе.
Асфальт все так бездушная субстанция. И он слишком твердый. Если бы на мне сейчас были мягкие кроссовки, а не стоптанные походные башмаки, я бы наверняка чувствовал себя лучше. Уставшие мышцы уже не смягчали шагов. Я ступал тяжело и каждый шаг тихой не приятной болью отдавался в суставах. Нужно терпеть. Терпеть и идти. Не зачем мне сейчас беспокоится о боли в коленях, после смерти они мне не понадобятся.
Смерть, какая она? Когда то, когда еще был доступен просмотр телевизора, я видел передачу, в которой брали интервью у людей переживших клиническую смерть. Все они рассказывали о туннеле, по которому летели навстречу яркому свету. Но до яркого света никто не добирался. Единственное чего я не помню, говорил ли, кто ни будь из них о боли. Больно ли это умирать?
У меня до этого знания осталось не больше шести километров. Что-то уж совсем медленно я иду. Время подходит к четырем утра, а мне еще шесть километров пилить. Я ускорил шаг и чуть было не застонал от усилившейся боли в левом колене. Оно было сломано во времена спортивной юности, но практически не беспокоило меня. Ну, так и нагрузок таких на него я не давал. Блин, как же больно! Стиснув зубы, я ускорил шаг. Чем быстрее я буду идти, тем меньше будет чувствоваться боль. Да и смешно как-то – убийца мирового зла не дошел до цели, потому, что коленка заболела.