* * *
Со дня нашей встречи прошло не более десяти дней, когда однажды утром, наслаждаясь чаем и тостами, я чуть было не получил разрыв сердца. Дживз принёс мне "Таймс", положил газету на столик рядом с кроватью и не торопясь пошёл к двери, а я начал лениво перелистывать страницы, чтобы просмотреть спортивную хронику, когда один заголовок бросился мне в глаза:
ПРЕДСТОЯЩИЕ БРАКОСОЧЕТАНИЯ
М-р Ч. Э. Биффен и мисс Глоссоп
Помолвка объявлена между Чарлзом Эдвином Биффеном, единственным сыном покойного м-ра Э. Ч. Биффена и миссис Биффен, II Пэнслоу Сквер, Мэйфер, и Гонорией Глоссоп, единственной дочерью сэра Родерика Глоссопа и леди Глоссоп, 66 Харлоу Стрит, В.
- Великие небеса! - воскликнул я.
- Сэр? - сказал Дживз, оборачиваясь.
- Дживз, ты помнишь мисс Глоссоп?
- Отчётливо, сэр.
- Она обручилась с мистером Биффеном!
- Вот как, сэр? - сказал Дживз и выскользнул за дверь.
Должен признаться, его поведение меня изумило и потрясло. Я даже не подозревал, что этот малый может оказаться таким бесчувственным. Уж кто-кто, а он прекрасно знал Гонорию Глоссоп.
Я снова перечитал заметку, и у меня возникло какое-то странное ощущение. Не знаю, приходилось ли вам читать когда-нибудь в газете, что ваш приятель женится на девушке, от брака с которой вам с невероятным трудом удалось отвертеться в последнюю секунду. Это ощущение… мне трудно передать его словами, но, к примеру, допустим, вы идёте по джунглям с другом своего детства и на вас нападает тигр, ягуар или ещё кто-нибудь, а вы, естественно, тут же взлетаете на дерево и, глядя вниз, видите, как этого самого друга детства хватают и волокут в кусты. Само собой, вы перво-наперво испытаете чувство огромного облегчения, а потом уже повздыхаете над своим погибшим другом. Примерно такое ощущение я и испытывал. Я был неизмеримо счастлив, что избавился от Гонории, но в то же время сочувствовал Биффи, который ничем не заслужил такой доли. Я отхлебнул чай и предался грустным размышлениям.
Наверное, в мире найдётся много парней - сильных, мужественных, с волевыми подбородками и сверкающими глазами, - которые с удовольствием женятся на этой заразе по имени Глоссоп и будут счастливы, но Биффи не принадлежал к их числу. Дело в том, что Гонория была здоровой энергичной девушкой с мускулами боксёра второго полусреднего веса, а смеялась она так, что, закрыв глаза, можно было себе представить, как кавалерийский эскадрон скачет по железнодорожному мосту. Когда я думаю, что кому-то придётся всю жизнь сидеть с этим существом за одним столом во время завтраков, мне становится жутковато. К тому же она была ужас какой умной. Короче, Гонория относилась к тем девушкам, которые сначала загоняют тебя до полусмерти на теннисном корте и на поле для гольфа, а потом как ни в чём не бывало усядутся обедать, ожидая, что ты будешь развлекать их беседами о Фрейде. Если б моя помолвка продлилась лишнюю неделю, у её отца объявился бы ещё один пациент, - а Биффи мало чем от меня отличался. Он тоже любил тишину, покой и мирную жизнь. Я был потрясён, нет, честное слово, потрясён.
И, как я уже говорил, больше всего меня потрясло поведение Дживза. В эту минуту он как раз вновь скользнул в спальню, и я дал ему ещё один шанс доказать мне, что он не бесчувственный чурбан.
- Ты хорошо расслышал имя, Дживз? - спросил я. - Мистер Биффен собирается жениться на Гонории Глоссоп, дочери старикана, у которого голова яйцом и кудри вместо бровей.
- Да, сэр. Какой костюм приготовить вам сегодня утром?
Заметьте, так говорил человек, который напрягал каждую клеточку своего мозга, чтобы вытащить меня из беды, когда я был обручён с Гонорией Глоссоп. Непонятно.
- Голубой с красной искрой, - холодно сказал я. Я намеренно говорил сухо, чтобы он видел, как я в нём разочаровался.
Примерно через неделю я вернулся в Лондон, и только успел расположиться в своей старой квартире, как ко мне ворвался Биффи. Одного взгляда на него было достаточно: я сразу понял, что его старая рана стала кровоточить. Малый выглядел совсем скверно. На его лице словно застыло растерянное идиотское выражение, которое я часто видел в зеркале для бритья, когда был помолвлен с Гонорией Глоссоп. Однако, не желая соваться не в своё дело, я пожал ему руку со всей теплотой, на которую был способен.
- Ну-ну, молодой человек, - шутливо произнёс я. - Прими мои поздравления.
- Спасибо, - сказал Биффи безжизненным голосом. Наступила тишина.
- Берти, - нарушил он молчание, продолжавшееся минуты три.
- Слушаю тебя, старичок.
- Это правда…
- Что?
- Нет, ничего, - сказал Биффи, и мы опять замолчали.
Через полторы минуты он вновь заговорил:
- Берти.
- Я здесь, старина. Что стряслось?
- Послушай, Берти, это правда, что когда-то ты был помолвлен с Гонорией Глоссоп?
- Правда.
Биффи кашлянул.
- Как тебе удалось… я хочу сказать, по какой причине расстроилась ваша помолвка?
- Мне помог Дживз. Он придумал блестящий план.
- Прежде чем уйти, - задумчиво сказал Биффи, - я хотел бы перекинуться с Дживзом парой слов.
Я решил до конца прояснить ситуацию.
- Биффи, старый плут, - спросил я, - скажи мне, как мужчина мужчине, ты хочешь расторгнуть помолвку?
- Берти, старый дурень, - лихорадочно произнёс Биффи, - между нами, мальчиками, говоря - хочу!
- Тогда, прах его побери, зачем ты обручался?
- Не знаю. А ты?
- Я… так получилось.
- У меня тоже так получилось. Сам знаешь, как бывает, когда сердце навек разбито. Тобой овладевает апатия. Ты становишься рассеянным и забываешь об осторожности, а в результате не успеваешь оглянуться, как попадаешься на крючок. Я не знаю, как это произошло, старина, но факт остается фактом, я помолвлен. И ты должен сказать мне, как надо действовать.
- Ты имеешь в виду, чтобы выкрутиться?
- Вот именно. Я не хочу оскорблять ничьих чувств, Берти, но будь я проклят, если женюсь. Первый день и половину второго мне ещё казалось, что я выдержу, но сейчас… ты помнишь, как она смеётся?
- Да.
- Ну вот. К тому же от неё не отвязаться. Так и липнет со своими нравоучениями…
- Я знаю, старина.
- Вот и отлично. Так что ты посоветуешь? Какой такой блестящий план придумал Дживз?
- Видишь ли, сэр Родерик, который был, есть и будет психоманом, сколько ни называй его невропатологом, обнаружил, что в моей семье наблюдались случаи ненормальности. Ничего страшного. Просто один мой дядя держал в спальне кроликов. Старикан Родерик решил проверить, здоров я или нет, и напросился ко мне на ленч. Он ушел, твёрдо уверенный в том, что у меня окончательно поехала крыша, а подстроил всё это Дживз.
- Понятно, - задумчиво сказал Биффи. - К сожалению, в моей семье не было ненормальных.
- Никого?
Я просто не поверил своим ушам. Не могло такого быть, чтобы бестолковщина не передалась Биффи по наследству.
- Никого, - печально ответил он. - Мне всегда не везло, Берти. Кстати, старикан напросился ко мне завтра на ленч. Теперь мне понятно почему. А я никогда не находился в более здравом уме, чем сейчас.
Я задумался. При мысли о том, что мне снова придётся встретиться с сэром Родериком, у меня мурашки побежали по спине; но когда появляется возможность помочь другу в беде, мы, Вустеры, не считаемся с собой.
- Послушай, Биффи, я тебе вот что скажу. Я закачусь к тебе на этот твой ленч. Очень даже может быть, старикан, увидев, что я твой друг, наложит запрет на брачный союз, и дело с концом!
- Что-то в этом есть, - сказал Биффи, просияв. - Ужасно благородно с твоей стороны, Берти.
- Пустяки, - небрежно бросил я. - А тем временем я проконсультируюсь с Дживзом. Обо всём ему расскажу и спрошу у него совета. Пока ещё он меня не подводил.
Биффи ушёл от меня в явно приподнятом настроении, а я отправился на кухню.
- Дживз, - сказал я, - мне опять нужна твоя помощь. Я только что разговаривал с мистером Биффеном на очень неприятную тему.
- Вот как, сэр?
- Дело вот в чём, - со вздохом произнёс я и всё ему рассказал. Чудно, но с первого слова я почувствовал, что Дживз как бы превратился в ледяную глыбу. Я часто прошу его решать то одну, то другую мою проблему, и он всегда хлопочет, выражает сочувствие и подаёт гениальные идеи, но сегодня его словно подменили.
- Боюсь, сэр, - сказал он, когда я закончил свой рассказ, - я не имею права вмешиваться в личные дела, касающиеся…
- Да брось ты!
- Нет, сэр. Я не могу позволить себе такой вольности.
- Дживз, - спросил я малого прямо в лоб, - сознайся, что ты имеешь против бедняги Биффи?
- Я, сэр?
- Да, ты.
- Уверяю вас, сэр!
- Ну, как хочешь. Я, конечно, не могу заставить тебя шевелить мозгами, чтобы помочь ближнему. Но учти, я сейчас пойду в гостиную, сяду в кресло и буду думать. Ты будешь очень глупо выглядеть, когда узнаешь, что я спас Биффи без твоей помощи. Ты будешь выглядеть исключительно глупо, должен тебе сказать.
- Да, сэр. Подать вам бренди с содовой, сэр?
- Нет! Принеси мне кофе. Крепкий чёрный кофе! И если ко мне придут, я занят и никого не принимаю.
Примерно через час я дёрнул за шнурок звонка.
- Дживз, - высокомерно произнёс я.
- Да, сэр?
- Будь любезен, позвони мистеру Биффену по телефону и скажи, что мистер Вустер его приветствует и просит передать, что дело в шляпе.
* * *
Когда на следующее утро я неторопливо шёл к Биффи, настроение у меня было приподнятое. Как правило, блестящие идеи, осеняющие тебя вечером, почему-то кажутся нелепыми и глупыми с утра, но на сей раз этого не произошло. После завтрака я обмозговал мысль, пришедшую мне в голову накануне, и не нашёл в ней ни одного изъяна. Всё должно было пройти без сучка и без задоринки.
А теперь я расскажу, что произошло несколько дней назад. Гарольду, сыну моей тёти Эмилии, исполнилось шесть лет, и, будучи поставлен перед необходимостью сделать ему какой-нибудь подарок, я зашёл по дороге в детский магазин и купил одну забавную вещицу, способную доставить ребёнку удовольствие и одновременно развить его умственные способности. Это был букет с искусно запрятанной в него резиновой грушей, которая при нажатии выплёскивала полторы пинты чистой колодезной воды в физиономию каждому, кто сдуру решил бы понюхать цветочки. Я был убеждён, что такой подарок не может не понравиться любознательному шестилетнему мальчику, и поэтому схватил его, не раздумывая.
На моё несчастье, Гарольда завалили подарками столь дорогими и шикарными, что у меня не хватило духу отдать ему вещицу, разорившую меня на одиннадцать с половиной пенсов. Демонстрируя редкое присутствие ума - когда это необходимо, мы, Вустеры, соображаем мгновенно, - я заменил визитку дяди Джеймса, лежавшую в игрушечном аэроплане, на свою, так что букет с грушей остался у меня. Сейчас пришло время пустить его в ход.
- Ну? - взволнованно спросил Биффи, как только я зашёл к нему в столовую. У бедняги был тошнотворно-зёленый цвет лица, и вообще выглядел он хуже
некуда. Я прекрасно понимал его состояние, потому что чувствовал себя точно так же, когда ждал к ленчу сэра Родерика. Как, пропади оно пропадом, люди с больными нервами могут с ним разговаривать, я просто не понимаю, и тем не менее у старикана была самая большая практика в Лондоне. Дня не проходит, чтобы он не напяливал на кого-нибудь смирительную рубашку. В силу своей профессии сэр Родерик держит за психов всех и каждого, поэтому я не сомневался, что стоит Биффи в нужный момент нажать на грушу, как его тут же объявят безнадёжно помешанным, или как там это называется.
Итак, я потрепал бедолагу по плечу и сказал:
- Всё в порядке, старина!
- Что говорит Дживз? - нетерпеливо спросил Биффи.
- Дживз ничего не говорит.
- Но ведь ты сказал, что всё в порядке.
- Дорогой мой, Дживз не единственный мыслитель в доме Вустеров. Я обдумал твою небольшую проблему, и должен тебе сообщить, что держу ситуацию под контролем.
- Ты? - спросил Биффи.
Его тон мне безусловно не понравился. Я всегда считал, что лучше один раз продемонстрировать, чем тысячу раз объяснить, поэтому я сунул букет ему под нос.
- Ты любишь цветы, Биффи?
- А?
- Понюхай.
Бедный дурачок покорно наклонился, и я нажал на грушу согласно инструкции.
Я всегда радуюсь, когда мои затраты себя оправдывают. Заплати я за игрушку не одиннадцать с половиной пенсов, а вдвое больше, это всё равно было бы дёшево. Реклама на коробке утверждала, что "эффект неописуемо забавен", и я могу присягнуть, что так оно и есть. Бедняга Биффи подскочил на три фута и при падении вдребезги расколошматил маленький столик.
- Вот оно! - воскликнул я.
Несколько секунд старина Биффи бормотал что-то невнятное, затем довольно горячо выразил всё, что обо мне думал.
- Успокойся, мой мальчик, - сказал я, когда он на мгновение умолк, чтобы перевести дыхание. - Я вовсе не хотел подшутить над тобой от нечего делать. Это была демонстрация. Налей воды в грушу, Биффи, возьми букет, дай понюхать его сэру Родерику и, с моего благословения, сожми пальцы покрепче. Гарантирую, ты никогда не станешь членом его семьи.
Биффи уставился на меня.
- Ты предлагаешь мне облить водой сэра Родерика?
- Точно. Облей его с ног до головы. Облей его так, как никогда и никого не обливал до сих пор.
- Но… Он всё ещё смотрел на меня испуганным остекленевшим взглядом, когда раздался звонок в дверь.
- Великий боже! - вскричал Биффи, задрожав как осиновый лист. - Поговори с ним, пока я переоденусь.
Я едва успел налить воду в резиновую грушу и положить букет на стол рядом с прибором Биффи, как в столовую вошёл сэр Родерик. В тот момент я пытался прислонить к стене обломки маленького столика, и старикан весёлым голосом сказал мне в спину:
- Добрый день. Надеюсь, я не… мистер Вустер!
Должен честно признаться, мне стало немного не по себе. Всё-таки в старикане есть нечто такое, что может вселить ужас в самое храброе сердце. Если на свете существует тип, чьё имя вызывает у людей дрожь в коленках, так это сэр Родерик Глоссоп. Он обладатель огромной лысой головы, потому что все волосы, отпущенные ему природой, выросли у него на бровях, а его глаза пронзают, как два смертоносных луча.
- Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! - сказал я, с трудом превозмогая желание сделать шаг назад и сигануть из окна. - Тыщу лет, тыщу зим, что?
- Тем не менее я отчётливо вас помню, мистер Вустер.
- Спасибо! Спасибо! Старина Биффи пригласил меня на ленч. Втроём веселее, знаете ли.
- Вы дружите с Чарлзом Биффеном?
- О, конечно. С самого детства. Друзья до гроба, и всё такое.
Старикан с шумом втянул в себя воздух, и я увидел, что акции Биффи упали на несколько пунктов; затем он посмотрел на пол, усеянный обломками столика и спросил:
- Что случилось?
- О, ничего серьёзного, - объяснил я. - Со стариной Биффи случился то ли припадок, то ли приступ, и он расколошматил стол.
- Припадок!
- Или приступ.
- Он подвержен припадкам?
Я не успел ответить, потому что в столовую торопливо вошёл Биффи. Он забыл причесаться, и вид у него был несколько дикий. Я заметил, что старикан подозрительно на него покосился. Что ж, предварительная работа, на мой взгляд, была проведена удовлетворительно, и я не сомневался, что после нажатия на резиновую грушу успех будет полным. Камердинер Биффи вошел с блюдами, и мы уселись за стол.
* * *
В первые минуты у меня создалось такое впечатление, что наша трапеза пройдёт в полном молчании. Биффи, гостеприимный хозяин, вместо того, чтобы затеять светский разговор, изредка икал, пережёвывая пищу, а когда я пытался что-нибудь сказать, сэр Родерик пронзал меня своим взглядом, и я тут же закрывал рот. К счастью, на второе нам подали фрикасе из цыплячьих лапок, приготовленных настолько отменно, что старикан, умяв полную тарелку, попросил добавки и немного подобрел.
- Можно сказать, Чарльз, - произнёс он чуть ли не приветливо, - я пришёл к вам сегодня с определённой миссией. Да, с миссией. Цыплёнок просто превосходен.
- Я рад, что он вам нравится, - пробормотал Биффи.
- Исключительно вкусный, - сказал сэр Родерик, отправляя в рот очередную порцию. - Да, как я уже говорил, с миссией. Вы, молодые люди, живёте в самом центре метрополии, равной которой нет в мире, и, как мне доподлинно известно, совсем не интересуетесь её чудесами. Я мог бы заключить пари, если бы был азартным игроком (которым я не являюсь), на крупную сумму денег, что вы никогда не осматривали даже такой исторический памятник, как Вестминстерское аббатство. Я прав?
Биффи пробормотал, что как раз на днях собирался его осмотреть.
- И в лондонском Тауэре вы, конечно, тоже никогда не были?
Нет, в лондонском Тауэре он тоже никогда не был.
- А сейчас, в эту самую минуту, не более чем в двадцати минутах езды на кэбе от Гайд-парка, проводится исключительно интересная общеобразовательная выставка образцов как живой, так и неживой материи, собранных со всех уголков империи и имеющих необычайно важное историческое значение. Я говорю о Британской Королевской Выставке в Уэмбли.
- Вчера мне рассказали анекдот об Уэмбли, - вставил я, чтобы повеселить компанию. - Может, слышали? Один тип подходит к другому типу, глухому, как пень, и спрашивает: "Это Уэмбли?" "Что?" - говорит глухой. "Это Уэмбли?" - спрашивает тип. "Что?" - говорит глухой. "Это Уэмбли?" - спрашивает тип. "Нет, девица", - говорит глухой. Ха, ха, ха, вы поняли, в чем тут дело, что?
Весёлый смех замер у меня на губах. Старикан вроде как шевельнул бровью в мою сторону, дав понять, что с Бертрамом ему всё ясно. Я не встречал второго такого человека, у которого так ловко получалось заставить своего ближнего почувствовать себя ненужным хламом.
- Вы уже посетили Уэмбли, Чарльз? - спросил сэр Родерик. - Нет? Так я и предполагал. По-моему, я уже говорил, что пришёл к вам с определенной миссией. Так вот, Гонория хочет, чтобы я сводил вас на выставку. Она считает, это расширит ваш кругозор, и должен признаться, я с ней вполне солидарен. Мы поедем в Уэмбли сразу после ланча.
Биффи бросил на меня умоляющий взгляд.
- Ты ведь присоединишься к нам, Берти?
В его глазах отражалась такая смертельная мука, что я колебался не более секунды. К тому же я чувствовал, что, если резиновая груша оправдает мои ожидания, наша экспедиция не состоится.
- Спасибо, старина. С удовольствием.
- Мне кажется, мы не должны злоупотреблять великодушием мистера Вустера, - сказал старикан, надуваясь как индюк.
- О, ничего страшного, - сказал я. - Мне давно хотелось прогуляться по старой доброй выставке. Я быстренько сбегаю домой, переоденусь и заеду за вами на машине.
Воцарилось молчание. Биффи не мог произнести ни слова от счастья, что ему не придётся целый день торчать вдвоём со старикашкой, а сэр Родерик молчал, чтобы выказать своё неудовольствие. А затем он увидел рядом с тарелкой Биффи букет.