Историческая слава Урала начинается с тех далеких и смутных дней, когда предки наши врозь и купно двинулись на восток с великой Русской равнины. Шли русичи, охочие люди, тропами промысловиков, купцов и исследователей. Чтобы не вдаваться в очень уж темные дали, не ворошить память о походах Анфала Никитина и князя Федора Пестрого, который присоединил Пермь Великую к Русскому государству, вспомним хотя бы выходцев из Новгорода купцов Строгановых - по веку жестоких, жадных, но умных и предприимчивых людей, положивших начало промышленному освоению Предуралья и Урала. На деньги из немалой мошны их была снаряжена и дружина Ермака, храбро пронесшая оружие русской колонизации и открывшая дорогу цивилизации за древний Камень, в азиатскую таежную глухомань.
Но и после Ермака еще долго лежали нетронутыми недра Урала - его главное, его самое главное богатство. Лишь леса платили щедрую дань человеку, главным образом мягким золотом - пушниной. То место, где ныне у речки Серебрянки высится обелиск с надписью "Европа - Азия", Ермак Тимофеевич со своей дружиной перевалил, грянув на реку Тагил, в 1582 году. Но лишь через сто лет возникло в этом районе первое русское селение - деревня Фатеево, и только в 1697 году верхотурский воевода (а Верхотурью в том году было уже 99 лет) Дмитрий Протасьев доносил царю Петру, что "камень магнит сыскал… от деревни русских людей Терешки Фадеева и от реки Тагилу версты две в горе". То была гора Высокая. А через пять лет манси Яков Савин недалеко от речки Вы и наткнулся на медную руду: о том Демидову он объявил в 1714 году.
Ну, вот оно, начало Российского бастиона!
… На небольшой, уютной солнечной пасеке разговаривал я с одним старым-старым, древним, как Урал, дедом, и в разговоре зашла речь об истоках заводского дела в нашем краю.
- Дак ведь где они, истоки-то? - сказал дед раздумчиво, доскребывая свою редкую, как у ханта, бороденку. - Поди, с Демидовых все зачиналось? - Он посмотрел на меня пытливо. - А вернее сказать, с царя Петра. Еще Татищев был Василий, выученик его. А если в корень смотреть, - повысил он тощий от старости голосок, - зачиналось все с простых рудознатцев и обязательно с плотин. Плотины - вот что жизнь заводскому делу дает…
Плотины и с ними заводы начали возникать на Урале еще в тридцатых годах XVII столетия. Но мировую славу ему принес XVIII век. Вставали один за другим Каменский, Уктусский, Невьянский, Шуралинский, Быньговский, Верхнетагильский заводы. Всего же XVIII век дал Уралу около 180 металлургических предприятий.
Первую нижнетагильскую плотину для медного завода поставил на речке Вые в 1720 году плотинный мастер Леонтий Злобин, позднее ставивший плотину и в Екатеринбурге. Какой он был? Темный или светлый ликом? Волосы кудрявые или прямые? Крестился, поди, двоеперстием, - из раскольников, тогда их на Урале было ох как много. Задумчивый… Они все задумчивые, эти несогласные с установленным порядком люди, которым требуется все переделывать, перестраивать, менять… А его плотины и по сию пору стоят, как стоят на Урале многие другие удивительные гидротехнические сооружения тех темных времен.
А за следующее десятилетие после постанова первой тагильской плотины вокруг магнитной горы Высокой выросло уже пять промышленных предприятий, - таких темпов в те времена Европа не знала. И встали на Нижнетагильском железоделательном заводе четыре домны - самые крупные в мире.
Легко сказать - четыре домны…
Потом и кровью писалась история уральской промышленности. Конечно, следует читать и романы Евгения Федорова о сильных и удачливых Демидовых, но для меня поразительнее и нагляднее были полуразвалины демидовской тюрьмы в Нижнем Тагиле. Там пытали, морили голодом, там умирали работные люди, трудом которых набивалась мошна заводовладельцев и крепла и славилась мощь России.
В нехоженых чащобах, в гнилых болотах, по "мокрым рекам" прокладывались дороги на дальний дремучий Каменный Пояс. На стройки и "огненные" работы сгоняли крестьян и мастеровых из центральной России, Олонецкого края, из Верхотурья и Тобольска. Десятки тысяч - для нас, увы, безымянных - первопроходцев шли на Камень робить и умирать во имя горькой славы отечества. На прахе предков наших, замученных тяжкой подневольной работой, плетьми, батогами и голодом, поднимались знатные заводы, рудники и крепости.
Удивительно, что из писателей-свердловчан коснулся этого времени, столь важного для становления края, пока лишь один Леонид Федоров. Хотел и готовился писать роман о демидовщине Павел Бажов, да не успел…
Стремительному подъему уральского горнозаводского дела способствовали особая, в путах крепостничества, система хозяйствования, лихая предприимчивость промышленников, хищническое выбирание земных и лесных богатств Урала, нещадная эксплуатация работного люда. Передовая по тем временам технология производственных процессов внедрялась изобретательностью инженерных талантов из народа, таких, как Леонтий Злобин, Егор Кузнецов, Ефим и Мирон Черепановы, Степан Козопасов, Иван Макаров, - идя своим самобытным, первопроходческим путем, они во многом опережали европейскую технику.
"Но то же самое крепостное право, которое помогло Уралу подняться так высоко в эпоху зачаточного развития европейского капитализма, послужило причиной упадка Урала в эпоху расцвета капитализма" (В. И. Ленин). Если в восемнадцатом веке выпуск уральской промышленной продукции только рос, то в девятнадцатом он стал снижаться. В семидесятых годах прошлого века Урал давал около 70 процентов всего чугуна России; к началу первой мировой войны его доля упала уже до 22 процентов. Так было во всем.
А число рабочих стремительно увеличивалось: уже к началу нашего века оно перевалило на Урале за триста тысяч. Росло их классовое сознание, росли боевой опыт, сплоченность и организованность. Они уже готовы были идти за большевиками. Как и вся Россия, Урал созревал для революции…
Бастион индустрии
Читатель в наши дни проницателен, и он, конечно, догадается, что воспоминания о давнем сценарии несостоявшегося кинофильма понадобились автору вовсе не ради самих воспоминаний, - просто, используя этот прием, я хотел ввести читателя в тему. Но в то же время мне было интересно вспомнить, как работала наша коллективная мысль, то устремляясь в будущее, то возвращаясь в далекое прошлое, но всегда нацеливаясь на настоящее.
- В конце концов ведь мы хотим поведать "о времени и о себе", о нашем времени, о том, что было в нем главным, - сказал Юрий Яковлевич.
Мы были согласны с ним и долго и усердно называли и записывали наиболее, по нашему мнению, яркие приметы эпохи, факты, события, имена. Складывающаяся картина напоминала очень пеструю и весьма обширную мозаику, и, думая о режиссерах, мы невольно поеживались: "Разбрасываетесь", - скажут они нам. Словно начинающие литераторы, мы хотели втащить в свой сценарий как можно больше самых различных фактов, расцветив их экзотикой края. Так, очень эффектными казались нам такие, к примеру, кадры: мощный нож бульдозера на строительстве дороги Ивдель - Обь и присевший в испуге на задние лапы, а потом улепетывающий медведь, хозяин здешних мест. Очень хотелось, чтобы на фоне дымных могучих печей сняли на Магнитогорском заводском пруду стайку диких уток. Рассказывая о знаменитом мансийском охотнике Бахтиарове, мы думали показать старинный медвежий праздник…
Конечно, подобные детальки и небезынтересны, но второстепенны. Главным, безусловно, должен был стать рассказ о промышленности. Один из вариантов сценария так у нас и назывался: "Бастион индустрии". Ибо Урал - превосходный пример торжества марксистско-ленинского учения о социалистической индустриализации.
И тут нельзя было не оглянуться назад.
Индустриализация производства - обязательный, неизбежный этап развития человеческого общества. Но как и ради чего он протекает, определяется производственными отношениями в стране.
Известно, что капиталистическая индустриализация, ведущая к господству капитала над наемным трудом, происходит стихийно, неравномерно и начинается обычно с развития легкой промышленности. Основную роль при этом играет приток средств извне - от ограбления колоний, военных контрибуций, от концессий и кабальных займов.
Нашей стране впервые в истории человечества предстояло, опираясь на ленинское учение, вести индустриализацию социалистическую. А она от капиталистической отличается коренным образом.
Социалистическая индустриализация проводится планомерно и в интересах трудящихся. Она предполагает создание крупной машинной промышленности, в первую очередь - тяжелой индустрии как материальнопроизводственной базы социализма. Средства на нее были резко ограничены, они складывались из внутрихозяйственных накоплений и доходов от внешней торговли. Необходимы были строжайший режим экономии, жесткие ограничения в потреблении, необходимы были жертвы.
Надо помнить, с чего мы начинали. Даже люди старшего поколения, не говоря уже о молодых, глядя на сегодняшнюю мощь индустрии, нередко забывают, что начинали-то мы почти с нуля.
Да, на Урале издавна была развита промышленность. Да, Екатеринбург еще в середине прошлого века признавался уральским центром машиностроения; он производил железо, паровые машины, водяные турбины, гидравлические насосы, станки, прокатные станы, различное заводское оборудование. Старый строй оставил городу в наследство железоделательный Верх-Исетский завод, литейно-механический завод Ятеса, льнопрядильную ткацкую фабрику, железнодорожные мастерские, аффинажный завод, гранильные и мукомольные предприятия, маленькую электростанцию "Луч".
Но производство, не говоря уж о его мизерности в сравнении с предстоящими задачами, было устаревшим, допотопным, а главное - порушенным войной. Одни только колчаковцы принесли промышленности Урала убытки в 540 миллиардов рублей. Белогвардейцы разрушили почти семьдесят процентов заводов, затопили многие шахты и рудники. В 1920 году выплавка чугуна на Урале составляла менее девяти процентов от уровня 1913 года!
Вот с чего пришлось нам начинать…
Курс на социалистическую индустриализацию провозгласил XIV съезд партии, собравшийся накануне 1926 года. Через два года XV съезд дал Директивы по составлению первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР. Этот план был утвержден в 1929 году Пятым Всесоюзным съездом Советов.
Так было поднято знамя невиданного похода за социалистическую индустриализацию. Первопроходчики нового общества начинали победный марш пятилеток. Под злобное завывание и улюлюканье врагов рабочего класса и социализма, под их насмешки и угрозы. Первая в истории держава рабочих и крестьян бросила вызов капиталистическому миру. Мы вышли на бой - мирный, трудовой бой, за независимость, самостоятельность и силу. Сдаться или победить - так вопрос не стоял. Нам нужна была только победа.
Огромную и надолго загаданную роль партия отводила Уралу. Эту роль и возможности Урала определил еще Владимир Ильич Ленин. Его мысли об экономическом фундаменте социализма, о создании мощной угольно-металлургической базы на востоке страны легли в основу планов партии касательно Урала и юга Сибири.
Трудно, очень трудно и в то же время радостно, с большими надеждами и энтузиазмом начиналась наша первая пятилетка.
"Штопали дыры" на древнем Верх-Исетском заводе, вели его частичную реконструкцию, переводя предприятие с производства кровельного железа на динамное и затем - на трансформаторную сталь: в планах пятилетки была заложена ленинская мысль о необходимости электрификации страны и переводе ее хозяйства на современнейшие производственно-экономические рельсы. Строили новую, по понятиям тех лет, достаточно крупную электростанцию на Конном полуострове Верх-Исетского пруда. Почти одновременно заложили два гиганта - Магнитогорский металлургический и Свердловский машиностроительный.
Свердловский назывался УЗТМ - Уральский завод тяжелого машиностроения. Он должен был производить… заводы, рудники, нефтепромыслы - давать им оборудование.
Было трудно. Но вот как вспоминал об этом один из старейшин рабочей гвардии УЗТМ, Герой Труда А. Антонов: "Никто из нас не роптал на то, что квартир не было и приходилось жить в дощатых бараках. Мы работали в цехах, не имеющих крыш, а порой и стен. Мы натягивали брезент и трудились под его прикрытием, мерзли в буран и стужу и отогревались у костров. По собственному желанию после трудового дня по четыре часа вместе со своими семьями работали на субботниках. И все это потому, что одна мысль владела нами, одно желание было у нас: быстрее ввести гигантский машиностроительный в строй действующих предприятий страны".
Так было повсюду.
- Но, товарищи, как нам воспроизвести все это в зримых, конкретных образах? Ведь пишем мы сценарий не обычного художественного фильма, а фильма документального. Актеров не пригласишь…
- Пусть с экрана рассказывают ветераны труда.
- Рассказ - для того, чтобы слушать. А как увидеть?
- Надо рыться в старых кинохрониках.
- Да почти ничего не осталось…
Так мы спорили и мучились, и, действительно, это было нелегко - не то что показать с экрана, а даже просто представить себе ту необозримо громадную строительную площадку, которая называлась Уралом, в годы первых пятилеток.
Дальше на страницах этой книги промелькнет несколько эпизодов, в которых показано, что иностранные специалисты, приглашенные в те годы работать на Урал, не могли, а порой и не хотели понять происходившее. Но разве только они! Изощреннейшие политики и умнейшие ученые, а вместе с ними еще полмира, с непониманием и удивлением - то злобным, то восхищенным - наблюдали, как творил невероятное голодный, разутый, полуграмотный народ, как, напрягаясь, богатырски поднималась новая, невиданная, советская Русь.
Строились индустриальные гиганты, реконструировались старые предприятия, различные производства связывались в единый могучий промышленный комплекс - то был величайший созидательный подвиг. Однако это лишь одна, так сказать фасадная сторона дела. В новом обществе шли и глубинные процессы - люди заново учились жить, они окунались в знания, из рабочих и крестьян ковались кадры финансистов, инженеров, командиров производства, ученых.
- Необъятного не объять, - кстати процитировал Юрий Хазанович не то Козьму Пруткова, не то кого-то из древних греков. - Расскажем поподробнее о каком-нибудь одном человеке. Возьмем биографию, вобравшую в себя жизнь поколения…
Он начал рассказывать о том, как на строительство Уралмаша пришел один из будущих крупнейших в стране инженеров.
И вместе с ним мы увидели эту картинку.
Завода, по сути, еще не было. В поредевшем под топорами лесу стояла наспех сколоченная избушка чуть побольше газетного киоска и была вывеска: "Отдел найма".
- Что умеешь? - спросил немолодой кадровик, вглядываясь в смуглое лицо подошедшего худощавого парня.
- Землю пахал… Слесарем немного работал, потом - учеником чертежника.
- О, это дело, - оживился кадровик. - Фамилия?
- Химич Георгий.
- Пойдешь в конструкторский отдел…
Навыков чертежника-копировщика было, конечно, мало. Неизбежной стала учеба в институте, после которого молодой инженер возглавил конструкторское бюро. Страна остро нуждалась в мощном прокатном оборудовании. Были известны лишь иностранные, тогда во многом устаревшие методы расчета прокатных агрегатов. Встала проблема - копировать их или искать свои пути.
Георгий Лукич Химич стал искать - как искала вся страна. Ведь он принадлежал к поколению первопроходчиков, чей славный и трудный удел - непроторенные тропы. Ныне блюминги и прокатные станы с маркой УЗТМ, спроектированные коллективом во главе с членом-корреспондентом Академии наук СССР Г. Л. Химичем, знают во всем мире.
Так было во всем - касалось ли это визовской трансформаторной стали, крупнейших электростанций или химического оборудования, производства меди или алюминия. Так было во всем, что касалось наших пятилеток. Первопроходчики нового мира шли по путям своим, неизведанным, трудным.
Чтобы самим получше, понагляднее уяснить, что же такое произошло на Урале в годы первых пятилеток, мы взяли контурную карту и, как школьники, стали наносить на нее предприятия, возникшие за двенадцать с половиной лет - с 1928-го по 1940-й. Конечно, брали мы только самые крупные: Магнитогорский металлургический комбинат, Уральский завод тяжелого машиностроения в Свердловске, Новотагильский металлургический, вагоностроительный, Уральский алюминиевый, Челябинский тракторный, СУГРЭС, Эльмаш… На карте становилось тесно от значков.
Но ведь за каждым значком стояли напряженнейший труд многих тысяч людей, колоссальные капиталовложения, гигантские потоки грузов, вставали не только заводские сооружения, но и школы, вузы, больницы, жилье - новые поселки и города… Нам хотелось, чтобы эта картина ожила в кино.
Перебирая старые материалы, можно захлебнуться в потоке победных цифр. Я приведу минимум: в 1940 году продукция крупной промышленности по сравнению с 1913 годом выросла по стране в 8, 5 раза, по Свердловской области - в 11 раз.
Нам не дали завершить третью пятилетку: началась война. Но уже высился могучий бастион индустрии - Урал. Ему предстояло стать боевым арсеналом страны.
Здесь не было затемнения
Репродукция с этой картины обошла, наверное, весь свет. Изображен на ней могутный старик богатырь, размашисто отковывающий меч. Это полотно написал самодеятельный художник с Уралвагонзавода Н. Н. Воскобойников в 1942 году. Свою картину он назвал "Седой Урал кует победу".
В те дни "Правда" писала:
"Из поколения в поколение будет передаваться слава как о тех, кто в годину грозных испытаний защищал Советскую Родину с оружием в руках, так и о тех, кто ковал это оружие, кто строил танки и самолеты, кто варил сталь для снарядов, кто своими трудовыми подвигами был достоин воинской доблести бойцов. Наши дети и внуки с благоговением будут вспоминать о героях труда наших дней, как о героях Великой освободительной Отечественной войны".
Вся страна поднялась на бой с фашистскими захватчиками. Фронт и тыл слились в единый боевой лагерь. Могущественным и надежным арсеналом этого лагеря стал Урал.
Небо Урала не знало затемнения. Оно багрово светилось все дни и ночи. Урал трудился яростно. Он дал клятву снабдить фронт всем необходимым. Он ковал оружие, ковал победу.
В "Истории Великой Отечественной войны" трудовые подвиги уральцев описаны в одном ряду с выигранными сражениями. Об успехах тружеников тыла чеканные сводки Совинформбюро сообщали так же, как о фронтовых победах. Прямая телефонная связь с Председателем Государственного Комитета Обороны тянулась и в армейские штабы, и в кабинеты директоров предприятий.
Зарубежные стратеги того времени подсчитали, что армии в 300 дивизий нужно в год: 30 миллионов тонн стали и железа, 200 миллиардов тонн угля, 25 миллионов тонн нефти, 10 миллионов тонн цемента. Нужны: марганец, хром, никель, вольфрам, цезий, стронций - почти все элементы Менделеевской таблицы становились стратегическим сырьем. Развертывание промышленного потенциала было важнейшим условием победы.