Белград, АР. По сведениям представителей правозащитных организаций, беженцы угрожают захватить судно и выбросить его на берег, если им не будет разрешено немедленно покинуть корабль. Представители югославских властей заявили, что не позволят себя шантажировать и БО откроет огонь, как только судно направится к югославскому берегу. Югославия направила запрос в Тунис с целью выяснить пункт отправления судна с беженцами. Тунисские власти хранят молчание.
Белград, АР. Еще один из членов досмотровой комиссии, пожелавший сохранить анонимность, заявил буквально следующее: "Во время досмотра пассажиры судна вели себя весьма агрессивно, всячески мешали его проведению. У нас сложилось ощущение, что женщины и дети находятся на там в качестве заложников или разменной монеты. Я думаю, что если беженцы хотят воспользоваться нашим гостеприимством, им следует принять наши условия и правила, а не навязывать свои. В любом случае они не могут ничего требовать, только просить и ждать нашего решения. Без сомнения, тунисские или египетские власти именно так вели бы себя по отношению к беженцам из Югославии, случись им оказаться у тамошних берегов".
Белград, ВВС. Югославское правительство распространило заявление, в котором говорится, что власти страны не имеют ни желания, ни возможности заниматься вопросами интеграции беженцев из исламских стран. Мы полностью отдаем себе отчет в том, какую бурю негодования вызовет наша позиция, однако считаем невозможным ее замалчивать, говорится в заявлении. Далее подчеркивается, что Югославия пыталась установить истинное происхождение беженцев, однако власти государств, к которым обратились за сведениями компетентные органы, хранят удивительно единодушное молчание. На нашу просьбу к правительствам Саудовской Аравии и ОАЭ принять беженцев на своей территории, на что имеются все основания, – общность религии, языка и т.п., нам было категорически отказано. Нет сомнения, подчеркивается в заявлении, что данный инцидент является проверкой на прочность Югославского государства, на что последует соответствующая реакция правительства.
Милан, ВВС. Правозащитные организации обратились к правительству Италии с просьбой принять судно с беженцами, которое стоит на рейде Дубровника уже третьи сутки. Представитель канцелярии премьер-министра заявил, что "вопрос находится в стадии тщательного изучения". Председатель партийного объединения "Правый альянс", занимающий пост вице-спикера итальянского парламента, заявив, что не позволит превращать Италию в "свалку иммигрантов", навлек на себя гнев левых и демократической прессы.
Прага, ВВС. В эфире Первого государственного телеканала передача "Международная панорама" обсуждает кризис с судном беженцев у югославских берегов. Нет сомнения, говорится в редакционном комментарии, что определенные силы в исламском мире, потерпев сокрушительное поражение в попытках оторвать от Югославии и Европы сначала Боснию, а затем Косово и провалившись при попытке установить исламистский режим в Албании, отнюдь не сдались и продолжают прощупывать возможные слабые места в обороне. Ярчайшее свидетельство этого – гробовое молчание властей арабских стран в ответ на просьбу приютить "беженцев", для чего имеются, без сомнения, и средства, и основания. Если югославские власти сдадутся на милость "беженцев", это, без сомнения, будет означать, что в самое ближайшее время мы увидим у югославских берегов десятки судов с другими "беженцами" – молодыми мужчинами без образования, знания языка и желания интегрироваться в европейское культурное пространство, находящихся под сильным влиянием радикальных исламских проповедников. В передаче принимали участие ученые-историки Карлова университета. По мнению одного из них, югославские власти, взявшие курс на активную поддержку христианских миссий в Боснии, всего лишь "восстанавливают историческую справедливость". Известно, что мусульмане-босняки – потомки сербов и хорватов, насильно обращенных в ислам в период османского владычества. Участники передачи отметили, что югославские события в чем-то перекликаются с недавним инцидентом в Либерии, когда подразделение британских десантников из контингента миротворческих сил было практически полностью уничтожено только потому, что солдаты не были готовы стрелять в вооруженных детей, окруживших их и хладнокровно расстрелявших впоследствии. Особое мнение высказал Иржи Ботеж, главный редактор влиятельного еженедельника "Пражское время", оппозиционного курсу правительства Чехии, который отметил, что, несмотря на безусловную опасность исламистских радикалов и террористов, следует отдавать предпочтение решению гуманитарных проблем.
Париж, ФП. Группа профессоров Сорбонского университета, Комитет арабских студентов и несколько правозащитных организаций выступили с обращением к французскому правительству оказать надлежащее давление на Югославию с целью заставить принять беженцев на своей территории. Представитель правительства заявил, что последнее не имеет ни оснований, ни инструментария для оказания подобного давления и призвал заинтересованные стороны "прекратить раскачивать лодку" и взвешенно отнестись к ситуации.
Белград, АР. Югославские власти предложили капитану судна в течение 12 часов покинуть сорокамильную зону у югославских берегов и предоставили бесплатное топливо, а также продукты, запасы питьевой воды и средства оказания первой медицинской помощи. Капитан судна отказался подчиниться, заявив, что больше не контролирует команду и судно, после чего оно было окружено катерами и фрегатом береговой охраны. Была произведена попытка отбуксировать судно с беженцами, однако с борта судна в буксир полетели бутылки с зажигательной смесью. Из Дубровника спешно уезжают туристы.
Белград, ВВС. По истечении 12-часового срока специальное подразделение морской пехоты югославской армии предприняло штурм судна с "беженцами", в ходе которого есть убитые и раненые. Все женщины и дети эвакуированы с борта корабля.
Белград, АР. На брифинге в Министерстве обороны Югославии журналистам предъявили многочисленные вещественные доказательства того факта, что вся история с "беженцами" была крупномасштабной провокацией исламских радикалов. Освобожденные с судна женщины заявили в один голос, что были взяты на борт под угрозой расправы с ними и их родственниками, во время пути подвергались сексуальным домогательствам и насилию со стороны мужчин-"беженцев". Установлена также гражданская принадлежность "беженцев" – подавляющее большинство их являются алжирцами. Представитель алжирского правительства заявил, что "концентрационные лагеря для исламистов уже гостеприимно распахнули свои ворота, чтобы принять притворявшихся беженцами бандитов и убийц".
Лондон, ВВС. Международное общественное мнение бурно обсуждает неожиданный для многих финал югославского кризиса с заложниками. Лидер движения американских мусульман "Нация ислама" Л. Фаррахан заявил, что считает происшедшее результатом совместной операции израильской и чешской разведок с целью скомпрометировать ислам в глазах европейцев. Объединение арабских студентов во Франции и Исламский студенческий союз Германии присоединились к мнению Фаррахана. Многие исламские организации в западной Европе склонны в той или иной степени считать происшедшее "происками темных сил и врагов ислама". Правозащитные организации также выражают осторожные сомнения в прочности представленной югославскими властями доказательной базы и опасаются, что данный инцидент приведет к росту ксенофобских настроений в Европе и основанием для активизации правых и расистских движений в странах континента. В штаб-квартире Пражского Альянса убеждены, что югославский монарх и правительство страны достойным образом встретили очередную попытку террористического интернационала расшатать преграду, поставленную на его пути после второй Балканской войны. Что касается версии о провокации разведок, ведущие масс-медиа считают ее несостоятельной, а влиятельная ежедневная газета "Пражский курьер" откровенно издевается над ее приверженцами. "В том, что умники и умницы из европейских университетов повторяют на все лады бредни Фаррахана, за почетное право заполучить которого дерутся виселица с электрическим стулом, нет ничего удивительного. Просто эти выдумки оплачены из одного источника, и потому они так заунывно однотипны – точь-в-точь как куфии, намотанные на их цыплячьи шейки. Придумайте что-нибудь повеселее, господа, или вас зря столько лет учили в сорбоннах и оксфордах?!"
ПРАГА, ЛЕТОГРАДЕК. ИЮНЬ
– Пойдем, выкурим по сигаре и обсудим кое-что, – Вацлав поднялся и направился в курительную комнату. Майзель последовал за ним.
В курительной король опустился в глубокое кожаное кресло и жестом пригласил Майзеля присесть в такое же напротив. Майзель сел, достал сигару, долго, со вкусом раскуривал ее, пока Вацлав проделывал похожие манипуляции. Наконец, сигары устойчиво задымились, и первые облачка ароматного дыма исчезли под высоким потолком, проглоченные мощной и бесшумной вентиляцией.
– Дело в следующем, друг мой, – Вацлав отложил сигару на борт массивной пепельницы рядом со своим креслом и закинул ногу на ногу. – Некоторые из циркулирующих о тебе слухов стали затрагивать мою семью. Самым непосредственным образом.
– Ты о чем это?
– О тебе, Данек. О тебе и о Марине.
Майзель посмотрел на короля долгим взглядом и тихо проговорил:
– Ты в своем уме?!
– Данек.
– Величество. Твоя жена – даже не блондинка. Это ты блондин. Я тебя поэтому так и люблю.
– Перестань, Данек. Я же знаю тебя, как облупленного. И Марину. Разумеется, я ничего такого не думаю. Я верю вам обоим, как себе и даже больше.
– Ну, спасибо. Рублем одарил.
– Пожалуйста. Но дело не в этом. Дело в том, что авторы этой комбинации хотят нас с тобой не просто поссорить... понимаешь?
– Понимаю. Почему мне не доложили об этом?
– Потому что я попросил Богушека ничего пока тебе не говорить. И это еще не слух даже, а так, прощупывание. И поэтому у нас есть шанс это прекратить.
– Давай я их куплю. Или сотру. Кто это?!
– Это неважно сейчас. Я потом дам тебе посмотреть. Ты не можешь не понимать, что нет лучшего способа подтвердить основание слухов, чем уничтожить их первоисточник.
– Это какая-то многоходовка?
– Пока не знаю. Может быть. Разведчики работают. Может, просто импровизация, залп по площадям. Не могу сейчас ничего определенного сказать.
– И что ты собираешься делать?
– Мы тут посовещались...
– С кем?!
– С Мариной.
– Ты... ты сказал ей?!
– Конечно, я сказал ей, – рявкнул король. – Разумеется, сказал. А с кем, по-твоему, я еще могу это обсуждать?! С Госсоветом? С Гонтой твоим?!
– Ну, хорошо. Ныряй дальше, величество.
– Мы решили, что тебе следует стать несколько более публичной персоной, чем сейчас.
– Это как?!
– Нужно написать о тебе.
– Обязательно. Конгениально. Что написать?
– Не знаю. Очерк. Книгу. Например.
– Чудно. И кто ее будет писать? Ты? Или я сам? Или твой биограф? А давай лучше кино закажем, величество. Спилбергу. Нет, лучше этому, который "Валленштейна" для нас снимал, Камерону. Или...
– Ты не заткнешься?
– Прости, величество. Я...
– Понятно, что ты. Я тоже. Имя Елены Томановой тебе что-нибудь говорит?
– Несомненно. Говорит, что ты сбрендил.
– Неужели?
– Она меня ненавидит. И тебя за компанию. И пишет про меня черт знает что.
– Да. Но ни разу не перешла на личность. Ни разу.
– Да? Это точно?
– Абсолютно.
– Интересно. А почему?
– Потому что она человек чести и долга, Данек.
– О-о...
– Не "о". Именно так. Ты читал ее последнюю книгу?
– "Ярость пророка"? Да. Читал.
– И как тебе?
– Я думал, ее друзья-интеллигентишки просто разорвут ее на части. Но нет. У них даже на это не хватает яиц.
– Я не о том.
– Я понимаю, величество. Ты знаешь, я всегда радуюсь, когда умные и великодушные люди, несмотря на весь свой ум и великодушие, начинают вдруг осознавать очевидные вещи. Я был удивлен. И содержанием текста, и теми чувствами, которые за ним стоят. Возможно, она действительно что-то такое поняла, когда моталась по Чечне и Пакистану?!
– Но твои масс-медиа не стали ее хвалить.
– Ну, для чего ж так человека подставлять, – усмехнулся Майзель, глубоко затягиваясь. – Как говорится, с такими друзьями врагов не нужно.
– Да уж, – Вацлав кивнул, выпуская в потолок одно за другим несколько колечек дыма. – Я тоже был удивлен. И обрадован. Я попросил Марину ее прочесть. Мы подумали, – чем черт не шутит? Если она так хорошо схватывает суть? Может быть, у нее получится написать о тебе? Настало время основательно потрудиться над улучшением твоего имиджа.
– Это она-то мой имидж улучшит?!
– Только она и может это сделать, Дракон.
– Так. Ясно. И как ты себе это мыслишь?
– Поговори с ней. Кстати, она красотка.
– Ты что?! Ты хочешь, чтобы я затащил ее в постель?!
– Молодая, интересная, умная, одинокая. То есть, я хотел сказать, свободная. Мне было бы много спокойнее, если бы это случилось.
– Это ведь шутка?
– Почти. Поговори с ней. Мы с Мариной не видим другого выхода.
– Ты думаешь, это решит проблему?
– Ты подаешь слишком мало информационных поводов.
– Я?! Мало?!
– Ты лично – мало. Особенно в этом направлении.
– Что делать?! Я не гламурчик, мне некогда.
– Для пани Габриэлы ты время выкроил, – улыбнулся Вацлав.
– Величество, – Майзель жалобно скривился. – Ну ты что, в самом-то деле?!
– Ладно, ладно, – король вздохнул. – Кроме всего прочего, это было еще и очень давно. В общем, ты знаешь, что тебе делать.
– Хорошо. Я поговорю с ней.
– Не через полгода. И не через месяц.
– Уже бегу. Только тапочки переодену.
– Не ерепенься. Мы пригласили нескольких журналистов из международного пула, чтобы обсудить кое-что. В субботу. Пани Томанова, разумеется, в списке приглашенных. Она никогда прежде на подобных встречах не бывала, ты знаешь, она не из тех, кого можно без оглядки использовать по делу. У нее всегда свой взгляд, и не только на нас с тобой. Марина будет беседовать с ней в библиотеке. Просто зайди туда, и все.
– Второй план?
– Разумеется, есть второй план. Если получится то, что задумано, то мы ее друзей из Нового университета просто переедем.
– Какая нетривиальная мысль, величество. Ныряй дальше, тут неглубоко.
Вацлав посмотрел на него так, что у Майзеля пропала охота веселиться:
– Мы хотели напугать только наших врагов. Но заодно и друзей напугали. Или тех, кто мог быть нашими друзьями. Кто должен был быть. Все очень близко подошло к пределу, Данек. Так больше нельзя. Да, мы живем слишком спокойно и сыто. Фронтир далеко, здесь, в стране, все просто замечательно, наши соседи – сплошь дружественные демократии, а то и союзные монархии. И на фоне этой буколики возникает всякое дерьмо насчёт тебя и Марины.
– При чем тут они?!
– Ни при чем. Источник, скорее всего, вообще не здесь. Но мне нужны эти люди, Дракон. Мне нужна их убежденность и вера в правое дело. В то, что наше дело – правое. И ты сделаешь это для меня. Ты слопаешь их со всеми потрохами и выплюнешь к моим ногам, полностью и безоговорочно готовыми служить нашему делу. Потому что никто, кроме тебя, на это не способен.
– То есть? Что, какая-нибудь книга – или пусть даже целая библиотека – могут убедить этих людей? Не смеши меня, величество. Да и что мне им сказать, если они...
– Вот и подумай, что им сказать. Им и пани Елене. Если ты сумел убедить в своей правоте меня, не говоря о прочих, то уж кучка говорливых интеллектуалов не могут смущать тебя просто по определению.
– Ну, убедить тебя было вовсе не таким уж сложным делом, величество.
– Да?!? Скажи-ка мне еще что-нибудь, чего я не знаю!
– Все, все, не вопи, величество, я понял. Но дело в том... Мы не можем нравиться всем. Так не бывает. Это нормально.
– Ошибка. Я – король, и я должен нравиться всем. Это аксиома. А ты своим монашеским затворничеством мешаешь мне это всеобщее обожание фиксировать на нужном уровне. Ты не монах, ты еврей.
– Девяносто без малого процентов населения, столько лет подряд считающих тебя великим монархом, – это неприемлемый уровень?! Величество, ты просто зажрался.
– Возможно.
– Ты хочешь сказать, что мое правило "никаких журналистов и всех прочих" было ошибкой?
– Нет. Но стало ошибкой. Помнишь, ошибка, – это хуже, чем преступление.
– Величество, ты иногда меня удивляешь.
– Спасибо, дорогой.
– Ты знаешь, что у меня миллион важных дел? Миллион!
– У тебя всегда есть миллион важных дел. А теперь будет миллион одно. Я ведь не должен уговаривать тебя, как гимназистку? Вот и чудесно. Марина считает, что все наскоки пани Елены на тебя – это вызов на ристалище.
– И вы хотите, чтобы я с этой щукой... ристался?!
– Что ты с ней будешь делать и в каком порядке, меня абсолютно не волнует, – в тоне Вацлава появились отзвуки металла. – Я хочу, чтобы ты с ней для начала просто поговорил. А что из этого вырастет, мы увидим. Я хочу, чтобы она... Чтобы лучшие из них были с нами. На нашей стороне. Она – лучшая, Данек. Поверь мне.
– Ты как будто мне ее сосватать хочешь!
– Кто знает, Данек. Кто знает.
– Может, мне еще сфотографироваться для женского журнала?!
– Неплохая мысль, – ухмыльнулся Вацлав. – Ты у нас красавец-мужчина, так что я бы не стал совсем уж пренебрегать этой идеей.
– Величество!!!
– Данек, надо немножко отпустить гайки. Это важно. И ты не можешь этого не понимать.
– Я понимаю, – пробурчал, остывая, Майзель. – Все я понимаю. Ох, бедный я, бедный.
– Ты не бедный, не ной. Как назывался этот дурацкий сериал? "Богатые тоже плачут"? Вот и твоя очередь пришла.
ПРАГА, "GOLEM INTERWORLD PLAZA". ИЮНЬ
От короля Майзель поехал прямо к себе, где и заночевал. Едва только начался рабочий день, Майзель набрал код прямой связи Богушека:
– Доброе утро, Гонта. Зайди, поболтаем.
– Уже. Дверь не забудь открыть.
Через пять минут Богушек входил в его кабинет:
– Приветствую. Чего звал?
– И тебя тем же самым по тому же месту. Почему ты мне ничего не сказал?
– Потому что величество попросил меня, – после двухсекундной паузы проворчал Богушек. – Если бы он приказал, ты узнал бы об этом сразу. А он попросил.
– Хорошо.
– Дракон?
– Ты поступил очень правильно. Очень. Я не сержусь. Правда.
– Дракон.
– Я все сказал, что хотел, Гонта. Просто я взбесился. Я видел материал. Ты сильно занят сейчас?
– Да как тебе сказать, – усмехнулся в гренадерские усы Богушек. – Мы, менты, всегда занятие найдем, чтобы начальству очки втереть.
– Мысль твою я уловил. Мне нужна информация по Елене Томановой. "Пражское Время". Ну, ты понял.
– Ясно. В каком направлении?
– Во всех направлениях. Полная информация, Гонта. Все, что можно. В том числе психологические зарисовки, высказывания коллег и тому подобное. Все, что накопаешь. До конца дня справишься? Список литературных трудов можно опустить.
– Понятно. Сделаем, начальник, все будет в цвет.
– Спасибо, дружище. Я знал, что ты меня выручишь.