Я не смогла вспомнить, чтобы хоть где-нибудь в газетах или журналах видела ее имя.
- А тебе, мисси, как на новой работе? - визгливо воскликнула Эбби.
- Ну, на новой работе я всего неделю. Пока что классно, мне нравится.
Эбби кивнула:
- Крутейшая фирма с лучшей клиентурой! Боже, как мне нравится твоя рубашка - незаменима, чтобы скрыть маленький животик, правда? Я свою ношу постоянно!
Я невольно втянула живот.
- Кому и знать, как не тебе, Эбби. Наверное, нелегко поддерживать форму при маленьком росте: пять фунтов на твоем тельце покажутся двадцатью. Но ты отлично маскируешь лишний вес! - с энтузиазмом заявила я.
Эбби улыбнулась:
- А как поживает Кэмерон? Так, кажется, звали твоего бойфренда? Я слышала, он бросил тебя ради какой-то модели, но ни на секунду не поверила этому.
- Кэмерон? Вот не знала, что вы знакомы. Он, видишь ли, живет и дышит только Нью-Йорком, так что…
- Бетт, было очень приятно повидаться, - перебила Эбби, не отреагировав на мое последнее замечание. - Разреши пригласить тебя на ленч. Нам нужно столько наверстать… Давно собиралась тебе позвонить, но ты куда-то исчезла после университета. С кем ты общаешься? С той тихой маленькой серой мышкой? Такая была милочка… Как ее зовут?
- Ты о Пенелопе, которую голосованием признали самой красивой девушкой первого курса? Да, мы дружим. Обязательно передам ей твой привет.
- Да-да, непременно передай. На той неделе я позвоню тебе на работу, сходим куда-нибудь на отличный ленч, хорошо? Поздравляю, что наконец-то ты бросила свой ужасный банк и вышла в реальный мир… Не терпится представить тебя собравшимся. Тебе еще столько замечательных людей предстоит узнать!
Я сочинила остроумный ответ, но тут за спиной материализовалась Элайза. Вот уж не думала, что когда-нибудь обрадуюсь ее появлению.
- Элайза, это Эбби, - небрежно махнула я.
- Вообще-то Абигайль, - встряла та.
- Да-да. Эбби, - я нарочно посмотрела на нее, - это моя коллега Элайза.
- Привет, мы, кажется, встречались? - проговорила Элайза, зажав в зубах сигарету и копаясь в сумочке в поисках зажигалки.
- Точно, - подтвердила Эбби, хватая коробок спичек с ближайшего столика и галантно поднося Элайзе зажженную спичку. - Сигареткой не угостите?
Обменявшись, таким образом, любезностями, они разговорились о какой-то новой колонке светской хроники под названием "Вокруг да около". Я поняла, что рубрика годами выходила в Интернете и в печати, но никто ее не замечал до появления скандальной новой колонки неизвестного автора, чье инкогнито строго охраняется. Со слов Элайзы, статья выходит дважды в неделю в он-лайн-версии "Сенсаций Нью-Йорка", но в отличие от аналогичных колонок "Шестой страницы", написанных Синди Адамс или Лиз Смит, не имеет вверху фотографии автора. Абигайль настаивала, что это самая крутая штучка и медиахит за много лет. Элайза возражала, мол, по ее данным, колонка интересна лишь единичным представителям индустрии моды и развлечений, соглашаясь, что скоро ее заметят многие. Минуты полторы я терпела эту занимательную беседу, прежде чем до меня дошло, что можно извиниться и уйти.
Я оказалась одна среди моря роскошно одетых красивых людей, ритмично двигающихся в такт быстрой музыке. Способностями к танцам я никогда не отличалась. Мне случалось неуклюже раскачиваться под медленные мелодии на танцах в школе (причем я как огня боялась восьмиминутной "Лестницы в рай") и весело скакать в коллективных пьяных плясках вокруг будки ди-джея в грязноватых дешевых барах в годы учебы в университете. Но сейчас я оробела, в растерянности застыла на месте, испугавшись, словно шестиклассница. На долю секунды показалось, что собравшиеся уставились на мой подростковый жирок и скобки на зубах. Мне захотелось уйти или хотя бы добраться до столика, избежав ада, коим являются танцы, и я уже решила пробираться к выходу, когда почувствовала на пояснице чью-то руку.
- Привет, - с британским акцентом произнес высокий парень с великолепным загаром, который можно получить лишь в дорогих соляриях. - Потанцуем?
Благоразумно удержавшись, чтобы не оглядеться в поисках той, к кому он обращается, я не успела забеспокоиться о табачном дыхании или влажной от пота блузке: молодой человек обнял меня и повел в танце.
Танцуем? Мы танцуем! Так близко к мужчине я не оказывалась с тех пор, как в переполненном метро ко мне прижался какой-то извращенец. "Расслабься и веселись, расслабься и веселись", - мысленно напевала я на вдох-выдох, надеясь не забыть данное себе обещание. Вскоре необходимость в аутотренинге отпала: мозг отстраненно анализировал ситуацию, а тело теснее прижималось к богу с золотой кожей, предложившему мне шампанского. Мелкими глотками я выпила первый бокал, залпом проглотила второй и не успела понять, что к чему, как оказалась сидящей на коленях у партнера по танцам, смеясь вместе со всеми над каким-то скандалом или сплетней, а роскошный красавец ласково перебирал мои волосы и подносил огонек, когда я закуривала.
Я забыла, что села в лужу с черным нарядом, что меня оскорбила болтливая карлица, изводившая окружающих в университете, и что я начисто лишена чувства ритма. Последнее, смутное, воспоминание - один из приятелей бога спросил, что за очаровательное создание тот держит на коленях. Я даже не поняла, что речь обо мне, пока бог не обнял меня сзади со словами: "Она - мое открытие. Бриллиант, не правда ли?" И я, очаровательное создание и бриллиантовое открытие, засмеявшись от удовольствия, впилась в губы красавца долгим влажным поцелуем. К счастью, это последнее, что я запомнила.
8
Звук раздраженного мужского голоса заставил меня очнуться от сна. Интересно, кто стоит у кровати и лопатой копается в моей голове? Волнообразная пульсация была настолько ритмичной, что ощущение казалось даже приятным, пока я не поняла, что лежу вообще-то не в своей постели. Абсолютно черного, абсолютно не подходящего для вчерашней вечеринки наряда нигде не было видно. На себе я обнаружила обтягивающие серые боксерские шорты от Калвина Клайна и необъятную черную футболку с надписью "Спортивный клуб Лос-Анджелеса".
"Без паники! - приказала я себе, пытаясь разобрать, что говорит доносящийся откуда-то мужской голос. - Думай, где ты была и что делала вчера вечером".
Учитывая, что не в моих привычках напиваться до потери пульса и просыпаться в незнакомых местах, я поздравила себя с удачным стартом. Значит, так: звонок Элайзы, ужин в "Киприани", такси в "Бунгало", все сотрудники за столом, танцевала с… с каким-то молодым загорелым англичанином. Черт. Последнее, что помню, - танцевала в "Бунгало" с неизвестным парнем, а теперь лежу в постели (должна признать, в очень удобной необъятной кровати на раздражающе нежных простынях) с провалом в памяти.
- Сколько раз повторять? Простыни "Пратеси" не стирают в горячей воде! - продолжал кричать мужчина.
Спрыгнув с кровати, я осмотрелась на предмет путей к спасению, но, взглянув в окно, обнаружила, что до земли минимум двадцать этажей.
- Да, сэр, простите, сэр, мне очень жаль, сэр, - плаксиво отвечала женщина с испанским акцентом.
- Хотел бы я в это верить, Мария. Я в принципе нормальный парень, но так продолжаться не может. Придется тебя рассчитать.
- Но, сэр, если вы позволите мне объя…
- Прости, Мария, решение окончательное. Я заплачу тебе за всю неделю, и на этом все. - Послышались шорохи, приглушенный плач, затем наступила тишина, и через несколько минут кто-то с грохотом захлопнул дверь.
Желудок подавал сигналы, что не собирается дольше терпеть похмельный синдром, и я заторопилась в ванную. Лихорадочно роясь в поисках своих вещей, я соображала, что лучше - если хозяин квартиры увидит меня голой или станет свидетелем того, как меня вырвет. На решение обеих проблем времени не оставалось. И тут он вошел.
- Привет, - бросил парень, едва взглянув в мою сторону. - Отпускает? Вчера вечером ты порядком перебрала.
Внешность хозяина квартиры отвлекла меня настолько, что я даже забыла, что меня тошнит: его загар казался еще темнее по контрасту с обтягивающей, как вторая кожа, белоснежной футболкой, широкими белыми брюками и самыми красивыми и яркими зубами, какие мне доводилось видеть во рту англичанина. Вылитый Энрике из "Любовницы магната", просто просится на суперобложку.
- Э-э-э… да, мне лучше. Раньше я никогда… Боюсь, я даже не помню, как тебя зовут.
Видимо, вспомнив, что я живой человек, а не постельная принадлежность, красавец присел рядом со мной на подушку.
- Филип. Филип Уэстон. Ни о чем не волнуйся - я привез тебя сюда только потому, что не нашел второго такси и не хотел плутать по Ист-Сайду. Между нами ничего не было. Я не какой-нибудь онанист-извращенец, я юрист, между прочим… В голосе сильнее проступил английский акцент представителя высшего общества.
- О-о… Э-э-э… спасибо огромное. Клянусь, я не думала, что так напьюсь, но, к сожалению, ничего не помню после нашего танца.
- А, ну бывает. Паршивое утро, правда? День начался с неприятностей. Обретенное после йоги душевное равновесие - коту под хвост из-за всякой дряни.
- Сочувствую.
"Ты, по крайней мере, не просыпался в чужой постели в незнакомой квартире", - подумала я, но решила не возражать.
- Домработница собиралась стирать простыни "Пратеси" в кипятке. Мне что, за ручку ее водить? Я спрашиваю, мне ее каждую минуту контролировать? Не схвати я ее за руку, случилась бы катастрофа!
"Голубой". Ну конечно, "голубой". Как развеселый приятель Энрике, Эмилио. Не передать словами, какое облегчение я ощутила.
- А что могло случиться?
Свои простыни я стираю в горячей воде и сушу в машине, так они быстро становятся мягкими. Правда, постельное белье я покупаю в "Таргете", зато не забиваю голову мыслями о простынях.
- Что могло случиться? Ты что, шутишь? - Красавец прошел в другой конец комнаты и попрыскал шею туалетной водой "Хельмут Ланг". - Она бы сожгла основу, кордные нити, вот что! Комплект постельного белья стоит четыре тысячи долларов, а домработница едва не уничтожила простыни!
Поставив флакон, парень принялся похлопывать себя по щекам. Хочется надеяться, что втирал в золотистую кожу лосьон после бритья, хотя это наверняка был какой-нибудь увлажнитель.
- О! Я не поняла. Не знала, что существуют такие дорогие простыни. Заплати я такую сумму за постельное белье, тоже бы забеспокоилась.
- Да. Извини, что тебе пришлось все это выслушать. - Он стянул футболку через голову, обнажив безупречную, скульптурной лепки грудь, и ушел в ванную. Какой, можно сказать, стыд, если он гей, раз такой красавец… В душе обильно полилась вода. Потом он вышел, имея на себе из одежды только полотенце. Вытащив костюм и рубашку из облицованного дубом стенного шкафа, он вручил мне мою одежду, сложенную аккуратной стопкой, и тактично вышел из комнаты, пока я переодевалась.
- Сама домой доберешься? - спросил Филип, причем голос доносился откуда-то издалёка. - Мне нужно на работу. Ранняя встреча.
Работа?! Господи, я совершенно забыла! В панике взглянув на будильник, я немного успокоилась - всего пять минут восьмого. Красавец уже сходил на йогу и вернулся, а ведь мы не могли приехать сюда раньше трех утра. Единственный урок йоги, который я посетила, оставил мимолетные, но болезненные воспоминания. Полчаса я стоически терпела муки первого занятия, когда реплика инструкторши о том, что тридцать секунд в позе полумесяца заменяют восемь часов сна, заставила меня невольно фыркнуть. Тренерша тут же привязалась ко мне - дескать, в чем проблема? У меня хватило ума удержаться от вертевшегося на языке вопроса, почему никто не просветил людей о чудесах позы полумесяца и отчего много веков человек тратит треть жизни на сон, вместо того чтобы замереть на полторы минуты, прогнувшись в пояснице. Вместо этого я пробормотала "концептуальное заявление" и незаметно ушла, пока инструкторша смотрела в другую сторону.
Коридор оказался длиннее, чем вся моя квартира. Пришлось идти на голос, чтобы отыскать нужную комнату. Прекрасные цветные абстрактные картины на стенах, темные деревянные тонированные полы - из настоящего дерева, не "нью-йоркский паркет"- оттеняли строгого стиля мебель на металлических каркасах. Квартира выглядела, словно выставочный образец обстановки "Линь Розе", собранный в жилой квартире. Я нашла еще одну ванную с туалетом, спальню, гостиную, кабинет со встроенными книжными шкафами от пола до потолка, двумя супернавороченными компьютерами и стойкой для бутылок вина и, наконец, кухню. Филип, стоя за гранитной барной стойкой, кормил хай-тековскую соковыжималку кроваво-красными апельсинами. Я недовольно отогнала мысль, что у меня тоже есть соковыжималка, где не распакован даже консервный нож.
- Ты занимаешься йогой? Никто из моих знакомых не ходит на йогу.
Знакомых традиционной ориентации, добавила я про себя.
- Конечно, занимаюсь. Великолепная тренировка мышц плюс отличная прочистка мозгов. Очень по-американски, но штука стоящая. Обязательно попробуем йогу вдвоем. - И прежде чем я успела сказать хоть слово, Филип подхватил меня, посадил на стойку, раздвинув колени, и, обняв, принялся целовать в шею.
Я попыталась спрыгнуть со стойки, но это привело к тому, что мы прижались друг к другу еще теснее.
- Надо же, а я думала… А разве ты, э-э-э, не… Выжидательный взгляд чистых зеленых глаз.
- Ну, понимаешь, учитывая прошлую ночь и остальное - "Пратеси", занятия йогой…
Вежливое ожидание и никакой помощи.
- Разве ты не гей? - Я затаила дыхание, надеясь, что не открываю глаза парню, не подозревающему о своей истинной ориентации или, хуже того, подозревающему и ненавидящему себя за это.
- Гей?
- В смысле - предпочитаешь мужчин?
- Ты что, серьезно?
- Ну, я не знаю, мне просто показалось…
Филип взглянул на меня в упор:
- Ты решила, что я гомосексуалист?
Я почувствовала себя участницей телевизионного реалити-шоу, словно о скрытой камере известно всем, кроме меня. Сплошные подсказки, целый рой подсказок при отсутствии реальной информации. Я пыталась на ходу сложить головоломку, но ничего не получалось.
- Нет-нет, конечно, я совсем тебя не знаю. Просто ты стильно одеваешься, явно заботишься о своей квартире, ну и одеколон у тебя "Хельмут Ланг"… Мой приятель Майкл, например, понятия не имеет о том, кто такой Хельмут Ланг…
Блеснув белоснежными зубами, Филип потрепал меня по волосам, как несмышленыша.
- Возможно, тебе попадались не те парни? Могу заверить, я самой, что ни на есть традиционной ориентации, просто умею ценить хорошие вещи. Давай быстрее, у меня есть время подвезти тебя домой, если поторопишься. - Натянув легкий летний кашемировый свитер от "Берберри", он взял связку ключей.
Да, мне еще многому предстоит научиться в жизни. Однако нужно торопиться на работу. В лифте нам поговорить не удалось, потому что душка Филип притиснул меня к стене и принялся мусолить и покусывать мои губы, что непостижимым образом казалось одновременно противным и приятным до замирания сердца.
- М-м-м, какая ты вкусная. Ну, разреши мне угоститься в последний раз. - Но прежде, чем Филип успел еще раз использовать мое лицо как свой личный "чупа-чупс", лифт раскрылся, и два швейцара в форме обернулись, став свидетелями нашего прибытия.
- А ну, отвяньте, - скомандовал Филип, выходя первым и поднимая руку ладонью к ухмыляющимся мужчинам. - Сегодня мне неинтересно это выслушивать.
Сдерживая смех, ничуть не удивляясь, что Филип провожает незнакомую женщину, швейцары молча открыли дверь. Пока мы не вышли на улицу, я не догадывалась, где мы находимся. Оказалось, Кристофер и Гринвич, запад Манхэттена, в одном квартале от реки. Знаменитое здание Архива.
- Где ты живешь? - спросил он, вытаскивая серебристый шлем из-под сиденья "веспы", стоявшей под навесом с монограммой в трех футах от выхода.
- В Мюррей-Хилл. Это ничего? Он засмеялся. Довольно неприятно.
- Не знаю, это ты мне скажи. Я бы не стал хвастаться тем, что живу в Мюррей-Хилл, но кому что нравится.
- Я имела в виду, - сказала я жестко, уже не пытаясь понять перепады настроения, сильно смахивающие на психические отклонения, - если тебе трудно меня подвезти, я легко найду такси.
- Как хочешь, дорогая. За меня не волнуйся, мой офис - на востоке города, мне по пути. - Выловив ключи из кармана брюк, Филип установил сумку от "Гермес" на багажнике мотоцикла. Скутера. - Только давай уже двигаться, ладно? Меня ждут на работе. - Он перекинул ногу через сиденье скутера и снизошел до взгляда в мою сторону. - Ну что?
На мгновение я онемела. Филип прищелкнул пальцами:
- Давай, малышка, время на размышления вышло. Едешь или нет? Мне действительно нетрудно тебя подбросить. Ночью ты не была такой нерешительной…
Я давно лелеяла классическую девчоночью мечту дать пощечину какому-нибудь мерзавцу, и вот представилась прекрасная возможность, но, обомлев от прищелкивания пальцами и намека, что ночью все-таки что-то было, я молча повернулась и пошла по тротуару к реке.
Филип окликнул меня почти обеспокоенно:
- Не нужно быть такой обидчивой, лапочка. Я пошутил, ночью ничего не было. Никто из нас ничего другому не сделал, ни вверху, ни внизу… - Он залился смехом, радуясь собственному остроумию.
Я продолжала идти.
- Прекрасно. Так и продолжай. Сейчас нет времени устраивать драму, но позже я тебя отыщу. Кроме шуток, редкая женщина способна устоять против моих чар, так что считай меня заинтригованным. Оставь швейцарам телефончик, я позвоню.
Мотор "веспы" заработал, и я услышала, как скутер удаляется прочь. Хотя меня только что, пусть не напрямую, обозвали взвинченной шлюхой, душу согревало приятное чувство одержанной победы. Если, конечно, Филип не солгал, и я не переспала с ним, будучи в полной отключке.