На работу Лёха вышел только через две недели и один день. И всё это время по скверу ходила бабка, ища то ли свой кошелёк, то ли пустые бутылки. Ходила она по скверу и после того, как Лёху выпустили. А сейчас, говорят, на скамейке, где она оставила кошелёк, можно встретить её призрак. Призрак пересчитывает деньги, позвякивая монетами, похрустывая купюрами.
13
Ну, ладно-ладно, не было никакого призрака. Просто Лёха вышел через 15 суток и пошёл на работу. И всё.
***
Денис устал быть писателем. У него не получается писать, потому что он постоянно думает о том, на что будет жить. Я помог ему устроиться курьером, а сам, как свинья, остался писателем.
***
"Роллтон" больше не вызывает изжоги.
***
Союз писателей России признал меня молодым писателем. Получил от него сегодня стипендию. Ехал забирать и до последнего не мог поверить в то, что мне денег дадут. Не верил, однако мысленно прикидывал, на что можно их потратить. Оказывалось, что я могу купить всё, что пожелаю - а желал я только еду, потому как скромен стал в последнее время. И вот я представлял, что пойду в какое-нибудь кафе пообедать или накуплю в магазине всего, что под руку попадёт.
Каково же было моё разочарование, когда в ближайшем гастрономе, теребя в кармане полученные тыщи, я понял, что настолько привык жить на 50 рублей в день, что больше потратить не в силах. Я просто не способен наесть на сумму, превышающую 50 рублей. Купил булочку и кисель. Объелся.
Волшебство
У одной девочки была очень жадная мама, которая никогда не давала денег на карманные расходы. Тогда девочка убила маму, написала на листике "Помогите, умерла мама" и стала с этим листиком в метро, чтоб заработать. А в это время в метро проходил злой волшебник. Он помог девочке - оживил маму. После этого случая мама перестала быть жадной и всегда давала девочке деньги на карманные расходы.
Посвящение
Так прошёл год, повторить который у меня уже не хватило ни желания, ни сил, ни средств. Измождённый, я бежал в домашний уют набирать потерянные килограммы, переваривать полученные ощущения. Более храбрые дотянули до защиты дипломных работ. Только тогда я им позавидовал, перерыл всё написанное мною в институте и нашёл, что у меня тоже есть дипломная работа, пусть даже и несколько беззащитная. Её-то я и посвящаю Денису Дробышеву, Валере Печейкину, Нарсулуу Гургубаевой, Алие Каримовой, Наташе Рымарь, Маше Пабст и, так уж и быть, Оле Яковлевой. Когда-нибудь мы вернёмся к этому дому на Добролюбова, разберём его по кирпичикам, самые удачные из которых будут проданы с нашими автографами.
Москва - Минск
2007 - 2008
Боб Иванович и Марс Марсович
Кризис среднего возраста
Боб Иванович скис. Целую жизнь он работал, веселился, радовался, грустил, бродил по улицам - а теперь скис. Причём нельзя сказать, что он хоть раз за свою жизнь бывал в депрессии. Этого решительно невозможно сказать про Боба Ивановича. Вот Марс Марсович - другое дело. Это был такой субчик, который целую жизнь нудел, гундосил, ворчал, стонал и вздыхал. Марс Марсович скис, пожалуй, ещё до рождения. А Боб Иванович только теперь: в 73 года.
73 - это жуткий возраст, попробуй в него не скиснуть. Тут уже надо подводить какие-то итоги и по результатам подведения идти выбирать себе памятник на могилку. Хотя тоже непонятно. Вот Марс Марсович подвёл в 73 свои итоги и купил себе надгробие в виде маленькой птички в клетке.
- Душа моя, - говорил Марсович, - всю жизнь, как птичка в клетке, промаялась. Вот и памятник у меня подходящий будет.
Но это уже когда было - 20 лет назад. Сейчас Марс Марсовичу уже 93, и в этом возрасте он уже ни за что не стал бы заказывать себе надгробие в виде птички - а что ты будешь делать: уже готово и стоит в прихожей. Не пойдёшь же к скульптору: "Знаете, а переделайте мне эту птичку в собачку". За последние годы Марс Марсович завёл себе собачку и очень к ней привязался, а потому хотел себе на могилу собачку. Но никуда ж не денешься теперь: птичка так птичка.
Вот Боб Иванович и остерегался подводить итоги и заказывать монументы: а ну как только полжизни прошло? И только он так подумал, как сразу приосанился, расправил плечи и всячески вырос в своих глазах. "Действительно, - думает, - раз только полжизни прошло, то с изваяниями торопиться как-то рановато. Пойду-ка я лучше на улицу погуляю". И, улыбаясь, пошёл бродить.
Любовный зуд
Боб Иванович был жизнерадостный оптимистический старец. За свою жизнь он был в депрессии всего лишь раз, да и то это длилось каких-нибудь там пять минут. Впрочем, случались в его жизни моменты, близкие к депрессии. Но было это чаще всего в молодости.
Вот однажды, когда Боба Ивановича звали просто Боб - вот так вот запросто: Боб и всё. Кто угодно мог подойти, хлопнуть его по плечу и сказать: "Боб!", и Боб Иванович бы не обиделся. Хотя один раз он всё-таки обиделся. Это было тогда, когда Марс Марсович, которого в то время звали ещё просто Марс, вяло хлопнул Боба Ивановича по плечу и тоскливо так сказал: "Бо-о-б…". Тут Боб Иванович и обиделся, но долго дуться он не мог, потому что Марс Марсовичу было уже под сорок и можно было войти в его положение, тем более что он скис ещё до рождения.
Так вот, в молодости Боба Ивановича как подростка постиг любовный зуд. Всё тело его ныло, а душа требовала любви. Причем это уже была не та отроческая любовь, которая довольствуется лишь ахами, телефонными разговорами и рассматриванием своей зазнобы издалека. Это была настоящая подростковая любовь, когда всё тело напряженно ноет и хочется лопнуть, но любить здесь и сейчас, любить по-настоящему, по-взрослому и немного даже похабно. Хотелось-то хотелось, но предложить данную похабщину девушкам было стеснительно. А как быть? Ведь тело просит.
И вот молодой Боб решил обратиться к относительно молодому ещё Марсу.
- Марс, дружище, скажи, а как это - быть с девушками?
- Ох, голуба, душа моя, все они бабы - стервы.
- Я ж у тебя спрашиваю про девушек, Марс.
- С девушками ещё проще, все они проститутки, о-хо-хо.
Такую дикую картину мира нарисовал Марс Бобу. Понятно было, что надо действовать решительно и незамедлительно - раз девушки и правда такие.
И вот стоит молодой Боб на остановке, ждёт троллейбуса, а любви-то хочется здесь и сейчас. И вот подходят к остановке разные девушки и женщины, а Бобу с каждой из них любви хочется.
"Эх, вот бы с этой! Хотя она, видимо, баба, а значит стерва. Да пофигу мне. А может с этой - ничего такая девушка, или с той?"
И от обилия женского полу у Боба закружилась голова. Господи, ну как же ему быть, ведь с каждой любви хочется! И все такие красивые, такие чудесные. И тут вдруг одна из них, самая красивая, решительно подходит к Бобу и говорит:
- Молодой человек, у вас закурить не найдётся?
- Здесь и сейчас? - переспрашивает Боб.
- Какой забавный! Конечно, здесь и сейчас.
А надо сказать, что Боб тогда ещё не курил. Он вообще никогда не курил, но тогда ещё была надежда, что он закурит. Но так как сигарет у него не было, то и надежда эта была хлипкая.
- Знаете, а у меня нету сейчас и здесь сигарет… а может… может…
- Ну, хорошо, дурашка, уговорил. Пойдём во двор.
Боб чуть не подпрыгнул от радости: "Наконец-то! Да свершится акт любви!" - прокричал он, но про себя, естественно: чтоб удачу не спугнуть.
А удача шла чуть впереди, и с ней происходили неприятные метаморфозы. Сначала Боб увидел, что её остроносые сапоги перестали гармонировать со спортивным костюмом. Потом её выбеленные волосы показались Бобу слишком редкими. Вдобавок и голос девушки как-то охрип, приговаривая:
- Сейчас, сейчас, потерпи дружок.
Когда Боб и девушка зашли в расщелину между домами, то девушка обернулась и крепко прижалась к Бобу.
- Наконец-то мы одни, - прошептала она. - Давай же здесь и сейчас!
Но Боб уже не был уверен, что здесь и сейчас ему так надо. Это было гораздо похабнее его самых похабных фантазий.
- Погоди, я даже не знаю, как тебя зовут, - сопротивляясь, сказал Боб.
- А какое это имеет значение? Ну, Люся.
- Люся?! - это уже переходило всякие границы. - Знаешь что, Люся, прости меня, пожалуйста, но не здесь и не сейчас. И, пожалуй что нигде и никогда. Прощай! - крикнул Боб и убежал.
После этого случая любовный зуд пошёл на спад.
Пёс
Марс Марсович был тоскливым пессимистическим старцем. А всё оттого, что он часто задумывался о жизни и месте в ней человека. И сколько он ни задумывался, всегда приходил к выводу, что места для человека в жизни нет.
Птичка сама по небу летит, если не в клетке, пчелка самостоятельно выбирает, на какой цветок ей сесть, собачка живет, как знает, - и всё у них получается легко и свободно. Один лишь человек всё время держит себя в рамках и ничего не может сделать по собственному желанию.
Всё начинается прямо с утра: человек просыпается и сразу же становится несвободным, сразу же от него ничего не зависит. Его подхватывает река-жизнь и несёт, как трухлявое бревно, как фекалию какую-нибудь; несет, не поймёшь куда. Человек умывается, чистит зубы и надевает костюм или джинсы. Никаких мыслей: всё происходит автоматически. Человек выходит из дому и направляется к остановке. Человек протискивается в троллейбус и, зажатый, едет до метро. Человека выносит из троллейбуса и тащит в подземный переход.
По переходу идут люди: справа - вперёд, слева - назад. И только в центре этого потока лежит что-то чёрное. Люди обходят чёрное автоматически, не замечая. Что это - шапка? Нет, не шапка: это лежит, свернувшись, чёрный пёс. Когда он лёг? Давно? Только что? Жив ли он, умер?
Марс Марсович проходит мимо пса, понимая, что жизнь так и осталась загадкой.
Эксперимент
Однажды Боб Иванович и Марс Марсович решили провести эксперимент. Боб Иванович, по натуре оптимист, говорит:
- Я верю в человечество и во всё хорошее, что есть в нём.
А Марс Марсович, пессимистически настроенный старец, отвечает:
- Человечество ничто. Тлен, брен и хрен. Я не дам за него ни гроша.
- Уважаемый Марс Марсович, я с вашей точкой зрения решительно не согласен, - возмущается Боб Иванович.
- А от вашего согласия, к сожалению, ничего не зависит, - грустно замечает Марс Марсович.
И порешили тогда они провести эксперимент, чтоб окончательно доказать друг другу, что же есть человечество. Заказали небольшой видеозал и пригласили туда часть человечества.
- Я вам говорю, любезный Боб Иванович, как только главная героиня фильма закурит, тотчас же закурит и бόльшая часть зрителей.
- Эх, Марс Марсович, я верю в человечество и совершенно убежден, что зритель почувствует всё то прекрасное, что есть в фильме, и у него не возникнет ни одной мысли о сигарете.
И вот потух свет, а Марс Марсович нажал на кнопку проектора. Зрители смотрели на экран, а Боб Иванович с Марс Марсовичем - на зрителей. Так продолжалось до тех пор, пока главная героиня не раскрыла свою сумочку, достала сигарету и чиркнула зажигалкой…
- Да, любезный Боб Иванович, и к какому же заключению мы пришли?
- Ни к какому, Марс Марсович, каждый остался при своём.
- Но ведь они закурили - стало быть, эксперимент подтвердил мою точку зрения.
- Не знаю, что он подтвердил, а только я всё равно не перестаю верить в человечество.
- А вы, Боб Иванович, шулер, как я вижу - это в очередной раз доказывает насколько я прав по отношению к людям.
- Будьте к людям помягче, Марс Марсович, лучше проведём иной эксперимент.
- А что ж - и проведём! Время-то у нас есть, как же ему не быть у пенсионеров.
Писатели
У пенсионеров много свободного времени: они его заслужили. Теперь на пенсии они, конечно, думают, что им это свободное время уже не пригодится. Они думают о том, что свободное время надо давать в молодости и пенсию в молодости платить, а на пенсии, так уж и быть, можно поработать. Только общество распоряжается по-иному и заставляет работать в молодости. Так думал и пенсионер Марс Марсович.
А пенсионер Боб Иванович ему доказывал, что свободное время всегда пригодится, что и в старости его можно использовать с пользой.
- Это вы, Боб Иванович, по молодости своей не подумавши говорите. Вот посидите-ка с моё на пенсии - посмотрим, что вы тогда запоёте.
- Марс Марсович, что вы, честное слово, надо радоваться каждой минуте своей жизни и использовать её на все сто!
- Я, знаете, к старости замечаю, что не я использую время, а оно меня.
- Так давайте же изменим ситуацию.
- Легко сказать, Боб Иванович, а как?
- Ну, хотя бы станем писателями. Думаете, старым людям так уж и нечего сказать? Будем писать по рассказу в день, а с того, кто не напишет, - штраф.
- Какой ещё штраф?
- Пять тысяч рублей, Марс Марсович.
- Ладно, давайте попробуем, Боб Иванович.
И они стали писать. Писали каждый день, и никто не хотел проигрывать пять тысяч: пенсии-то нынче небольшие, пять тысяч - деньги не шуточные. Так они писали месяц, а может и два, не исключено даже, что полгода. Исписали уже по 12 общих тетрадей, как Марс Марсович сказал:
- Послушайте, любезный Боб Иванович, я устал уже писать. К чему мы занимаемся этим бумагомарательством? Я не понимаю.
- Мы, дорогой Марс Марсович, используем время себе во благо.
- Каким это таким образом?
- Мы пишем рассказы. После нашей смерти их издадут, и люди всего мира будут знать, какие замечательные были эти Марс Марсович и Боб Иванович.
- Какое мне дело, любезный Боб Иванович, что будет на Земле после моей смерти? Я хочу попробовать на старости лет понаслаждаться жизнью. За 93 года у меня ничего не вышло, но хочется надеяться, что ещё выйдет. А я вместо того, чтоб гнаться за наслаждением, сижу и мараю бумагу! Надоело!
- Ну, воля ваша, Марс Марсович, гоните пять тысяч.
- Нате.
Немного о деньгах
Однажды Марс Марсович, запыхавшись, пришёл к Бобу Ивановичу.
- Любезный Боб Иванович! Катаклизм, катастрофа - вы слыхали?
- Что случилось, уважаемый Марс Марсович?
- Капут, полнейший Армагеддон: с 1 января дорожает газ и увеличиваются ввозные пошлины на нефть-сырец.
- И что же нам с того?
- Да то, что плакали наши денежки. Те наши скромные сбережения, что скопили мы за годы стабильности, с 1 января летят в тартарары.
- Хм…
- Не иронизируйте, любезный Боб Иванович.
- Какая уж тут ирония, уважаемый Марс Марсович, это же совершеннейшая удача. Теперь нам предоставляется шанс самим распорядиться нашими накоплениями, а не оставлять их в наследство каким-нибудь родственникам.
- Ой, уморили, и на что же вы собираетесь потратить наши крохи?
Боб Иванович усадил Марс Марсовича за стол, нацедил валерьянки и поставил чайник.
- Успокойтесь, Марс Марсович, всё очень просто: мы купим автомобиль.
- Автомобиль?!
- Да, машину: "Жигули" или "Запорожец".
- Лучше уж "Фольксваген", только всё равно это пустое: на наши с вами деньги мы сможем купить ужасную развалюху, которая сломается, как только мы отъедем 20 километров от города.
- Марс Марсович, дорогой, будьте оптимистом.
- Я рад бы, да что-то не получается.
- Ну и хрен с вами, пусть горят ваши денежки! А я пойду в "Лондон" или "Битлз-кафе", кутну перед праздниками.
- Постойте, может, лучше в "Граффити"?
- Так, Марс Марсович, вы опять за своё?
- Простите. В "Лондон" - так в "Лондон", только не оставляйте меня одного размышлять над денежными проблемами, а то со мной коллапс случится.
50 лет спустя
Плелась Люся Кандаурова домой из магазина. Ноги шаркают, палочка по земле стучит: Люся - пенсионерка. Давно уже кончилась Люсина молодость, и никто не подходил к ней с просьбой о здесь и сейчас. А любви хотелось, как и раньше. Не знаем, зачем любовь пенсионерке, а только Люся всё ходила и всматривалась в прохожих мужчин с целью затащить их в свою пенсионерскую постель. Ну, хорошо, с мужчинами мы погорячились - Люся всматривалась в старцев.
Вот видит она, идут два старца: один постарше, а другой ещё постарше. Один на вид оптимистический, другой - пессимистический. Дай, думает, испытаю судьбу:
- Пожилые люди, у вас закурить не найдётся?
Оптимистического старца всего аж передёрнуло, отчего он схватился за пессимистического, будто боялся, что упадёт.
- Курить в вашем возрасте смерти подобно. Правда, Боб Иванович? - произнес пессимистический старец. - Заведите себе лучше птичку или собачку.
- Марс Марсович, прошу вас, уведите меня отсюда, что-то сердце мне тисками стиснуло, - сказал оптимистический старец, стараясь не глядеть на пенсионерку Люсю.
- Вы что, импотенты, что ли? - обиделась Люся.
- Что вы такое говорите? Не гневите бога, дамочка, - в один голос ответили старцы.
- Так вы ж гомики, точно, - закричала пенсионерка Кандаурова. - Что вы мне тут голову морочите, гомы паршивые? А ну, проваливайте! - и запустила в старцев своей палочкой.
Палочка отлетела шага на три и никого не задела, а пенсионерка Кандаурова лежала на земле и дёргала ногой.
- Какая мерзость, Марс Марсович, пойдёмте отсюда.
И они пошли по цветущему бульвару. Заходило солнце.