– Ты понял, что сказал губернатор? Не крути носом! Всё ты прекрасно слышал!
– Да. Я подготовлю заявку. Принесу на подпись.
– Немедленно! – Чугуев топнул ногой.
Толстый засеменил ножками.
Вот жизнь! Леонид Аркадьевич усмехнулся. Оказывается, как здорово видно со стороны! Как сказал этот тип? В каждом поле есть свой крот?
– Да не один! – сказал вслух Чугуев.
– Как скажете, Леонид Аркадьевич! – отозвалась секретарша, внеся поднос с чаем и бутербродами.
– Чего скажу? – Чугуев сам не мог понять, отчего злится, но сдерживать себя не собирался. Кто они такие, в самом деле? Пришёл человек во время личного отпуска на помощь, так они его же и закладывают! Как прикажете относиться к таким сотрудникам?!
– Ну, это, пару бутербродов.
– Так вы пару и принесли, – Чугуев улыбнулся.
Секретарша, улыбнувшись в ответ, удалилась.
– Толстяка ко мне! – приказал Чугуев пять минут спустя.
Явился зам по связям с готовой финансовой заявкой. Чугуев подписал и велел доставить его на пляж.
– Что тут происходит? – спросил водитель, подъезжая.
Чугуев посмотрел на берег. У самой дороги у каждого столба по аккуратной куче мусора! Недаром этот Вася ест хлеб, жаль только, доносчиком оказался.
На пляже кипела работа.
Алкаши резво разбирали завалы и стаскивали мусор в кучу ближе к дороге.
Никита сидел рядом с кучей хлама, листая какой-то журнал.
– Как хорошо, что ты приехал! – сказал он Чугуеву. – Я тут проголодался малость!
– А эти? Это они столько сделали?
– Это работники Мискиной.
– Рассказывай!
– Лень, ты бы посадил, кого понаблюдать, а меня свозил в "Катран", время-то обеденное.
– Хорошо.
Чугуев распорядился. Толстого он посадил "на объект", шофёру велел ехать в пансионат.
– Ты только не отдавай фунфурик, как бы ни просили! – сказал Никита, указав на флакон. – Пока не доберутся до него, не отдавай!
Толстый обречённо кивнул головой и сел на место Никиты. Трухлявое бревно под ним прогнулось, но отделалось лёгкой вмятиной.
– Как ты заставил их работать?
– Не я, фунфурик! – Никита задрал подбородок, заметив, что Лёня начинает нервничать, пояснил: – Прошёл в ближайшую аптеку, спросил, что алкаши берут чаще всего. Мне аптекарша подсказала, назвала любимую марку. А дальше, – Никита не сдержался и снова задрал подбородок выше носа, – дело техники! Двести метров – один фунфурик.
– Метод, прямо сказать, нетрадиционный.
– Леонид Аркадьевич! Зато ваша Мискина действует традиционно: напоила мужиков вчера до поросячьего визга, а сегодня бросила без опохмелу!
У Чугуева покраснели уши. Никита развивал критику.
– Ну, какой раздолбай так делает? Или она думала, что мужики отрубятся на несколько суток?
– Я при чём? – спросил Чугуев, поперхнувшись горячим борщом.
– Претензий не имею. Я так, заняться чем-то надо ведь? При минимуме затрат производительность по максимуму. И ты ни при чём!
– Думаешь завтра продолжить?
– Думаю, до послезавтра закончим.
– Уверен?
– Слышь, Лень, ты со мной как начальник не говори! Говорю, справимся! Какие тебе нужны гарантии? Завтра их придёт вчетверо больше! Что нам четыре километра?
– Не четыре, двенадцать.
– Так и людей будет вчетверо больше!
– И фунфуриков! – подмигнул Чугуев.
Никита кивнул.
Мужички на пляже разохотились. Малые дозы подстёгивали. Никите пришлось бегать до аптеки два раза сверх плана.
Уже темнело, а работнички не унимались.
– Хватит, хватит! Если за сегодня всё уберёте, завтра ни одного фунфурика не будет! – пригрозил Никита.
Алкаши сникли, но ругаться не стали. Только старший, с которым Никита с первым завёл разговор, подошёл пошептаться.
– Это распоряжение Васильича?
– Да, – не моргнув глазом, соврал Никита. Он понятия не имел, что это за Васильевич такой, но чувствовал – не товарищ Мискиной.
– Так они с бабой на ножах! – поведал бригадир алкашей.
Никита понимающе кивнул. Достал сигареты. Бригадир выпросил одну, отломил фильтр, сунул в рот обратной стороной, закурил и продолжил рассказ. Надо бы послать его куда подальше, но Никите не хотелось шевелить языком. Намаялся за день. Он посмотрел на дорогу, когда же прибудет машина? Или Лёня позабыл о "родственничке"?
– Мужик-то он неплохой, только это… – алкаш провёл ладонью под подбородком.
– Поддаёт что ли? – машинально спросил Никита.
– За воротник закладывает, я бы сказал.
Никита посмотрел на алкаша внимательнее. В потрёпанном пиджачке, тёмно-синие брюки заправлены в кирзовые сапоги, сморщенные от пыли и грязи.
– В резине кожа не дышит! – пояснил мужик, заметив взгляд Никиты.
Никита поднялся. Лучше идти пешком, чем околеть на берегу.
– А ты это, привет передай Васильичу! Скажи, всё для него сделаем! Нам это убрать – раз плюнуть!
Никита кивнул головой.
– Дай подкурить, потухла зараза!
Никита протянул зажигалку.
– Так вот, он с бабой на ножах, – как ни в чём ни бывало, продолжил мужик. – Она, видно на его место метит. Да народ не пропустит!
– Да ты агитатор, я погляжу! – усмехнулся Никита.
– Нет, просто за державу обидно. Если нами бабьё командовать станет?
– Тем более, которое не опохмеляет, – пробурчал Никита.
– Ты думаешь, чего это они ходят по берегу, как в штаны наложили? Васильича на них нет!
– Кто они-то?
– Да все эти шушли-мушли из Управы! И твой родственник тож, – мужик махнул рукой.
Никита вздрогнул.
– Да не гляди так! Мы тут всё про всех знаем!
– Так и знай себе на здоровье! А я пойду. До завтра! – Никита протянул руку.
– Погоди прощаться! Нам по дороге.
Никита пожал плечами.
– Завтра Мискина водки привезёт. Так я что хочу предложить? Ты забери всю, а как доделаем работу, раздашь!
– Почему ты мне веришь?
– Потому что ты не дурак.
– Во сколько?
– Часикам к шести утра.
– В такую рань?
– Да она что, сама что ли приедет? Пришлёт кого-нибудь. А мы что, рано встаём.
– Да, – сказал Никита, добавив вполголоса, – сон алкоголика крепок, но краток.
– Так и разбудите Васильича! Его же подставляют, как хотят! – мужик бросил под ноги окурок, с силой растоптал его.
– Я то при чём? Где я, и где твой Васильич?
– В одном пансионате живёте. Он как это, забухает, так там прячется от этих козлов.
Никита тотчас вспомнил улыбочку Ядвиги Францевны. Не потому ли "гости уехали на экскурсию", с которой не могут вернуться, вот уже третью неделю? И фокусы со стеной теперь понятны! Значит, Васильич и есть местный мэр! Тот самый, что мочился в коридор. Кстати, смахивает чем-то на этого работягу. Или у всех алкашей по-особому выгорает жир на лице, оставляя одинаковые морщины?
– Ты не темни! За державу обидно тебе, выискался тут патриот! Кем тебе Васильич доводится? – Никита остановился перед мужичком и посмотрел на него в упор.
– Мы люди тёмные, электорат, как говорится. Но чтобы баба нами командовала? Не бывать тому!
– Утомил ты меня. Завтра встретимся! – Никита прибавил шагу. Алкаш не отставал, но шёл молча.
К счастью подъехал "Уазик" администрации и забрал "родственника" и.о. мэра.
– Здорово от губернатора досталось? – спросил Никита, войдя в комнату.
– Вовсе нет. Даже похвалил. Обещал дать денег из краевого бюджета.
– Значит, Лёня, тебе не страшны любые новости?
– Начинай с хороших!
– Вначале скажи, кто такой Васильич?
– Это Андрей Васильевич, местный мэр.
– Понятно! – Никита кивнул. – А где он сейчас, не знаешь случайно?
– Случайно не знаю. В какой-то командировке.
– Из которой трудно выбраться, – снова кивнул Никита.
– Тебе-то, извини, какое до того дело? – дружески улыбаясь, спросил Чугуев.
– Да так, узнал кое-что. – Никита вытянул руки вперёд ладонями. – Не все вопросы сразу! Лучше я сам расскажу!
Чугуев молчал.
– Помнишь фокусы со стенкой?
– С которой?
– Которая то появляется, то исчезает.
– Это связано с Васильичем?
– В самую точку! Он, оказывается в запое, всегда спасается в этом пансионате. Потому и других отдыхающих нет. Мы все опоздавшие, а то и нас бы сплавили по какому-нибудь маршруту. Мискина его жена. Она метит на кресло мэра. Вот такие новости.
– Какие из них хорошие, а какие плохие?
– Извини, хорошую приберёг на десерт. Завтра работы по очистке пляжа будут закончены.
– Это радует. Пошли! – Чугуев ладонями опёрся на колени и резко поднялся.
– Куда?
– К нашему общему другу!
– К Васильичу?
– Никита, тебе кто-нибудь говорил, что из тебя выйдет толк?
– Ты первый! – Никита приложил обе руки к груди, поклонился.
– Даже с твоими кривляньями! Пошли!
Чугуев осторожно постучал в номер алкаша.
– Кого ещё несёт среди ночи?
– Андрюха! Это я, Леонид Чугуев!
– Наслышан, – ключ в замке провернулся, – заходи!
Никита прошёл следом. В номере было чисто и уютно. Без хвалёной итальянской саморазваливающейся мебели! На стене висело табло два на три метра, как на стадионе. У стены напротив стоял диван с придвинутым журнальным столиком. Мягкий дневной свет не гудящих и не раздражающих ламп, окна, плотно прикрытые жалюзи с рисунком дельфина, выпрыгивающего из волны. Рядом с диваном стояли кресла, куда предложил сесть хозяин.
Никита опустился в кресло, настолько мягкое и глубокое, что он непроизвольно дёрнулся кпереди. Никита не удержал равновесия и вновь шлёпнулся в кресло.
– Кофе?
– Пожалуй.
Никита посмотрел на Чугуева. Тот сидел так, будто влился в кресло. И ничего ему не мешало. Вот же, есть люди, рождённые для таких кресел! Никита загрустил. Люди, находящиеся с ним в номере, казались чуждыми, к которым невозможно приблизиться. Независимо оттого, будет ли Никита с ними разговаривать, пить водку и делать другие непотребности! И как мог поверить Нине Петровне? Куда уж нам, с суконным рылом? Никита решил, что за весь вечер не проронит ни слова. Если что спросят, ответит на вопросы и довольно.
Васильич нажал на кнопку пульта управления.
– Что идёт? – спросил Чугуев, глядя на панель телевизора.
– Прислуга, Лёня.
– Это мой родственник, Никита.
Никита встал, пожал протянутую руку. На удивление хиленький с виду Васильевич, едва не пересчитал все косточки кисти Никиты. Пришлось жать в ответ изо всех сил.
– Завтра территория пляжа будет очищена от мусора.
– Знаю, знаю, – отмахнулся Васильевич. – Я ещё денёк отваляюсь. А потом выйду.
– Губернатор сказал, что даст кредит. Отругал за девятую статью, – продолжал докладывать Чугуев.
– Спасибо тебе, Лёня! – Андрей Васильевич похлопал однокашника по плечам. – Жаль не по-людски встречаю, но сам понимаешь…
Чугуев кивнул.
– Кофе! – доложила резвая официантка. Она оставила поднос с туркой и чашечками под кофе. На блюдце лежал сахар в кусочках, серебряные ложечки и молочница со сливками.
– Хорошо, что зашли. А то я сам собирался, но в коридор выходить страшновато.
– Курить не хочешь, Никита?
Никита подул на кофе.
– Вы нужны мне оба! – заявил Васильевич, рассекая ладонью воздух.
Чугуев поднял плечи, да так и застыл. Обижать Андрюху не хотелось. Раз уж соврал про родственника, придётся терпеть.
– Включим? – Андрей Васильевич посмотрел на часы, – как раз наши с турками играют!
Не дожидаясь ответа, Васильевич врубил телевизор. Разом автоматически потух свет. На экране появилась неестественно зелёная трава футбольного поля.
Шли добавленные минуты товарищеского матча.
На табло отражался счёт: 2:2.
Футболисты столпились на половине поля турецкой команды.
– Угловой! Да-а, наши подают десятый угловой, но результативность нулевая. Я имею в виду по угловым, – пояснил комментатор.
– Без тебя поняли! – взвинтился Андрей Васильевич.
– Во-от, – протянул комментатор. – Но что там такое, не вижу!
– Тебя для чего там посадили? Чтобы ты всё видел, а не болтал без толку!
– Боковой судья поднял флажок!
– Чего это он? – не понял мэр.
Мужчины промолчали.
Ответил сам комментатор.
– У нас замена! Тактическая? – спросил сам себя комментатор. – Да какая уж тактическая – осталось играть полторы минуты! Наверное, главный тренер решил использовать последнюю замену, чтобы дать поиграть новобранцу. Я уже говорил, что у нас есть абсолютно свежий, во всех отношениях игрок. Да! Так и есть! На поле выходит Бураков Павел. Он был заявлен в последний день перед матчем. Вот он, молодой, задорный парень. Сразу побежал к чужим воротам!
Чугуев с Никитой остолбенели. Каждый из них ожидал нечто подобное, но верить этому не мог.
– Что ещё за Дураков? – опять спросил Андрей Васильевич. И снова ответил ему комментатор.
– В чемпионате он не очень заметен, но наш главный тренер часто пробует молодых игроков.
Никита не выдержал. Хихикнул. И тут же получил тычок от Чугуева, устремлённого взглядом в плоский экран.
Наши почему-то разыграли угловой.
– Зачем? – вскрикнул Андрей Васильевич, и в следующий момент заорал: – Бей! Да бей же, чего спишь, козёл?!
Это Ятранкин возился с мячом перед самыми воротами, пока не подбежал мощный турок и не выбил мяч из под его ноги.
– На подборе наши! Пас, нет, это был удар! Мяч отскакивает от турка, ближе всех оказывается Бураков. С такого угла забить не мог и Пеле. Что он делает?
Комментатор возмущённо выдохнул в микрофон.
– Го-ол!!! – закричали болельщики номера, вскочив с мест.
– Паша!!! Молоток!!! – проорал Никита.
– Да, недаром наставник нашей сборной проводит пробы новых игроков! Вот она, тактика ищущего тренера! Павел Бураков забивает гол почти с прямого угла! Посмотрим на повторе! – предложил комментатор.
Трое мужчин, стоя перед экраном, смотрели за мячом.
Паша, получив мяч с отскока от чужого игрока, стоя спиной к воротам, подбросил мяч носком на колено, затем плавно перекатил его к подбородку. Проделывая этот фокус, Бураков развернулся боком к воротам, и, стукнув по мячу подбородком, послал его к ноге. Двое защитников разом налетели на нашего нападающего, но в толчее, Бураков продолжал заканчивать непростой финт. Когда мяч стукнулся о ногу, Паша внешней стороной стопы от души влепил по нему.
Вратарь только успел разинуть рот, провожая взглядом мяч, оттопыривший сетку ворот.
В оставшиеся полминуты комментатор продолжал петь дифирамбы тренеру и Буракову.
Турки ринулись вперёд, ничья, которую они только что держали в руках, ускользнула!
Наш вратарь с трудом поймал мяч и, не долго думая, залепил ногой с рук подальше, на чужую половину поля.
Защитник, остающийся с вратарём, побежал поддать по мячу, чтобы вернуть его в нашу штрафную площадку, но вместо мяча увидел под ногами чужую бутсу. Он не успел сообразить, что произошло, как Паша с сорока метров подкинул мяч кверху.
– Что ты делаешь, придурок? Беги! – выкрикнул Андрей Васильевич. Гости не поддержали его. Они продолжали смотреть за Пашиными ногами.
Мяч, плавно перелетел через вратаря, неожиданно стукнулся о землю в двух шагах от него и, продолжая весело скакать, запутался в сетке ворот.
Стадион разочарованно выдохнул.
– Гол! Го-ол! Го-ол!!! – Продолжал кричать комментатор.
Не успели турки разыграть от центра поля, как раздался финальный свисток арбитра.
– Кто этот Бураков? – теперь правильно назвал Пашу Андрей Васильевич. – Знакомый ваш что ли?
– Не так чтобы, но…
– А чего переживали как за родного?!
– Да он нам почти родня! – не выдержал Никита.
– Вижу, Лёня, у тебя кругом родня! Да не тушуйся так! Рад за тебя. А вот у меня, – Андрей Васильевич выключил телевизор, – никого! Фамилию жены взял, а никто мне не предъявил претензий.
– Так ты Мискин?
– Ну-да, сейчас, знаешь ли, выгоднее быть Мискиным, чем Кабаковым!
– Для электората? – понимающе кивнул Никита.
– И для него, в том числе, Никита! – улыбнулся Мискин, положив руку на плечо Чугуеву, сказал: – Старичкам пошептаться надо.
– Понял, Андрей Васильевич! – Никита, памятуя о силе Мискина, сдавил протянутую ладонь.
– Силён, бродяга! – Мискин помахал кистью в воздухе.
Никита опустил голову. С вами не поймешь, как общаться: слабого затопчете, сильного опустите!
Никита ушёл к себе в номер.
– Скажи, Лёня, как тебе удалось уехать к морю: мало того, что среди зимы, так ещё во время самого дележа ваучеров?
– Видишь ли, – сказал Чугуев.
– Лёня! Вижу почти всё. Но слышу маловато!
– Я, как бы это сказать, не совсем справляюсь с занимаемой должностью. Точнее, – Чугуев встряхнулся, – совсем не справляюсь. То есть, тряпка и размазня!
– Что ты говоришь? При таком подходе к делу, и вдруг, размазня?
– Это тут у меня получилось кое-что, а дома… – Чугуев махнул рукой.
– В чём вопрос?
– Да там такие люди у меня в администрации.
– Люди везде одинаковы!
– Ну не скажи. Они из меня верёвки вьют и ноги об меня вытирают!
– Если ты это понимаешь, то легко прекратишь! Кстати, немедленно подними вопрос о приватизации! Есть серьёзное производство в городе?
– Да так, мелочевка. Асбестоцементный заводик.
– Это не мелочевка, Лёня! Это не винные погреба и пляжи! Про-из-вод-ство!
– И куда мне с этим производством? Тогда как каждый в стране старается купить дешевле, а продать дороже?
– Это сегодня. Что будет завтра? Вспомни, Лёня, чему нас учили!
– Ты прав. А заводик этот лучше оформить на Никиту!
– О родственных связях кто-нибудь догадывается?
Леонид Аркадьевич вздрогнул. Неужели, Андрюха подумал, что Никита внебрачный сын? Похоже на то. Что ж, это даже лучше, решил Чугуев, не зная пока чем это лучше.
– Грехи молодости, – едва выдавил Чугуев.
– Не от Натальи хоть?
– Что ты! Что ты! – Чугуев замахал руками.
– Если тебе удалось скрыть это во время предвыборной кампании, тогда это скрыто навсегда! Вот и ладненько! Оформим две трети территории пляжа в долгосрочную аренду на твоего сына! Он не может подвести?!
Чугуев вздрогнул.
– Хорошо, я твоего отпрыска буду называть впредь только по имени! Кстати, он Иванович! Фамилию-то хоть назовёшь?
– Для чего тебе?
– Всегда интересовался людьми, обманутыми родными жёнами!
– Демидов, – выдохнул Чугуев.
– Ха-ха-ха!
– Чего смешного?
– Тебе бы взять фамилию сына, как мне жены! Вечная победа на выборах!
– Да никто нынче не проголосует за фамилию!
– Не психуй, Лёня! Я вообще не понимаю, кто из нас с похмелья?
– Может, тебе самому стать собственником?
– Нив коем случае! Сам понимаешь, начнутся критические дни, а кто у руля будет? Тем более, когда Наташка какую-то гадость задумала. Если всё оформим на Никиту, ей ничего не обломится! А с тебя-то уж я всегда спрошу!