…день Он не обращал на неё никакого внимания, окружённый полуобнажёнными поклонницами, которые на разные голоса восхваляли его вчерашнее выступление. Они играли в волейбол на пляже, вместе купались и танцевали под барабаны. Одну из девушек молодой человек взялся учить игре на барабане, сексуально обняв её ногами сзади, сидя на песке. Девушке невероятно нравился этот урок. Остальные поклонницы решили их оставить в столь интимный момент. Она делала вид, что ей безразлично, чем Он занимается, но незаметно следила за каждым его движением. Каждая клетка её тела ощущала непонятный привкус вчерашней ночи. Хотя Она и внушала себе, что ей Он безразличен, в душе невероятно хотелось узнать, какой привкус оставила ночь на его теле. Её всю просто распирало от любопытства. Он по-прежнему не обращал на неё внимания и забавлялся с девушкой игрой на барабане. "Что это значит? Мы же с ним связаны! Он просто обязан думать обо мне", – кружились мысли в её голове. Непонятное чувство нарастало в душе, овладевая ей. Что это – неужели ревность? Нет, Она выше ревности, к тому же это не любовь – это всего лишь некая кармическая связь. Вдруг девушка неожиданно поцеловала его в щёку, потом в шею, потом в губы. Он ответил поцелуем. Она не могла на это больше смотреть, ревность нарастала. "Зачем Он делает это здесь? Специально разыгрывает для меня спектакль! Он абсолютно точно знает, что я вижу и буду в бешенстве. Ну нет, у него это не получится!" – при этой мысли Она взяла за руку проходившего мимо мужчину.
– Пойдём со мной купаться голышом, – кокетливо предложила Она.
– Позитивная идея, – ответил прохожий.
Они побежали, держась за руки и скидывая одежду по дороге. С весёлым смехом забежали в море прямо перед Его взором и начали брызгать друг на друга. Через некоторое время Она посмотрела на Него – он всё ещё целовался с той девушкой. Тут невиданные силы овладели ею, и Она бросилась на берег. Приблизившись к ним, Она с силой швырнула от Него девушку. Посмотрев в его глаза, она сказала: "Ты – только мой" и страстно начала его целовать…
Алехандро весь день обхаживал даму на пляже, следуя написанному плану. Под вечер он жутко устал от её речей о смысле жизни, о мире во всём мире и от её поцелуев. Когда стемнело, терпение покинуло Алехандро, он извинился перед девушкой и отправился в зал искать Стефанель. Он обошёл всё вокруг: не только выставочный зал, но и весь пляж, и каждый грот в скале – её нигде не было, и никто о ней ничего не слышал. Алехандро опять не понимал, что происходит. Будто её никогда и не было на пляже, никто о ней ничего не знает. В то же время её картины на месте, и с её полотен по-прежнему смотрит образ Алехандро – это позволяло делать вывод о том, что, во-первых, она существует, а во-вторых, Стефанель не могла надолго исчезнуть, не забрав картины и даже никому не оставив указаний о том, что с ними делать. "Может, она утонула, или с ней случилось что-то другое, – думал Алехандро. – Нет, это вряд ли. Она не могла так со мной поступить! Ей ещё рано умирать". Факт оставался фактом – её нигде не было. Алехандро опять взбесился. Его бешенство усилила его новая знакомая, которая, натолкнувшись на него на пляже, начала вновь лезть со своими разговорами и поцелуями. "Отстань!" – резко сказал Алехандро, слегка оттолкнув девушку со своего пути и не останавливая движения. "Что за чёрт опять творится! Куда она подевалась! Какое право она имеет опять нарушать мои планы!" – Алехандро бесился, расхаживая по пляжу и кидая камни в воду. Его раздражало ещё и странное чувство, возникшее в груди. Что это – беспокойство? Может, он скучает по ней? Он бы никогда в этом не признался даже себе. Тем не менее он определённо был неспокоен, и это волнение нарастало с новой силой. В отеле, где остановилась Стефанель, утверждали, что гостья не выписывалась, но сказать определённо, видели ли её сегодня или нет, не могли. "Фак!" – громко крикнул Алехандро. Какое противное чувство. Ранее он его не знал. Никто и ничто не могли его вывести из состояния царского спокойствия. Он был всегда абсолютно в себе, по крайней мере, ему казалось, что в себе. Где он был на самом деле Алехандро и не догадывался, но он так далеко не думал. Главное, что это место пребывания ему позволяло всегда хранить хладнокровие и уверенно идти по намеченному плану. Сейчас же его раздражало это нарастающее волнение, он готов был вырвать его с мясом, с кровью, если бы это только было возможно.
Стефанель не появлялась три дня. Всё это время Алехандро не уходил с пляжа. Он днём и ночью боролся с волнением, злостью и чем-то ещё, чему определение он боялся дать. Алехандро все три дня почти без отдыха играл на своём барабане, чтобы дробь выбила из него эти мучительные чувства, которые доставляли ему настоящие страдания. Эффект был обратным: страдания не уходили, а нарастали с каждым ударом. Алехандро тем не менее продолжал играть, он находил в этом одно преимущество – руки заняты. В противном случае он бы обязательно кого-нибудь убил, а может, он убил бы и себя – слишком много в нём накопилось разрушающей энергии.
Стефанель появилась ранним утром в день закрытия фестиваля. Алехандро не сразу её заметил, в тот момент он самозабвенно отбивал себе пальцы на барабане до мозолей, тщетно пытаясь убить чувства, которые были настолько сильны, что, казалось, барабан лопнет от напряжения и ударов, а вместе с ним разорвёт и полпляжа. Открыв глаза в конце своей финальной отчаянной дроби, перед собой он увидел живительную прохладу – морские глаза Стефанель.
– Привет! Здорово играешь, – приветливо сказала она.
Алехандро не мог поверить своим глазам. Он крепко зажмурился и со всей силы ударил по барабанам, чтобы понять, что он не спит, что он в теле.
– Алехандро, осторожно, у тебя уже все руки в крови. Ты решил принести свои руки в жертву искусству? – с мягкой улыбкой абсолютно спокойно сказала она.
– Тебя не было три дня.
– Да, я уезжала с Хорхе и его друзьями на другой конец острова наблюдать за дельфинами.
Алехандро не мог вымолвить ни слова. Стефанель ничего больше не сказала, она просто его обняла. В её объятиях Алехандро ощутил тёплое спокойствие и умиротворение, растекающееся по всему телу. Он чувствовал себя ледяной глыбой, которая тает в объятьях Стефанель. Алехандро не хотелось шевелиться, он замер и позволил себе раствориться. Он почувствовал, будто он совсем маленький и будто это мама обнимает его. Спокойствие и теплота. Неясное дыхание. Ничего на свете не страшно, не важно и не может потревожить – ах, какие неясные и заботливые руки были у Стефанель в этот момент. Алехандро чувствовал себя защищённым от всего на свете, пусть даже на Землю свалится метеорит, начнётся жуткий шторм или случится страшная эпидемия, казалось, её объятья уберегут их обоих. Он чувствовал себя дома.
Последний день фестиваля был особенно насыщенным. Было много выступлений, музыки, танцев, бесед. Публика спешила приобрести полюбившиеся экспонаты и напитаться последними лучами удивительной энергии Берридаса. Алехандро весь день не отходил от Стефанель. Он практически не выпускал её руку, а она почти всегда смотрела только на него. Когда стемнело, на пляже по традиции были зажжены костры, а со стороны моря появились фейерверки – великолепное зрелище! Начались финальные танцы, во время которых чувствовалось особое единение народа. Люди чувствовали себя обновлёнными, наполненными энергией и новыми знаниями. Все вокруг объединялись в группы, брались за руки и танцевали вместе, обмениваясь новой энергией и новой радостью. Царила атмосфера единства и любви друг к другу. Алехандро и Стефанель были целиком в этой энергии. Только объединяться они ни с кем не хотели, им было достаточно лишь друг друга. На их лицах светилась улыбка, которую они щедро дарили друг другу. Наверное, впервые в своей жизни Алехандро расслабился и доверился текущей энергии – это было легко и приятно. Думаю, что это были самые счастливые моменты в его жизни. Молодой человек не думал о будущем, не думал о рассказе, он был лишь здесь и сейчас на пляже Берридас с прекрасной Стефанель. Его определённо влекло к этой девушке. Влекло так, что он ничего не мог с собой поделать. Сейчас вся его жизнь заключалась в этом танце, в её руках, в её морских глазах и неясной улыбке. Она была права – что-то их определённо связывало, какая-то неведомая тайна. Он не мог отвести от неё глаз, что-то внутри живота крутило и сдавливало – это доставляло некоторых дискомфорт. В то же время на сердце было абсолютно легко и спокойно. Было ощущение правильности и абсолютной ясности происходящего. Алехандро не сопротивлялся, он тёк по течению и наслаждался. "Может, настал момент остановиться?" – мелькнуло в его голове. Он не стал продолжать размышлять над этой фразой, а просто дал ей пролететь мимо. Алехандро не хотел сейчас думать, каждая мысль доставляла ему жуткую боль. Нет размышлений – только танец, только музыка, только Стефанель. Когда музыка затихла и наступил рассвет, Стефанель и Алехандро решили наконец-то пойти в отель вместе. Молодой человек сильными рукам увлёк девушку к себе в номер, сопровождая непрерывными поцелуями, не оставляя выбора и возможности возразить. В это утро они занимались любовью по-человечески – это было близко, чувственно и проникновенно. Потом они уснули рядом, обнявшись. Он не отпускал её руки даже во сне. Во время сна на щеке Алехандро появилась слеза.
Он
Открыв глаза, Стефанель увидела Алехандро за столом. Он что-то писал. Она незаметно подкралась к нему сзади, неясно обняла и поцеловала в щёку.
– Привет, – неясно сказала она.
– Здравствуй, – сухо ответил Алехандро, сворачивая свою рукопись, чтобы Стефанель не смогла прочитать.
Девушка обвила Алехандро руками, села к нему на колени и страстно поцеловала.
– Смотри-ка, уже темно. Мы умудрились проспать весь день, – сексуально потягиваясь, сказала она.
– Да, и пора собираться. Ты в Биарритц?
– Ты знаешь, – выходя на балкон, сказала Стефанель, – я решила остаться на острове. Это единственное место, где я ощущаю себя счастливой, хочу остаться вороной, мне понравилось. Я уже договорилась снять небольшой домик у моря. Буду писать новые картины.
Алехандро в очередной раз не смог сдержать удивления. Его сценарий опять провалился. Он ощущал себя беспомощным, чувствовал полную потерю контроля над своей жизнью, будто она ему не подвластна более, будто всё уже решено за него. Алехандро вдруг почувствовал себя песчинкой в реке. Песчинка не может управлять ни течением, ни скоростью, ни направлением – она не может влиять вообще ни на что, она лишь следует за рекой, то уходя под воду, то выплывая на гребне волны. Ужасная метафора! От этого образа у Алехандро похолодело внутри. Он не мог допустить того, что за него уже всё решено, и что он ничего не может сделать. Неужели действительно Стефанель отняла у него бразды правления над жизнью? "Неужели вся оставшаяся жизнь пойдёт наперекосяк! Для чего тогда жить, если не можешь управлять жизнью и иметь то, что хочешь?" – Алехандро сидел за столом, и рой мыслей, как пчёлы, летал у него в голове, периодически больно жаля. Количество пчёл всё нарастало, они формировались в батальоны, нацеленные на захват мозга Алехандро. Зловредные насекомые, будто по команде, всем отрядом периодически устремлялись с обнажёнными копьями прямо в мозг, пронзая его насквозь ядовитыми наконечниками. От этих укусов начинала жутко болеть голова. Алехандро взялся за голову и потряс ей в надежде, что пчёлы вылетят через уши или, скажем, нос. Насекомые оказались живучими и настойчивыми, их яд начинал распространяться ниже по телу, доставляя мучительную ноющую и скручивающую боль.
– Ты считаешь, что можешь управлять моей жизнью. Да! – вдруг воскликнул он. – Знаешь что, ты ошибаешься! Управляй своей сколько хочешь, но тебе не дозволено управлять моей жизнью! Слышишь! – прокричал диким голосом Алехандро.
Он в бешенстве выскочил на балкон, схватил Стефанель, поволок её в комнату и с силой кинул на кровать. Его лицо и тело горели огнём от ядовитых укусов.
– Да кто ты вообще такая? С чего это ты возомнила, что мы с тобой связаны!? Что это, интересно, нас связывает?! Почему ты решила, что можешь пускать под откос мою жизнь? Почему ты решила, что можешь ломать её и расстраивать, то, что я настраивал всю жизнь? Да ты, ты, самая обычная девчонка, просто возомнила о себе не пойми что! Делай, что хочешь – меня это более не интересует!
– Хорошо, – тихо и спокойно сказала Стефанель, встала с кровати, оделась и вышла из комнаты.
Алехандро остался один в комнате. Количество пчёл и яда всё увеличивалось. Он не знал, что делать, и как избавиться от этой нарастающей боли внутри. Её приветливое лицо и непоколебимое спокойствие пуще прежнего вывели Алехандро из себя. Он был – огонь. "Почему она не выразила ни тени злости или недовольства? Неужели ей всё равно? Неужели она ничего не чувствует? Неужели я для неё – пустое место? А-а-а-а-а-а-а, о чём это я! Какого чёрта меня это волнует! Как я хочу сейчас вырезать её из моей головы! Вырвать с корнем, чтобы было адски больно, но чтобы её образ был навсегда стёрт из моей памяти! Я согласен на эту боль, только чтобы выкинуть её из головы, только чтобы стать прежним!" – кричал диким голосом Алехандро. Внутри волнение, уязвимость, страх.
– Мне не нужна эта жизнь без тебя, Алехандро! Я умираю, чтобы не жить без тебя!
– Приношу мою жизнь тебе в жертву, Алехандро! Тебе, мой Бог, тебе, моя любовь!
– Ты придал моей жизни смысл, твоя любовь – это самое важное, что у меня было! Меня нет без тебя, прощай!
– Ты – самое лучшее и самое худшее, что было в моей жизни. Вся моя жизнь – это ты! Без тебя нет и меня! Прощай!
– Наш ребёнок уходит в мир иной вместе со мной! Ты никогда о нём не узнаешь, если больше не любишь меня!
– Ты покинул меня, ты не хочешь больше меня, а я не хочу этой жизни без тебя, но люблю тебя безмерно!
– Пусть мои слёзы и страдания искупят твои грехи передо мною, пусть простят твою жестокость и холодность! Умираю за тебя, любимый! Бесконечно люблю!..
Алехандро проснулся посреди ночи в холодном поту. С тех пор, как его покинула Стефанель, он не мог спать. Каждый раз, закрыв глаза, он слышал голоса своих жертв, которые обращались к нему со своими предсмертными словами. Девушки являлись, как живые, и смотрели ему прямо в глаза, не отводя взгляда. Некоторые при этом держали в руках написанный Алехандро рассказ и с выражением зачитывали свою предсмертную речь. Холод пробирал до костей от этих снов. Причём они были непохожи на обычные сны: девушки были абсолютно реальны, живы и осязаемы. Алехандро не мог понять свои чувства при виде их. Нет, это была не жалость, ему не было их жаль, как это ни странно. А что же это тогда? Что же это тогда, и почему он не может спокойно спать, перевернувшись на другой бок? Почему он не может хладнокровно повернуться спиной к своим жертвам во сне или дать достойный ответ? Почему во сне язык немеет? Почему тело ему не подчиняется? В своих снах Алехандро не мог ни говорить, ни двигаться. Было ощущение, что он парализован для того, чтобы молча, не двигаясь с места, дослушать последнюю исповедь девушек, адресованную ему. Опять это ощущение бесконтрольности. Эти чёртовы сны лишили его возможности управлять своим телом. Потеря контроля над жизнью и собой всё больше и больше пугала Алехандро. Во сне некоторые девушки слегка касались его, некоторые нежно обнимали, некоторые целовали, а Алехандро при этом не мог пошевелиться, будто статуя. Проснувшись от ужаса, Алехандро думал, что, может, на самом деле это он умер, а не они. "Может быть, я – труп, а эти девушки являются, чтобы проститься со мной, а потом уходят в жизнь? Если так, то когда же я умер и от чего? Может, это кто-то из них меня убил? Какой ужас!" – думал, глядя в чёрное небо, Алехандро. Рядом с ним сладко спала Милена, очередная покорившаяся жертва. Она такая милая, нежная и любящая. От её присутствия молодой человек чувствовал себя ещё паршивее. "Может, она тоже пришла оказать мне последние ритуальные почести и помахать ручкой на прощанье? Бред!" – думал Алехандро. Для чего бы она ни пришла, но её присутствие было абсолютно невыносимо. Её милое личико, сладкие слова и нежные руки переворачивали его всего наизнанку. Алехандро встал, оделся, подошёл к столу. На столе лежал блокнот с наброском рассказа.
… он был первый мужчина в её жизни, которому она покорилась. Она его любила больше, чем себя, больше, чем мать и всю её блестящую жизнь. Она была его вся, от самой потаённой вибрации души до кончиков ногтей на её отпедикюренных пальцах ног…
Алехандро обернулся на спящую Милену. Она спала с улыбкой на лице и без сомнений, во сне она видела их счастливую любовь, свадьбу и милых деток. При этой мысли лицо Алехандро исказилось гримасой отвращения, как будто он увидел стаю гадящих крыс на своей кровати. Он отвернулся, взял ручку и начал писать финал. Хотя эта ночь была лишь ночью первой их близости, и по первоначальному сценарию следовало знакомство с друзьями, родителями и прочее – в общем, всё для того, чтобы Милена уже не представляла своей жизни без него. Несмотря на незавершённость сценария, Алехандро больше не мог видеть Милену. Он бы в любом случае не смог доиграть сценарий до конца с необходимой для этого эмоциональностью и натуральностью. Полнейшая паника настигла Алехандро, когда он осознал, что не может писать финал, то есть вообще ничего не приходит в голову. "Да, похоже, что я действительно труп, – думал он. – Мои мысли меня не слушаются, моё тело мне не подчиняется, язык немеет! Что за чёрт!" – в ярости крикнул он в полный голос. Милена проснулась.
– Дорогой, у тебя всё в порядке? Тебе приснился кошмар, милый? Иди ко мне, я тебя обниму, любимый, – неясно защебетала Милена.
– Пошла вон! – не сумев сдержать ярости, крикнул он.
– Милый, это просто кошмар! – смутившись, но продолжая щебетать, сказала Милена.
Она подошла к Алехандро и обняла его.
– Сейчас всё пройдёт! – прошептала она.
Алехандро со злостью оттолкнул девушку. Он весь горел, его разжигал огонь ярости и беспомощности изнутри. Глаза были налиты кровью, а голос был подобен извержению огня изо рта факира. Он ринулся к девушке и начал трясти её за плечи, потом ударил по щеке. Удар был настолько сильный, что Милена упала, она ударилась об пол и потеряла сознание. Убедившись, что девушка жива, Алехандро начал её одевать, подбирая элементы и куски разорванной в порыве страсти одежды по всей комнате. Милена быстро очнулась от его грубых манипуляций над её телом.
– Милый, что происходит? Ты нездоров?
– Пошла вон! – яростно крикнул Алехандро.
Резким движением руки он поднял уже одетую Милену, поволок её к выходу, открыл дверь и вытолкнул девушку из дома, кинув сумочку вдогонку.
На улице послышались поспешные шажки и рыдание хрупкой девушки. Звуки затихали, растворяясь в темноте ночи, пока не наступила тишина.