10 рублей того времени сейчас равны, наверно, 50 долларам. Умоляю тебя, 50 из этих 200 долларов, что я тебе посылаю, отдай той женщине. Пусть Всевышний простит нам наши грехи. Одна из купюр потрепанная, а другая новая. Если хочешь, новую купюру оставь, а старую разменяй.
И еще, мама, я никогда не говорил тебе причину, по которой не вернулся домой после армии. Теперь пришло время рассказать. Ведь это любопытно знать не только тебе, но также всем родным и знакомым, почему я, бросив здесь мать, остался жить в Луганске. Все доводы, которые я приводил тебе до сих пор (байки про то, что "здесь проще строить карьеру", "заработаю немножко денег и вернусь", "по состоянию здоровья мне противопоказано менять климат", "жена не хочет ехать туда, а я не могу бросить семью" и т. д. и т. п.) – все это пустые отговорки. Мама, помнишь, через два квартала от нас жила тетя Фатима? Так вот, я был безумно влюблен в ее младшую дочь Дурдану. Как сумасшедший, разговаривал с ее образом, часами стоял на дороге в ожидании, когда она здесь пройдет. Но известие о том, что она сбежала с другим парнем, стало для меня на службе большим потрясением. Даже думал покончить собой. Но я не лишил себя жизни. Вместо этого мне пришлось лишиться родины и тебя. Пойми меня, мама, я не мог вернуться. Жить поблизости и думать о том, что твоя возлюбленная наслаждается в объятиях другого, я бы не мог.
Человек может только один раз предать. Я предал тебя, родную Шушу. Думаю, хоть в отношении Луганска не совершить этого. Правда, я очень тоскую по своим детям. Знаешь, сейчас я готов отдать все только ради того, чтобы Руслан прикоснулся своей щекой к моей. Для родителей нет большего блаженства, чем находиться рядом со своими детьми. Я хорошо осознал это. Проклятая война, к сожалению, лишила меня такого удовольствия. Но в поисках никакого счастья я не намерен покинуть этот город.
Мам, ты помнишь, как ласточка свила себе гнездо с наружной стороны нашего чердака? Каждый день она носила еду в клюве и кормила своего птенца. Как-то однажды, если помнишь, птенчика она не застала в гнезде: то ли улетел, то ли его утащила кошка. Жалко было смотреть на ласточку. Бедная птица в отчаянии билась то о гнездо, то об окно, то об стену. Эту сцену я никак не могу забыть. В конце своего письма я прошу прощения у тебя и у родной Шуши. Хочу, чтобы простили меня – вашего блудного сына.
Мама, дом содрогается от взрывов снарядов. Выйду на балкон и посмотрю, что там происходит. Потом вернусь и докончу письмо…
Как-то один индеец рассказывает своему внуку о правде жизни:
– Внутри у каждого человека идет война. Это как бы война между двумя волками. Один из них олицетворяет зло: ненависть, ложь, измену. Другой волк – носитель добра: любви, преданности, правды, честности…
Маленький индеец, растроганный рассказом дедушки, спрашивает:
– Какой же волк в конце побеждает?
Старый индеец, задумавшись, отвечает:
– Побеждает тот волк, которого ты вскармливаешь!
6 января
Материальные ценности имеют рамки и границы, духовные же безграничны.
В "Новостях" передавали, что Ватикан выразил благодарность Азербайджану. Первая леди Мехрибан Алиева содействовала реставрации редких рукописей Ватиканской Апостольской библиотеки, римских катакомб святого Марчеллино и Пьетро. Это первый случай в истории, когда мусульманская страна вносит свою лепту в духовные ценности центра христиан.
* * *
Как говорил известный испанский философ Бальтазар Грациан: "Делай так, чтобы окружающие всегда нуждались в тебе. Выжатый фрукт, в лучшем случае, может стать гостем в емкости для мусора. После того, как человек напьется от родника, он отворачивается и уходит".
У нас, азербайджанцев, бытует эквивалентная поговорка: "Когда в твоем саду растет абрикос, все с тобой здороваются…"
Значит, для нас задача первостепенной важности – не допустить, чтобы абрикосы в нашем саду закончились. Даже если они кончились, на ветке надо повесить искусственный фрукт – бутафорский.
* * *
Как бы ты ни высовывался, ни вставал на пальцы, ни прыгал – противоположного берега моря тебе не увидеть.
* * *
В тот период, когда я читал роман Харуки Мураками "Норвежский лес", одноименную песню "Norwegian Wood" в исполнении легендарного "The Beatles" слушал, если не соврать, раз сто. Я очень любил такие хиты группы, как "Yesterday" и "Michelle", а с этой песней не был знаком. Но с чтением книги "Норвежский лес" она стала моей любимой песней. Я представлял себе, что эту балладу слушаю в исполнении Рейко в темном сыром лесу вместе с Наоко и Ватанабэ. Переживал состояние душевнобольных пациентов санатория "Амире". Я старался воображать себе их маленький мир, которому чужды такие понятия, как зло и порочность, а также ложь и предательство, царящие в большом мире. И от этого на душе становилось спокойно.
Но не учитывал то, что в то же время эти люди отрезаны от общения со своими родными и близкими… Это дорога в один конец. А если нет обратного пути, разве это не смерть?!
* * *
Когда решение выносит рассудок, вероятность ошибиться у тебя мизерная. Когда же сердце выносит решение, будь готов к оплошностям.
* * *
Алфавитные карточки в детской моей дочурки на этот раз не разбросаны по всей комнате. Они аккуратно сложены. Это какое-то чудо – буква "Э" на самом верху.
* * *
Детский мир очень интересен. В прошлом году я купил красивую куклу для своей дочери, которой было тогда два с половиной года. Она не расставалась с ней. Засыпала вместе с куклой.
Вчера к нам пришел родственник и подарил малышке недорогую и некачественную куклу. Так она бросила дорогую куклу и схватила эту, новую. Для детей нет разницы: хороший или плохой, дорогой или дешевый. Для них важно – новый или старый.
* * *
На одном международном мероприятии американец, который выступал с трибуны, говоря о своей стране, часто употреблял эпитеты "самые" и "первый". Я стал вспоминать наши "самые" и "первые" и пришел к выводу, что у нас таких преимуществ насчитывается больше, чем у американцев: границы нашей страны омывают воды самого большого озера в мире (Каспия). Самое большое количество грязевых вулканов на земле (более 300) приходится на долю территории нашей страны. Империя сефевидов (XVI–XVIII вв.), считающаяся одной из самых великих империй в мировой истории, относится к нашему народу. Добыча нефти со дна моря (1846 г.) впервые была произведена в Азербайджане. Первая на Востоке опера была написана нашим композитором (1908 г.) Провозглашение демократической республики (1918 г.), а также учреждение Музыкальной академии (1920 г.) тоже впервые на Востоке осуществлялось у нас. Первый пуск в эксплуатацию электропоезда в Советском Союзе проводился в нашей республике (1926 г.). И, наконец, проведение Первых Европейских Спортивных Игр (2015 г.) тоже можно считать большим достижением Азербайджана на мировой арене (это только то, что я вспомнил).
Я убежден, что сидящие со мной за одним столом русский и француз тоже были недовольны выступлением американца и перебирали в памяти достижения своей страны, где они были "самыми" и "первыми".
Может, вам следует проявлять некую скромность, дядюшка Сэм?
* * *
Я снова вспоминаю о Праге. Мои впечатления об этом чудесном городе помогают согреться в этот холодный январский день. Наряду с достопримечательными местами, которые я посетил во время путешествия по Праге, мне также посчастливилось познакомиться с известными людьми.
Брать мастер-класс у человека, каковым является известный физик, философ и режиссер, президент Общества "Ekrovision", советник Комиссии по делам культуры Ватикана, глава Польского пен-клуба, обладатель ряда престижных международных премий в области кино, театра и ТВ Кшиштоф Занусси, – согласитесь, это большая честь. Давать мастер-класс в столицах Европы – любимое занятие Кшиштофа Занусси. В Прагу он приезжает довольно часто и каждый раз – с новой темой. Тема его очередного урока звучит так: "Современный кинематограф. Тенденции развития".
Человек этот всегда для меня представлял интерес своими знаниями, кругозором, интуицией, трудолюбием и целеустремленностью.
Правила, по которым он пишет киносценарии, я считаю вполне приемлемыми для себя и стараюсь придерживаться их.
Следующее высказывание К. Занусси из текста, который недавно перевел я на наш язык, очень четко характеризует пребывающую в кризисе культуру XXI века: "В XVIII веке, когда Моцарт представлял свои сочинения, в зале насчитывалось человек 60–70 слушателей, в лучшем случае – 100. Однако платежеспособность императора, епископа, герцога и князя была высока. И поэтому великий композитор жил в достатке. А исполнитель поп-музыки того времени представлял свое искусство где-то на ярмарках и перебивался грошами, брошенным ему, как нищему в шапку. Если бы олигархи наших дней были бы ценителями культуры, как в эпоху Моцарта, то могли бы, как сейчас говорят, спонсировать подлинных деятелей культуры.
Жаль, что большая часть нынешних зажиточных людей вышли, как говорится, "из грязи в князи". А это не может привести к духовному обогащению".
* * *
Если ты говоришь по-русски, то путешествовать по Праге тебе не доставит большого труда, так как большинство чехов, пускай на ломаном, но все же могут говорить на русском языке. Чешский и русский – это родственные языки. Однако иногда замечается существенное различие между ними. Например, видишь знак дорожного движения с надписью "Позор, дети!" Думаешь: что за грех совершили бедняжки, чтобы им было позорно? А потом выясняется, что "позор" на чешском означает "осторожно".
Или же надпись на крупном торговом центре: "Слева". Сначала думаешь: наверное, вход слева. Идешь в ту сторону и натыкаешься на стену. Оказывается, слово "слева" в переводе значит "снижение"…
* * *
Что же касается человека, сидящего в воздухе… Поскольку он днем меня очень заинтересовал, я решил задержаться на этом месте, когда проходил мимо вечером. Люди уже разошлись.
Вот к друзьям-волшебникам подходит человек. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что их никто не видит, он берет на руки одного из сидящих – верхнего – и осторожно сваливает вниз. Автоматически сваливается и нижний. Они быстро снимают с себя брюки и рубашку, тем самым освобождаются от железа и встают с земли. После этого снова одеваются.
Разгадка найдена. Значит, железный посох имеет два конца. Один утончается книзу, другой – кверху. На каждом конце – по сиденью. Поскольку одежда у друзей покрывает эти части, они совсем не видны.
Благодаря ежедневным тренировкам, а также легкому весу у друзей выработался навык пребывания в продолжительной неподвижной позе и возможность демонстрировать такой вот трюк. Только и всего.
Я подхожу и внимательно наблюдаю за ними, а потом тихо удаляюсь.
Сказать честно, они и вправду достойны похвалы, потому как вызывают у людей уверенность в то, что чудеса случаются и в наши дни. Что в этом плохого?
* * *
Мне кажется, что любовь к земле и родине начинается со знамени. В советский период на всех знаменах 15 союзных республик доминировал красный цвет, а также изображение серпа и молота. Сегодня же каждый народ имеет свое знамя.
Когда видишь, как развевается знамя государства, которое ты представляешь, тебя распирает от гордости. Это непередаваемое ощущение.
Все же любовь к своему знамени у нас выражена не так ярко. Может быть, это связано с тем, что мы – бывшие советские народы – воспитывались в духе космополитизма, но отнюдь не патриотизма и шовинизма.
Моего нового героя зовут Эмре. Он простой строитель…
Гибель экипажа "Мария Селеста"
До того дня мне казалось довольно нелогичным и смешным желание человека подчинить своей воле все, что его окружает, тогда как появление на свет и уход из жизни происходят не по его собственной воле.
* * *
Я имел невероятное хобби: в последнее время пытался докопаться до внутреннего резонанса всего, что происходило.
Закон о том, что при звучании одного из созвучных тел второе в ответ будет звучать в том же тоне, по идее должен сработать также в отношении ритма сердец и человеческих чувств.
Во всяком случае, никто не сможет меня переубедить в том, что ритм сердца у двух влюбленных не созвучен…
* * *
Посеребренные предметы, выставленные на витринах, сверкали под лучами солнца, хотя оно не так ярко светило. Тонкие ножи, вилки, ложки, большие тарелки, вазы для фруктов, графины для вина… Большие старинные подсвечники изумительной красоты. Роскошные острые старинные кинжалы с резными узорами. Вместе вся эта утварь, состоящая из предметов разной величины и формы, производила впечатление яркого и ослепляющего табло…
Ежедневно на обратном пути домой, где я снимал комнату, обязательно наведывался на этот прелестный серебряный рынок у Москва-реки. А еще на пути меня манил также плакучий ивняк, под деревьями которого отдыхали рабочие. Кто-то пил чай, кто-то играл в домино, а кто-то просто болтал с товарищами.
Здесь строился гигантский спортивно-концертный комплекс. Работающие на этом строительстве были, в основном, гастарбайтеры, местных русских редко можно было встретить. Они жили там же, в деревянных бараках. Среди гастарбайтеров можно было увидеть представителей разных национальностей: турков, таджиков, белорусов, молдаван, украинцев, румын…
По нижней части стройки, примерно в 10–15 метрах от ивняка, на высоких флагштоках висели знамена разных стран, среди которых был и красный со звездой и полумесяцем – флаг Турции. Нижний угол его был несколько истрепан. Иногда в ветреную погоду в моей комнате было слышно, как шелестят знамена. Это отвлекало меня от моей писанины. Мне становилось трудно сосредоточиться. Знамена также очень часто преграждали попадание в комнату прямых солнечных лучей… Но в определенные часы дня солнечные лучи все же проникали через окно и озаряли письменный стол, кресло, книжные полки и выцветшие стены в моей комнате.
Иногда мне приходилось наблюдать весьма забавную картину.
Солнечные лучи, попадая на серебряные изделия, а также на воды Москва-реки, создавали потрясающее сияние, и свет отражался на всех окнах нашего 16-этажного дома, в том числе моей квартиры…
Рабочий день у меня начинался в 8 утра с питья крепкого сладкого чая из стакана в посеребренном подстаканнике. После я отправлялся во 2-е Архивное управление, откуда возвращался около 6 вечера с копиями писем и прочих бумажек. Для этого мне приходилось копаться в кипах пыльных документов с запахом сырости. Дома после недолгой передышки я снова садился за работу над монографией, перебирая копии архивных бумажек. При этом неоднократно пил чай из стакана в посеребренном подстаканнике. Работал я до поздней ночи.
Так однообразно проходили дни. Я почти не видел Москвы, гигантского мегаполиса, который раскрыл свои объятия для таких, как и я – представителей бывшего Советского Союза, представив им возможность заработать кусок хлеба.
Мне даже некогда было тосковать по родине. Дом, письменный стол, бумажки, дорога в архив, пыльный и пахнущий сыростью. А на обратном пути серебряный рынок, рабочие бараки, наконец, снова дом… И еще 157-й гастроном, куда наведывался иногда за продуктами и сигаретами…
Тема, над которой я работал, была довольно интересная и в то же время достаточно сложная, как алгебраическая задача, решение которой не удается: "Передача при резонансе на огромное расстояние амплитуды колебаний от незначительных воздействий, не входящих в такт". Одно время в архиве я занимался даже исследованием таинственного происшествия, описанного в Библии: историей разрушения Иерихонского собора во время молебна. В действительности же причиной тому послужило созвучие инфразвука мелодии в исполнении духовых инструментов с диапазоном основной части голосов прихожан, читающих молитву, то есть в результате резонанса.
Как-то мне довелось изучать материалы еще об одном невероятном явлении. 1906 году в Санкт-Петербурге, когда эскадрон кавалерии переправлялся через Египетский мост, то последний не выдержал резонанса из-за внутреннего колебания. Причиной тому был слаженный и равномерный топот копыт коней. В результате мост рухнул в одно мгновение…
На досуге я не упускал возможности спускаться вниз, надев спортивный костюм и тапочки, и бегать, чем точить лясы с Верой Тимофеевной – пожилой соседкой по лестничной площадке. Шум неимоверного количества автомобилей, носящихся по огромному проспекту, смешивался с гулом башенных кранов и тяжелой техники, плюс голоса строителей. Все это хоть и нарушало спокойствие Москва-реки, меня почему-то не раздражало. Отрывая от тишины и собственного эго, это непродолжительное время помогало мне ощущать себя частью огромного шумного мира.
Выкуривая сигарету, я одновременно наблюдал за рабочими, которые отдыхали, сидя на деревянных скамейках под ивами. Недалеко от моей квартиры в бараке жили трое китайцев, двое румын, двое белорусов, один молдаванин и один турок по имени Эмре. Бывало, здоровался и переговаривал с турком. Это был незавидного телосложения юноша лет 22–23.
Китайцы были эмоциональны, часто скандалили, иногда дело доходило до драки. Они всегда заступались за своих. Румыны и молдаване после распития красного вина веселились и пели. Белорусы приводили себя в порядок и, спускаясь к реке, где вечерами разгуливали местные девушки, пытались заводить с ними знакомство…
Эмре же выделялся необщительностью. Это был парень некомпанейский. Бывало, правда, захаживал в барак к другим своим согражданам на огонек, но, в основном, отличался своей замкнутостью.
Однажды он пригласил меня на чай к себе в тесную комнатушку, на стене которой был наклеен портрет турецкого лидера Эрдогана. За время чаепития он лишь однажды заговорил о большой любви к своей родине и своему народу. В основном же он говорил о гостеприимстве русских, о том, какие добродушные и заботливые пожилые русские женщины.
Когда я прислушивался к разговору рабочих, мне становилось ясно, что они любят националистические выступления. Каждый старался расхваливать свою нацию. В такие моменты дело доходило до перебранки, а иногда и до драки. Излюбленным занятием для них было фотографироваться на фоне знамени… Они снимали друг друга на телефон, меняясь ролями…
Иногда устраивали поединки по борьбе. Тот, кто переборол другого, свою победу засчитывал как преимущество своего народа и своей страны.
Эмре держался дальше от таких времяпрепровождений.
Время летело очень незаметно. С наступлением пасмурных октябрьских дней мне все чаще становилось тоскливо. Внутри как будто играла грустная музыка. Я уже не видел сияния с серебряного рынка и поверхности Москва-реки. Уже не слышны были громкая музыка и звонкий смех отдыхающих на берегу.