В таком изложении все это звучало ужасно, но особенно резнуло ее словечко "престарелые", сказанное хоть и безотносительно к ней.
- Ну, знаете! - Миссис Поуп не находила слов, чтобы в полной мере выразить свои чувства. По сравнению с этим судьба нескольких задних скамей в их церкви была сущим пустяком. - Вам, конечно, надо к ней поехать, - добавила она не без зависти.
- Да, завтра с самого утра, - сказала Летти. Она чувствовала странную приподнятость, старалась подавить ее в себе, но волнение не исчезало. Надо было обдумать, как ей одеться в такую неожиданную поездку. Для октября погода стояла очень теплая, но не следует забывать, что за городом всегда холоднее.
- У него неполадки с пищеварением, и потом мать, ей уже за девяносто, и вообще… - Марджори запнулась, - …разница в возрасте. Он ведь на несколько лет моложе меня.
Летти сочувственно пробормотала что-то. Все это было уже известно, но теперь - когда Марджори объясняла, что произошло, и как Дэвид Лиделл избегал назначать день свадьбы, и что однажды свадьбу отложили из-за болезни матери, - теперь Летти казалось удивительным, как это он вообще соглашался жениться. Каким образом Бет Даути ухитрилась уломать его - вот в чем надо разобраться! Все прочие причины как были, так и остались, и Бет Даути не намного моложе Марджори.
Марджори, видимо, не знала, чем это объяснить, или же была слишком расстроена, чтобы вдаваться в подробности. Летти уже подумывала, не будет ли Бет Даути в свою очередь тоже отвергнута и найдется ли такая женщина, которой удастся подвести Дэвида Лиделла к желанному концу, но ничего об этом не сказала.
- На что только женщина ни пойдет! - воскликнула Марджори. - Этого нельзя ни предвидеть, ни объяснить.
Сущая правда, согласилась Летти и поймала себя на том, что думает о Марсии, которая завещала свой дом Норману и тем самым подтвердила непредсказуемость женской души. И теперь, когда Марсия умерла, ее поступка уже ничем не объяснишь.
- Куда же Дэвид Лиделл теперь уедет? - спросила Летти.
- Уедет? В том-то вся и беда - никуда он не уедет. Здесь останется.
- Решил здесь остаться?
- Решил - не решил, не знаю. По-моему, он просто не думает о переезде.
- Но ведь он не так давно у вас живет и, принимая во внимание некоторые обстоятельства… - Летти осеклась, не доверяя самой себе, и почувствовала, что продолжать не стоит. Но, если подумать как следует, зачем Дэвиду Лиделлу уезжать отсюда? Он ничего плохого не сделал, а только передумал, и ведь считают же люди, что лучше сразу разобраться в своих ошибках, чем откладывать это в долгий ящик. - А где он будет жить? - продолжала она. - Неужели в Холмхерсте, в доме для престарелых?
- Нет, вряд ли. Они, наверно, устроятся у него.
В том неприютном доме, где столько всего надо переоборудовать! - подумала Летти. Может, поделом ему? - А его не тревожит, что ты тут будешь рядом - и одна? - сказала она.
- Ах, Летти! - Марджори улыбнулась снисходительной улыбкой, прощая своей приятельнице ее простодушие. - А ты знаешь, у меня такое чувство, что недолго я здесь проживу одна.
- Вот как? - Услышав это признание, такое скромное, Летти подумала: что, собственно, Марджори имеет в виду? Неужели здесь, в поселке, успел появиться еще один возможный супруг? Не слишком ли быстро один за другим?
- Как ты не понимаешь… - Марджори пустилась в объяснения, и Летти сразу же все поняла. Теперь, когда надежды на замужество не оправдались, пусть Летти вспомнит о своих прежних планах на жизнь, ведь теперь ей ничто не помешает осуществить их. Она (разумеется) переедет сюда, к Марджори, как только сможет.
А что потом? - подумала Летти. Пройдет несколько месяцев или несколько лет, и у Марджори опять появится кто-нибудь, за кого она задумает выйти замуж, а что тогда будет с Летти? В прошлые годы, когда они были вместе, Летти всегда тащилась за Марджори, но стоит ли придерживаться этого обыкновения? Сначала она все обдумает как следует, а решать сразу не будет.
- А кольцо ты ему, конечно, отослала? - сказала она, намеренно возвращаясь к разговору о расторгнутом обручении.
- Да что ты! Конечно, нет! Дэвид хотел, чтобы я оставила его у себя. Вряд ли он стал бы требовать свое кольцо назад, принимая во внимание некоторые обстоятельства.
- Требовать, пожалуй, не стал бы, но, может, тебе самой не захочется его носить? - сказала Летти.
- Ах, оно такое красивое! Лунный камень в старинной оправе. Знаешь, мне всегда хотелось иметь старинное кольцо, - щебетала Марджори, расписывая, насколько такое кольцо интереснее, чем традиционное с бриллиантиком, которое ей преподнес ее первый муж. - С годами руки полнеют, пальцы становятся толще, и большое кольцо лучше выглядит. - Она протянула левую руку с лунным камнем, чтобы Летти убедилась в ее правоте.
24
- Чудеса за чудесами! Вот все, что я могу сказать. - Норман вынул из пластикового мешочка сандвич с солониной.
- Доказательств тому хоть отбавляй, - сказал Эдвин, берясь за чайный пакетик. - Вчера вечером я говорил по телефону с миссис Поуп, и она мне все рассказала. Был звонок от Леттиной приятельницы, оказывается, у нее все рухнуло - она не выходит замуж. Там, конечно, полное расстройство, поэтому Летти туда и поехала.
- А чем она-то может помочь? Будет выслушивать причитания своей подружки? По-моему, от нашей Летти мало проку в таких критических случаях.
- Много от нее ждать не приходится, но все-таки, когда рядом друг женщина… - Эдвин запнулся, не зная, какого рода помощь может оказать Летти.
- Да, я с вами согласен - иногда женщины приносят пользу.
- Особенно, когда они оставляют вам свои дома по завещанию, - шутливо сказал Эдвин. - Вы, наверно, уже привыкли к роли собственника?
- Я его продам, - сказал Норман. - Не хочется мне там жить.
- Вот это правильно. Он для вас слишком велик, - резонно заметил Эдвин.
- Да нет, не в этом дело, - обиженно проговорил Норман. - Дом самый обыкновенный, полуотдельный, такой же, как у вас, а ведь вам он не слишком велик. Не желаю я кончать свои дни в спальне-гостиной.
- Да, конечно. - Тон у Эдвина был умиротворяющий, как всегда в тех случаях, когда он хотел охладить этого раздражительного человечка.
- Дни свои я, скорее всего, кончу в доме для престарелых, - сказал Норман, открывая большую банку растворимого кофе. - Называется "Семейная". Чудно! Ведь пользуются такими банками большей частью служащие в учреждениях. - Он высыпал в кружку ложечку кофейного порошка. - Небольшая экономия все же есть - так мы с Марсией считали.
Эдвин ничего на это не сказал. Молча он повертел ложкой чайный мешочек; кипяток окрасился струйкой золотистого цвета. Потом, как всегда, бросил в кружку ломтик лимона, надавил на него и приготовился пить чай. Слова Нормана, то, как он сказал: "Мы с Марсией", - навели его на мысль, что когда-нибудь эти двое могли бы и пожениться. Правда, немыслимо представить себе, как бы это все получилось. Допустим, встретились бы они много лет назад, когда оба были помоложе… Уж не говоря о том, как трудно представить их себе молодыми, они, может, и не увлеклись бы друг другом в те времена, а слово "увлечение" звучит как-то нелепо в связи с Норманом и Марсией. Но все же что сближает людей, даже самых несходных? У Эдвина остались только смутные воспоминания о том, как он ухаживал и как женился в те дни, когда он служил причетником в самой ортодоксальной англокатолической церкви, прихожанкой которой была Филлис. В тридцатые годы люди заключали браки не так, как сейчас, по крайней мере не так с этим спешили, уточнил он. А если бы Марсия не умерла, могли бы они пожениться и жить в ее доме? Но об этом, почувствовал он, спрашивать Нормана нельзя…
Норман сам вмешался в раздумья Эдвина и попросил его совета насчет того, что, видимо, не давало ему покоя.
- А платья и прочие вещи, что мне со всем этим делать?
- О чем это вы?
- О платьях Марсии и о ее домашних вещах. Правда, племянник, тот, который в кафтане и с бусами, кое-что взял, но предупредил, что его мамочка не желает с этим возиться и что я могу поступать с вещами Марсии как мне угодно. А я… я вас спрашиваю! - Норман с яростью поддел ногой корзинку для бумаг.
- Вы не советовались с соседкой и с той из патронажной службы, которые были на похоронах?
- С этой сексуально озабоченной блондиночкой и с сучкой-командиршей из благотворительниц? - Раздражение подбавило ярких красок в словарь Нормана. - Еще чего! Стану я с ними связываться!
- А что, если поговорить в тамошней церкви, может, у них найдутся желающие?
- Ну, конечно! Разве от вас дождешься другого совета? Не сомневаюсь, что ваш приятель, отец Г., пришел бы на помощь!
- А что? И придет! - сказал Эдвин, занимая оборонительную позицию. - Старье очень хорошо берут на распродажах.
- Старье? Благодарю покорно. Значит, по-вашему, вещи Марсии подходят под этот разряд?
- А вы вспомните, последний раз, когда мы встретились, вид у нее был довольно странный… - начал было Эдвин и замолчал. Эти бессмысленные препирательства никуда не приведут. Может быть, в воспоминаниях Нормана Марсия изменила свой облик - стала милой женщиной с серебристыми волосами, с мягким выражением лица - такой, как описала ее на смертном одре старшая сестра? - А вы не думали обратиться к Летти? - спросил он. - Я уверен, она не откажет.
- Да, это мысль дельная. - Норман был явно благодарен ему за такой совет. Лучше так, чем звать чужого человека.
- Но что нам делать со всеми этими молочными бутылками? - спросил Эдвин.
- Понятия не имею, - сказал Норман. - А вы что бы сделали - так и оставили бы их тут?
- Как-нибудь постепенно отделался бы. Выставлял бы каждый день молочнику по нескольку бутылок.
- Давайте сейчас и выставим, - предложила Летти.
- Молочники требуют: сполосни и выстави, - сказал Норман.
- А эти вон какие чистенькие, - отметил Эдвин.
- Марсия, наверно, рассердилась бы на нас за это, - сказала Летти. - Она, видно, с какой-то целью собирала и хранила их в сарайчике в таком порядке, такими идеально чистыми.
Все трое они с интересом провели полдня в доме Марсии, разбирая ее вещи. Летти больше всего удивило количество одежды, рассованной по шкафам и комодам, - платья тридцатых годов и еще более давние, те, что теперь опять входят в моду; некоторые явно принадлежали еще матери Марсии. Платья, которые Марсия сама носила в молодости, до того, как они с ней познакомились. Были там вещи, купленные сравнительно недавно, большинство, неизвестно почему, ни разу не надеванные. Берегла ли она их на какой-то особый случай, который так и не представился? Теперь этого уже не узнаешь.
Они начали свою работу с верхнего этажа, а когда спустились вниз, на кухню, то еще больше удивились, открыв стенной шкаф и обнаружив там настоящую выставку консервных банок.
- Зачем она столько всего накупила? - воскликнул Эдвин.
- А вы сами разве консервы не покупаете? - Норман сразу перешел в оборону. - Ничего удивительного в этом нет.
- Но она будто никогда ничего не ела, - сказала Летти.
- Сама говорила: "Я много не ем", - напомнил им Норман.
- Наверно, расчетливая была, как миссис Тэтчер, - сказал Эдвин. - Цены-то все время подскакивают…
- И будут подскакивать, кто бы ни стоял у власти, - отрезал Норман.
- Так все замечательно подобрано, одно к одному, и в таком порядке, - сказала Летти, не скрывая своего удивления. - Мясные консервы, рыбные, фрукты, а вот тут супы, запеканки, паштеты…
- Все на легкий ужин, - сказал Норман. - Я очень люблю запеканки. Они меня спасали, когда я возился с зубами.
- Представляю себе! - сказала Летти, теперь вся сочувствие.
- Я так считаю, пусть Норман забирает все это себе, - сказал Эдвин. - Если ее родственница со своим сыном разрешили вам распоряжаться тут…
- Сыну все-таки нужно кое-что дать… Молодой человек - хиппи, ютится в хипповом пристанище. Эти банки будут ему весьма кстати. Он, к счастью, не подозревает, сколько их тут. И давайте сами возьмем по несколько штук, - сказал Норман.
Нерешительно, потому что им было как-то неловко хозяйничать в шкафу Марсии, они, все трое, стали отбирать себе консервы. Выбор в какой-то мере отвечал склонностям каждого. Эдвин взял ветчину и тушенку, Летти - креветки и компот из персиков, Норман - супы, сардины, фасоль и запеканки.
Потом в нижнем углу шкафа они обнаружили бутылку хереса, неоткупоренную. Это был кипрский херес, изготовленный, как вас уверяют, из винограда, произрастающего в виноградниках, которые принадлежали когда-то царице Савской.
- Откупорим? - спросил Норман. - Скажите, а вам не кажется, что она припасла это нам, может быть, на такой вот случай?
- Вряд ли она могла представить себе, что мы соберемся здесь, - сказала Летти. - Соберемся, и без нее.
- Давайте послушаемся Нормана, - сказал Эдвин. - А что, если Марсия предвидела столь исключительные обстоятельства и так все и задумала? - Может, правильно он это истолковал, потому что не каждый день такое случается. И в самом деле, подумал он, если кто-нибудь и способен разгадать, что рисовала себе, что задумала Марсия, если кто-нибудь мог проникнуть в ее тайну, так это только Норман.
- Царица Савская, - сказал Норман. Он уже отыскал рюмки и теперь наливал всем щедрые порции золотистой влаги. - Мне это нравится. Итак, будем здоровы!
- Вы теперь, наверно, переедете за город, Летти, поскольку ваша приятельница замуж не выходит? - сказал Эдвин, когда херес добавил свое приятное тепло к тому удовольствию, которое он испытывал, зная, что виды на будущее у Летти улучшились. Ее судьба решалась самым благоприятным образом.
- Я еще не решила, - сказала она. - Что-то меня теперь за город не тянет.
- И правильно, - сказал Норман. - Чего не хочется делать, того и не делайте, и не позволяйте собой командовать. Сами все решайте. Жизнь-то она ваша, а не чья-нибудь другая.
- Но по-моему, вам нравилась деревенская жизнь, - недоуменно проговорил Эдвин, потому что по его понятиям женщины средних лет и женщины пожилые стремятся или должны стремиться за город.
- Да нет, не то что нравилась… - сказала Летти, вспомнив мертвых птиц и покалеченных кроликов и злую на язык тамошнюю публику. - Просто, когда мы сговаривались с Марджори, иногда казалось, что так и надо. А теперь я могу выбирать. - Она сделала большой глоток сладкого хереса, и у нее появилось приятнейшее чувство - почти ощущение своей силы. Такое же, как у Нормана, когда, решая, поселиться ли ему в доме Марсии, он открыл, что может повлиять на жизнь других людей. Теперь Летти поняла, что и Марджори, и миссис Поуп будут ждать ее решения.
- Но в Лондоне-то вы не останетесь? - приставал Эдвин.
- Не знаю. Надо будет как следует все обдумать, - сказала Летти. - Да, кстати! - добавила она. - Марджори интересовалась, не захотите ли вы как-нибудь провести день за городом? Можно поехать туда с утра, там и позавтракаем.
Она не удержалась от улыбки, потому что практически это зрелище выглядело довольно нелепо: все они - Марджори, Летти и двое мужчин - в тесноте ее "морриса".
- Эти твои приятели, с которыми ты работала в конторе… Эдвин и Норман, - сказала Марджори, старательно произнося оба имени, - почему бы их не пригласить сюда на денек?
Чем бы Марджори ни заинтересовалась, это надо подхватить, почувствовала Летти. Может быть, она отвлечется от постигшего ее разочарования, хотя трудно себе представить, что Эдвин и Норман могут стать предметами романтических мечтаний, а уж таких, кто бы меньше их любил загородное приволье, и вовсе не сыщешь. И тем не менее начинаешь понимать, что у жизни бесконечный запас возможностей - все в ней приходит на смену одно другому.
Примечания
1
Из стихотворения У. Вордсворта "Наоборот". - Перевод В. Муравьева.
2
Женская Добровольная Служба (благотворительная организация, помогает больным и нуждающимся). - Прим. ред.
3
Да почиет в мире (лат.).