Он был карим. Не голубым, как доблестно мною выбитый.
Я смотрел, разинув рот.
Людоед сел на край кровати, закурил легкий "Парламент". Сделав несколько смачных затяжек, сказал:
- Вижу, маркиз, ты ничего не понял.
Я покивал:
- Что-то с головой в последнее время… Наверное, это нервы.
- Тогда слушай по буквам. Глаз, который ты мне выбил, был искусственным. Производственная травма, понимаешь? Кость в молодости рубил без соблюдения правил техники безопасности, вот и допрыгался.
Я понял, что Эдичка остался неотомщенным. Людоед, сделавшись горестным, продолжал говорить:
- Знаешь, все так здорово складывается - теща переварена, жена ушла, жить стало лучше, жить стало веселее. Одна только Надежда меня тревожит. Возьми ее ты - и я линяю отсюда в Монтевидео полностью счастливым человеком…
- Ну, возьми, возьми меня! - услышал я жаркий шепот и проснулся.
Шептала Надежда, дочь людоеда. Она лежала на мне, связанном, алые ее губки, губки бантиком, трепеща, тянулись к моим губам.
25. Стреляли…
Я обрадовался, что Эдгар-Эдичка и людоед окривели не наяву, а во сне, в моем сне, и Надежда получила свое. Я вообще не терплю безвкусицы, а тут такие маловысокохудожественные, как говорил Зощенко, картинки. Кровавый родник в глазнице кота, потом брызги глазной жидкости фон Блада, это банальное шило… Фу!
В общем, если я скажу, что девушка была довольна, то совру - она искренне блаженствовала, как, наверное, блаженствовала Екатерина Вторая под графом Разумовским. Искренне блаженствовала в итоге, ибо в нашей схватке, в целом ожесточенно-бездумной, была пара раундов, в течение которых я подозревал, что она мастерски скрывает либо фригидность, либо некое отклонение сексуальной ориентации.
Когда Надеждина головка, выразив благодарность словами, поцелуями и прочими благодарственными прикосновениями, упокоилась на моем плече, я поведал о том, что пережил во сне. Девушка расстроилась, поняв, что обладал я ею не вполне искренне, но в состоянии сильного душевного волнения, связанного с неожиданно счастливым разрешением ситуации.
- Видно не судьба нам с тобой посуду бить, - всхлипнула она, и тут же отерев слезки, рассказала, что ночью действительно кругом стреляли, бегали скопом по железной крыше, били стекла, орали благим матом соло и хором, а на рассвете с третьего этажа в самом деле сбросили рояль - отцу показалось (со слухом у него туговато), что внутри него прячется кот, вооруженный увесистым кирпичом.
Она звонко засмеялась, видимо, вспомнив, как старинный инструмент ручной работы музыкально грохнулся о брусчатку. Посмеявшись, продолжила:
- Подсчитав ущерб от ночной охоты на твою кисулю, папенька чуть с копыт не свалился, но, слава богу, ему в это время сообщили, что мама сбежала со столовым серебром и управляющим Мурадели…
- Послушай! - поднял я голову удивленно. - Я все это во сне видел! Может и остальное все правда?
- Что остальное?
- Ну, лишил твой отец моего кота глаза?
- Да вроде нет.
- А сам не окривел?
- Нет. Синяк, правда, огромный под глазом…
- Слава богу! - заулыбался я довольно.
Наденька решила воспользоваться моментом и сделать дубль.
Я решительно пресек ее сексуальные поползновения, хотя, скажу честно, не был до конца уверен, что два половых сношения в течение одного часа с одной партнершей можно рассматривать как две измены. Тем более, измена в связанном состоянии, это уже не измена, это изнасилование, садизм, можно сказать (как я страдал, как мне было плохо, из-за того, что руки мои были связаны, и я не мог употребить их в дело, то есть погладить ей доверчивые полные грудки, спелую попу, сладкие стройные бедра, погладить, чтобы соитие наше завершилось быстрее, чтобы я быстрее мог вернуться мыслями к своей любимой!).
Дочь людоеда, попыталась переубедить меня ласками, но я презрел их, и когда она захныкала, постарался перевести разговор на другую тему:
- Послушай, Надюша, во сне твой отец говорил мне, что ты того, мужей изводишь на раз-два-три. Это правда?
- Не совсем…
- Ну, расскажи…
- Не хочу… Понимаешь, я отца люблю, а он…
Недоговорив, она посмотрела на часы. - Пора тебе плавки натягивать: папуля сейчас придет. Увидит тебя голым - от венца не отвертишься.
Бросив на мой срам плавки, дочь людоеда упорхнула, в чем была.
26. Яйца Леды.
Побыв у меня с минуту, Фон Блад (глаз у него к моему удовольствию был настоящим) убежал ввиду того, что из коридора и окна потянуло дымком входящего во вкус пожара. Через четверть часа он вернулся совершенно растерянным; походив по комнате взад-вперед, опустился на испуганно ойкнувшую кровать. Лик его глодала улыбка - улыбка человека, по совершенно сумасшедшему стечению обстоятельств попавшего в невероятно дикую, фантасмагорическую историю, и на каком то ее отрезке ясно понявшего, что конца ей не будет.
- Что с вами? На вас лица нет! - лицемерно поинтересовался я, уже столько дней бытовавший в аналогичной по типу истории.
- Что со мной?.. Вы спрашиваете, что со мной?! Вы спрашиваете?!! - улыбка слетела с его лица. Оно стало натурально полоумным, и я, не желая подвергнуться побоям, пусть заслуженным, сказал как можно искреннее:
- Ну да, с вами.
- Со мной все в порядке, - неожиданно успокоился людоед, - а вот замок горит с трех сторон.
- Вы хотите сказать, что мой кот научился пользоваться газовой зажигалкой или даже спичками? - подивился я непритворно.
- Пока нет. Но короткие замыкания у него получаются просто замечательно.
- Понятно, - вздохнул я. - Что ж, пожар высокой категории в нашей ситуации выглядит вполне логичным продолжением событий.
Фон Блад горестно покивал:
- Иногда мне кажется, что он у вас учился терроризму, и педагогом у него был сам Бен Ладен.
- Бог его знает, он недавно ко мне явился. Хотя, если рассудить, Эдгар идеальный боевик. Умен, решителен, понятлив, и главное, имеет вкус к рельефному действию. Есть, конечно, у него минусы, но если он действительно учился у Ладена или даже в "Альфе", то его педагогами они, скорее всего, рассматривались, как большие плюсы.
- Какие это минусы? - фон Блад потрогал глаз, начинавший обзаводится жизнерадостным синяком.
- Какие минусы? Вон, у вас висит на стене прекрасная копия Бенвенуто Челинни. Вы знаете, скольких человек этот художник зарезал, пока работал над этим шедевром? Зарезал в драках, в нападениях, просто так, от тоски к полнокровной жизни? По разным сведениям от четырех до дюжины. Так этот кот такой же по натуре. Если бы вы знали, как я до него жил. Замечательная любовница, пунктуальная, не капризная, да еще импортная, денег ровно столько, чтобы не зажраться до равнодушия, ежедневно бутылочка хорошего портвейна, прогулки в березовом Подмосковье, стихи на ночь, короче, размеренная умственная жизнь в уютном эстетическом пространстве без конца и края… И тут он является.
- Еще один очаг возгорания… - пригнувшись, посмотрел фон Блад в окно. - На третьем этаже, в кунсткамере. Пропал теперь второй муж моей тещи с двумя головами… Дракошей мы его звали, пока она его в формалине не замочила. Если бы знали, какой это был человек, единственный, можно сказать в своем роде, Вы знаете, в "Британской энциклопедии" о нем пространная статья с пятью фотографиями, схемами и рисунками…
- Послушайте, - перебил я, вспомнив прогулку с фон Бладом по его подземельям, - а та горилла с головой на правом плече тоже ваш родственник?
- Не мой, тещин, - пристально посмотрел фон Блад. - Точнее, он младший брат Дракоши…
- А почему она его в формалине замочила? - Я понял, что затронул запретную тему и вернулся к той, за которую людоед малодушно уцепился, как за возможность хоть на какое-то время покинуть действительность. Вновь усевшись рядом со мной по-свойски, он чуть ли не взахлеб принялся повествовать о втором тещином муже:
- Да огнедышащий он был. Заливался с утра спиртом под завязку, луком-чесноком закусывал, и ходил кругом, ходил, духом всех встречных с ног сшибая. А если еще зажигалкой в кураже перед пастями своими чиркал - то вообще чистейшей воды дракон, плюс пожар высокой категории. Вы не знаете, какие он фокусы показывал! Брал два стакана фиолетового денатурата - старик любил все фиолетовое - шло оно к его носу, ну, к носам, - в общем, брал два стакана денатурата и одновременно их выпивал, предварительно, конечно чокнувшись сам с собой. А это не очень легко было пить два стакана, хоть голов и две - они ведь не совсем симметрично располагались - одна, как полагается, анфас, а другая набок свернута, то есть почти в профиль. Но у Дракоши все равно классно получалось, даже с локтей, как офицеры, пил. А потом закусывал луковицами, естественно, фиолетовыми. Хрум-хрум-хрум - и готова луковица. Но особо чесночок высокоэфирный уважал. Любил по-деревенски посыпать горбушку солью, натереть погуще - пара головок на ломоть уходила, потом маслицем растительным оросить… Да-с… А курил как! Одним ртом затягивался, другим колечки пускал. А что женщины его о нем рассказывали! О комплексном его куннилунгуссе. Да с такими глазами рассказывали, что у него отбою от любительниц острых ощущений не было. А как пел! В два голоса - один высокий, певучий бас, другой низкий, глубокий. И пел все по системе Станиславского, с общением, взаимодействием и внутренней связью голов между собой. Бывало, как споет:
Высоким басом гудит фугас -
В подарок фонтан огня,
А боцман Бэби пустился в пляс -
Какое мне дело до всех до вас,
А вам до меня…
так мороз по коже. Правда, с принятием пищи у них постоянный был конфликт - желудок то один! Но потом они с этим договорились - стали по очереди есть, - один ложкой машет, другой газетку читает или вообще спит, силы голодные бережет… Да, с едой они договорились, а вот с храпом война была… Гражданская война с самыми что ни на есть телесными повреждениями. Представь, маркиз, когда левая голова первый раз захрапела в три голоса благим матом, так правая как врежет ей кулаком по яйцам! - Фон Блад раскатисто захохотал. - Но потом и с этим образовалось, более-менее образовалось - ухи они друг другу стали кусать: как захрапит одна голова дальше некуда, так другая хвать ближайший лопух от души! Так смежных ушей у них и не стало… Но особо они не переживали, да, не переживали…
Он еще что-то хотел рассказать о родственниках жены - видимо, было что, - но я вернул его к насущности.
- Интересно, как он огонь разводит? - спросил я, имея в виду Эдгара с его двадцатью шестью мутантскими пальцами, роднившими кота со славным Дракошей. - Наверное, кошачьим способом… Побрызгал на соединительную коробку - и готово, горит. Знаете, он однажды помочился на туфельки моей девушки Теодоры, туфельки за пятьсот долларов. И они тут же развалились, как от серной кислоты, вы бы их видели.
Фон Блад, с трудом распростился с двухголовым свояком, и посмотрел на меня как на уксус в большом количестве.
- Меры-то приняли? - продолжал я ерничать (а что остается делать человеку, связанному по рукам и ногам, как обстоятельствами, так и буквальными путами?) - Или бог с ним, положимся на огонь и выйдем из него очищенными от замков и котов?
- Пожарная сигнализация пока худо-бедно срабатывает, - уже подняв на меня карающую руку, овладел собой людоед. - Но сами понимаете, для меня утонуть в воде - это не намного лучше, чем сгореть. У меня картинная галерея, видите ли… Дюрер, Гоген, Модильяни, даже Малявин. И еще драгоценные гобелены и редкая библиотека. Мебель эпохи Людовика Четырнадцатого…
- Мебель эпохи Людовика Четырнадцатого… - повторил я. Уже минуту какая-то мысль пыталась достучаться до моего ума.
- Да, мебель. И многое другое.
Из окна послышался отдаленный вой сирен, ум мой встрепенулся, и я, вмиг переполнившись эйфорией, торопливо заговорил.
- Послушайте, милейший каннибал! У меня идея, и она, кажется, поможет нам договориться. Вам дочь рассказывала мою историю?
- Конечно. Она мне все рассказывает.
- Но я повторю для ясности. Черт, как же это мне раньше в голову не пришло!
- Говорите, не томите душу!
- Понимаете, это все леность ума… Если бы я все хорошо обдумал, обдумал, как только увидел своего кота на вашей крыше.
- Говорите, я слушаю.
- Понимаете, я влюбился в чудесную девушку… Нет, надо все сначала начать, с яиц Леды, иначе, вы не поймете.
Я намеренно тянул, рассчитывая изложить суть своего предложения на кульминации событий.
- Пожарные приехали, - подошел к окну Блад. - Конец моим гобеленам. Вы что-то говорили о яйцах Леды…
- Да, так говорят "Начнем с яиц Леды". Видите ли, эта прекрасная девушка снесла яйца от греческого Зевса, явившегося к ней на любовное свидание в образе лебедя - странный, надо сказать, был господин, этот Зевс. Я понимаю, к Данае он заявился в образе золотого дождя, это понятно, женщины деньги любят. Но в образе лебедя?
- Это, наверное, аллегория или символика. У лебедей шеи длинные. Так причем тут яйца Леды?
- Понимаете, из одного вылупилась Прекрасная Елена, из-за которой произошел ряд закономерных событий, в частности, Троя пала в прах, ну, или сгорела, как сгорит ваш замок от моего троянского кота. Так вот, когда хотят начать повествование с самого начала и по порядку, говорят: "Начнем с яиц Леды".
- Вы здоровы, маркиз? Не заговариваетесь? Впрочем, как можно остаться здоровым после всего, что нам пришлось здесь перенести…
- Да нет, все было прекрасно, особенно ваша дочь… - мгновенно отреагировал я.
Он психоаналитически насупился. Отцы бессознательно не любят, когда без спроса трахают их дочерей.
- Так что там с яйцами Леды?
- Все началось с того, что я получил в наследство этого кота. Братья получили дома и пароходы, а я - кота. Как в сказке Шарля Перро. Ну, волей-неволей, вошел постепенно в образ, тем более кот был черт знает что такое, будет время - расскажу. Потом принцесса появилась - опять-таки именно он ее ко мне с небес на мгновение спустил, - и я с листа влюбился, так, что без нее и жить теперь не могу. Но к принцессе, сами понимаете принцем надо свататься. А я - научный сотрудник, это же окончательный диагноз. И надо же, тут вы подвернулись. Вы и в самом деле людоед?
- Глупости! Вы назвались Карабасом, я - людоедом, вот и вся сказка.
Мне стало ясно как день, что на кровати связанным лежит самый последний простак в мире. Осознав свою сиюминутную сущность, я насупился:
- Ну вот, сказка… А я вам чистосердечно поверил. Еще эта распечатка из Большой советской энциклопедии…
- Ну и фантазия у вас… Вас обмануть - раз плюнуть. Вы что, честный человек?
- Вы не первый этим меня попрекаете, - вздохнул я. - Но вернемся к идее, меня осенившей. Видите ли, этот ваш замок с Людовиками Четырнадцатыми и гобеленами мне до лампочки - не то воспитание, я - аскет, живущий высококалорийной духовной пищей. Но мне сейчас, именно сейчас, позарез нужно паблисити, чтобы подвалиться к моей Наталье сущим маркизом - иначе никак, женихов рангом ниже она в упор не видит. Ну, вот, я и подумал: демобилизую кота, отзову, так сказать, с действующего фронта на зимние квартиры, а за это вы на месячишко-другой уезжаете на Сейшельские острова, или еще куда, сдав мне замок со всем его содержимым - "Мерседесами", слугами, поварами, ну, за условные, конечно, деньги - у меня целая зарплата на кредитке, да еще расчет, если за прогулы по вашей милости уволили. С Надеждой, естественно, уедете… И все решено - замок целый, картины целы, к вашему приезду я переезжаю к новой теще, поминая вас святым своим благодетелем.
Подумав с минуту, фон Блад стал вытягивать из-под меня простыню.
- Вы что? - испугался я - лицо фиктивного людоеда пылало злорадной решимостью.
- Мне нужна эта простыня. Я сделаю из нее белый флаг и пойду вниз. Как вы думаете, он знает, в каком случае одна из конфликтующих сторон размахивает белым флагом?
- Вряд ли. Мне придется пойти с вами.
Фон Блад освободил меня от веревок. Я встал, размялся, причесался, и мы пошли.
- А флаг? - воображение остановило меня в дверях.
- Зачем флаг? Вы же говорили, что кот белых флагов не разумеет?
- Кот не разумеет, зато я разумею. Мне будет приятно видеть, как вы им размахиваете.
27. Они у него всегда наготове.
У него опаленная шерсть висела клочьями, но глаза были целы, лишь один заплыл, как у боксера после прямого в бровь. Во втором же глазу бесовски блестел солдатский кураж, смешанный с искренним огорчением, что такая славная, и без сомнения, историческая заварушка, так скоро завершилась. Уверен, если бы не этот суворовский, нет, кутузовско-нельсоновский блеск кошачьего глаза, фон Блад пошел бы на попятный, а может, и спустил бы на нас собак. Хотя вряд ли. Собак он, конечно, мог спустить, но толку от них не было бы никакого - долгое время после проигранного сражения, они даже поесть толком не могли, ибо все время смотрели вверх, выискивая в небе пикирующие кирпичи, когда-то так стремительно прилетавшие вслед за кусками мяса.
Да и кот был не дурак. Он не приблизился к фон Бладу, чтобы принять капитуляцию, как полагается, торжествуя глазами и вздымая подбородок (к чему условности?), а уселся в метрах пяти от побежденного на фоне разбившегося вдребезги рояля, метнув взгляд исподлобья, взгляд, несомненно, значивший:
- Чтобы через сутки тебя тут не было.
- Да я уже два дня как должен быть с семьей в Новой Зеландии, - сказал фон Блад как бы мне.
Вся его многочисленная семья, за исключением дочери и сбежавшей жены, сразу же после начала боевых действий эвакуировалось на противоположную сторону Земного шара.
- Ты варежку не разевай, - сказал я коту не очень-то уверенно. - Мы с глубокоуважаемым нами фон Бладом договорились, что он предоставляет этот замок в наше распоряжение месяца на два…
Кот посмотрел на меня, как на Ульянова-Ленина, заключившего с немцами предательский Брестский мир. Потом уничижительно посмотрел на фон Блада. Потом, опустившись на мраморные ступеньки, стал демонстративно вылизывать свои половые органы. В глазах его стояла мысль, обращенная к хозяину: - Они у меня всегда наготове, и потому помни, чем этот Брестский мир для фонов обернулся.
28. Экстремальный секс?!
Вечером фон Блад, вполне довольный будущим изменением своих географических координат, устроил прощальный ужин. Кота к тому времени привели в более-менее приличное состояние, и в нем уже трудно было видеть пирата, взявшего на абордаж целый замок со рвом, внешними стенами и донжоном. Он лежал на стуле рядом со мной и неторопливо думал какую-то важную мысль. Надежда, севшая напротив, щебетала без умолку - из тысяч слов, что она сказала в начале ужина, легко извлекался сухой остаток в виде следующего тезиса:
- Через два дня мы будем пить пиво в стране маори, птиц киви и султанских кур, а ты, простофиля, останешься здесь
Последующие несколько тысяч слов выразили следующую идею, от которой вино показалось мне кислым:
- А мог бы поехать со мной, или остаться со мной и этим замком.