- А как же! - удивился Леопольд Арнольдович такой моей наивности. - Пять сотен в зубы и аплодисменты по команде. И вот еще что! - собрался было вернуться к откручиванию пуговицы, но сдержался. - Имейте в виду, последним словом ни в коем случае не пожертвую! - поскольку я не выразил по этому поводу особого удовлетворения, уставился на меня с интересом. - Неужели это вам без надобности? Серийным убийцам и тем дается шанс обратиться к суду, а наше с вами шоу от судебного процесса ничем не отличается. Количество присяжных будет исчисляться миллионами, вот и вся разница, а еще то, что никакого преступления вы не совершали. Хотя кого это смущает с нашей-то судебной системой?
То ли набегался за день - за время разговора мы с ним так и не присели, - то ли устал от суеты, плюхнулся мешком на стул и закрыл глаза. Сидел, повесив голову, забыв о моем существовании. Плохо понимая, что теперь делать, я собрался оставить его одного, как вдруг Майский поднялся на ноги.
Не извинился, но пояснить нужным счел:
- Когда вокруг безумствуют, надо уметь отключаться. Меня один шпион научил. Наш, который разведчик. Лучше было бы десять минут поспать, но на такую роскошь рассчитывать не приходится. Вы, голубчик, вот что, вы пока посидите. - Полез во внутренний карман блузы и достал сложенные в несколько раз листы, протянул их мне. - Это ваша тронная речь, она же последнее слово, о котором я говорил. С рекламодателями будут торговаться до последней минуты, так что названия брендов и фирм заменены до поры до времени на "тра-та-та". Познакомьтесь, у меня дел - лопатой не разгрести! А вернусь, тогда и обсудим…
И направился быстрым шагом к двери. Двигался с такой злой энергией, как если бы намеревался вынести ее вместе с рамой, но на этот раз обошлось. Я смотрел ему вслед не без облегчения. Приличный, судя по всему, малый, только уж больно его много. Когда дверь с пушечным выстрелом хрястнула о косяк, опустился в стоявшее у стены кресло и попробовал сконцентрироваться на тексте. Интересно было узнать содержание моего послания городу и миру.
"Дорогие друзья! - читал я, стараясь ничего не упустить. - Раз уж вы взялись решать мою судьбу, хотелось бы сказать вам несколько слов о том, как я жил… - Очень неплохо сказано! Начало по-человечески доходчивое, я бы сам лучше не написал. - Ничего особенно выдающегося, что отличало бы мою жизнь от вашей, не произошло…"
Тут, пожалуй, можно было бы и не согласиться, но если не придираться, то сойдет. Элемент заигрывания с массами, конечно, налицо, но в разумных пределах это даже неплохо, речь как-никак идет о моей жизни.
"У меня было счастливое детство. Я гонял во дворе в футбол, мечтая иметь спортивную форму с эмблемой фирмы "тра-та-та"… - Хотя Леопольд и предупредил, от неожиданности я запнулся, но читать продолжал: -…и купить мяч с эмблемой "тра-та-та". Позже, когда появились первые видеомагнитофоны "тра-та-та", мы собирались с друзьями, пили "тра-та-та" и смотрели замечательные "тра-та-та"…"
Про счастливое детство, допустим, правильно, и в футбол играли, и в хоккей, но никаких мечт о тряпках и лейблах у нас тогда не было. На следующей странице, куда я поспешил заглянуть, речь шла уже о моей молодости.
"За поступление в "тра-та-та", - писал неизвестный мне литературный раб, - родители подарили мне костюм "тра-та-та" и горные лыжи фирмы "тра-та-та", и той же зимой я поехал отдыхать в "тра-та-та". Учебе отдавал все силы, потому что хотел поступить на работу в "тра-та-та" и стать уважаемым человеком. Так все и получилось, и в "тра-та-та" меня приняли с распростертыми объятиями. Не прошло и пары лет, как я уже ездил на "тра-та-та" и одевался в "тра-та-та", а друзья мои, выбирая "тра-та-та" и "тра-та-та", от меня не отставали…"
Дальше, в рассказе о моей семейной жизни, родных и близких, "тра-та-та" шло сплошняком. Мы все строили себе коттеджи "тра-та-та", водили машины "тра-та-та" и "тра-та-та", страховались в "тра-та-та", отдыхали, пользуясь услугами "тра-та-та", так что моя "тра-та-та" носила только "тра-та-та", мыла волосы исключительно "тра-та-та", и все у нас с ней было "тра-та-та"…
Я закурил. Мысли от обилия "тра-та-та" напоминали шинкованную капусту. Комком к горлу подкатило омерзение. Составители бредятины наверняка жалели, что я не могу рассказать людям об услугах "тра-та-та" по организации собственных похоронах на "тра-та-та". Ну да ничего, наверстают упущенное, делая репортажи о моей безвременной кончине! А она, судя по всему, на глазах становилась реальностью. Услышав рекламные откровения, я бы и сам проголосовал за то, чтобы меня поскорее вздернули. И что самое обидное, на моем надгробном камне напишут, что я любил "тра-та-та" и завещал живущим пользоваться "тра-та-та"…
Когда Майский просунул в комнату голову, я курил уже пятую сигарету. Мой вид, надо полагать, его насторожил. Прикрыв за собой аккуратно дверь, Леопольд приблизился едва ли не на цыпочках и елейным голосом поинтересовался:
- Ну и что вы об этом думаете?
- Полное "тра-та-та"!
- Что? - не понял он. - Впрочем, я с вами совершенно согласен! По крайней мере, теперь вы поймете, в какой атмосфере приходится мне жить и творить. Психиатрическая клиника для буйных в сравнении с шоу-бизнесом тихая гавань. Единственное лекарство - надо периодически снимать стресс…
Уверенный, что после этих слов он растянется на полу и захрапит, я поднялся из кресла. Но не угадал, тренированным движением Майский извлек из ящика стола початую бутылку коньяка и принялся разливать густо-оранжевую жидкость по стаканам.
- Бог создал людей, говорят американцы, но только полковник Кольт сделал их равными! У нас на Руси всех уравнивает водка. От того и пьют, что хотят пусть иллюзорной, но свободы и справедливости. Когда-то устал караул, и на этом кончилась демократия, теперь устал народ и от свинцовой этой усталости решил, что при демократии живет… - Протянул мне стакан. - Как раньше при хозяевах из их милости в доме обретались приживалки!
Я сделал глоток. Возможно, коньяк не был из марочных, но пришелся ко времени. Майский, думал я, глядя, как тот тянет из моей пачки сигарету, без сомнения, циник и мизантроп, а и у него душа болит. Чего стоит то, что отговаривал меня участвовать в проекте, приносящем ему деньги! С уважением и симпатией поднес ему зажигалку. Мечтал, наверное, в молодости выбиться в меерхольды, а приходится заниматься черт знает чем, вплоть до парадов педерастов. Что это - судьба?.. В таком случае жизнь дается нам не сама по себе, а лишь в комплекте с судьбой. Где-то на небесах есть весы, на которых взвешивают наши грехи и добродетели, их баланс и определяет, как нам жить, и нет никого, кого бы спросили, хочет ли он возвращаться в жизнь!
Вряд ли Леопольд, несмотря на все его таланты и энергию, был способен читать чужие мысли, однако заметил:
- Знаешь, иногда очень хочется верить в провидение! В нем единственная надежда, что когда-нибудь наша жизнь станет осмысленной…. - И, возвращаясь к обращению на "вы", поинтересовался: - С телесуфлером работать приходилось? Видели хотя бы, как это делают ведущие новостных программ? Читают бегущую перед глазами строку, а впечатление такое, что смотрят в камеру. От вас их скорость и дикция не потребуются, вы живой человек… - ухмыльнулся, - пока, но слишком часто запинаться тоже не стоит. Придется потренироваться, а насчет текста не переживайте, когда уберут "тра-та-та", он станет вполне пристойным.
- Но… - поколебался я, стоит ли говорить, - это… это не моя жизнь!
- Ах, оставьте! - махнул рукой Майский, как могла бы это сделать любая выпускница института благородных девиц. - Вы на телевидении, здесь все придумано, никто своей жизнью не живет. Эфир сажает на иглу почище героина. Люди готовы продать все, и себя в том числе, только бы мелькнуть в кадре и быть востребованными. Эксгибиционизм, батенька, осложненный букетом фрейдовских комплексов… - Плеснул в свой стакан из бутылки, мой был еще на половину полон. Поднял его и с видом исследователя посмотрел на свет. - Был такой шлягер времен Парижской коммуны: "Мы наш, мы новый мир построим"… - Облизал тонкие губы. - А еще прекрасный польский фильм "Все на продажу". Так вот его название куда созвучнее нашей жизни, чем "Интернационал"! В мире потребления всё - товар, и искусство с литературой ничем не отличаются от женских прокладок, только они, в память о загнанном Пегасе, обязательно с крылышками…
Проглотил одним глотком коньяк. Я смотрел на него и прикидывал, знает ли он правду о том, зачем на самом деле понадобилось шоу. Скорее всего, нет, а если и догадывается, то не по причине болтливости Феликса, не в его это характере. Наверняка Фил использует режиссера втемную, как это называется на языке спецслужб. По крайней мере, термин этот мелькает в шпионских и полицейских триллерах.
Косвенно уровень осведомленности Леопольда можно было проверить, и я спросил:
- Скажите, а как будет организован подсчет голосов? Хотелось бы знать, я, в некотором смысле, лицо заинтересованное. Как известно, результаты выборов определяют не те, кто бросает в урны бюллетени, а те, кто их считает.
Майский ответил не сразу, подождал, пока я допью коньяк, и только тогда пожал костлявыми плечами.
- Слава Богу, за арифметику я не отвечаю! Феликс Адрианович сказал, что обработкой статистики займутся специалисты профильного института, они и обеспечат нас всем необходимым. Наше дело работать с цифрами на табло в зрительном зале. Это, кстати, накладывает ограничение на выбор ведущих. Недостаточно иметь смазливую физиономию и говорить, не краснея, пошлости, от них потребуется такт и, не побоюсь этого слова, интеллект…
Ничего толком Арнольдыч не знает, пришел я к выводу, ничего ему Фил не сказал. Уходя от потенциально скользкой темы, спросил:
- И много их, ведущих, надо?
- Да нет, только двое, мужчина и женщина! Теперь это принято не только на телевидении, но и на радио. Вдвоем легче ориентироваться в сложных ситуациях, к тому же, если один из них сморозит глупость, а случается это сплошь да рядом, быстрая реакция второго смажет отрицательное впечатление. В прямом эфире часто возникают накладки, разруливать их ведущим приходится самостоятельно. Ну и я буду хоть и за кулисами, а неподалеку, смогу вмешаться в ход событий во время перебивок на рекламу…
Леопольд не договорил, задумался. Я почувствовал себя лишним и решил, что пора откланиваться, но он меня попридержал.
- Вы не верите, а меня любят дети! Да-да, своих только нет, в этом беда. - Подался ко мне худым телом, понизил голос: - Слушай! Мой тебе совет: нарожай дюжину и блажь участвовать в подобных шоу пройдет. Я бы и сам, но поздно. Не в том смысле, а вырастить не успею… - Посмотрел на меня тускло, потер в нерешительности ладонью подбородок. - Есть еще одна заморочка!.. Как бы это сказать?.. В общем, сценарий, можно сказать, утвержден, бюджет предусматривает расходы на медицинское сопровождение…
Продолжал еще что-то мямлить в том же духе, но я его перебил:
- Послушайте, Леопольд, а не пойти ли вам к чертовой матери! Сколько можно жевать жвачку, вы же не корова. Мне известно, что шоу - не игра и исход может быть летальным. Говорите, что собираетесь сказать, не тяните кота за хвост!
Майский потянулся к лежавшей на столе пачке, как утопающий к соломинке. Вытряхнул сигарету и едва ли не вырвал у меня из рук зажигалку.
- Почему всегда я?.. - Чиркнул о кремень раз десять и только потом прикурил. - Феликс Адрианович сказал, он ваш друг, вот сам бы и… так нет, свалил на меня! - Несколько раз жадно затянулся. - Определиться надо! С формулировкой. Фенечка в том, как спросишь, такой ответ и получишь. Ставить вопрос на голосование прямо: жить вам или умереть - прокуратура возражает. Тогда как?..
А Фил-то дрогнул, не смог со мной о таких вещах! Не посмел, глядя в глаза, кишка тонка. Хотя от участия в шоу не отговаривал. Решение-то Котова, не его. Что же получается, самому мне, что ли, выбирать кратчайшую дорогу на эшафот? Нет, брат, шалишь, я умываю руки.
- Есть варианты?
- В предварительном порядке проконсультировались с психологами, - помялся Майский. - Вопрос мог бы быть таким: "Безразлична ли вам судьба Сергея Денникова?" При том, конечно, понимании, что всем заранее известно, чем вам грозит положительный ответ большинства…
Что-что, а понимание такое имеется, констатировал я, достаточно полистать газеты и заглянуть в Интернет! Телефон лучше не включать, вокруг дома бродят смурные типы и всем подряд тычут в физиономию камерой с микрофоном. Наглая девица из автобуса с тарелкой на крыше соседям прохода не дает. Жизни мне нет, а понимание есть! Сезон охоты еще не начинался, а лицензиями на мой отстрел уже торгуют направо и налево.
- Мы часто говорим, мол, равнодушие убивает, - продолжал Майский, - вот шоу и покажет, справедлива ли народная мудрость. Но если вас интересует мое мнение, я бы задал вопрос непосредственно, без фарисейства…
- Вы же только что сказали, прокуратура!..
- Сказал! - вздохнул Леопольд и раздавил в пепельнице окурок. - Боюсь я за вас, честное слово. Боюсь! Народец у нас безучастный, затрахала его капиталистическая действительность. Ему не то что на вас, на себя наплевать. По оценкам социологической службы, шоу будут смотреть от пятидесяти до семидесяти пяти миллионов человек. Обитают они в основном в городах, где жизнь жесткая и одинокая. Каждый в своем окопчике, соседей по лестничной площадке не знают в лицо. Здесь всем на каждого насрать и каждому на всех. Если же задать вопрос в лоб, то люди очухаются, поймут, что твоя кровь на их руках… И на моих! - вздохнул тяжелее прежнего. - Теперь поздно идти на попятную, да и не я, так найдутся другие. В нашей проституточной профессии достаточно один раз отказаться, и больше не предложат. В этом мире надо бегать в стае и подвывать по команде.
Глаза Майского упорно избегали мои, но я сумел их поймать.
- Не переживайте, Леопольд Арнольдович, формулировка вопроса меня устраивает, тем более что мне дадут возможность обратиться к зрителям. Уверен, люди меня в обиду не дадут…
- Твои слова да Богу в уши! - улыбнулся Майский, впрочем, весьма безрадостно. Подергал себя по привычке за мочку уха. - Давно я в церкви не был, надо будет зайти, поставить свечечку.
Я протянул ему руку. Он ее пожал.
- Давай, Сергей, до пятницы еще увидимся! Потренируешься с телесуфлером, осмотришься…
- Так сегодня вроде бы четверг.
- Ясный перец, что не завтра, а через неделю, - нахмурился Леопольд, думая уже о чем-то своем.
- И что же будет через неделю? - не понял я.
- Тебя что, не предупредили? - поднял кустистые брови Майский. - Начало в семь вечера, самый что ни на есть прайм тайм!
Я аж похолодел.
- Так скоро!
- Не волнуйся, - похлопал он меня по плечу, - мои ребята знают дело, успеем в лучшем виде!
За бригаду Леопольда, признаться, я не очень переживал, но такая близость события неприятно поразила. Ни для кого не секрет, рано или поздно придется умереть, но, когда тебе сообщают дату, это меняет восприятие жизни. В глубине твоего существа начинает работать метроном, и чем бы ни занимался, ты слышишь его механические щелчки…
14
В один из остававшихся до пятницы дней позвонила Ню. В какой именно, сказать не могу, они слились для меня в единое целое, но, кажется, в понедельник. Звонка ее я не ждал, но и не позвонить она конечно же не могла, это и ежику понятно. По части гуманности и прочих интеллигентских штучек у моей жены нет равных. Превзошел ее только Александр Сергеевич, утверждавший, что не только восславил свободу, но и милость к падшим призывал. Падшие в моем лице поблагодарили Нюську за сочувствие, после чего отключили мобильник и свалили от назойливых журналистов к Гришке на дачу. Под покровом тьмы с чемоданом на колесиках. И очень вовремя, потому как, возвращаясь домой, я всерьез начал опасаться найти в своей постели журналистку с микрофоном, и хорошо еще, если одну, а не с коллегами по прилипчивому цеху.
Не знаю, в каких произведениях, кроме, пожалуй, "Памятника", и к кому призывал Пушкин милость, Гришаня, в отличие от поэта, был совершенно конкретен. Нашел меня сам и сообщил, что улетает в командировку, а дача остается в моем полном распоряжении. Полученная его дедом еще в сталинские времена, роскошью современных коттеджей она не отличалась, но была уютной и стояла на куске земли соток в двадцать за большим из металлических щитов забором. Здесь можно было отсидеться, а еще отлежаться и отоспаться. Никто меня в округе не знал, сам же я лишь пару раз позвонил Майскому, как мы с ним и договаривались.
Вызвав в город, заниматься со мной он не имел времени, поручил меня заботам своей ассистентки. Первым делом, и я подозреваю, не бесплатно, она подставила меня под вспышки камер папарацци, после чего в течение трех часов безжалостно гоняла на телесуфлере. Последнее слово все еще находилось в работе, поэтому тренироваться пришлось на том, что попалось ей под руку, а именно на бессмертном тексте Гоголя.
- Эх, тройка! птица тройка! кто тебя выдумал? - завывал я на все лады. - Знать у бойкого народа ты могла только родиться…
Николай Васильевич и тот вряд ли вложил в эти строки столько души, сколько выжала из меня настырная девица. Спасибо, хоть вывела через черный ход, так что в Гришкину берлогу удалось вернуться без хвоста. Ехал в электричке, а в голове магнитофонной лентой шли слова: Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа… Купил на вокзале пачку вечерних газет и, смыв с себя пыль безумного города, приступил к их просмотру. Все они вышли с моими портретами на первой полосе, но узнать в затравленно озиравшемся мужчине себя я мог только по подписям под картинками. Сопровождавшие их статьи с разнузданными заголовками типа "Запомните его живым!" были написаны чернушным стебом, так что читать бульварную прессу я не стал. Судя по обилию материалов, посвященных шоу, страна жила предвкушением пятницы. Отодвинув на второй план взрывы на очередном проворовавшемся военном складе, тот же сюжет был поставлен первым и в федеральных новостях. Набиравшую обороты истерию можно было сравнить лишь с пожаром в борделе во время наводнения.
Аналитики на круглых столах несли такую пургу, что на корню вяли уши. Спектр мнений колебался в широчайших пределах. Оппозиционеры всех мастей утверждали, что шоу - проект Кремля, призванный отвлечь от насущных проблем население, в то время как прокремлевские соловьи напирали на то, что, в отсутствие других скреп, голосование поможет сплотить страну на почве гуманизма. Не упустили своего шанса засветиться и все мало-мальски заметные фигляры от политики. Говорили, как всегда, о своем, вне зависимости от задаваемых им вопросов. Но была в веселухе собачьей свадьбы и настораживающая нотка. Опросы общественного мнения показывали, что голоса "за" и "против", с учетом статистической погрешности, разделятся поровну. Успокаивало лишь то, что в стране, где всё на продажу, кукловоды за сценой сохраняют интригу, но нервный тик под глазом у меня все же появился.