А вот теперь видно, почему нет колокольни. Звонницей служит часть передней стены, прямо над дверью - тут есть длинные прорези, в которых наверняка раньше висели колокола... Входных дверей нет, впереди крыльцо, спускающееся на заросшую прошлогодней сухой травой полянку - Маша уже там, щурясь на солнце, зарисовывает в блокнотик фасад...
Проходя под звонницей, Мишка задрал голову - кирпичная кладка на потолке вовсю ползла, того и гляди, обвалится... Колокола... Да, тут они и были. И звонили - боммм... боммм...
Мишка вздрогнул.
Это не звон - откуда тут взяться звону. Это зуд, тот самый зуд, что он чувствовал в том доме, у дыры прохода!
- Маш, - негромко позвал он.
Девушка оторвалась от блокнота, удивлённо посмотрела, прикрывшись рукой от поднимающегося солнца.
- Подойди сюда, пожалуйста...
Маша легко взбежала по обомшелым ступенькам крыльца:
- Что случилось?
- Ничего... не чувствуешь? - и, немного помедлив, Мишка взял девушку за руку. Маша инстинктивно хотела выдернуть руку, но тут же вздрогнула:
- Проход?
- Не знаю, - тихонько сказал Мишка. - ощущение похожее... Давай вместе посмотрим?
Но ничего похожего на "чёрную дыру" в разрушенной церкви не нашлось, хотя зудящее чувство не отпускало, становясь сильнее всего в районе звонницы. Вдобавок находиться внутри крытых частей было страшновато - казалось, вот-вот со свода рухнет кирпич.
- Ребятки, что это вы там делаете?
Мишка аж вздрогнул от надтреснутого старческого голоса - ему уже казалось, что они с Машей тут одни. Старушка - та самая, в деревенской одежде, что сидела на лавочке, стояла на дороге, за низкой каменной оградой. Вторая старушка, в тренировочном костюме, удалялась по дороге вдоль погребов, в сторону явно более новых домов - значит, разговоры закончились, и "местная" бабулька обратила внимание на новых приезжих.
Мишка смущённо отпустил Машину руку - первой мыслью было, что они гуляют за ручку, как детсадовцы... или как влюблённые.
Маша сориентировалась первой:
- Доброе утро, бабушка! Вот, прочитали в интернете про эту церковь - решили приехать, посмотреть... - и она обаятельно улыбнулась.
Улыбка не особо-то и подействовала - старушка нахохлилась и пробурчала, похоже, что больше для себя:
- Ищут всё в своих энторнетах... А с людьми и не говорят...
- Бабушка, а вы не знаете случайно, что стало с отцом Михаилом? - сделал попытку Мишка, понимая, что старушка сейчас уйдёт. Сколько ей лет, под 80? В войну она была маленькой девочкой, вряд ли знает, конечно... А может, и не помнит.
Но старушка встрепенулись, на Мишку уставились её глаза, светлые и словно водянистые:
- Отец Михаил? Откуда вы про него знаете?
- Прочитали немножко, совсем случайно, - Мишка умолчал, что прочитали в том самом интернете, который старушка явно не воспринимала всерьёз. - Слышали, что и церковь не закрывали в войну?
- Не закрывали, - эхом отозвалась старушка совсем тихо. - Ходили люди в церковь, хоть и ворчал председатель...
- Вы помните те времена, бабушка? - осторожно поинтересовалась Маша.
- Помню, из ума не выжила, - ворчливо отозвалась старушка. - Хоть и малая была совсем, а отца Михаила помню...
Разговор совершенно случайно пошёл - старушка даже вернулась на скамейку, на этот раз вместе с ребятами. Мишка сначала удивился такой её словоохотливости, но сообразил - людей здесь мало, новых людей нет в принципе, и у бабульки явно дефицит общения. Говорила она не особо внятно, часто начинала растекаться мыслью по древу, переходя к рассказам о многочисленных родственниках, но, тем не менее, кое-что от неё ребята узнали.
В год начала войны Зиночке исполнилось 7 лет. В школу она пойти не успела - своей школы в селе не было, а фашисты, пришедшие сюда в середине сентября, довольно быстро установили комендантский час. В совхозе была своя МТС (Мишка удивился знакомой аббревиатуре, и баба Зина пояснила, что это всего лишь машинно-тракторная станция), немцы устроили на ней ремонтную базу для своих танков, а потому перемещения местных жителей предпочли ограничить.
Церковь была довольно странным соседом советского хозяйства. Отец Михаил, моложавый настоятель церкви, появился лет за пять до войны, после смерти предыдущего, уже сильно пожилого настоятеля. Как он умудрился договориться с совхозным начальством - баба Зина не знала, но факт оставался фактом: церковь к началу войны действовала, несмотря на то, что большинство церквей в округе закрылись ещё лет за пять до войны. Несколько раз к священнику приезжали на чёрной "эмке" какие-то люди в городской одежде - судя по всему, то ли в нём, то ли в работе церкви был заинтересован кто-то из городского начальства, потому и церковь не закрыли.
Немцев священник встретил настороженно, но те поступили практично: работает церковь - пусть работает, у людей будет меньше поводов для недовольства. Их гораздо больше интересовала ремонтная база и находящийся к северу город с крупным железнодорожным и промышленным узлом.
А между тем ходили по деревне странные слухи. О том, что отец Михаил не так прост, как кажется. Баба Зина не знала подробностей, но...
К примеру, фашисты не смогли получить от крестьян зерно. Оно словно испарилось. Куда? Никто не знает, но упоминалось имя отца Михаила - дескать, он помог спрятать. И такие вот вроде и мелочи, но складывающиеся в странную картину... Иногда отец Михаил пропадал на несколько дней, потом так же внезапно появлялся. Говорили, что он укрывал где-то людей, которых искали фашисты...
Поздней осенью немцы усилили натиск на город. И... крепко получили по зубам - был даже случай, когда вернулось на базу лишь шесть танков из большой колонны. А потом началось наступление наших.
Немцы засуетились. Видимо, со зла досталось и отцу Михаилу - церковь разорили. Но вот церковных ценностей немцы вывезти так и не смогли - ни окладов тонкой работы, ни старинных икон в церкви не нашлось...
Ребята были ошарашены. Рассказ бабы Зины совершенно не сходился с выясненным в интернете. Немцам ведь удалось разграбить церковь! А может... как раз не удалось? И не было никакого пропавшего обоза?
Мишка начал было говорить на эту тему, но баба Зина отмахнулась. Не нашли немцы ничего ценного в церкви - и точка.
Потом пришли наши.
Отца Михаила забрали военные в фуражках с синим верхом - в селе перешёптывались, что это пресловутое НКВД. Людям объявили, что он сотрудничал с немцами и передал им церковные ценности - культурные и исторические.
Больше отца Михаила никто не видел. Церковь закрыли, ещё пару лет она простояла заколоченной, а потом в ней устроили склад. После войны здание использовали и как мастерские, и как временное жильё... но церковью оно больше так и не стало. Окончательно его забросили в начале 70-х, и оно тихо ветшало. В 90-х какой-то скороспелый городской бизнесмен пытался его для чего-то перестроить, но крыша обвалилась окончательно, и он плюнул на дорогостоящий ремонт.
- Бабушка, а ничего... странного с церковью не происходило? - осторожно поинтересовалась Маша.
- Нееет, нет, - махнула рукой старушка. - Да и не до того было - странное искать... Работать надо было.
- Может, вам помочь чем? - спросил Мишка. - Вы нам так много рассказали... Может, воды вам натаскать или ещё чего?
- Так вы со мной поговорили - что ещё надо? - удивилась старушка. - Всё у меня есть... ничего не нужно. Только вот с людьми поговорить...
Глядя, как баба Зина удаляется по улице, Мишка думал, что это, наверное, страшновато - жить, не имея возможности поговорить с кем-то... Вроде и деревня... и почти как остров, не связанный с остальным, городским миром...
- Что думаешь? - оторвала его от размышлений Маша.
- О чём? - не сразу вернулся в реальность парень.
Девушка вздохнула с интонацией "ну вот, приехали..."
- Как о чём? Ты что, не понял? Отец Михаил имел доступ к проходу! В церкви реально был проход - а может, и до сих пор есть!!!
- Почему ты так уверена? - не мог понять Мишка.
- Ну сам смотри! Спрятал зерно непонятно куда - раз. Укрывал людей - два. Сам куда-то пропадал - три. В конце концов, спрятал церковные ценности - четыре. И люди какие-то из города им интересовались до войны. Может, из Академии Наук, или как она тогда называлась, я не знаю...
- Погоди, Маш... Почему тогда он не вернул ценности?
- Миш, ну не тупи... Его же арестовали.
- Так... - Мишка задумался. - А почему тогда он не использовал свой главный аргумент - не сказал чекистам, что знает о проходе в другой мир?
- Ну, тут два варианта... - Маша помолчала. - Сказал, и больше его не выпустили - совершенно секретно и всё такое... Или, наоборот, НЕ сказал - сберёг тайну до конца... Скорее всего, именно это - ценности-то так и не нашли. Ну и сам подумай - стояла бы церковь без охраны, если бы кто-то из чекистов узнал о проходе? Да тут ФСБ было бы на каждом углу!
- Даже сейчас?
- Особенно сейчас! - отрезала Маша. - Ну сам подумай: человек-ключ может пройти "на ту сторону" и пронести что угодно... и кого угодно. Оружие, наркотики. Труп даже. Можно спрятать что-то или кого-то так, что вовек не найдут!
Мишка похолодел. А ведь Маша права. Он нежданно-негаданно стал тем, за кого и злоумышленники, и правоохранители не задумываясь будут рвать глотки. Вот угораздило-то... Может, сбежать?.. А Маша? Можно ли ей доверять? А если она проболтается?..
Так. Стоп, оборвал он себя. Никаких истерик. Если до сих пор никто ничего не заметил - шансы есть. Маша... с Машей решим. Но дело... дело надо закончить. Посмотреть на церковь "с той стороны".
- Маш... - начал было он и осёкся - голос совершенно сел и прозвучал как чужой. Парень прокашлялся. - Маш, - начал он снова, - тогда получается... что рядом со мной находиться очень опасно...
Маша встала, сунула руки в карманы курточки.
- Знаешь, Миш, - решительно сказала она, - в наше время вообще жить опасно. Даже по улицам ходить. Скажи-ка мне вот что: ты это сейчас обо мне заботишься или просто хочешь от меня избавиться?
- Честно? И то, и другое помаленьку.
Маша, похоже, развеселилась:
- Да? Ну спасибо за честность... Только знаешь, Миш, если я сейчас уйду - я никогда себе этого не прощу. Ты не читаешь книжек, поэтому вряд ли поймёшь... Это такой огроменный шанс узнать что-то новое, что... что... даже не знаю, с чем и сравнить.
А до Мишки дошло.
Он ведь и тогда мог бросить её ТАМ. И сейчас может. И она вряд ли выберется оттуда сама. И она это прекрасно понимает.
Но всё равно готова рискнуть. И мало того - доверяет ему, именно ему самое дорогое, что у неё есть.
Да... Она не уйдёт. Для неё это приключение, которое вполне может стать самым ярким в жизни.
Мишка не особо любил приключения. А вот у Маши явно свой взгляд на всё это.
- Маш, я сейчас еду к проходу. Перехожу с велосипедом на ту сторону и еду к церкви. Ты и правда хочешь со мной? - спросил он.
- Да, Миш, я с тобой, - одноклассница была бледной, но всё равно улыбалась. - Пойми меня правильно... Я не требую. Я прошу.
- Тогда поехали, - улыбнулся Мишка.
И в ту же секунду его щеки коснулся лёгкий Машин поцелуй.
- Мишка, я тебя люблю! Я всегда знала, что ты - самый лучший!
А с чего это так сердце заколотилось? Это ведь обычная фраза... совсем-совсем дружеская, ничего больше.
Самым сложным оказалось взгромоздить на чердак велосипеды. Впрочем, немного подумав, Мишка решил действовать "наоборот", благо "чёрная дыра" снизу ничуть не просматривалась - из комнаты был просто виден чердак. Так что мощный стол подтащили под дыру, как и "на той стороне", и забросили велосипеды на чердак изнутри - это оказалось намного проще, чем взбираться с ними по лестнице. Да и сами забрались наверх отсюда - ничего сложного, даже нет чёрной пелены, мешающей увидеть место, куда можно ухватиться... Главное - делать это поодиночке.
Мишка решил не рисковать и вначале нырнул в проход сам, строго наказав Маше в случае чего ждать полчаса, а потом отправляться домой и помалкивать. Но ничего необычного не произошло - он вернулся через пару минут, сдвига времени не было и в помине. Осторожно спустил вниз велосипеды, опять спустился сам, чтобы расчистить стол... Напоследок вернулся за Машей.
На "другой стороне" ничего не изменилось - та же избушка, то же солнечное утро... впрочем, уже не утро - за гулянием по разрушенной церкви и за разговором с бабой Зиной время прошло, и было уже около полудня.
Кот оказался на посту - сидел на одном из столбиков калитки, огромный и пушистый. Это было уже странно - не живёт же он здесь, в полном одиночестве? В прошлый-то раз случайно забрести мог...
- Мяу, - сказал кот, едва ребята приблизились.
- Привет, хозяин, - хмыкнул Мишка, гладя котяру. Тот замурчал, но посмотрел на Мишку подозрительно. Маша достала из рюкзачка кусок нарезки, но кот уделил ей не больше внимания, чем в прошлый раз колбасе. Или сытый, или вообще не ест продукты, которые интеллигентно именуют "мясосодержащими"...
- Ну, котя, тебе не угодить, - покачала головой Маша.
Кот опять мяукнул... и одним прыжком оказался на багажнике Мишкиного велосипеда. Потоптался на прицепленном к багажнику свёрнутом одеяле... и улёгся на нём.
- Ну ни фига ж себе... - раскрыл рот Мишка. - Извини, приятель, но тебя мы с собой не возьмём. Не хватало, чтобы ты на ходу на землю кувырнулся... Хочешь - жди нас здесь, - и, осторожно взяв кота под лапы, опустил его в траву. Кот посмотрел на Мишку круглыми жёлтыми глазами со зрачками-ниточками и выразительно мяукнул.
- Слушай, он прямо по-человечески разговаривает, - удивилась Маша.
- А всё равно не возьмём, - вскочил на велосипед Мишка. - Поехали?
Щёлкнув напоследок "зенитом" дом и кота, они выехали на дорогу.
Дорога на Веховину оказалась чуть похуже - без щебёночной посыпки, обычная грунтовка. Впрочем, для велосипеда она была вполне проходима, даже луж нет - видимо, в последнее время обошлось без дождей. Воздух был исключительно свежим, трава - изумрудно зелёной, что вкупе с ярким голубым небом создавало ощущение нереальности.
Нереальное и есть, одёрнул себя Мишка. Мы ж вообще, если разобраться, непонятно где...
По сторонам дороги раскинулись те же поля и лес. Разницы со "своим миром" не ощущалось - слышались трели каких-то птиц, треск дятла... Разве что дорога гораздо разболтаннее.
А вот и Вершинье... Столб у окраины тоже есть, но табличка деревянная. Надпись - та же самая, "Вершинье". А вот у Конца таблички не было вообще... и автобусной остановки не было.
Тут её тоже нет. И площадки для разворота автобуса нет - Мишка даже не сразу сориентировался. Понял только, что приехали, когда из-за деревьев на въезде вынырнула церковь.
Подразбитая дорога уходила вперёд. Деревья тут стояли гораздо реже - в "нашем" мире ими заросла вся деревня, да так, что домов почти не видно. Церковь они огораживали аккуратным кругом, реденько росли на кладбище. Площадка перед церковью расчищена, да и сама церковь выглядит если не как новенькая, то уж не разрушенной точно: купол, по крайней мере, цел, а белая штукатурка хоть и облупилась, но не изгажена надписями. Вдоль дороги идёт металлическая кованая ограда, кое-где стоящая неровно, но ещё крепкая - вероятно, стоит тут чуть не со времён постройки церкви. А вот хоббичьих погребов нет - деревня вообще представляет собой одну улицу.
И, насколько хватает глаз, не видно ни одного человека... Всё будто вымерло.
Мишка поёжился: было немного жутковато, несмотря на солнечный, почти летний день и мирные звуки природы, типа треньканья птиц и шума листвы. Подняв фотоаппарат, он инстинктивно сделал несколько снимков. Посмотрев на Машу, увидел, что та, достав блокнот, быстро-быстро что-то в нём рисует, не слезая с велосипеда. А плечи-то ссутулены, и голова словно вжата - значит, это ощущение на неё тоже действует...
- Маш, - позвал он.
Девушка вздрогнула, чуть не выронив ручку. Большими глазами посмотрела на Мишку.
- Странное ощущение, правда?
Маша кивнула. Огляделась вокруг:
- Мы как будто в мёртвой деревне... Смотри, даже дыма из труб нигде нет...
- Зато церковь целая, - указал Мишка.
- Интересно, почему тут никого нет? Ни в той деревне, ни в этой? - ни к кому не обращаясь, негромко спросила Маша. Мишка не ответил - просто нечего было отвечать, две мёртвых деревни были загадкой и для него самого. Там хоть кот был... а тут вдоль позвоночника вьётся холодок.
Хотя птицы поют. И деревья шумят на ветру. А в остальном... сонное царство.
- Давай проедем по улице, - предложил он. - Просто посмотрим...
Дома, дома... Заборы - где-то ровные, где-то покосившиеся. Избы смотрят на улицу подслеповатыми окошками. Дорога не заросла - такое ощущение, что по ней проезжали только вчера. Причём не телегами - вот явно же следы автомобильных шин, но довольно узких для грузовика...
Дома стоят намного плотнее, чем в той, нашей деревне. Калитки где-то распахнуты, где-то закрыты. В некоторых дворах есть ворота, во дворах видны телеги. Вон колодец-журавель, неотличимый от того, что в Конце... только площадка вокруг него утоптана, тут явно было много людей. И было совсем недавно - трава не проросла.
Дорогу чем дальше, тем сильнее развозило. А вот следы узких гусениц - от тракторов, что ли? Грязища заняла всю ширину от края до края. Мишка хотел было пройти по огородам, раз людей всё равно нет... но, чуть подумав, не рискнул. Маша согласилась - деревня навевала странное ощущение. Впереди были видны какие-то постройки - кажется, даже каменные... А это не может быть та самая МТС, о которой говорила баба Зина? И следы тракторов...
- Миш... А ты не думаешь, что мы попали в прошлое? - неуверенно спросила Маша.
Пока шли по деревне, ведя рядом велосипеды, Мишку не покидала та же мысль.
- Не знаю, Маш... Я сам это и подумал - смотри, церковь целая, деревьев почти нет... И дома выглядят не как развалюхи... Но почему людей нет? Что тут произошло?
- Миш, кажется, тут ничего не происходило, - похоже, Маша понемногу справилась с волнением и начала рассуждать. - Погляди: всё цело. Не разрушено, не разбито. Стёкла в окнах - и то целы. Ведро у колодца есть - что здесь, что в той деревне. Такое ощущение, что люди просто ррраз - и исчезли. И не только люди, а и всё живое...
- А птицы? А кот? - возразил Мишка, которого после слов Маши стало потряхивать - старый фильм "Лангольеры" он смотрел, и встречаться с тварями, пожирающими прошлое, совершенно не хотелось. Сказки, одёрнул он себя. У Стивена Кинга - сказки. Страшные, залезающие в душу - но сказки.
А тут?
- Миш, поехали обратно, - дрожащим голосом попросила Маша. - Хотя бы к церкви. Среди этой мёртвой деревни... мне страшно.
Мишка не думал ни секунды. Сделав ещё пару снимков, он вскочил на велосипед.
- Давай вперёд. Я за тобой.
Даже по этой разбитой дороге до церкви они долетели за пару минут. Здесь, за пределами улицы, стиснутой с двух сторон домами, чуть-чуть отлегло.
Маша тяжело дышала. Мишка слез с велосипеда, взял её за руку - ледяная. Девушка была бледной, на её щеках горел нездоровый румянец.
- Маш, давай-ка домой. Отвезу тебя к проходу и вернусь сюда сам. Ещё не хватало, чтобы с тобой...