В 1939-м после бешеного успеха "Унесенных ветром" все девушки млели от Кларка Гейбла. Двадцатидвухлетняя парикмахерша Тотт Хэгуд даже вышла за Джеймса Дуэйна Вутена (будущего маляра), потому что сочла его похожим на своего кумира. Правда, мать ее говорила, что Джеймс Вутен похож на Кларка Гейбла, как гвоздь на панихиду. Но Тотт не дрогнула. Она была влюблена.
Свадьба прошла хорошо, если не считать того, что папаша Тотт напился вусмерть и не смог сопроводить невесту к алтарю, а Джеймсу в ухо попало рисовое зернышко и свою брачную ночь молодые провели в больнице. В целом же, за исключением этих и других казусов, десятилетие выдалось вполне удачным.
Сороковые
Жизнь набирает ход
Добрые вести
1940
Старшему поколению казалось, что жизнь набирает ход с опасной скоростью. Новомодные танцы под джаз, которыми увлекалась молодежь, для стариков были чересчур неистовы. "Из-за этих сосунков, что бешено гоняют в своих ревущих драндулетах, я боюсь перейти улицу", – говорила престарелая миссис Чилдресс.
Однако в общем народ пребывал в хорошем настроении. Франклин Делано Рузвельт готовился к беспрецедентному избранию на третий срок, Депрессия наконец-то сворачивалась, и люди вновь обретали надежду.
Элмвуд-Спрингс обзавелся собственной остановкой автобусов "Грейхаунд" (со знаком на столбе и всем прочим). Магазин Уорренов "Товары для дома" теперь торговал с отсрочкой платежа, и к лету почти каждый городской ребенок стал обладателем роликовых коньков или новенького сине-белого велосипеда марки "Швимм". В июне десятилетний Мэкки Уоррен до полусмерти напугал свою мать Олу, забравшись на водонапорную башню. Мальчуган победоносно одолел подъем, однако через неделю едва не утонул в бассейне, шандарахнувшись головой о площадку вышки для прыжков. К счастью, спасатель Джим Нордстрём вовремя заметил происшествие и за волосы вытащил беднягу из воды.
А вот еще весьма удивительное событие того июня: парикмахерша Тотт Хэгуд Вутен без всякого серьезного обеспечения сумела получить банковскую ссуду и открыть салон красоты. Правда, она не ведала о помощи, оказанной женой банкира Идой Нотт Дженкинс, которая была ее клиенткой, но считала ниже своего достоинства делать прически на заднем крыльце дома Вутенов. Однажды за ужином Ида, нацелившись в супруга сельдерейным стеблем, заявила:
– Герберт, меня не заботит твой дебет-кредит, но у вас, мужчин, есть своя парикмахерская, и я не вижу абсолютно никаких причин, по которым в городе не может появиться салон красоты.
Герберт понял, что придется дать ссуду, иначе ему проедят плешь. Когда Ида целится сельдерейным стеблем, дело серьезно.
Через две недели в салоне красоты Ида Дженкинс, завитая на бигуди, сидела под новеньким феном и внимательно изучала журнальный опросник.
ПЕРФЕКЦИОНИСТ ЛИ ВЫ?
1. Вы суетливы?
2. Легко возбудимы и нервны?
3. Нетерпеливы?
4. Критикуете других?
5. Ненавидите беспорядок?
6. Тревожитесь о будущем?
Вопросам не было конца. Дочитав анкету, Ида взбудоражилась, поскольку ни разу не ответила "нет". Кто же не хочет быть совершенством?
– Ведь мы не просим у ювелира абы какой бриллиант и не уверяем окулиста, что кое-какое зрение нас устроит, – говорила она. С самого детства Ида не понимала, почему никто не стремится к совершенству.
Этим-то она от всех отличалась. Когда в школе ребята играли в церковь и разбирали роли священника, его жены, дьякона, регента и прихожан, Ида заявляла, что будет Богом, ибо только она знает, как управиться с этой должностью.
Конечно, чрезмерные запросы Иды уже сказывались на ее дочери. В тот год в отчетном концерте школы Дикси Кахилл девочке поручили роль танцующего тюльпана. На представлении Норма сбилась с ритма и в слезах убежала со сцены. Тетка ее, Элнер Шимфизл, пришедшая на концерт, сказала своей сестре Герте:
– Бедняжка, в девять лет уже сплошной комок нервов.
Герта и Элнер отличались от Иды как день и ночь.
Ида была самая красивая из сестер Нотт и, к несчастью, об этом знала. Еще в юном возрасте она решила выйти за сына банкира и подняться в свете. И своего добилась. А Элнер так и осталась простой фермершей, которая носит старушечьи башмаки на шнуровке – черные зимой, белые летом.
Ида, желавшая стать законодательницей моды читала все глянцевые журналы. Она хотела одеваться, как дамы в "Макколс" и "Гламуре", и подружилась с мисс Говард, завсегдатаем "Отменной женской одежды" и Универмага братьев Морган, и та держала ее в курсе последних модных новинок.
Норма видела, что мать не особо любит тетю Элнер.
– Ну нельзя же быть такой деревенщиной! – частенько возмущалась Ида. – У нее куры разгуливают по всему дому!
Она стыдилась своих сельских корней и срывала зло на сестре. Хотя родители ее, Генри и Нэнси Нотт, держали свиноферму, Ида всегда делала вид, что этого не было. Норма никогда не видела фотографий бабушки и дедушки. Ида их спрятала вместе с Библией, в которой были записаны даты рождения всех членов семейства. Низенькая толстая немка-фермерша в переднике и костлявый мужик в комбинезоне стоят на фоне свиного загона – не о таком семейном фото мечтала Ида. Она часто пеняла Элнер, в чьем доме снимок этот был выставлен на всеобщее обозрение:
– Если уж не могли приодеться, зачем со свиньями-то фотографироваться? Уму непостижимо.
– Может, и так, но эти свиньи оплатили твою свадьбу, – отвечала Элнер.
Как-то раз она сказала племяннице:
– Знаешь, Норма, я люблю Иду, но… вот, ей-богу, уж слишком она заносчива.
Что правда, то правда. Для Иды идеалом женщины была Элеонора Рузвельт. Конечно, у этой дамы чувство стиля отсутствовало напрочь: одевалась она ужасно, прическа – черт-те что. Но в ней была изюминка. Баба хваткая, исповедующая собственные принципы, прагматичная, она не из тех, кто держится в тени. Прям как я, считала Ида.
У нее имелись далеко идущие планы для мужа: сперва он станет губернатором штата, затем махнет в Белый дом. К несчастью, Герберта Дженкинса вполне устраивало его положение банкира и жизнь в Элмвуд-Спрингс, что безгранично расстраивало Иду.
– Если б у женщины был хоть малейший шанс на победу, я бы сама пустилась в президентскую гонку, – говорила она.
Бедная Ида. Она родилась не в свое время.
В тот год лето буквально пролетело. Кино продолжало внедрять фасоны и прически. Все женщины хотели фигуру, как у Клодетт Колберт.
Герта Нордстрём особенно. В октябре она опрометчиво притормозила у будки "Узнайте свой вес". Хозяин ее мгновенно и громогласно оповестил весь белый свет:
– Дамочка тянет на сто семьдесят девять фунтов!
На ярмарке члены юношеского клуба "Светлая голова, верное сердце, трудолюбивые руки, крепкое здоровье" получили кучу наград. Элнер Шимфизл заняла первое место в конкурсе "Соленья и варенья". А Мерл Уилер вырастил самый большой помидор.
Шестнадцатого ноября одиннадцатиклассник средней школы Джин Нордстрём выдал пас для победного тачдауна, и его команда закончила сезон в звании чемпиона трех округов. А там, оглянуться не успели, наступил декабрь.
Как обычно, в Универмаге братьев Морган устроили рождественскую витрину, однако нынче там появились движущиеся фигуры. Оленья упряжка Санта-Клауса ехала по горам по долам, чем всех приводила в восторг. Норма Дженкинс получила ходячую куклу с золотистыми волосами, а Ида – вожделенную лису-воротник с пластмассовыми глазами и носом.
В сочельник Джеймс Вутен, муж Тотт, перебрал хмельного гоголь-моголя и упал вместе с наряженной елкой, а в остальном все прекрасно встретили Рождество.
Новый год
Депрессия заканчивалась, и пекарня вновь работала на полную мощь: за стеклянными витринами маячили аппетитные ряды булочек с корицей, пирожных со взбитыми сливками и корзиночек. Народ любил приходить в булочную, где пахнет вкусно, а красивый, выложенный черно-белой плиткой пол блестит такой чистотой, что с него можно есть. Дети так и поступали – бывало, уронят какой-нибудь крендель, с пола подберут и едят, даже не получив замечания от родителей.
В кино Кларка Гейбла сменил новый бабий обморок – Тайрон Пауэр, а все парни хотели стать Джоном Уэйном. Кстати, выяснилось, что не все женщины поголовно мечтают походить на Клодетт Колберт. Майским днем 1941-го, когда недавно созданная женская команда по боулингу шла на тренировку в новеньком спортзале "Голубая звезда", Ада Гуднайт, старшая из близняшек, объявила, что хочет стать актрисой, как ее идол Джоан Кроуфорд. Младшая сестра Ирен подняла ее на смех, но позже их мать сказала:
– Кто его знает? Актерского таланта у нее, может, и нет, но она, бесспорно, девчонка пробивная.
Танцплощадка на берегу озера все так же работала по выходным, а на "Тихих лугах" Бёрди Свенсен заметила:
– Нынешним летом светляков просто видимо-невидимо.
Потом наступил сентябрь. Как обычно, в школе старшеклассники радовались тому, что они выпускники, перваши нервничали, остальные ученики чувствовали себя в заточении и продирались сквозь нескончаемые дни. Однажды в конце ноября одиннадцатиклассница Ирен Гуднайт, вернувшись домой, в гостиной рухнула на диван и простонала:
– Все, я уже не могу, домоводство достало. Если опять велят печь светлый бисквит, меня вырвет.
А потом 7 декабря японцы атаковали Пёрл-Харбор, и жизнь вдруг перевернулась вверх тормашками.
Прямо на другой день все старшеклассники Элмвудской средней школы поехали в Спрингфилд и записались на военную службу; среди них был и восемнадцатилетний Джин Нордстрём, поступивший во флот. Народ себе места не находил. Просто не верилось, что японцы убили столько наших ребят.
"Я не понимаю, что мы им сделали?" – вопрошала Гёрта, и все вокруг согласно кивали. Вербена Уилер заявила, что до конца жизни не прикоснется к китайскому рагу из курицы. Джеймс Вутен так переживал, что три дня проплакал, а потом хотел записаться добровольцем, но не прошел медкомиссию.
Некоторое время город пребывал в шоке. Но затем все парни разъехались по учебным полкам, и горожане постарались быть полезными фронту.
Хейзл Гуднайт организовала группу женщин и старшеклассниц, они ездили в Спрингфилд встречать проходящие воинские эшелоны и подавали горячий кофе и сэндвичи солдатам в вагонах. Испуганные мальчишки, которых везли неведомо куда, бросали из окон бумажные клочки со своими именами и адресами, надеясь, что какая-нибудь девушка им напишет. Некоторые писали и всегда запечатывали конверт поцелуем.
Следующие полгода Сыроварня "Сладкий клевер" работала почти круглосуточно – Лидер Свенсен обеспечивал молоком и сыром расположенные по соседству учебные полки.
Бедные коровы не могли понять, что идет война. Но чуяли какую-то спешку.
Школьники собирали утиль. В июне 1942-го Беатрис Свенсен согласилась возглавить местное отделение Красного Креста. Под ее началом женщины скатывали бинты и собирали посылки, уезжавшие за море. Элнер помогала подруге. Вышло постановление о светомаскировке, и все уличные фонари замазали синей краской. Теперь вечерами город напоминал лунный ландшафт.
– Видать, не зря это, – сказала Руби Робинсон. – Вон, нас ни разу не бомбили.
По возможности тружеников тыла держали в курсе событий. Трижды в день передавали военные сводки, и тогда все, бросив дела, приникали к радиоприемникам. А по воскресным вечерам народ слушал обращение президента.
В конце 1943-го ввели продуктовые карточки. Лимит сахара тяжело сказался на пекарне; весь свой рацион Тед и Герта тратили на кексы и печенье, которые посылали Джину, его закадычному другу Кутеру Колверту и остальным городским ребятам, разбросанным по всей стране. Кутер служил в Нью-Джерси, Билли Эгстрём – в Скотт-Филде, Иллинойс.
Ида Дженкинс, всегда гордившаяся прекрасными камелиями и самшитом в собственном дворе, сама себя назначила ответственной за городские "Сады Победы". Она даже нарядилась в форму защитного цвета и фуражку с кокардой в виде золотой звезды. Дурь, конечно, но ей очень нравилось в этаком виде вышагивать меж грядок и командным голосом отдавать приказы.
Ида хорошо справлялась с работой – всю войну домашние сады и огороды давали отменный урожай.
– Порой она страшная зануда, но когда надо, то в лепешку расшибется, – сказала Вербена Уилер, а кто-то добавил:
– Будь она мужиком, уже дослужилась бы до генерала.
Благодаря давнему приятелю Ада Гуднайт умела пилотировать самолет и теперь в Техасе служила в недавно созданном ЖАПе – женском авиационном полку. Армия крайне нуждалась в летчицах, которые сели бы в машины вспомогательной авиации и тем самым высвободили мужчин для фронта.
Письма были на вес золота. Одна мамаша от радости плясала, когда после долгого ожидания получила от сына, участвовавшего в битве за Мидуэй, весточку в единственное слово: "Окей".
А на другой день счастье привалило Хейзл Гуднайт – она получила письмо от дочери Ады.
Суитуотер, Техас
Дорогая мама,
Прости, что долго не писала. У нас учебные полеты почти 24 часа в сутки. Ты знала, что в Техасе ПЕКЛО? Я тут чуть не сварилась, но зато познакомилась с кучей отличных девчонок. Моя соседка по комнате просто потрясающая, она из Висконсина, зовут ее Фрици Юрдабралински. Летает она лучше всех. Я, пожалуй, на втором месте. Это выяснится после следующего контрольного полета. Привет от меня Бесс и Ирен. Пиши, что у вас нового.
Целую, Ада.
Элмвуд-Спрингс, Миссури
Дорогая доченька,
Наша главная новость – мы безмерно по тебе скучаем. Делаем что можем. Ты бы гордилась своей сестрой Ирен. Полдня она работает на молочной ферме, а твоя сестра Бесс прекрасно справляется в конторе "Вестерн Юнион".
Мистер Эриксен упал с велосипеда и сломал ногу, теперь телеграммы разносит Мэкки Уоррен. Элнер Шимфизл принесла нам две дюжины яиц и спросила о тебе. Про тебя все спрашивают. Ой, чуть не забыла! На прошлой неделе в кустах перед спальней Ирен я застукала гаденыша Лестера Шингла. Кинулась к нему, но он, сволочь, сбежал.
С любовью, мама.
Сан-Франциско, Калифорния
1943
Ребята вроде бы слонялись бесцельно, однако их, как всех прочих, кому через три недели предстояла отправка на фронт, снедало одно желание. Сан-Франциско буквально кишел солдатами, мечтавшими познакомиться с девушкой. На танцах в Военном клубе было такое столпотворение, что на одну даму приходилось десять кавалеров, и Джин почти распрощался с надеждой.
В тот день он с приятелем Бимисом ошивался перед большим универмагом на Юнион-сквер. Везунчик Бимис уговорил продавщицу на свидание и теперь ждал, когда она закончит смену.
Друзья чесали языком, и когда кто-то вышел из вращающихся дверей, Джин мельком углядел девушку за прилавком парфюмерного отдела.
– Ладно, пока, старина, – сказал он, решив купить флакончик духов для матери.
В ближайшие дни его мать, тетя Ида, тетя Элнер и даже маленькая кузина Норма получат по флакону духов в красивой упаковке из универмага "Исаак Магнии". После некоторых усилий Джин добился свидания. Звали ее Мэрион.
Чтобы впечатлить девушку, он задумал ужин с танцами в "Макушке Марка" – фешенебельном ресторане на девятнадцатом этаже отеля "Марк Хопкинс", откуда открывался великолепный вид на город. Джин был в синей морской форме, Мэрион – в бледно-лиловом платье и с белой гарденией в волосах. Всякий, кто взглянул бы на эту пару за круглым столиком у окна, сказал бы, что парень по уши влюблен.
Сан-Франциско
Дорогие родители,
Когда вы получите это письмо, мы уже уйдем из Сан-Франциско. Простите, что не дал вам времени приехать на свадьбу. Мы просто быстренько расписались. Не переживайте, вот вернусь и отпразднуем как надо. Жду не дождусь, чтобы вы познакомились с Мэрион. Вы обалдеете, какая она красивая. Извините, что не написал раньше, но в последние дни было много всякой бумажной мороки – оформление моего аттестата на Мэрион и прочего. Ей-богу, все совсем по-другому, когда ты – женатый человек. Я ужасно счастлив и просто парю в облаках.
Ваш ошалевший от любви сын.
Р. S. Спасибо тете Элнер за соленья.
Война
Заканчивался 1943-й, война набирала обороты. Бесс Гуднайт теперь заведовала отделением "Вестерн Юнион", поскольку прежнего начальника забрали в армию.
Призывали всех, кого только можно. Даже сильно близорукий киномеханик Снуки Пикенс, кому уже стукнуло тридцать два года, получил повестку – через две недели явиться в учебный полк. Он спешно натаскал Джеймса Вутена себе на замену, но тот оказался косоруким. Когда Джеймс крутил кино, изображение частенько съезжало с экрана на стенку.
Еще летом прекратились танцы по выходным. Кавалеров не осталось, кроме Лестера Шингла и нескольких стариков.
К десяти утра в витрине "Вестерн Юнион" вывешивались списки погибших уроженцев Миссури. У Бада Эгстрёма, воевавшего в Первую мировую, сын служил на Тихом океане, но он не знал, где точно. Каждый день вместе с другими горожанами, у кого сыновья были в армии, он приходил к витрине. Затаив дыхание, люди читали списки. Не найдя сына в числе убитых и пропавших без вести, Бад шел в церковь – сказать "спасибо".
К 1944-му вся продукция Голливуда была о войне. Мультяшные герои Багз Банни и Даффи Дак призывали граждан не транжирить драгоценный бензин, столь необходимый фронту. Такие кинозвезды, как Джимми Стюарт и Генри Фонда, воевали, другие с концертами ездили в войска. Кумиры публики катались по стране и распространяли облигации военного займа.
В мае 44-го кинозвезда и уроженка Миссури Джинджер Роджерс разъезжала по Среднему Западу, продавая эти облигации. Когда стало известно, что она заглянет в Элмвуд-Спрингс, город обезумел. По такому случаю мистер Уоррен с помощниками сколотили эстраду перед входом в кинотеатр.
В день приезда мисс Роджерс главная улица до предела была забита взволнованным народом со всей округи.
Кинозвезда появилась около трех часов дня, выглядела она в точности как на экране, только лучше. Толпа завопила, школьный оркестр заиграл "Ура Голливуду!". Мэр Тед Нордстрём гордо преподнес кинодиве ключ от города. После торжественной части на эстраду выбежали воспитанницы Дикси Кахилл, чтобы под мелодию "Чудесный денек, верно?" исполнить танцевальный номер, специально подготовленный в честь звездной гостьи.
Еще до выхода на сцену тринадцатилетняя Норма Дженкинс вся испереживалась, поскольку Джинджер Роджерс была ее самой любимой актрисой. Во время танца она подняла взгляд и, увидев своего кумира живьем, лишилась чувств. Взбешенная Дикси Кахилл утащила ее с эстрады.
– Бедняжка не выдержала этакой близости к величию, – сказала тетушка Элнер.