Глава 10
Уж не помню, как я гнал "фиат" извилистыми, грязными дорожками, повинуясь Хемингуэю, который хлопал меня сзади то по левому, то по правому плечу, когда надо было повернуть. Мы довольно долго добирались до какой-то просеки, в свете фар казавшейся мне туннелем. Нас отделяло от шляпы Скотта километров пять, не меньше, густого, непроходимого березняка.
- Вылезай, - скомандовал Хемингуэй. - Вылезай, дружище.
Скотт мирно спал, Хемингуэю пришлось основательно его тряхнуть. Он выключил фары, и сердце у меня замерло, я будто с высокого трамплина прыгнул вдруг в темную, бездонную, глубокую пропасть. Лес затаился, ошеломил нас тишиной. Бесплотные наши голоса доносились ниоткуда.
- Нельзя, нельзя вам этого делать, - сказала Бо.
- Тьфу ты, - сказал Скотт и попробовал застегнуть верблюжье пальто. - Не выдумывай, Бо.
А Бо уже свирепо шипела мне в ухо:
- Останови ты их!
- Не могу, - зашипел я в ответ.
- Тогда иди со Скоттом.
- А ты? Не могу же я тебя тут одну бросить!
- Я пойду с Эрнестом. За меня не беспокойся. Я ходить умею. Только Скотту не говори, а то он шум поднимет. Как-то надо кончать с этой дурацкой историей.
Я не стал спорить, она была права. Скотт окончательно проснулся, и тут я сказал ему как ни в чем не бывало, что иду с ним.
- Зачем еще?
- На случай, если ты заблудишься, - сказал Хемингуэй. - Это весьма вероятно.
- Нет, - вскинулась Бо. - Нет, просто вдруг ногу подвернете или что… И если вы не возьмете Кита с собой, я, честное слово, сейчас же сажусь в машину и уезжаю вместе с ним.
Долго спорили и в конце концов решили, что я иду со Скоттом, но буду во всем его слушаться и не стану обгонять ни при каких обстоятельствах. Скотт вдруг даже обрадовался, он нашел тут свою логику:
- Если мне удастся провести через лес одного человека, значит, я провел бы и целый батальон. Ну ладно, пошли.
Он сделал шагов десять и со всего размаха плюхнулся ничком.
- Господи Иисусе! - простонал он, и хохот Хемингуэя полетел по лесу, как призывный клич ночной птицы.
- Ах, мне жаль тебя, - причитал Хемингуэй, - мне жаль тебя! Ах, капитан, капитан…
Скотт выронил бутылку и шарил по листьям в ее поисках, я подошел, помог ему подняться.
- Ничего, погоди, скоро и тебе придется протопать на своих ножищах по этой ничейной земле, - кинул он Хемингуэю.
- Да ты даже не в ту сторону пошел! - хмыкнул Хемингуэй.
- Как?
- Ты взял на восток. А тебе надо на запад.
- Я сам знаю, куда мне надо.
Оба говорили весело, и я понял, что, несмотря на всю жестокость затеи, они ею наслаждаются.
- Куда нам, Кит? - шепнул мне Скотт. Он старался застегнуть верблюжье пальто, взбухшее от бутылок. - Ты мне только направление покажи, а дальше уж я сам.
Я почти не видел его, чуть не наугад взял его под руку, мы вломились в густую листву и вдруг очутились у крутого обрыва. Я поскорей потянул Скотта за собой, туда, где, как мне казалось, лежал прямой путь к его шляпе, до которой я мало надеялся добраться.
- Я минут через пятнадцать несколько раз прокычу совой, - крикнул Хемингуэй, - в знак того, что я иду за вами по пятам, как охотничий пес!
- Вот я вернусь и с тобой разделаюсь, капитан Хемингуэй, - крикнул Скотт. - Путь открыт, идем напрямик!
Но не прошли мы и ста ярдов, как я понял, что ничего у нас не получится. Осенняя ночь упала на нас сразу, черная и сырая, земля была вся в ухабах, лес мрачно затаился, мы не различали даже ближних деревьев, натыкались на них. Скотт растерялся.
- Кит… Господи… Ты хоть что-нибудь видишь?
- Ничего. Тут невозможно пройти.
- Ну вот, что за слова. Эрнест только таких от нас и ждет. - Тут Скотт снова упал. Застонал, поднялся. - Пошли, - сказал он. - Вперед. Будем как тот безумный англичанин, который силком волок коней всю дорогу до Южного полюса. Важно стремиться к цели, Кит…
Он пошел напролом; мои глаза привыкли к темноте, и я Оросился за ним, как некогда доблестные соратники за великим Робертом Фолконом Скоттом. Что еще им оставалось? Что еще оставалось мне?
- Скорей, - бормотал Скотт, - Эрнест догонит.
Не успели мы одолеть еще одну горку, Скотт снова плюхнулся и заорал, потому что я споткнулся об него и на него навалился. Ямы, рытвины крылись под густым папоротником на каждом шагу, и как только мы, слава богу, добрались до какой-то полянки, я схватил Скотта за руку и сказал, что дальше его не пущу.
- Да вы хоть в ту сторону идете-то? - сказал я. - Нельзя ломиться наобум.
Скотт вспотел, задыхался, я тоже.
- Почем я знаю, в какую нам сторону, - прохрипел он. - Просто надо идти и идти, чтоб Эрнест не догнал.
- Ладно, - сказал я. - Ладно. Вы только не волнуйтесь.
Снова мы поскакали по папоротнику, по скользким, облиплым кочкам. Я уже было освоился с этой гонкой, но тут Скотт рухнул в огромную груду листьев, перекувырнулся и зарылся в нее чуть не с головой.
- Все пальто проклятое, - проговорил он, задыхаясь и выныривая из-под листьев, как пловец из воды. Он содрал с себя верблюжье пальто, швырнул на низкий сук березы.
- На обратном пути захватим. Нож у тебя есть?
Я всегда таскал с собою нож.
- Открой бутылку, - и он сунул ее мне в руки. - Надо горло промочить. Тошно мне.
Я не стал спорить. Зачем? Что толку? Я открыл бутылку и протянул ему. Скотт налег спиной на березовый ствол, а голову свесил и все не мог отдышаться. Потом он задрал голову, несколько раз приложился к бутылке и отдал ее мне.
- Нет, спасибо, - сказал я.
- И правильно, - сказал Скотт. - Совершенно правильно, Кит. Не сдавайся. Только не сдавайся, никогда. Поверь, уж я-то знаю.
Вино как стимулирующий укол мгновенно подействовало на Скотта, верней, оно подстегнуло его актерские способности. Когда Скотт встал, он снова шатался. Но я-то знал, что вовсе он не пьян. Он еще как бык трезв, удивительно трезв, хотя он ужасно странно и путанно говорил.
- Давайте сюда бутылку, я понесу, - сказал я, а сам решил зашвырнуть ее подальше.
- Ха-ха. Не лишай меня моего единственного неотъемлемого права, старина Кит. Не тронь! И не учи меня, - прибавил он злобно.
И вдруг побежал вперед, будто услыхал за собой лай собак и улюлюканье охотников.
- Бежим, бежим, - чуть не взвизгнул он.
Я подобрал его пальто и тоже побежал. На бегу он швырнул бутылку. Она разбилась о ствол.
- Что это? - он даже остановился.
- Вы бутылку разбили.
- Я?
Он снова побежал, добежал до крутой горки, не смог ее взять, свалился в грязь и там остался лежать. Он так задыхался, что я подумал, он все пошлет к черту. Тут мы услыхали, как на бретонский лад кычет сова.
- Шшшу-аны… шшшуаны…
- Хемингуэй. - И Скотт поднялся на ноги. - Господи, догоняет.
- Погодите-ка, Скотт, - сказал я. - Ему нас тут ни за что не найти. Почему бы сперва не разобраться толком, в какую нам сторону?
- А Эрнест и не станет нас искать, неужели ты не понял? Он хочет нас обогнать, вот и все. Он хочет раньше добраться до моей шляпы. И, ей-богу, он доберется до нее, как пудель Эдит Уортон, только чтоб доказать, какой он замечательный солдат и как он здорово ориентируется в лесу. И нечего тебе со мной спорить. Пошли.
Он снова пошел, он спотыкался как слепой. Свесил голову и шарил руками по воздуху, чтоб не наткнуться на дерево. Я двигался за ним таким же манером, и хоть смысла во всем этом было не больше, чем прежде, я тоже спотыкался, падал, вставал, - а что мне еще оставалось? - а он то и дело скатывался в ямы, в вороха листьев и вот, кажется, совсем изнемог. Потом он насилу поднялся, подполз к поваленному дереву, оперся об него и сказал:
- Только ты ради Христа меня подымай, Кит. Если ты меня оставишь лежать - я пропал.
- Да какая разница? - простонал я, шлепаясь на мертвый ствол с ним рядом и изо всех сил глотая воздух. - Мы же все равно не знаем, где мы.
- Брось ты свои английские штучки, - осадил меня Скотт. Он попробовал подняться, не держась за дерево. - Я точно знаю, где мы. Я разработал план кампании, и вся позиция у меня в голове как на карте. - Он постучал себя по лбу. - Так что держи свои английские штучки при себе.
Опять он сунул мне бутылку - последнюю. Только тут уж я отказался ее открывать.
- Если вы выпьете еще хоть каплю этой дряни, нам не видать вашей шляпы и нам вообще не выбраться отсюда.
- Открывай!
- Нет.
- Открывай немедленно, щенок!
Я рукой отстранил бутылку.
- Лесной дикарь! - заорал он. - Неужели тебе не ясно, мне вина-то и не надо! Ты только открой…
Я выдернул пробку и отдал бутылку. Скотт ее выхватил, как-то странно замахнулся на меня, потом запустил полной бутылкой в темноту.
- Ну как, доволен? - спросил он.
- Да.
- Вот и хорошо. Теперь давай соображать, где мы, а то я ни черта не понимаю. - И он как-то жалостно прибавил: - Неужели и ты не знаешь, Кит, где мы? А еще называется - житель лесов!
- Сами сюда забрались. Не я же вас привел.
- Наверное, нам надо вон туда, - и он снова стал продираться сквозь чащу.
Потом начался сплошной бред, мы с хрустом ломали сучья, спотыкались, падали, для нас будто нарочно нагородили кочек, понапрятали щелей и дыр, и мы одолевали их как траншеи, как заграждения из колючей проволоки на полях Пикардии. Я весь вымок, я извалял брюки в грязи, изодрал их к черту, куртка промокла, ботинки расквасились, волосы липли к лицу, меня бросало то в жар, то в холод, я злился, и я совсем замучился.
- Чушь собачья, - бормотал я. - Надо же было придумать такую дурацкую, идиотскую, проклятую чушь!
В конце концов Скотт просто рухнул, и я прислонил его к грязному пригорку. Лица я не видел, но я знал, что он смотрит на меня как угодивший в капкан изнемогший зверь. Я так и чувствовал на себе затравленный взгляд светлых глаз.
- Когда-нибудь, Кит, дружище, - оказал он, когда я его поднимал, - ты еще умрешь за родину, как Эрнест. Общеизвестный факт. Хемингуэй погиб под Капоретто. От него уже ничего не осталось. - Он вздохнул, а потом весь ушел в себя и вдруг крепко заснул.
Я накинул на него спасенное верблюжье пальто, не глядя, как попало. Он уже храпел, а я переминался с ноги на ногу, чтобы согреться, и не знал, что с собою делать.
Бросить его! - решил было я мрачно. Бросить и вернуться к машине.
Я его не бросил. Но, в общем-то, я его обманул, я, в общем-то, предал его. До тех пор я был на стороне Скотта. Хотел, чтоб он переспорил Хемингуэя, хотел не из-за Хемингуэя, а ради самого Скотта. Хотел, чтоб он выиграл этот дурацкий спор. Но, наверное, я вел себя неправильно, потом-то Скотт говорил, что я тоже виноват во всем, что в конце концов случилось. "Если б ты тогда не дал мне спать, если бы ты их не окликнул, если б ты не был так уверен, что ничего у меня не получится, все, может, еще повернулось бы иначе". Так он говорил.
Но тогда я и думать не думал о том, правильно или нет я поступаю. Скотт мне осточертел, и я не стал будить его, я просто решил ждать, когда рассветет, а тогда уж можно идти к машине.
Пока Скотт спал, я раз десять слышал крик хемингуэевой совы, я прислонился к стволу, и так стоял, и надеялся, что они на нас набредут. Но их крики были такие далекие, что в конце концов я задрал голову и откликнулся австралийской совою - "куууеее", а этот вопль дальше раскатывается по лесу, чем всякий иной звук, производимый горлом, языком и гортанью.
Тут-то я и предал Скотта.
Ответ меня удивил:
"Чирип-чип-чип…"
Эта сова явно разговаривала по-английски, не по-французски. Значит, Бо.
Каким-то чудом и Скотт ее услышал, меня не слышал, а ее услышал. Он вскочил, заспанный, с мутным взглядом, и снова бросился в лес, на ходу сбрасывая пальто.
- Пошли, Кит. Они догоняют.
Он очень быстро рванулся, я не успел еще поднять пальто, а он уже исчез.
- Да погодите вы! - рявкнул я. - Постойте!
- Ради бога, не застревай там! - орал он из темноты.
- Сами не знаете, куда идете! - крикнул я. - Заблудились ведь уже!
Тут он остановился. Я догнал его, и он сказал несчастным голосом:
- Ну вот, я все испортил, да? Эрнест меня обставил.
- Да нет, почему, - сказал я. - Небось тоже заблудился.
- Кто? Эрнест? Господи, ты правда так думаешь?
- Конечно, а чем они лучше нас?
- Тогда поищи дорогу, ну пожалуйста. А я за тобой. Только бы обскакать Эрнеста. Обштопать старого убийцу. Ты уж веди, а я за тобой, как пес.
Снова прочирикала англичанка-сова.
- Что это? - спросил Скотт.
- Это Бо.
- Как? Где она?
- С Хемингуэем, - сказал я.
- Как? Она с ним - в лесу?
- Ну да.
- Я не знал. Я думал, она в машине осталась.
- Бо пошла с Хемингуэем, а я с вами.
- Нет, она, видно, рехнулась. Одна с Эрнестом - в темном лесу! Да лес и тьма богом нарочно созданы для соблазна! Тут Эрнеста не проведешь. Он и писал про это. Что же ты мне сразу не сказал?
- Бо просила не говорить.
- Но неужели ты не соображаешь, что нельзя оставлять девушку с Эрнестом в темном лесу? Как же ты ее отпустил?
- Бо сама за себя отвечает, - сказал я.
- С ума сошел! Эрнест умеет так опутать женщину, что та и ахнуть не успеет.
Я пока рассматривал Бо просто как смотрительницу, защитницу Хемингуэя от вина или, если хотите, наоборот. А сейчас мне передался страх Скотта, я вспомнил, как Бо мне тогда говорила - только бы ей не пропасть, только б не было с ней, как с крестьянской девкой в лесу. Только бы!.. Значит, она сама за себя не отвечала.
- Бо! - хрипло взвыл Скотт. - Как ты там?
- Она не услышит, - сказал я.
- Тогда сам крикни, чтоб услышала.
Я послал свой вопль в ночь, в лес, и мы ждали ответа. По ветру донеслось что-то дальнее, невнятно английское.
- Где они? - спросил Скотт.
- Где-то за нами.
- En avant, Кит, en avant!
- А как же шляпа? - сказал я. Странно, мне и тут еще не хотелось, чтоб Скотт бросил свою идею, хоть я волновался за Бо.
- К черту шляпу. Надо было с самого начала призадуматься, стоит ли так надсаживаться из-за Хемингуэя. У каждого своя судьба, Кит, и ты от нее никого не спасешь. Человека не спасешь даже от его собственных глупостей.
- Теперь-то чего уж, - сказал я.
- Думаешь, он ее уже соблазнил?
- Я почем знаю, - огрызнулся я.
- Тогда повторяй свой австралийский клич, не давай Эрнесту покоя. Знаю я его…
Мы наугад пошли в сторону криков Бо. Я все время орал, а она отвечала редко и как будто с разных мест, так что мы совсем запутались. Целый час мы промаялись еще хуже, чем раньше, и продолжали идти, по-моему, только потому, что я злился на Бо, а Скотт серьезно боялся, как бы Хемингуэй ее уже не соблазнил…
- Нет, это ему так просто не сойдет, - бормотал Скотт, задыхаясь и ковыляя за мной по пятам, как хромой пес. - Это уж чересчур, даже для Эрнеста…
Я совсем замучился и перестал окликать Бо. Я отчаялся. Дважды Скотт от меня отставал, я чуть не плакал от усталости. Где же конец нашей нелепой, безнадежной, жуткой дороге? И вдруг - снова Бо.
- Чиррип-чип-чип…
Так близко, что мы даже вздрогнули.
- Ну, попался, голубчик, - сказал Скотт. Он стоял рядом со мною и дрожал. Он крикнул:
- Бо, где же ты, ох, господи?
- Тут я… Только осторожней… Вы слышите меня?
- Да, да! Идем!
Только на последних пятистах ярдах я убедился, как здорово мы научились обходить неожиданные канавы, скрытые рытвины, скользкие листья, упрятанные стволы, мы качались, спотыкались, но больше не падали, а на самой опушке Бо уже направляла нас, как с диспетчерской вышки направляют обессилевших летчиков. Мы попали туда же, откуда вышли, - к "фиату".
- Привет, - крикнула Бо. - Шляпа у вас?
- К черту шляпу, - крикнул Скотт. - Почему ты фары не включила?
- Господи, я и не догадалась.
- Ну, ты как, ничего?
- Конечно, ничего.
- А где негодяй Эрнест?
- Спит в машине.
- Добрались вы туда? - спросил я, подойдя к ней вплотную.
- Да ты что? Мы заблудились.
- Ха! - сказал Скотт. - Эрнест - и заблудился? Кто поверит, чтобы великий воин и следопыт заблудился, идучи через эдакий жалкий скверик?
- И тем не менее, Скотт. А потом он стал ужас что вытворять, и упал, и ногу повредил. Здорово ушиб, хоть, надеюсь, не сломал.
- А как же вы сюда-то добрались? - спросил Скотт недоверчиво.
- Сама не знаю, ей-богу. Сперва он шевельнуться не мог, но потом поднялся и заковылял. Но снова упал и другую ногу вывихнул. Я уж думала, вам его нести придется.
- Нализался, наверное? - спросил Скотт.
- В общем-то да, - призналась Бо. - Но я сама все время падала, и я сказала ему, что если он не уймется, я одна вернусь, сяду в машину и доеду до этой проклятой шляпы. Он еле шел, стал ругать вас обоих и дурацкую шляпу и сдался - якобы только ради меня. Чудо еще, что я машину нашла.
- Это ты ее нашла? Да?
- Какая разница кто? Мы сюда добрались. Эрнест прикончил последнюю бутылку, а теперь мирно храпит, как…
- Мужик! - сказал Скотт. - Он к тебе лез?
Бо минуту молчала, а в такой темноте мы со Скоттом не могли разглядеть, накаленный у нее взгляд или нет.
- Дурацкий вопрос, - сказала Бо, но моему ревнивому сердцу это показалось неубедительным.
- А с ногой правда плохо дело? - опросил Скотт.
- Он еле ходит.
- А так хвастался своими ножищами. - Скотт явно веселился. - Вот и опростоволосился.
- Я закоченела, - сказала Бо. - И чего тут торчать? Ну пожалуйста! Пошли в машину и поехали, пока он не проснулся.
- Ага, - сказал Скотт. - Прыгай на заднее сиденье, Кит, я поведу.
- Нет, - сказала Бо. - Пусть Кит ведет. А вы садитесь к Эрнесту. Он ужасающе храпит.
Мы все посмотрели на Хемингуэя. Он лежал вдоль заднего сиденья, ноги нелепо свисали в открытую дверцу.
- Запихните ему ноги, - сказал Скотт.
Мы посадили его. Он был мокрый и грязный, как мы все, он дико глянул на нас, проворчал что-то невнятное, отпихнул нас и тут же опять заснул. Скотт снова сказал: "Мужик!" - втиснулся на заднее сиденье, и я повел наш охрипший, несчастный "фиатик" из этого жуткого леса.