Над Кипарисовой улицей плыл низкий туман, и Молли радовалась такой маскировке. В трейлерах на стоянке горело лишь несколько окон, и она прошмыгнула мимо, чтобы поскорее добраться до одинокого голубого мерцания своего забытого телевизора. Молли бросила взгляд мимо дома - туда, где лежал и поправлялся Стив, - и заметила, что в тумане вырисовывается какой-то силуэт. Подойдя ближе, она обнаружила, что фигур не одна, а две - они стояли футах в двадцати от трейлера-дракона. Сердце у нее ушло в пятки. В любую секунду туман могли прорезать лучи полицейских прожекторов. Однако фигуры просто стояли на месте. Молли на цыпочках обогнула угол своего трейлера, вжимаясь в стену так, что холод алюминиевого бока обжег ей кожу через фуфайку.
В тумане раздавался женский голос:
- Господи, мы вняли твоему зову и пришли к тебе. Прости нам небрежный наряд наш, ибо химчистка в выходные закрыта, и мы, к великой скорби нашей, остались без облачений с подобающими им аксессуарами.
То были дамочки со школьными молитвами, Кэти и Мардж, хотя Молли ни за что в жизни не удалось бы отличить одну от другой. Они нарядились в одинаковые спортивные костюмы розового цвета и такого же оттенка кроссовки. Молли видела, как барышни шагнули ближе к Стиву, и по телу трейлера пробежала волна.
- Как Господь наш Иисус отдал жизнь Свою за наши грехи, так и мы пришли к Тебе, Господи, отдать свою.
Торец трейлера сгладил углы, Молли увидела, как Стив вытягивает массивную голову, и вертикальный контур двери превращается в горизонтальную пасть. Барышень, казалось, эти метаморфозы не беспокоят, - они неуклонно придвигались все ближе, отчетливо различимые на фоне челюстей Стива, которые уже приоткрывались зубастой пещерой.
Моллы выскочила из-за своего трейлера, взбежала по ступенькам, схватила меч, стоявший у стенки за дверью, и ринулась к Морскому Ящеру.
Мардж и Кэти уже почти вошли в раскрытую пасть Стива. Молли заметила его длинный язык, извивавшийся сбоку, чтобы обхватить церковных дамочек и втянуть внутрь.
- Нет! - Молли с разбегу врезалась между Кэти и Мардж, точно футбольный защитник в стенку соперников, и шмякнула Стива по носу плоской стороной палаша. Затормозила она только у него в пасти и тотчас выкатилась на землю - челюсти лязгнули уже у нее за спиной. Молли обернулась, привстав на колено, и направила острие меча Стиву в нос.
- Нет! - повторила она. - Плохой дракон.
Стив недоуменно повернул голову, словно хотел спросить, с какой стати она так расстроилась.
- Меняйся обратно, - приказала Молли и замахнулась мечом, словно собиралась снова заехать ему по носу. Шея и голова Стива послушно втянулись в обычный двойной трейлер.
Молли оглянулась на церковных барышень: казалось, их очень беспокоит насильственное приземление розовых тренировочных костюмов в грязь, но того, что их чуть было не сожрали живьем, они не заметили.
- С вами все в порядке?
- Мы услышали зов, - ответила одна, то ли Мардж, то ли Кэти, а вторая согласно закивала. - Мы пришли отдать себя целиком Господу нашему. - Глаза их оставались остекленевшими, и, говоря это, смотрели поверх Молли на трейлер.
- Вам, девчата, сейчас лучше пойти домой. Неужели за вас мужья не беспокоятся?
- Мы вняли зову.
Молли помогла им подняться на ноги и развернула к Стиву спиной. Пока она подталкивала их к улице, ящер еле слышно поскуливал.
Молли остановила барышень на обочине и приказала их затылкам:
- Идите домой. И чтобы я вас здесь больше не видела. Ясно?
- Мы хотели привести детей, чтобы они тоже причастились святого духа, но уже поздно, а завтра утром нам в церковь.
Молли двинула говорившую мечом по ягодицам - отличный шлепок с двух рук, от которого та чуть не перелетела на другую сторону улицы.
- Марш домой!
Она замахнулась, чтобы придать ускорение второй, но та обернулась и замахала рукой, точно отказываясь от добавки кофе:
- Спасибо, не надо.
- Вы уходите и никогда больше сюда не возвращаетесь, правильно?
Барышня, казалось, сомневается. Молли перехватила меч, словно готовясь к выпаду.
- Правильно?
- Да.
Подруга кивнула издали, потирая задницу.
- Теперь идите, - велела Молли. Когда парочка двинулась прочь, она крикнула им вслед: - И перестаньте одинаково одеваться. Что за придурь, мать вашу.
Молли провожала их взглядом, пока они не скрылись в тумане, а потом вернулась к Стиву. Тот дожидался ее в виде трейлера.
- Ну? - Она подбоченилась, нахмурилась и начала постукивать носком сапога, точно рассчитывая на объяснения.
Окна зажмурились от стыда.
- Они ведь опять придут, сам знаешь. И что тогда?
Трейлер захныкал - звук исходил из самого нутра. Будь он настоящим, там бы располагалась кухня.
- Если ты еще не наелся, так и скажи. Я тебе помогу. Найдем тебе еще чего-нибудь. Хотя в городе только один скобяной магазин. Тебе придется разнообразить диету.
Неожиданно в тумане взвыла электрогитара, застонала, как сам призрак Чикагского Блюза. Трейлер снова стал драконом - его белая кожа почернела и замигала яркими всполохами алого гнева. Повязки, которые Молли накладывала весь день, разлетелись в клочья. Кроны его жабр встопорщились, с них свисали обрывки стекловолокна, точно шкодливые мальчишки украсили дракона шутки ради лентами туалетной бумаги. Морской Ящер откинул назад голову и заревел. Окна трейлеров по всей стоянке задребезжали. Отброшенная звуковой волной, Молли шлепнулась в грязь, но мгновенно перекатилась, вскочила и приняла боевую стойку, направив меч в горло дракону.
- Молодой человек, мне кажется, вам нужно сделать передышку.
Тео
Прошло так мало времени, а у него уже столько новых впечатлений. Лишь за последние несколько дней Тео успел поруководить первой в жизни большой поисково-спасательной экспедицией, включая беседы с обезумевшими от беспокойства родителями и молокозаводом: представители компании требовали от Тео фотографии Мики Плоцника, на которой бы тот не корчил рожи в объектив. (Если они найдут снимок получше, то Мики прославится на пачках с двухпроцентным или обезжиренным молоком, а если нет, то придется довольствоваться сывороткой, и значит, его увидят только пенсионеры и любители кислых салатов.) Кроме того, Тео пришлось управляться с первым в жизни крупным пожаром, отгонять галлюцинацию со следами гигантского животного и расследовать самое настоящее убийство - и все это без малейшей опоры на свой пожизненный химический костыль. Дело не в том, что у него не было возможности дернуть из любимой трубочки, - он просто потерял к ней аппетит.
Теперь нужно решать, что делать с делом Бесс Линдер. Вызвать кого-нибудь на допрос? Куда вызвать? К себе в хижину? Кабинета у Тео не было. Он почему-то не мог себе представить, что допрос пройдет успешно, если подозреваемый будет утопать в поролоновых подушках продавленного кресла под горячей галлюциногенной лампой… "Признавайся, подонок! Не заставляй меня включать черный свет над этим плакатом Джими Хендрикса и зажигать благовония - тебе это не понравится".
И посреди всей этой деятельности Тео так и подмывало вернуться на трейлерную стоянку "Муха на Крючке" и поболтать с Молли Мичон. Совсем спятил.
В конце концов, он решил съездить домой к Джозефу Линдеру - в надежде застать коммивояжера врасплох. Выруливая на подъездную дорожку, Тео заметил, что садовые гномики заросли сорняками, а на табличке с голландским оберегом у входа лежит толстый слой пыли. Дверь гаража была распахнута, внутри стоял микроавтобус хозяина.
Тео не стал стучать сразу - сначала убедился, что конский хвост его надежно упрятан под воротник, а сам воротник лежит достаточно ровно. Почему-то вдруг показалось, что следовало прихватить пистолет. Оружие у него имелось - револьвер "Смит-и-Вессон-357", - но валялся он на верхней полке в чулане вместе с коллекцией кальянов для дури.
Тео дернул звонок, подождал. Джозеф Линдер открыл дверь только через минуту. На нем были заляпанные краской вельветовые штаны и старый свитер - похоже, это тряпье вытаскивали из мусорного бака уже десятки раз. Бесс Линдер явно не потерпела бы такого одеяния у себя в доме. Линдер даже не улыбнулся.
- Констебль Кроу. Чем могу служить?
- Если у вас найдется минутка, мне бы хотелось с вами поговорить. Можно войти?
- Полагаю, да. - Линдер сделал шаг назад, и Тео нырнул в дом. - Я только что сварил кофе. Будете?
- Нет, спасибо. Я на службе. - Копам полагается отвечать именно так, подумал Тео.
- Это кофе.
- Ох, да, конечно же. С молоком и сахаром, пожалуйста.
Полы в гостиной были из некрашеных сосновых досок, прикрытых лишь лоскутными половичками. Вместо дивана - древняя церковная скамья, вместо кресел - два шейкерских стула и оцинкованный молочный бидон с подушкой сверху. Других сидячих мест не было. В углах комнаты стояли три антикварные маслобойки. Если бы не новый тридцатишестидюймовый телевизор "Сони" у камина, гостиная могла бы запросто сойти за жилище семьи семнадцатого века (с очень высоким уровнем холестерина в крови от такого количества масла).
Джозеф Линдер вернулся в гостиную с большой керамической кружкой ручной работы. Кофе по цвету напоминал ириски, а на вкус отдавал корицей.
- Спасибо, - сказал Тео и кивнул на "Сони". - Новый телевизор?
Линдер сел напротив на молочный бидон.
- Да, купил девочкам. "Общественное телевидение", учебные программы и все такое. Бесс телевидения никогда не одобряла.
- И поэтому вы ее убили?
Линдер поперхнулся, выплюнув кофе прямо на коврик.
- Что?
Тео отхлебнул из кружки. Линдер изумленно смотрел на него. Может, я не с того начал. Слишком резко. Обратная перемотка, перегруппируемся.
- Так вы и кабель себе провели? Без кабеля прием в Хвойной Бухте ужасный. Наверное, из-за гор.
Линдер неистово замигал и кинулся в атаку.
- О чем вы говорите?
- Я видел результаты вскрытия вашей жены, Джозеф. Она умерла не в петле.
- Вы обезумели. Вы же сами все видели. - Линдер встал и выхватил кружку из рук Тео. - Я не желаю этого слушать. Уходите, констебль. - Он выжидательно отступил.
Тео поднялся. Противоборства ему не очень удавались - он же миротворец, в конце концов. Слишком трудно. Он взял себя в руки.
- Все дело в романе с Бетси? Бесс застала вас вдвоем?
На лысине Линдера выступили вены.
- С Бетси я начал встречаться совсем недавно. Я любил свою жену, и мне не нравится, что вы порочите ее память. Вы не должны так поступать. Вы даже не настоящий полицейский. А теперь убирайтесь из моего дома.
- Ваша жена была хорошей женщиной. Немножко с придурью, но хорошей.
Линдер поставил кофейные кружки на маслобойку, подошел к двери и распахнул ее.
- Уходите. - И он показал Тео на дверь.
- Ухожу, Джозеф. Но я еще вернусь. - Тео шагнул на улицу. Линдер весь побагровел.
- Нет, не вернетесь.
- А мне кажется - вернусь. - Тео чувствовал себя второклассником, затеявшим спор на переменке.
- Не суйтесь ко мне, Кроу! - брызнул слюной Линдер. - Вы не соображаете, во что ввязываетесь. - И он захлопнул дверь у Тео перед носом.
- Вы тоже, - вякнул Тео в ответ.
Семнадцать
Молли
Молли никогда не понимала одержимости американских женщин скверными мальчишками. Привязанность к татуированным парням на мотоциклах с пушкой в бардачке или к любителям нюхать кокаин прямо со стеклянных кофейных столиков не поддавалась никакой логике. Когда она снималась в кино, то сама крутила романы с парочкой таких типов, но этот… Этот у нее был первым, кто на самом деле… ну, в общем, жрал людей. Тетки всегда думают, что мужика удастся исправить. А как еще объяснить бесчисленные предложения, которые получают серийные убийцы, дожидающиеся электрического стула? Хотя такое - чересчур даже для Молли. Ей было отрадно думать, что сколь бы полоумной она ни была, ее никогда не тянуло выскочить замуж за парня с неприятной привычкой душить тех, кому он назначает свидания.
Американские мамаши программируют своих дочек так, что те начинают верить: они все могут исправить. Иначе зачем еще средь бела дня ведет она стофутового монстра по руслу городского ручья?
К счастью, по большей части русло укрывалось густым ивняком, а Стив, переступая валуны, менял цвет и текстуру своей громадной туши под стать окружающему. В конечном итоге, он стал походить просто на обман зрения, игру света, дымку над раскаленным асфальтом.
Молли заставила его притаиться в укрытии, когда они дошли до моста у Кипарисовой улицы, а когда ни одной машины в поле зрения не осталось, помахала. Стив скользнул под мост, словно змея в канализацию, сшибая спиной здоровые куски бетона, - но пролез.
Меньше, чем через час они оказались за городом - на пастбищах, тянувшихся к северу вдоль побережья. Молли вывела Стива через рощицу на край луга.
- Ну вот, громила, - сказала она, показывая на стадо коров-голштинок, щипавших травку в сотне ярдов. - Завтрак.
Стив присел на опушке, точно кот перед прыжком. Хвост его дернулся, расколов в щепки молодой кипарис. Молли села рядышком и принялась палочкой счищать грязь с тапочка. Коровы медленно мигрировали к ним.
- И это все? - спросила она. - Ты будешь здесь сидеть, а они - сами подходить на съедение? Знаешь, а ведь девушка может запросто потерять к тебе уважение, если ты будешь так охотиться.
Тео
Тео поймал себя на том, что совершенно не понимает, зачем едет к Молли Мичон, когда заверещал его сотовый телефон. Прежде, чем ответить, он напомнил себе, что голос не должен звучать обдолбанным, - и тут ему пришло в голову, что он не обдолбан. Это пугало еще сильнее.
- Кроу слушает.
- Кроу, это Гвоздворт из окружного управления. Ты что - спятил?
Тео пробуксовал, пытаясь вспомнить, кто такой Гвоздворт.
- Это опрос общественного мнения?
- Что ты сделал с теми данными, которые я тебе показал? - спросил Гвоздворт, и Тео моментально сообразил, что так зовут Паука.
Телефон замигал, показывая, что на линии еще один звонок.
- Ничего. То есть я провел собеседование. Ты можешь подождать? У меня тут еще один звонок висит.
- Нет, не могу. Я знаю, что у тебя еще один звонок висит. Ты обо мне никогда не слышал, понял? И от меня ничего не получал, тебе ясно?
- Лады, - ответил Тео.
Паук отключился, а Тео принял второй вызов.
- Кроу, ты совсем съёбнулся?
- Это опрос общественного мнения? - Тео совершенно точно знал, что это не опрос. Но так же точно он знал и то, что шерифу Бёртону не понравится правдивый ответ, который в данном случае звучал бы "Да, видимо, я совсем съёбнулся".
- Я, кажется, сказал тебе - не лезь к Линдеру. Дело закрыто и сдано в архив.
Тео на секунду задумался. Не прошло и пяти минут, как он отъехал от дома Джозефа Линдера. Откуда Бёртон все знает? Шерифу никто так быстро не дозванивается.
- Тут всплыли некоторые подозрительные улики, - ответил Тео, еще не понимая, как будет прикрывать Паука. - Я просто заехал к нему проверить, правда ли это.
- Долбаный ты наркоман. Если я тебе говорю - пусть лежит, значит - пусть лежит, ты меня понял? Я сейчас не о работе твоей говорю, Кроу, я говорю о той жизни, к которой ты привык. Если я еще услышу хоть слово из Северного Округа, твой билет на танцульки прокомпостируют все спидоносцы тюрьмы Соледад. Оставь Линдера в покое.
- Но…
- Отвечай "Есть, сэр", мешок говна.
- Есть, сэр, мешок говна, - ответил Тео.
- Тебе конец, Кроу, тебе…
- Простите, шериф. Батарейка села. - Тео отключился и развернулся к своей хижине. Его трясло.
Молли
В "Пожирателях Плоти из Чужеземья" Кендра была вынуждена наблюдать, как мутанты новой породы опрыскивают несчастных поселян растворяющим ткани энзимом, а потом лакают из луж человеческого белка под омерзительное хлюпанье и чавканье звуковой дорожки, которую мастера спецэффектов раздобыли в океанарии "Мир Моря": там новорожденных моржат кормили с руки моллюсками. Те же умельцы симулировали кровавую бойню при помощи прорвы резинобетона, парафиновых манекенов, таявших под солнышком мексиканской пустыни, и декстрона, заменявшего обычную фальшивую кровь из сиропа "Каро". (Сладкая театральная кровь, как выяснилось, хорошо привлекает мясных мух, а режиссеру не хотелось платить штраф Американскому обществу по предотвращению жестокого обращения с животными.) Общий эффект был настолько реалистичен, что Молли настояла на том, чтобы все крупные планы Кендры снимались только после уборки, не то ее точно вырвало бы прямо в объектив. После эпизода пожирания падали, тако с сальмонеллой, которыми их накормил ресторатор из Ногалеса, а также упорных домогательств арабского сопродюсера с таким ядреным халитозом, что у нее слезились глаза, Молли проболела три дня. Но все это, даже зловоние прокисшего фала́феля, не вызвало у нее такой тошноты, как останки полностью изжеванных и частично переваренных голштинок, которые отрыгнул Стив.
Молли добавила содержимое своего желудка (три сладких пирожка и диетическая кока-кола) к четырем кучам полужидкого говяжьего фарша, разметанным Стивом по пастбищу.
- Аллергия на лактозу? - Она вытерла рукавом рот и яростно глянула на Морского Ящера. - Если глотаешь мальчишку-газетчика или тайного извращенца из скобяной лавки, несварения у тебя почему-то нет, а молочный скот есть не можешь?
Стив опрокинулся на спину и попытался всем своим видом показать, что извиняется: по бокам замигали багровые всполохи - багровый был цветом его смущения. Вискозные слезы размерами с футбольный мяч набухли в уголках гигантских кошачьих глаз.
- Ты, значит, еще голоден, да?
Стив быстро перевернулся на ноги, и земля под ним задрожала.
- Ну, может, найдем тебе лошадку или что-нибудь еще, - вздохнула Молли. - Держись поближе к деревьям. - Опираясь на меч, как на палку, она повела ящера через холм. Его цвета на ходу менялись с такой скоростью, что Молли казалось - за нею движется мираж.
Тео
Пока Тео искал в сарае с инструментами мачете, в голове у него почему-то вертелись слова Карла Маркса: "Религия - опиум для народа". Из этого, значит, следует, что "опиум - религия наркомана", думал Тео. Так вот отчего ему выворачивало кишки, когда он подносил лезвие к первому жилистому стволу на своей грядке марихуаны - от раскаяния анафемы. С каждым взмахом мачете густые зеленые растения падали, точно святые великомученики, а руки Тео покрывались липкой пленкой, когда он относил падших в угол двора и швырял в общую кучу.
Через пять минут рубашка пропиталась потом, а грядка дури выглядела, как миниатюрная модель лесоповала. Разорение. Пни. Он вылил канистру керосина на кучу каннабиса, доходившую ему до пояса, вытащил зажигалку и поджег клок бумаги. "Отряхните с ног оковы своего гнета", - говорил Маркс. Вот эти растения и сопутствовавшая им привычка - его, Тео, оковы. Последние восемь лет сапог шерифа Бёртона давил ему на затылок, и эта угроза не давала ему действовать свободно, действовать правильно.