Двадцать два
Тео
Стены трейлера Молли были заклеены афишами старых кинофильмов. Тео стоял посреди гостиной среди разбросанных видеокассет, журналов, мусорной почты и озирался. Это все она, Молли. На этот раз - не солгала. Большинство афиш были иностранными, но на каждой в разной степени раздетости красовалась молоденькая Молли - держала в руках оружие или отбивалась от каких-то гадов, волосы развеваются по ветру, а на заднем плане - разбомбленные города, пустыни, усеянные черепами, обгорелые автомобили.
В Тео зашевелилась та часть, которую стараются похоронить все мужчины, - подросток в период полового созревания. Так Молли - звезда экрана. Крутая кинозвезда! И он с нею знаком, даже надевал на нее наручники. Если бы где-нибудь осталась раздевалка в спортзале, перекресток в соседнем квартале, класс второй смены, где об этом можно было бы похвастаться друзьям. Но и друзей-то у него не осталось, разве что Гейб, а Гейб уже взрослый. Зуд прошел, и Тео стало неловко, что прежде он покровительственно снисходил до Молли: точно так же многие относились к нему, когда он пытался стать кем-то помимо безобидного торчка и марионетки в чужих руках.
Он опустился на колени перед этажеркой, заставленной видеокассетами, нашел одну с этикеткой "Кендра: Малютка-Воительница Чужеземья (англ.)", сунул ее в магнитофон и включил телевизор. А после этого погасил свет и улегся на кушетку - дожидаться Молли. С полчаса он смотрел, как городская сумасшедшая Хвойной Бухты бьется с мутантами и Пиратами Песков, а потом провалился в сон. Разуму требовался более основательный побег от проблем, чем тот, что предлагал кинематограф.
- Привет, Тео.
Вздрогнув, Тео проснулся. Кино по-прежнему бросало в комнату свой мигающий свет - проспал он не так долго. Звезда экрана стояла в дверях, наполовину теряясь в тени, действительно очень похожая на женщину из телевизора. И в руках она держала автомат.
- Молли, а я тебя жду.
- Тебе понравилось? - Она кивнула на телевизор.
- Очень. Никогда бы не подумал. Просто я так устал…
Молли опять кивнула:
- Я ненадолго, только чистую одежду возьму. Можешь тут посидеть.
Тео не знал, что ему делать. Хватать со столика пистолеты время, вроде бы, не пришло. Он больше ощущал смущение, чем тревогу.
- Спасибо, - пробормотал он.
- Он - последний, Тео. После него других уже не будет. Его время прошло. Наверное, в этом мы с ним и похожи. Ты ведь, наверное, не знаешь, что значит быть "бывшим", правда?
- Я из тех, наверное, кого называют "не ставшими".
- Таким легче. По крайней мере, всегда смотришь наверх. Спускаться страшнее.
- Как? Почему? Кто это - он?
- Я толком сама не пойму. Дракон, наверное. Кто его знает. - Она прислонилась к косяку и вздохнула. - Но я как бы могу уловить, о чем он думает. Наверное, потому что я чокнутая. Кто ж знал, что это пригодится, а?
- Не надо так о себе. У тебя котелок варит лучше, чем у меня.
Молли рассмеялась, и Тео заметил, как ее зубы кинозвезды сверкнули в свете экрана.
- Ты невротик, Тео. А невротик - это такой человек, который думает, будто с ним что-то не так, а все остальные - нормальные. Психотик же считает, что нормальный - он, но все верят, что с ним не все в порядке. Опроси местное население, Тео, - мне кажется, большинством голосов я попаду во вторую категорию, верно?
- Молли, ты в очень опасное дело ввязалась.
- Он меня не обидит.
- Дело не в этом. Тебя могут посадить в тюрьму за один этот автомат, Молли. Тут ведь людей убивают, знаешь?
- В некотором смысле.
- Именно это случилось с Джозефом Линдером и теми парнями, что работали в лаборатории, верно? Их сожрал твой дружок?
- Они хотели сделать тебе больно, а Стив как раз проголодался. Мне показалось, что все вовремя.
- Молли, но это же убийство!
- Тео! Я - ненормальная. Ну что они мне сделают?
Тео пожал плечами и откинулся на тахту.
- Я не знаю, как мне поступить.
- Ты сейчас не в том положении, чтобы как-то поступать. Отдохни.
Тео обхватил голову руками. В кармане рубашки зазвонил сотовый телефон.
- Дернуть бы не помешало.
- У меня в шкафчике над раковиной еще остались "судки рассудка". Это нейролептики, мне их доктор Вэл прописала. Антипсихотики, просто чудеса со мной творили.
- Похоже.
- У тебя телефон звонит.
Тео вытащил сотовый, нажал кнопку "ответ" и посмотрел, какой номер высветился на дисплее. Шериф Бёртон. Тео нажал на "отказ".
- Мне конец.
Молли взяла со столика "магнум-357" и направила на Тео, другой рукой подхватила автоматический пистолет Линдера.
- Я их тебе верну перед уходом. Мне просто нужно взять из спальни кое-какую одежку и девчачьи причиндалы. Тебе тут нормально?
- Конечно, нормально. - Он не поднимал головы и отвечал собственным коленям.
- Ты меня уже достал, Тео.
- Извини.
Молли вышла из комнаты минут на пять - за это время Тео попытался осознать все, что на него свалилось. Вернулась она с дорожной сумкой через плечо. На ней был костюм Кендры - даже высокие ботфорты. При тусклом свете телевизора Тео увидел рваный шрам над грудью. Молли перехватила его взгляд:
- Поставил точку на моей карьере. Сейчас, наверное, могли бы залатать, но уже немножко поздно.
- Прости меня, - сказал Тео. - Ты очень красивая.
Молли улыбнулась и переложила оба пистолета в одну руку. Автомат она оставила у двери, Тео этого даже не заметил.
- Ты когда-нибудь чувствовал себя особенным, Тео?
- Особенным?
- Ну, не в том смысле, что лучше других, а просто что ты от них отличаешься? По-хорошему - так, точно всей планете лучше от того, что ты на ней живешь? Тебе так когда-нибудь бывало?
- Не знаю. Да нет, наверное.
- У меня такое чувство раньше было. Хоть и снималась я в мыльной дешевке, хоть и пришлось унижаться, чтобы туда попасть, но я все равно чувствовала себя особенной, Тео. А потом это ушло. Так вот - теперь я снова себя такой чувствую. Все поэтому.
- Что - поэтому?
- Ты же меня спросил - почему. Вот поэтому я возвращаюсь к Стиву.
- К Стиву? Ты зовешь его Стивом?
- Он же вылитый Стив, - ответила Молли. - Мне пора. Я оставлю твои пистолеты на сиденье красного грузовичка, который ты угнал. И не пытайся за мной следить, ладно?
Тео кивнул.
- Молли, только не позволяй ему больше никого убивать. Дай мне слово.
- А ты дай мне слово оставить нас в покое.
- Этого я не могу.
- Ладно. Тогда береги себя. - Она схватила автомат, пнула ногой дверь и выскочила на улицу.
Тео слышал, как Молли спустилась по ступенькам, остановилась, снова поднялась. В дверях показалась ее голова.
- Жалко, что ты никогда не чувствовал себя особенным, Тео, - сказала она.
Тео натянуто улыбнулся.
- Спасибо, Молли.
Гейб
Гейб стоял в вестибюле дома Вэлери Риордан и рассматривал сначала свои походные башмаки, потом - белый ковер, потом - опять свои походные башмаки. Вэл ушла в кухню за вином. Живодер шибался где-то снаружи.
Гейб сел на мраморный пол, развязал шнурки и стянул обувь. Ему доводилось бывать в помещении девятого уровня чистоты - на биотехническом предприятии в Сан-Хосе, - где сам воздух выскоблили и отфильтровали до микрона, а на себя нужно было надевать пластиковый костюм зайки с индивидуальной пуповиной подачи воздуха, чтобы ничем не заразить опытные образцы. Странно - здесь у него возникло похожее чувство: я - глашатай грязи. Слава богу, Тео заставил его принять душ и переодеться.
Вэл вошла в опущенную ниже уровня вестибюля гостиную с подносом, на котором стояли бутылка вина и два бокала. Она посмотрела на Гейба, застывшего на верхней ступеньке, точно он готовился нырнуть в котел раскаленной лавы.
- Ну, входите же, садитесь.
Гейб сделал робкий шажок:
- Славно у вас тут.
- Спасибо, но мне здесь еще много нужно сделать. Наверное, проще нанять декоратора и со всем этим покончить, но мне нравится самой выбирать вещи.
- Точно. - Гейб сделал еще шажок. В этой комнате можно было бы играть в волейбол - если не бояться уничтожить весь антиквариат.
- Это каберне с виноградника "Дикая Лошадь" на той стороне гор. Надеюсь, вам понравится. - Вэл разлила вино по круглым бокалам на тонких ножках. Взяла свой и села на обитую бархатом тахту, а потом подняла брови, словно спрашивая: "Ну?"
Гейб присел на другой край тахты и немного отхлебнул на пробу.
- Ничего.
- Для местной дешевки.
Повисла неловкая пауза. Вэл сделала еще один глоток напоказ и сказала:
- Вы ведь, на самом деле, не верите во все эти россказни о морском чудовище, правда, Гейб?
Тот облегченно вздохнул. Она хочет говорить о работе. Он боялся, что ей захочется поболтать о чем-нибудь другом - о чем угодно. А этого он не умел.
- Ну что… Есть следы, и они выглядят совсем как настоящие, поэтому если они - подделка, то человек, который их оставил, весьма тщательно изучал окаменелости и очень точно их потом воспроизвел. Кроме этого, появление монстра по времени совпадает с миграцией крыс, плюс Тео и ваша пациентка. Эстелль ее зовут, так?
Вэл поставил бокал.
- Гейб, я знаю, что вы - ученый, а подобное открытие могло бы вас озолотить и прославить. Но я просто не могу поверить, что по городу гуляет динозавр.
- Озолотить и прославить? Об этом я не подумал. Да, наверное, придет какое-то признание, правда?
- Послушайте, Гейб, вы имеете дело с прочными фактами. А я каждый день имею дело с галлюцинациями и фантазиями человеческого разума. Это просто следы на земле - вроде того розыгрыша со следами снежного человека в Вашингтоне несколько лет назад. Тео - хронический наркоман, а Эстелль и ее друг Сомик - художники. У них у всех сверхактивное воображение.
Гейба ее слова покоробили. Он на секунду задумался, потом сказал:
- Как у биолога, у меня есть своя теория воображения. По-моему, довольно очевидно, что страхи - боязнь громких звуков, страх высоты, сама способность учиться бояться - это то, что мы выстроили в себе за множество лет как личный механизм выживания. То же самое и с воображением. Принято считать, что всего добились здоровые сильные пещерные люди. Но одной физической силой нельзя объяснить, как наш биологический вид создал цивилизацию. Мне кажется, всегда где-то с краю костра сидел щупленький мечтатель, воображал себе разные опасности, заглядывая в своем воображении в будущее и видя самые разные возможности, - поэтому и выжил, и способности свои передал потомкам. Пока здоровенные обезьяны кидались с обрыва или пытались палками забить мастодонта, мечтатель держался в задних рядах и думал: "Может, конечно, у вас и получится, но лучше с обрыва согнать мастодонта, а не прыгать самим". А потом шел и совокуплялся с женщинами своих сильных, но недалеких соплеменников.
- Выходит, да здравствуют ботаники? - улыбнулась Вэл. - Но если страх и воображение заставляют нас эволюционировать на более высокую ступень, то миром будет править человек с параноидальными галлюцинациями. - Вэл уже увлеклась этой теорией. Как странно беседовать с мужчиной об идеях, а не о его собственности и личных планах. Вэл это нравилось. Очень нравилось.
- Ну, с Гитлером мы недалеко от этого ушли, правда? Эволюция иногда оступается. Какое-то время животным хорошо служили большие зубы, но потом они стали чересчур велики. У мастодонтов бивни стали такими здоровыми, что запросто ломали свои владельцам хребты. И вы, должно быть, заметили, что вокруг больше не бродят саблезубые тигры.
- Ладно, я допускаю, что воображение - скачок в эволюции. А что делать с депрессией? - Вэл снова вспомнила, как поступила со своими пациентами. Воспоминания о собственных преступлениях роились в мозгу, им хотелось на волю. - Психиатрия все больше и больше рассматривает душевные заболевания с физической точки зрения, поэтому тут все совпадает. Потому-то мы и лечим депрессию такими лекарствами, как "прозак". Но каков эволюционный смысл депрессии?
- Я думал об этом после ваших слов за ужином, - ответил Гейб. Он осушил бокал и придвинулся ближе - будто хотел заразить ее энтузиазмом. Он оказался в своей стихии. - Помимо людей, многие животные страдают депрессией. Высшие млекопитающие, вроде дельфинов и китов, могут от этого и умереть, но даже крысы впадают в блюзовую тоску. Я не могу придумать, какой цели служила бы депрессия у животных. Но у людей она может быть чем-то вроде близорукости: цивилизация охраняет биологическую слабость, которую давно выкорчевали бы природные опасности или хищники.
- Хищники? Как?
- Не знаю. Депрессия может замедлять добычу, тормозить ее реакцию на опасность. Кто знает?
- Так, значит, в эволюционной цепи может появиться хищник, который будет кормиться унылыми животными? - Правильно, и этот хищник - я, подумала Вэл. Если бы я не питалась депрессией своих пациентов, то что бы я делала? Ей вдруг стало стыдно за свой дом, за его неприкрытый материализм. Перед нею сидит невероятно умный человек, которого заботит только поиск чистого знания, а она продала свою цельность за груду антиквариата и "мерседес".
Гейб налил себе еще вина и откинулся на тахте, размышляя вслух:
- Интересная мысль. Наверное, должен существовать какой-то химический или поведенческий стимул, вызывающий стремление охотиться на унылых. Низкий уровень серотонина может повышать либидо, верно? По крайней мере - временно?
- Да. - Именно поэтому весь город превратился в стаю блудливых котов.
- Следовательно, - продолжал Гейб, - у нас больше животных будет совокупляться и передавать по наследству ген депрессии. Природа же склонна разрабатывать механизмы, поддерживающие равновесие. Поэтому естественно появление хищника или болезни, которые бы регулировали рост унылых популяций. Интересно - меня тоже в последнее время одолевают особо сильные плотские желания. Значит ли это, что у меня депрессия? - Глаза Гейба широко раскрылись, и он посмотрел на Вэл, осознав весь ужас того, что только что произнес. - Простите, я…
Вэл больше не могла терпеть. Ляпсус Гейба открыл ворота настежь, и она шагнула в них.
- Гейб, нам нужно поговорить.
- Ох, извините меня, я не имел в виду…
Она схватила его за руку, обрывая поток заиканий:
- Нет, я должна вам кое-что сказать.
Гейб приготовился к худшему. Он выпал из возвышенного мира теорий в неуклюжее, жестокое царство первых свиданий, и сейчас она сбросит на него бомбу с надписью "За кого ты меня принял, парень?".
Она сжала его руку, и ногти впились ему в бицепс так цепко, что он поморщился. Вэл сказала:
- Немногим больше месяца назад я сняла почти треть населения Хвойной Бухты с антидепрессантов.
- А? - Ожидал он совсем не такого. - Боже мой, но зачем?
- Из-за самоубийства Бесс Линдер. Или того, что я считала самоубийством. В своей практике я лишь имитировала лечение - выписывала рецепты и собирала гонорары. - Она рассказала о своем сговоре с Уинстоном Крауссом и о том, как фармацевт отказался возвращать больным настоящие лекарства. Когда она замолчала в ожидании ответа, у нее в глазах стояли слезы.
Гейб робко обхватил ее рукой, надеясь, что это - правильный поступок.
- Зачем вы рассказываете мне об этом?
Она растаяла у него на груди.
- Потому что я верю вам, и должна кому-то рассказать, и мне нужно придумать, что делать дальше. Я не хочу в тюрьму, Гейб. Может, не всем моим пациентам требуются антидепрессанты, но в них нуждаются многие. - Она всхлипнула ему в плечо, и он принялся гладить ее по волосам, потом ладонью приподнял Вэл подбородок и поцеловал слезинки.
- Все будет хорошо. Обязательно.
Она заглянула в его глаза, словно ища в них намек на презрение, а не найдя, поцеловала в ответ - жестко - и привлекла к себе, опускаясь на тахту.
Высшая власть
…И поклонились дракону, который дал власть зверю,
и поклонились зверю, говоря: кто подобен зверю сему?..
Откровение, 13:3–4
Не лучше ль, став замшелыми клешнями,
Мне семенить по дну морей безмолвных?
Т. С. Элиот, "Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока",
Двадцать три
Стив
Ну какие ужасы могут присниться дракону? Существу, которое по-своему правило планетой миллионы лет, которому жалкие млекопитающие людишки возводили храмы, существу, не знавшему иных хищников, кроме самого времени, - что может так напугать его? Назвать это - осознанием?
В дубовой рощице дракон - сексуально удовлетворенный, с животом, набитым наркоторговцами, - грезил о временах давно ушедших. У вечного Сейчас, которое он знал всегда, неожиданно появилась история. Во сне он видел себя сначала личинкой, упакованной в защитный карман под языком мамочки, пока не пришла безопасная пора выглянуть наружу под ее бдительным оком. Он видел охоту и брачные игры, те формы, которые научился копировать, поскольку его переменчивая ДНК эволюционировала не вместе с поколениями, а через регенерацию клеток. Он видел партнеров, которых съел, и трех детишек, которых родил, когда был самкой, - последнего убил теплокровный, певший блюз. Он вспомнил свое перерождение из самки в самца - не так давно. И вспомнил он все картинками, а не просто шаблонами интуиции и условными рефлексами.
Во сне он видел эти картинки - их вызвало странное совокупление с теплокровной, - и не понимал, почему. Впервые за свои пять тысяч лет он задал этот вопрос: Почему? И сон ответил ему картинкой всех океанов, всех болот, всех рек и трясин, всех впадин и гор в морских глубинах. И нигде не видел он себе подобных. И было это так же точно, как если б он парил в черном холоде на краю вселенной, где свет оставляет все надежды, а время кружится волчком, стараясь схватить себя за хвост, пока не умирает от изнеможения. Он был совсем один.
Некоторых парней секс наводит на такие мысли.
Вэл
- Ох, боже мой, крысиные мозги! - заорал Гейб.
Любовная игра не предполагала такой реакции. Вэл не сразу сообразила, что ей следует обидеться: с коленями, закинутыми на уровень ушей, она была особенно ранима - при том, что сверху на ней разместился биолог, а на одной ноге драным боевым знаменем развевались колготки.
Гейб рухнул ей в объятия, и поверх его плеча она бросила взгляд на кофейный столик - не сшибли ли они ненароком на ковер винные бокалы.
- Что с вами? - Она даже не успела перевести дух.
- Простите, я только что сообразил, что происходит с этим существом.
- Именно об этом вы думали во время?.. - Да, ее чувства определенно задеты.
- Нет, не во время. Мне пришло в голову через мгновение после. Это существо каким-то образом приманивает млекопитающих с уровнем серотонина ниже обычного. А у вас сколько - треть городской популяции бегает в отказе от антидепрессантов, да?