Жандармы приуныли. В самом деле, никаких особых указаний они не получали. И если извозчик сказал правду - будто они везут тайного государственного чиновника, - их подопечный не преминет доложить высокому начальству про историю с наручниками, а начальство, конечно, примет меры.
- Откуда мы могли знать, бей-эфенди… - взмолился один из жандармов.
- …что ваше превосходительство - высокопоставленный чиновник… - подхватил другой.
Но "ревизор" тотчас внес поправку:
- Какой я чиновник? Да еще высокопоставленный? Я самый обыкновенный гражданин. И в соответствии с правом, данным конституцией каждому гражданину…
Он умолк, и тут Плешивый Мыстык с явным недоверием протянул: "Ого-о-о…", что, видимо, означало: "Расскажи своей бабушке!" После этого жандармы еще больше уверились в том, что перед ними действительно важный чиновник, а не какая-нибудь мелкая сошка.
- Жандармы, бейим, свои люди, - сказал Плешивый Мыстык. - А губернатора после вашей ревизии убрали. Однако он не в убытке: здорово заработал на всяких махинациях…
"Ревизор" не удостоил извозчика ответом. Не посмотрел и на жандармов, пяливших на него глаза. Он и без того прекрасно понимал, в каком они сейчас смятении. Он почти забыл о куреве, уже не так тревожился о матери, оставшейся на попечении "жены паскуды", и, казалось, обрел былую представительность.
Жандармы пошептались, затем один из них сказал:
- Дети ошибаются, родители прощают.
"Ревизор" напыжился:
- Что ты хочешь этим сказать?
- В поезде мы освободили вас от наручников. А ведь это нарушение!
- Ну и что дальше?
- Простите нас… Мне до увольнения осталось всего три месяца.
- А мне - пять.
- У нас семьи, дети.
- Я, правда, не женат. Но отец у меня старик, нетрудоспособный.
- Ждут не дождутся, когда мы закончим службу…
Тут вмешался Плешивый Мыстык:
- Да вы поглядите на бея-эфенди! Ну разве есть еще человек с таким добрым сердцем? Так что вы должны обходиться с ним хорошо. Главная его забота - проверять государственных чиновников, в первую очередь губернаторов. Но бей-эфенди никогда не забывает о бедных людях. Он великодушен и не станет на вас жаловаться. Верно, бей-эфенди?
"Ревизор" ничего не ответил, лишь усмехнулся в усы, зная, что такая усмешка красноречивее любого ответа. К тому же он чувствовал, что жандармы сидят будто на раскаленных угольях. Окинув их строгим взглядом, он решительно заявил:
- Впредь прошу неукоснительно выполнять приказы начальства! Надеюсь, вам ясно?
- Так точно, бейим!
- Благодарим!
- И я вам выношу благодарность. Вы - надежда нашей отчизны, первейшие стражи порядка и безопасности. Трудно переоценить возложенную на вас ответственность. Существующим порядком родина обязана всем жандармам вообще и лично вам в частности. Ни на миг не забывайте этого сами, да и товарищам растолкуйте их святой долг. Договорились?
От нахлынувших чувств жандармы, словно хмельные, кинулись было целовать "ревизору" руки. Но он воспротивился: в его нынешнем положении Плешивый Мыстык был для него важнее жандармов.
Ну а Мыстык - тот давно был к его услугам.
- А ну, удалые!
II
Это был административный центр анатолийского вилайета - с изгаженной лепешками скота и конским пометом проезжей асфальтированной частью улицы, по которой заморенные клячи тащили разбитые фаэтоны, со множеством переплетенных между собой узких улочек, тускло освещенных никогда не протираемыми фонарями; с обветшалыми домами из необожженного кирпича, среди которых кое-где возвышались новые строения; с пугливыми женщинами, неприязненно косившимися на мужчин из-под накинутых на голову чаршафов, и детьми со вспученными животами; с базарной площадью, где чужака определяют с первого взгляда. Не один день томился город в ожидании "ревизора ревизоров".
И вот его привезли. Но удивительно, никто не бросил в него тухлого яйца, помидора, картошки или камня, никто даже словом не обидел.
Что же случилось?
Старания Плешивого Мыстыка не пропали даром, когда он с жаром убеждал всех: "Человек этот послан властями, он изучает проблему отношений граждан к государству и правительству". В самом деле, чему тут удивляться? На то оно и правительство. Нынче подавай ему одно, завтра - другое… Короче, человек этот уполномочен прощупать народ. Он будет разъезжать по всей стране, внезапно появляться не только в вилайетских и уездных центрах, но и в деревнях, выявлять взяточников, а заодно и проверять благонадежность каждого, в особенности тех, кто представляет в вилайетах государство и правительство. Вот почему в первый свой приезд в город он так смело выколачивал деньги у кого только мог. По той же причине он неожиданно исчез, а нынче снова появился. Иначе с какой стати такой важный гусь стал бы колесить по городам и деревням, вместо того чтобы отсиживаться в Анкаре, наращивая брюхо?
Прежде всего Плешивый Мыстык заглянул к кабатчику. Тот в своих серых штанах с коричневой заплатой на заду, похожем на огромную картофелину, пребывал в тревоге. Знал бы он, что Мыстыку известно от официанта все, что он говорил во сне, когда однажды после обеда вздремнул у стойки!..
- Заходи, Мыстык-эфенди! Добро пожаловать!
- Рад видеть тебя в добром здравии! - входя, ответил Мыстык.
Вечерело, но зной не спадал… "Неплохо бы сейчас пропустить стаканчик-другой вина", - подумал Мыстык и, оглядевшись, спросил:
- А где твой официант?
- Я его в город отправил. Есть, пить будешь?
Мыстык вытащил из кармана лиру и бросил на стойку:
- Налей-ка стаканчик, а то голова кругом идет… - Возьмет кабатчик монету - он выпьет стакан и уйдет, ну а откажется…
Но кабатчик уже отодвинул лиру рукой:
- Твои деньги у меня не в ходу, дорогой!
- Нет уж, это ты брось! - запротестовал Мыстык.
- Чего это ты отказываешься? - удивился кабатчик, ставя перед гостем стакан красного.
- Счет дружбы не портит, - заявил Мыстык.
Но у кабатчика были свои планы.
Вместе с другими он давал показания в прокуратуре, но умолчал при этом о взятке, шестидесяти семи с половиной лирах, которые "ревизор" от него получил. "Если он и вправду важный чиновник, как об этом сейчас говорят, то может обвинить меня в даче ложных показаний, привлечь к уголовной ответственности на основании статьи, гласящей, что "виновным считается и берущий и дающий взятку"".
Вот почему слова Мыстыка он пропустил мимо ушей, сунул монету ему в карман и спросил:
- Скажи, он и в самом деле важная птица?
Мыстык осушил стакан и поставил его на стойку:
- Важная птица?
Кабатчик пододвинул к нему грязную тарелку с разрезанным на четыре дольки крутым яйцом и, подмигнув, сказал:
- Мне бы хотелось знать: он и в самом деле "ревизор всех ревизоров"?
Мыстык взял дольку яйца, обмакнул в соль, чинно отправил в рот. Спешить с ответом в его расчеты не входило. Стал бы он заходить сюда из-за стаканчика вина! Скажи он сейчас: "И не сомневайся! Власти таким путем решили испытать граждан" или еще что-нибудь в этом роде, вопрос был бы исчерпан и уж тогда ему не видеть как собственных ушей тех нескольких стаканчиков, на которые кабатчик, судя по всему, готов расщедриться.
Мыстык ухмыльнулся:
- А ты от кого слыхал, что он "ревизор ревизоров"?
- Люди говорят, - ответил кабатчик, наполняя отодвинутый гостем пустой стакан.
- Никто толком ничего не знает, - продолжал Мыстык, - но нет дыма без огня. - Тут его словно осенило, и он добавил: - Что до меня, то сон я видел…
Кабатчик вздрогнул: ведь и ему снилось что-то об этом "ревизоре", когда однажды после обеда он задремал прямо у стойки.
- Что же именно тебе приснилось, позволь полюбопытствовать?
Опорожнив второй стакан и проглотив дольку яйца, Мыстык стал рассказывать:
- Как-то после обеда привалился я в конюшне к яслям и задремал. Вот тогда мне и явился во сне бородатый святой, покровитель извозчиков. "Мыстык, говорит, не иди за теми, кто против "ревизора". Иначе не избежать тебе беды".
Волнение кабатчика достигло предела, и он в третий раз наполнил Мыстыку стакан.
- Ну а дальше?
- Дальше? Ничего особенного. Правда, задал я святому один маленький вопросик. И знаешь, что он мне ответил? "Неисповедимы пути государства и правительства. Человек тот, истинно тебе говорю, "ревизор всех ревизоров". И действует он от имени государства и правительства, народ испытывает!"
Третий стакан мгновенно опустел, исчезла с тарелки третья долька яйца. Мыстык уже стал поглядывать на дверь, прикидывая, куда бы еще податься. "Ревизора" с жандармами он довез до самого жандармского управления. Жандармы, даст бог, все как следует доложат начальству. А кабатчика он ловко обставил, попил задаром винца. Тот поверил всему, как малый ребенок. А может, "ревизор" и в самом деле важная птица? Никаких сомнений! Так оно, конечно, и есть! Вид у него представительный, ходит вразвалку, что твой депутат или министр. Какой же он мошенник? Прикидывается, а сам народ прощупывает. А может, не прощупывает?
Э, да как бы там ни было, шишки все равно набьют себе бедняки!
Мыстык глянул на хозяина заведения. А тот снова подумал о шестидесяти семи с половиной лирах, которые он сунул "ревизору". В любой момент это могло всплыть наружу.
- Опять волнение терзает душу… - промурлыкал Мыстык строку из старинного романса.
- Терзает, да еще как терзает! - тяжело вздохнул кабатчик.
- О чем это ты? - поинтересовался Мыстык.
Неохотно наполнив четвертый стакан, хозяин пододвинул его Мыстыку.
- Сам не знаю, клянусь.
У входа остановилась повозка, груженная бидонами с вином, овощами, яйцами, хлебом.
- Уста! - крикнул, входя, официант и, заметив у стойки Плешивого Мыстыка, извинился: - Пардон, Мыстык-аби!.. Уста, - обратился он снова к хозяину, - я привез вино и все остальное. Помоги разгрузить!
В кабак вошел возчик, неся бидон на плече.
- Тащи в кладовую! - распорядился хозяин и вышел.
Пока кабатчик с официантом разгружали повозку, Мыстык налил еще стакан, залпом осушил его и придвинул к себе тарелку с яйцом.
Вскоре появился хозяин и наполнил Мыстыку шестой стакан.
Но тот, изрядно захмелев, решил сделать передышку и закурил. Он понимал, что иначе ему не управиться с фаэтоном, не говоря уж о том, что он мог опозориться там, куда собирался ехать.
- В городе не верят, что этого парня арестовали всерьез, - сказал официант хозяину.
- Вот как? - удивился кабатчик.
- Говорят, все нарочно подстроено. Так оно, видно, и есть. Стал бы такой представительный мужчина, с виду депутат, а то и министр, менять большой город на захолустье, чтобы обжуливать лавочников и кустарей.
Хозяин вопросительно посмотрел на Мыстыка, но тот и бровью не повел, вылакал как ни в чем не бывало шестой стакан, закусил яйцом и вдруг заявил:
- Ну, мне пора. Счастливо оставаться!
Он встал из-за стола и удалился с видом человека, достаточно осведомленного, однако предпочитающего хранить молчание. Здесь ему больше делать было нечего: он выпил, закусил, а остальное его не касается.
Мыстык подошел к фаэтону, который он оставил на обочине дороги, взобрался на козлы, щелкнул кнутом:
- А ну, удалые, трогайте!
Шесть стаканов возымели свое действие. Лошади во весь дух неслись по асфальтированной улице, но Мыстык, казалось, ничего не замечал, лишь на перекрестке, у рыночной площади, он спохватился и натянул поводья. И тут (в который раз!) вспомнил жену. В свое время он сглупил - отдал ей пятьсот лир, которые выманил у кабатчика будто бы для ревизора. Жена, правда, израсходовала их все на хозяйство, но ведь он мог и не отдавать ей этих денег. Жили же они годами, не видя не то что пятисот, но пятидесяти, даже тридцати лир. Так бы и дальше обходились. Как будто с этими деньгами они стали богаче и счастливее!
Мыстык остановил лошадей у гостиницы, соскочил на землю, и в это время в дверях появился сам хозяин - высокий мужчина, с виду напоминавший раскрытые клещи.
- Мыстык! - Хозяин бросился к нему с такой радостью, словно искал его высоко в небе и вдруг увидел на земле.
Вино все больше разбирало Мыстыка. Он вытянулся в струнку и, глядя пьяными глазами на хозяина, проговорил:
- Слушаю тебя.
- Правду в городе болтают?
- Ты про что?
- Про историю с этим типом. Говорят, будто все подстроено нарочно.
Мыстык загадочно улыбнулся:
- А тебе кто сказал?
- Весь город только об этом и судачит… Не знаю, как и быть.
- Тебе-то что?
- Скрыл я от прокурора, что давал этому типу деньги. Кроме того, может всплыть дело со второй женой. Ведь первая не возбудила иск, и я у прокурора об этом ни словом не обмолвился. Ну а теперь боюсь скандала.
- Ничего не будет! - нерешительно заявил Мыстык, так и не уразумев, о чем толкует хозяин. А у того сразу стало легче на душе.
- Думаешь, не будет? - переспросил он.
- Нет!
- Ты уверен?
- Как в самом себе…
- Значит, не будет? - еще раз повторил хозяин. Мыстык вышел из себя:
- Сказал ведь, ничего не будет, а Мыстык зря не скажет. - Он круто повернулся и направился к фаэтону.
Хозяин бросился вслед за ним. Мыстык остановился, смерил его презрительным взглядом.
- Я сам вез "ревизора" с вокзала в жандармское управление. К тому же… - Он хотел добавить: "Есть кое-какие сведения из Анкары", но вовремя раздумал, решив, что это уж будет слишком и хозяин вряд ли ему поверит. А хозяину очень хотелось узнать обо всем, что касалось ревизора. Он схватил Мыстыка за руку:
- Ты очень занят?
- Ага-а-а… - многозначительно протянул Мыстык. - Опаздываю. Столько клиентов нынче!
Хозяин вынул из кармана ассигнации, сунул Плешивому в руку:
- Ну их к чертям, твоих клиентов! Поедем-ка лучше опрокинем где-нибудь по рюмочке.
Мыстык остановился, вздохнул, словно его и в самом деле ждали клиенты. "Цену себе набивает, каналья!" - подумал хозяин и вскочил в фаэтон.
- Ну, ради меня забудь ты сегодня о своих клиентах!
С притворным неудовольствием Мыстык взобрался на козлы, взял в руки поводья, щелкнул кнутом и даже не крикнул свое обычное: "А ну, удалые, трогайте!"
Через четверть часа они уже сидели в самом лучшем ресторане. Его владелец был пьян и не переставая икал, должно быть налакался с самого утра. Заметив Мыстыка, он на мгновение протрезвел, подошел к нему и, держась руками за столик, спросил:
- Значит, этот твой - важная птица?
Плешивый сделал вид, что не понимает.
- Какой такой "мой"?
- Тебе ведь ясно, дружище, о ком я говорю. - Он снова икнул. - О том самом, которого задержали в босфорском…
- От кого ты узнал? - усмехнулся Плешивый.
- Все в городе говорят.
Обычно словоохотливый, Мыстык на сей раз не стал распространяться и сделал вид, что хранит тайну, возбудив тем самым еще большее любопытство собеседников. В самом деле, тот самый Мыстык, который еще недавно подстрекал всех проучить мошенника, забросать его помидорами, картошкой, яйцами и камнями, в последнюю минуту не только отказался от этой затеи, но в собственном фаэтоне отвез "ревизора" в жандармское управление. Что изменило его намерения? Причина, разумеется, есть. Но какая?
Шум в ресторане неожиданно стих. Все взоры были устремлены на Плешивого Мыстыка. Не успел владелец ресторана крикнуть гарсонам "пошевеливайтесь", как с соседнего стола кто-то позвал:
- Мыстык-эфенди! Мыстык-бей!
Плешивому это не понравилось. Смеются они над ним, что ли?
- Когда это из эфенди меня в беи произвели? Так недолго и беем-эфенди стать… Только смотрите, обложу я вас и ваших предков до десятого колена!
Со всех сторон послышались смешки. Но тут из-за соседнего стола поднялся седой мужчина, банковский служащий, и, чинно подойдя к Мыстыку, сказал:
- Пойми же, Хасан-ага приглашает вас за свой стол.
Мыстык окинул взглядом похожего на борца-тяжеловеса молодого, плотно сбитого Хасан-агу, который жестом подзывал его. Он с удовольствием принял бы приглашение этого аги, у которого рот был набит золотыми зубами, если бы уже раньше не выпил. К тому же он знал, что его приглашают лишь для того, чтобы выведать, достоверны ли слухи о "ревизоре". И потому не торопился. Сам он ничуть не сомневался в том, что слухи достоверны, но до поры до времени предпочитал молчать об этом.
- Ну что, товарищи, пойдемте к нашему столу? - спросил банковский чиновник.
Владелец ресторана и хозяин гостиницы последовали за седовласым к столу, где сидели несколько ага в шароварах. Все они, кроме Хасан-аги, поднялись, уступая свои места. Пришлось сдвинуть два стола - за одним не умещались, - и гарсоны мгновенно сменили закуски и бутылку с крепкой ракы. "Дернуло меня нализаться у этого кабатчика да еще наесться яиц! - проклинал себя Мыстык. - Невезучий я! Лучше бы мать вместо меня разродилась куском мыла!"
Размышления его прервал Хасан-ага.
- Ну, добро пожаловать! - произнес он, поднимая бокал, и чокнулся с Мыстыком. Хасан-ага не стал расспрашивать Мыстыка, и тот был этому рад.
- Закуривай, Мыстык! - предложил Хасан-ага.
Мыстык не спеша взял дорогую сигарету, и все как по команде протянули ему зажженные спички. Мыстык закурил, а когда был поднят тост в его честь, чокнулся со всеми по очереди.
- Мыстык-эфенди, ты ешь, закусывай!
- Гарсон, сынок, поухаживай-ка за Мыстыком-эфенди!
Плешивый пил, и ему казалось, что ракы марки "Клубная" вступила в бой с выпитым им у кабатчика дешевым вином, сметая прочь со своего пути крутые яйца, которыми он там закусывал… "Как бы там ни было, - размышлял он, - а с легкой руки "ревизора" я неплохо заработал, когда он приезжал в прошлый раз. Сейчас пока еще рано думать о деньгах, зато дверь к угощениям с помощью аллаха уже приоткрылась. Надо только быть начеку, не распускать язык, а главное - набивать себе цену".
Вдруг взгляд Плешивого упал на дверь. Что это? Неужели явились те самые жандармы, которые сопровождали "ревизора"? Жандармы мелькнули и тут же исчезли. Мыстык, словно ужаленный, сорвался с места и, шатаясь из стороны в сторону, кинулся к дверям. Выскочил на улицу и увидел у подъезда жандармов. Узнав извозчика, жандармы заулыбались.
- Что-нибудь случилось? - спросил Мыстык.
- Да нет, ничего…
- Почему же вы не зашли?
- Думали подкрепиться, да… - неуверенно начал тот, что был посмуглее.
- Не про нас этот ресторан, - закончил второй.
- Почему?
- Здесь посидеть надо, а времени у нас в обрез: через час отходит почтовый. К тому же дороговато…
- Да и начальство сюда может заглянуть.