- Ох, Лео! Ох, Помадов! То-то ты все на Войковскую стремишься! Комнату здесь снял. Хитрован! Ну, мы еще посмотрим, чья возьмет. Нравственность, как говорил один мудрец, начинается выше пояса.
- Попробуй, попробуй, - продолжал самодовольно улыбаться Лева: ему льстило,' что Саша поверил или сделал вид, что поверил в наличие у Левы молодой любовницы.
- Эй! Вы заснули там или умерли?! - гаркнул вдруг Иван.
- Да-да, - засуетился быстро Лева, точно на него учитель прикрикнул или плеткой стегнули. - Саш, держи бутылку. Только как бы так сделать, чтобы подумали, что она у тебя с собой была?
- Да не расстраивайся ты так. Смотри, - и он быстро засунул толстую бутылку во внутренний карман пиджака. Пиджак оттопырился.
- Заметно, - сказал Лева.
- Что? Что у меня бутылка? Конечно, заметно.
- Но раньше ее тут не было.
- Это еще доказать надо. Они ж меня под лупой не рассматривали. Да и им-то всем не все ли равно. Твой богемистый приятель уже аж позеленел от водки. Пойдем. Все о’кей.
На кухне их ждали, потому что предыдущая бутылка была уже пуста. Лева иногда удивлялся, сколько в человека может влезть спиртного в течение дня. Удивлялся, но пил.
- Привет честной компании, - сказал Саша, ставя на стол полупустую бутылку, а затем из внутреннего кармана доставая бутылку лимонной ноль восемь и тоже выставляя ее на стол.
- У-у, - зарычал Иван, наваливаясь грудью на край стола и жадно хватая лимонную. - Понеслась! Хорошие у тебя друзья, Лева, хоть ты и Леопольд.
- Он уже хотел кричать: Леопольд, подлый трус, выходи, - застенчиво поглядывая на плечистого Сашу, несмотря на опьянение прямо сидевшего на стуле, сказала Мария. Сашина выправка всегда поражала Леву, и он относил ее за счет, так сказать, дворянского воспитания. Видно, что человека учили держаться в обществе.
- Ну не такой уж Лева у нас и трус, - заступился Саша Паладин. - Все же на статью самого Гамнюкова руку поднял. Правда, по просьбе Главного, за то ему Главный и выговор влепил.
- Как влепил? Уже? - испугался Лева, на минуту забыв о крокодиле. - Ведь его же в редакции не было.
- Вернулся под вечер. А наш общий друг Чухлов Клим Данилович проектик приготовил. За ним ведь такое не заржавеет. И к Главному. А тот "проправил" и подписал.
- Вот сволочи! - совсем разволновался Лева. - Я им покажу!
- Видите! - воскликнул Саша. - Конечно, Лева у нас особенно опасен в состоянии "завязал". Но и так неплох. Идеологически вооружен и при задержании может оказать сопротивление.
- Как? как? Что ты сказал? Повтори, - рассмеялся вдруг крокодил.
Услышав его мычаще-лязгающий голос, Лева снова забыл и о Главном, и о Чухлове, и о выговоре. А Саша ответил:
- Сказал, что ты слышал, - не боялся он вовсе крокодила. - Давай лучше выпьем.
Все быстро выпили по одной, потом сразу по другой.
- А ты чего не закусываешь? - обратился Иван к крокодилу. - Ты трескай. Котлеты свежие, сам брал.
- Потом, - ответил крокодил. - Не хочу аппетит перебивать.
- Дядя Лева! - сказал неожиданно маленький Ося, возившийся в тарелке и не поднимавший глаз. - А тебя клокодил не любит.
- Почему? - опешил Лева, старавшийся хмелем заглушить сомнительную реплику крокодила насчет закуски и аппетита.
- Я знаю. Он тебя съест. Он сказал, что меня с бабушкой есть не будет, а Иван да Малья ему нлавятся. А пло тебя ничего не сказал. Значит, тебя съест.
- Железная логика, - ухмыльнулся Саша. - А может, меня? Ведь про меня он тоже ничего не сказал.
Все захохотали. Громче всех крокодил. От смеха из глаз у него даже слезы потекли двумя струйками. Ванда Габриэловна тоже смеялась, затем поправила чепец и, взяв Осю за руку, сказала:
- Ну все. Хватит. Скажи взрослым спокойной ночи и пойдем.
И, несмотря на Осины вопли, его увели. Выпили еще по одной. Уже Иван прикладывался щекой к столу, но тут же встряхивал головой, отгоняя хмель. Саша по-прежнему сидел прямо, а Марья все нежнее поглядывала на него. Все молчали, тяжело отдуваясь.
- Расскажу-у вам для веселья анекдот, чтоб не ску-учали, - нарушил молчанье крокодилоподобный субъект. - Про крокодила.
"Сам-то кто? Крокодил или нет?" - думал, преодолевая алкогольный дурман, Лева.
- Так вот. Слу-ушайте. Возвращается как-то какой-то человек домой. Ну-у, слегка подвыпил, как это у-у многих водится. А перед подъездом его какая-то высокая фигура останавливает, пахнет от фигуры тиной, гнилостью - словом,' болотом. И видит человек, что перед ним крокодил. И крокодил говорит человеку: "Я тебя съем". Ну-у, человек испу-угался, вырвался, бросился домой, заперся. А у-утром ко врачу-у пошел. Все ему-у рассказал. Врач посмотрел на него и говорит: "Голу-убчик, у-у вас галлю-уцинации. Вот попринимайте эти порошки. И крокодил перестанет вам являться". Человек ку-упил в аптеке порошки, принял один, принял дру-угой и понял, что явление крокодила было обыкновенным бредом. И у-уже ни от кого не вырывался. Вот проходит неделя, больной не является. А шизофрения - опасная вещь, врач испугался, как бы больной чего не натворил, и решил его навестить. Хороший был врач. Приходит по адресу. Спрашивает: "Здесь живет такой-то человек?" А соседи ему говорят: "Нет, не живет". - "Как же так? - интересуется врач. - У меня адрес записан". Соседи говорят: "У вас все правильно записано. Только он больше не живет. Его крокодил съел".
Все засмеялись, кроме Левы. А Саша сказал:
- У нас д-давно установилось анекдотическое мышление. Мы мыслим анекдотами, а не категориями разума. Анекдотами и разговариваем. Информации деловой и мыслительной друг другу не сообщаем. О чем это говорит? - спьяну Сашей овладевало иногда желание обличительно порассуждать. - Д-да, о чем это г-го-ворит? О том, что мы… Ч-черт, не знаю… Ну, что наше сознание подвержено анекдотической заразе. Это же не случайно, что мой друг Лео вбил себе в голову, что его преследует крокодил. И не случайно, что его приятель так вырядился, - он кивнул на крокодила.
Крокодил громко, утробно и радостно засмеялся и игриво поддел Леву зубом около шеи. Он тоже был зверски пьян.
- Ты что?! - отпрянул от него Лева. - Больно!
- Ничего, - давился от смеха крокодил. - На зуб пробую.
Иван спал, раздвинув тарелки и уткнувшись лицом в стол. Саша спал тоже: с закрытыми глазами, покачиваясь, но прямой, как на параде. Мария, поглядев на них, пошла к себе в комнату, и Лева услышал, как она перетаскивает матрас в ванную. Лева пихнул Сашу в бок и, увидев, что тот открыл глаза, зашептал ему в самое ухо:
- Саша, спаси меня, спаси. Ты же рыцарь, сам говорил. Значит, можешь сразиться с чудовищем.
Саша пристально посмотрел на Леву, пока слова проскакивали в его извилины, видно, что с трудом. Наконец до него дошло.
- Все в порядке, старик. Полная спокуха. Все в порядке. Не вижу здесь чудовища, да и ты не девушка. Давай еще по одной.
- Давай, - горестно сказал Лева. "Вовсе он не рыцарь-паладин. Поладин, он со всеми поладит, со всеми в лад живет".
Они выпили, и наконец все поплыло у Левы перед глазами: стол, Иван, крокодил, Саша. Потом возникла откуда-то Мария и потащила за собой Ивана. Надо было лечь, но сдвинуться с места не было сил. Потом кто-то толкнул Леву Это была Мария. Она поднимала со стула Сашу. Одну его руку она закинула себе за шею другая висела, болталась. Мария обнимала его за талию, и Саша шел за ней.
- Я этого вашего друга в ванную уложу, - сказала Мария Леве, заметив его взгляд. - А другого уж у себя пристраивайте.
Они с Сашей исчезли. А крокодил сказал:
- Ну-у ладно, пойдем.
Он подхватил Леву под локоть. Леве было почти все равно, кто его тащит, лишь бы скорее раздеться и в постель рухнуть. И все-таки обрывки мыслей еще мелькали у него в мозгу: "Пусть все это будет сон, пусть. Пусть бред. Завтра проснуться - и чтоб ничего этого не было. Все уже позади. Все сон, жизнь и та сон. Пусть…" Он почувствовал, что лежит уже на кушетке, а незнакомец (или незнакомка?) стаскивает с него пиджак, рубашку, башмаки, брюки. "Дорогая моя девочка, ложись рядом", - хотел прошептать Лева, но язык не слушался. Он куда-то проваливался, в черноту с искорками, где вовсю действовал закон калейдоскопа: перед глазами мелькали то пивная и Тимашев с Ольгой, то Мишка Вёдрин, хватающий его за руки, то молодая вдова в зеленом, то долговязая девица в комбинации, бегающая от него вокруг стола, то упрекающий его Гриша и сердитая Аня, то рыдающая Инга, то всхлипывающая Верка, беременная, с опухшим лицом. Потом - и это было последним его сознательным ощущением - он увидел, как крокодил внимательно посмотрел на его голое, жирное, обмякшее тело, вздохнул, разинул пасть, и Лева почувствовал с безумным ужасом и пронзительной болью в спине, в которую вонзились зубы, как головой вперед он ныряет в жаркую, смрадную утробу.
И все кончилось…
Утром Саша открыл дверь в Левину комнату и хрипло сказал:
- Друг мой Лео, не желаете ли со своим приятелем составить мне компанию сходить за пивом. Полечиться бы не мешало.
Но комната была пуста. Кровать была застелена, будто в ней никто и не спал. Хотя окно было открыто, в комнате все же чувствовался легкий гнилостный болотный запах.
- Ч-черт! Ранние пташки. - недоуменно и хрипло произнес Саша. - И не разбудили. Благородно, если они, конечно, пиво сюда принесут. - И, обернувшись в коридор, спросил: - Марья, у вас пивная поблизости есть? Скорее всего, они там.
1986
Сведения об авторе
Владимир Карлович Кантор - член Союза российских писателей, лауреат премии Генриха Бёлля (Германия, 1992), доктор философских наук, профессор, член редколлегии журнала "Вопросы философии", историк русской культуры, автор более трехсот опубликованных работ. Область научных интересов - философия русской истории и культуры.
Основные опубликованные сочинения ВЛАДИМИРА КАНТОРА
ПРОЗА
ДВА ДОМА. Повести. М.: Советский писатель, 1985.
КРОКОДИЛ. Роман // Нева. 1990, № 4.
ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА Повести и рассказы. М.: Советский писатель, 1990.
ПОБЕДИТЕЛЬ КРЫС. Роман-сказка. М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1991.
ПОЕЗД "КЁЛЬН-МОСКВА" Повесть // Вопросы философии. 1995. № 7.
МУТНОЕ ВРЕМЯ. Из цикла "Сны" // Золотой век. 1995. № 7.
КРЕПОСТЬ. Роман (журнальный вариант) // Октябрь. 1996, №№ 6, 7.
ЧУР. Роман-сказка. М.: Московский Философский Фонд, 1998
СОСЕДИ. Повесть // Октябрь. 1998, № 10.
ДВА ДОМА И ОКРЕСТНОСТИ. Повесть и рассказы. М.: Московский Философский Фонд. 2000.
МОНОГРАФИИ
Русская эстетика второй половины XIX столетия и общественная борьба. М.: Искусство, 1978.
"Братья Карамазовы" Ф. Достоевского.
М.: Художественная литература, 1983.
"Средь бурь гражданских и тревоги…"
Борьба идей в русской литературе 40-70-х годов XIX века. М.: Художественная литература, 1988.
В поисках личности: опыт русской классики. М.: Московский Философский Фонд, 1994.
"…Есть европейская держава". Россия: трудный путь к цивилизации. Историософские очерки. М… РОССПЭН, 1997.
Феномен русского европейца. Культур-философские очерки. М.: Московский общественный научный фонд; ООО "Издательский центр научных и учебных программ", 1999.
Rusija je evropska zemlja. Mukotrpan put ka civilizaciji. Beograd. 2001.
Русский европеец как явление культуры (философско-исторический анализ). М… РОССПЭН, 2001.
СБОРНИКИ
Русская эстетика и критика 40-50-х годов XIX века. Подготовка текста, составление, вступительная статья и примечания В.К.Кантора и А.Л.Осповата. М… Искусство, 1982.
А.И. Герцен. Эстетика. Критика. Проблемы культуры. Составление, вступительная статья и комментарии В.К. Кантора. М.: Искусство, 1987.
К.Д. Кавелин. Наш умственный строй. Статьи по философии русской истории и культуры. Составление, вступительная статья В.К. Кантора. Подготовка текста и примечания В.К. Кантора и O.E. Майоровой. М.: Правда, 1989.
Метаморфозы артистизма. Составление, первая статья. М.: РИК, 1997.
Ф.А. Степун. Сочинения. Составление, вступительная статья, примечания и библиография В.К. Кантора. М.: РОССПЭН. 2000.