* * *
Тяжёлый внедорожник летел на лёгкую "мазду" лоб в лоб. Щетинин и не собирался сворачивать. Он знал: его специально укреплённый "ниссан" удар выдержит. А вот полупластиковая "японка"… Но не сворачивал СЧХ и по иной причине. Расчет шёл на то, что и водитель "мазды" понимает: в столкновении он проиграет. А потому свернёт. Обязательно свернёт.
Так оно и произошло. Когда до удара оставались считанные метры, "мазда" несколько раз вильнула в стороны, как бы выбирая направление, куда юркнуть, после чего резко взяла вправо. Чем СЧХ и воспользовался. Он ждал именно этого манёвра. Как только противник пошёл в сторону, подполковник тоже слегка крутанул руль влево. Мощный, джиповский металлический бампер, специально некогда нарощенный по просьбе Щетинина местными умельцами, ударил лёгкую машину в багажник. От чего "мазду" сначала несколько раз развернуло на трассе, а потом выбросило в кювет. Автомобиль, дважды перевернувшись, замер, лёжа на боку.
– Посмотрим? – Рыбаков кивнул в сторону побеждённого противника.
– Нет. Едем в город. Мёртвым помощь не нужна. А если кто-то выжил, доложат своим. Те заберут.
– А если сейчас допросить?
– В шоковом состоянии? Без толку. К тому же, пока с ними будем возиться, могут перекрыть трассу у самого города. А нам больше рисковать нельзя.
– И вы бросите раненых? – послышался из-за спины голос Кононова.
СЧХ обернулся. Даже в темноте было видно, как вся троица изменилась в лице от происшедшего.
– Представьте себе, да, – спокойно отозвался подполковник. – Мужики, это война. Или вы не поняли? Так что пусть терпят, пока свои не подберут. А допросим их в больнице.
– Но ведь они могут умереть до того, как их туда доставят, – глухо заметил Урманский.
– Могут. – Щетинин принялся заводить двигатель. – Они, когда ехали по наши души, знали, на что подписывались. И знали, чем для них всё это может закончиться. А потому давайте без соплей.
Джип тронулся с места.
– Куда едем? В управление? – поинтересовался майор.
– Я с ними – да. – Впереди заблестели огни Благовещенска. – А ты вылетаешь в Зею. С Донченко. Кстати, с сегодняшнего дня вы оба в отпуске.
– Спасибо. Только я заявление не писал.
– Прости, пришлось потрудиться за тебя.
Часть третья
Гилюй – Зея – Благовещенск
– Докладываю. Бригада генерала Щетинина В.И. произвела проверку всех архивных материалов Российской академии наук, связанных с экспедициями академика Колодникова. На данный момент бригада продолжает работу в заданном направлении. Помешать не имеется никакой возможности.
* * *
– Семья Санатова выехала в неизвестном направлении. Поиски положительного результата не дали. Единственно известно, что ни сама Санатова, ни обе её дочери с мужьями и детьми Благовещенск не покидали. На данный момент отрабатывается круг знакомых и коллег.
– Сколько уйдёт времени на отработку?
– Сутки. Может, двое.
– Вы что, смеётесь? У нас нет суток!
– Если бы вы не организовали нападение на милицейскую машину, к тому же бездарное, то…
– Хватит! Точка! Предлагаю изолировать жену Урманского и через неё выйти на "Профессора".
– Я против! Это может поставить под угрозу всю операцию!
– Ваше мнение меня не интересует.
* * *
– Ждите реакцию ментов. И продолжайте поиски семьи Санатова. Мне нужны все рычаги давления! И ещё: какого чёрта вы определили раненых в госпиталь? Наследили так, что… По прибытии жду рапорт. По полной форме! А сейчас немедленно, под любым предлогом, вывезти людей из госпиталя и переправить в Хабаровск. Не хватало, чтобы они начали давать показания местной милиции.
* * *
Щетинин стоял перед Бирюковым навытяжку. Так старый товарищ по службе его давненько не строил. А полковник, заложив руки за спину, нервно раскачиваясь с носка на пятку, тихо выговаривал:
– Ты что, совсем очумел?
– Не понимаю.
– Он не понимает! Разбитая "мазда" – твоих рук дело?
– Нет. – СЧХ честно и открыто смотрел в глаза начальства.
Бюрюков сжал губы, явно с трудом сдерживая себя, после чего протянул руку, взял со стола утренний рапорт автоинспекции.
– Вот. Ты приехал в город в половину пятого утра. Иномарка перевернулась в то же самое время. На той же трассе. Будешь врать?
– Буду, – признался Щетинин. – Заявление от пострадавших есть? Нет? Тогда какие ко мне вопросы? Может, эту "мазду" кто угнал, не справился с рулевым и перевернулся. После того как я проехал. Прижимай фактажом.
– И в кого ты такой? – Бирюков не смог подобрать подходящих моменту слов. – Смотри, Серёга, не перегни палку! Ладно, чёрт с ней, с "маздой". Кто стрелял? И в кого?
Щетинин стушевался. Такой быстроты от своих коллег он никак не ожидал.
– Вот что, Щетинин, – Бирюков приблизил полное лицо к усам подчинённого, – ты знаешь, я на твоей стороне. Но до того момента, пока нет беспредела. Ты же перешёл черту. Экспертиза всё одно даст результат по пуле, найденной в асфальте. Твоя работа?
Пришлось признаться:
– Стреляли в меня.
– Точно?
– Можешь проверить мой ствол. Даже запаха нет.
– А Рыбаков?
– При нём оружия не было.
– Детально, как всё было!
Спустя пять минут полковник ходил из угла в угол и разводил руками:
– Ничего себе, ситуация… И что будем делать?
Щетинин принялся вытягивать сигареты:
– Ничего. Эти щенки уже выбыли из игры. Предъявлять им что-то – бессмысленно. От стволов они наверняка избавились ещё до того, как легли на больничную койку. Прокачивать через них, кто за ними стоит – не вижу смысла. Они пешки, приказали – выполнили. Заказчика наверняка не знают.
– А пуля в асфальте? Может, она что-то даст?
– Сомнительно. Даже если не деформировалась, наверняка выпущена из "чистого" ствола. Это не бандиты. Они даже с нами работали аккуратно. Стреляли в резину.
– Слушай, Серёга, – полковник поморщился. Словно от зубной боли, – ты хоть понимаешь, за что я сейчас на тебя наорал? Нет, понимаешь. За то, что ты мне должен был в первую очередь доложить о том, что случилось! В первую очередь! Хоть в пять утра! – Указательный палец полковника с силой ударил по грудной клетке подчинённого. СЧХ подавил тяжёлый выдох: началось. – А я обо всём узнаю самым последним! Даже в Москве к моему приходу на работу уже знали о том, что случилось. Один я ни сном ни духом.
– Снова Москва? – СЧХ чуть не поперхнулся воздухом. – Да что же это такое? Куда ни плюнь – везде столица. Налоговикам нашим тоже оттуда звонили. И, что самое интересное, не первые лица, а из отдела кадров. Так сказать, с просьбой.
Бирюков напрягся:
– Любопытно. Мне тоже звонили из отдела Информации и связей. Высказали неудовольствие от имени руководства нашими действиями.
СЧХ принялся вторично шарить по карманам, на этот раз в поисках зажигалки.
– Ерунда какая-то получается. Вроде противник имеет выходы на высшие структуры власти, да только выходы какие-то кособокие.
– Или наоборот: не хотят светиться в открытую, – заметил несколько успокоившийся Бирюков. – Потому как на каждый такой приказ должно быть письменное подтверждение. А так, по телефону, пойди докажи. Кстати, по поводу тех троих, что были в "мазде", информация пошла из госпиталя. Я проверил. Доктора доложили об аварии в комендатуру. Те, понятное дело, в округ, в Хабаровск. А Хабара – в столицу. Слава богу, пострадавшие сообщили, будто случайно перевернулись. О тебе ни словом не обмолвились.
– Ещё бы. Молчать им выгоднее. – СЧХ прикурил, перекинул зажженную сигарету в левую руку, правой провёл по подбородку, отметив, что неплохо бы побриться. – Как они?
– Двое в тяжёлом состоянии. Без сознания. Один пришёл в себя, но у него травма головы, врачи запрещают опрашивать. – Сергей Васильевич прищурился. – Хочешь мотнуться к ним?
– Дорожное происшествие. Имеем право. Шмотки проверю. Вдруг какая зацепка найдётся?
– Человечка с собой возьми. На всякий случай. Не одни же они в городе обретались. – Полковник сунул руки глубоко в карманы и с силой тряхнул головой. – Вся "оперативка" псу под хвост с этим твоим дружком…
* * *
– Алло, Сергей Викторович?
Щетинин, прижимая левой рукой мобильник к уху, выскочил из дверей управления, принялся глазами искать, куда водитель припарковал милицейскую машину.
– Он самый. – СЧХ удивлённо взглянул на экранчик телефона: и голос, и номер ему были незнакомы.
– Гольдин вас беспокоит. Сослуживец Санатовой Светланы. Точнее, декан факультета…
– А-а, вспомнил! Игорь Афроимович! Что-то случилось?
– Вы просили сообщить, если кто-нибудь заинтересуется Светланой. Так вот сообщаю: заинтересовались.
– Когда?
– Сегодня утром. Десять минут назад. Двое. Если предъявите фото – опознаю.
– Отлично! – СЧХ махнул рукой водителю, чтобы тот заводил двигатель и выворачивал на проезжую часть улицы. – Если я к вам через часок нагряну, против не будете?
– Жду.
– Тогда до встречи.
* * *
Урманский нервно вытаптывал ковровую дорожку щетининского кабинета. Вот уже как второй час.
– Может, присядете? – не сдержался-таки инженер: профессор ему просто действовал на нервы.
– Я вам мешаю? – Александр Васильевич и не подумал остановиться.
– Если честно – да.
– Простите. Ничего не могу с собой поделать.
Руки профессора то нервно прятались за спиной, то тёрлись друг о дружку перед грудью. В зависимости от того, в какой части кабинета в тот момент находился профессор.
Учитель-эвенк, уютно умостившись на диване, зевнул:
– В первый раз видели аварию?
– При чём здесь это! – резко, нервно отозвался Урманский. – Видел аварию, не видел. Нас хотели убить. Понимаете? Нас хотели убить! – Руки профессора мелко дрожали, но он этого не замечал. – Они в нас стреляли. За что? Только за то, что мы рассматривали какие-то камни? Из-за каких-то булыжников? Господи, – Александр Васильевич присел на корточки, – какой ужас!
Учитель поднялся с кожаного дивана, прошёл к столу, на котором возвышалась бутылка с газировкой, налил стакан, протянул учёному:
– Выпейте. Мы живы – это главное.
Профессор оттолкнул руку. Вода расплескалась по ковру.
– Вы что, не понимаете? Они от нас не отстанут! Особенно после того, что произошло. Будут мстить! Искать нас!
– Очень даже может быть, – неожиданно спокойно отозвался со своего кресла инженер – Только имеется несколько спорных моментов. Первый: мы находимся под защитой милиции, а значит, достать нас практически нет никакой возможности. Не пойдут же они на штурм? Так что пока мы в относительной безопасности. Второй: а почему вы решили, что нас будут искать? После случившегося наш неизвестный противник, по логике, сам должен скрываться. Открытое нападение на двух представителей внутренних органов… К тому же применение оружия. Сами знаете, что бывает за подобное. Так что на данный момент ничего страшного лично я не наблюдаю.
– Вам легко говорить, – вздохнул учёный. – О вас они ничего не знают.
– Но вы-то тоже здесь, с нами.
– А жена? Как быть с ней?
– Ну, думаю, до столь радикальных мер дело не дойдёт, – небрежно бросил Кононов. – Не изверги же они.
– А если изверги? В шестьдесят девятом им не составило труда уничтожить экспедицию.
– Там были мужики против мужиков.
– Там были гражданские против военных, – уточнил Урманский. – И сейчас ситуация повторяется. К тому же не исключайте моральный аспект. В советские времена похищение человека было как из мира фантастики. А сегодня – нормальное явление. Точнее, ненормальное.
– Так в чём дело? – Иван Иванович кивнул в сторону телефона, стоящего на столе следователя. – Позвоните жене, пусть приедет. Скажите Щетинину, чтобы её проводили к нам, да и все дела.
– Звонил. И на мобильный, и на домашний. Никто трубку не берёт, – тусклым голосом отозвался Александр Васильевич. – Может, они уже… – Профессор с силой сжал руками голову. Поднялся, обессиленно упал на стул. – Анальгина ни у кого нет?
Кононов отрицательно покачал головой.
Учитель, откинувшись на спинку дивана, заложил руки за голову:
– И всё-таки странно. Действительно, почему эти люди с такой яростью скрывают информацию о камнях? Вот вы, – молодой человек посмотрел на инженера, – были в Египте. А там секретов поболее, нежели тут. И всё прошло нормально.
– Ну, я бы так не сказал, – отозвался Анатолий Тихонович. – Пока производили съёмки на поверхности, нас не трогали. Как стали копать, местные власти взашей турнули. Даже одну камеру сломали. – Инженер расстегнул рубашку, выставив на всеобщее обозрение круглый живот. – Хотя власти Египта напрасно так с нами поступили. Они своими действиями только подтвердили – есть что-то таинственное в Гизе. Точно! И не только там. Мне ведь до той поездки все эти пирамиды были до одного места. А вот как турнули – задумался.
– Вас пригласили в качестве эксперта?
– Вроде того. Группа телевизионщиков с РТ решила сделать серию документальных фильмов о Гизе. Официально – рекламный ролик. А неофициально… Все съёмки фактически велись незаконно. По крайней мере, разрешения на работу в непосредственной близости от пирамид мы не имели. Потому нас преспокойно и выгнали.
– Но расправой не угрожали?
– Такого, действительно, не было. – Вынужден был согласиться инженер.
– Так, может, дело не в блоках? А в чём-то ином?
– В чём? – Анатолий Тихонович присел рядом с учителем.
– Если б я знал…
Урманский прикрыл рукой глаза. Тупая, ноющая боль сконцентрировалась в висках и затылке.
– Нет, – продолжил мысль Кононов, – Александр Васильевич прав. Мы кому-то мешаем именно из-за камней. Мне ведь просшедшее тоже покоя не даёт. – Инженер говорил громко. Специально для профессора, чтобы хоть как-то отвлечь того от беспокойных мыслей. – Ведь и тут, и в Гизе произошла практически идентичная ситуация. За одним исключением. Пирамиды – процесс законченный. Они уже построены. А тут мы столкнулись с тем, что блоки только везли для строительства. И вот это-то и странно. Я ещё понимаю, когда хотят скрыть тайну уже созданных сооружений. Но в данной ситации…
Александр Васильевич после этой фразы инженера заставил себя напрячься и вслушаться в диалог. Это хоть как-то отвлекало. Кононов, заметив реакцию учёного, тут же продолжил мысль:
– Там, в Гизе, мы, собственно, как и многие другие исследователи, так и не смогли понять причины строительства пирамид. В качестве жилых помещений они крайне непрактичны. Как усыпальницы – слишком дорогостоящее удовольствие. Даже бюджет такой великой страны, как Египет, не смог бы вытянуть сооружение столь грандиозных зданий. И, наконец, то, что меня потрясло: высочайшая технология при обработке известника и гранита. А облицовка… Высочайшее мастерство! И после возведения таких шедевров – полностью утерянные знания. Будто в Египте произошло мощное восстание против фараонов, которое привело к власти неучей и бездарей. Но такого восстания, как утверждают историки, не было. Вот тогда ко мне и пришла мыслишка: пирамиды строили не египтяне. Кто угодно, только не они. Те ими воспользовались.
– Ну, и как узнать о причинах строительства? – поинтересовался Урманский.
– Как инженер могу предложить один вариант. Начинать изучение следует не с поверхности строения, а с его фундамента. Зная всё о фундаменте, понимаешь, на что рассчитана конструкция. Но вот к фундаменту-то нас как раз и не подпустили. А потому всё это пустые разговоры.
– Так, может, и на Граматухе пытались построить нечто подобное? Завезли на фундамент материал, а после передумали. Хотя Нора… И Гилюй.
– А вот тут я вас немножко поправлю. – Инженер с минуту помолчал, после чего закончил мысль. – Может, обработанный камень свозили с разных мест в одну точку? В ту, где шло строительство. Или намечалось. А вот где эта точка – вопрос. Колодников, думаю, пытался на него ответить. И это место не на Граматухе: там, где мы были, груз бросили, не доставив на место строительства. По какой причине, опять же тайна. Может, был некий природный катаклизм. Или помешали военные действия.
– Болезнь вроде чумы, – вставил реплику Иван Иванович.
– Египетские пирамиды в Зейском районе… – Урманский покачал головой. – Какой-то бред.
– Ну почему сразу "египтские"? – улыбнулся инженер на реплику профессора. – Могли, предположим, строить как в Мексике. Или как в Австралии, более приниженно. Приземленно. Опять же, в Китае имеются пирамидальные сооружения. А это ваш прямой сосед. И их строения мало чем отличаются от ближневосточных. И если к тому же взять факт наличия пирамидальных сооружений практически по всему земному шару, то строительство Зейского объекта как одного из контактов в звеньях связующей цепи, о которой сейчас говорят многие учёные, выглядит вполне логично.
– Но никем не доказано, будто пирамиды существовали для связи, – заметил учитель. Он теперь сидел, слегка склонившись в сторону инженера, и было заметно, его очень заинтересовал разговор учёного и инженера.
– Но никто данную гипотезу и не опроверг… – парировал Кононов. – Нет, наши предки родились тогда, когда всё уже стояло. Они ими только пользовались – в силу своего развивающегося разума.
– А разума хватало только на захоронения…
Александр Васильевич прошёл к столу, поднял телефонную трубку, набрал номер.
– Доброе утро, Катя. – Профессор пытался говорить спокойно и весело. – Супругу можно к телефону?
Спустя минуту трубка со стуком упала на аппарат.
– Она не приехала на работу. – Губы Урманского мелко задрожали. – Они сами пытаются с ней связаться, но… – вслед за губами у профессора начали трястись плечи. – Она не берёт трубку. Она…
Кононов стремительно кинулся к учёному, потому как тот зашёлся в истерике.