– В Октябрьском я был на заработках, – спокойно парировал старик.
– Ага, трактористом! С инженерным-то образованием? – Щетинин не скрывал желчи, что лилась из него. – А в Благовещенск тоже приехал за длинным рублём? Из Ленинграда, продав там квартиру? В такой бред даже ребёнок не поверит!
– И тем не менее…
СЧХ почувствовал, как внутри него вызревает жгучее, рвущееся желание ударить старика. С оттяжкой, в улыбающееся, наглое лицо. Припечатать кулак к его небритой физии. Да так, чтобы кровяная юшка брызнула из носа.
Серёга быстро спрятал кулаки в карманы. Однако старик успел заметить этот жест.
– Что, начальник, чешутся? Так дайте им волю. Полегчает.
– Не дождёшься.
Старик прищурился.
– Вы можете хоть из штанов вылезти. Ничего у вас не выйдет. И приписать мне женщину не получится. Потому как я её в глаза не видел. Да и она меня. Даже очная ставка не поможет. Ну, подержите меня двое суток. И отпустите. Сердце у меня слабое. Помру, кому от этого легче станет? Впрочем, поступайте как знаете. Вы – власть. Только просьба: камеру нормальную выделите. У вас же потом проблемы будут, если со мной что случится. – Старик замолчал. Скрестил руки на колене.
Щетинин напрягся. Только что произошло что-то не то. Точнее, не произошло, прозвучало. Не так, как должно быть. Старик прав: "склеит ласты" – замордуют с бумагами. Так что с ним следует себя вести аккуратно. Нет, не в этом дело. Что-то в его словах только что промелькнуло. Старик произнёс фразу не так… Вот-вот, только что было и исчезло, резанув слух! Не интонация… Она у старика всё время одна: уверенная и спокойная. До нагловатости. Всё дело в словах…
СЧХ мысленно открутил беседу назад, пытаясь припомнить всё сказанное задержаным. Дословно. И облегчённо выдохнул:
– Говоришь "начальник"… – Подполковник придвинул к себе телефонный аппарат. – Откуда ты, дедушка, слов-то таких нахватался? Инженер, с безупречной репутацией. – Он снял трубку. – Воропаев, не спишь? Молодец. Давай ко мне, нужно снять пальчики у одного человечка. И немедленно отправить в Центральное. Информация нужна срочно!
Щетинин всё время разговора наблюдал за реакцией собеседника. Отметил, как у того натянулась кожа на небритых скулах. Как заходил кадык на тонкой, морщинистой шее. И как во взгляде что-то изменилось. Быстро, почти незаметно.
– Что так напрягся, дедушка? – подполковник снова наклонился к собеседнику. – Али таки у меня выйдет?
– Что было, то быльём поросло. – Из горла старика вырвался хрип. – И я за то срок отмотал!
– Вот даже как… Стало быть, зону топтали? А сначала говорил, мол, чист.
– То было давно…
– Может быть. Не знаю. Проверю. – СЧХ вернул трубку на аппарат. – А сынок твой знает о бурной молодости папаши? – Щетинин делал выводы вслепую, но все они попадали "в десятку". – Как понимаю, фамилию он носит не твою. Мамкину. Да и ты сам, дедушка, когда женился, её фамилию взял? Точно, так оно и было. Любопытно, что будет, когда у твоего сына, в Новосибирском Академгородке начнутся проблемы из-за папочки-зека? Ведь одно дело числиться "в ящике" сыном инженера, и совсем иное – бывшего заключённого. Я так понимаю, статью ты мотал не по политическим мотивам? Учёный – сын уголовника. Любопытная комбинация!
Старик с силой сжал кулаки:
– Не посмеешь…
– Сомневаешься? Напрасно. – Подполковник приблизил своё лицо к лицу собеседника. – Если бы ваша гоп-компания не схватила жену профессора, я бы так не поступил. Но вы, ребятки, первыми пошли на беспредел. И никто вас к этому не подталкивал. Сначала Гаджу под колёса кинули. Потом супругу Урманского в подвал упрятали. Семью друга моего едва не повязали. Про себя молчу, я на службе. Но знаешь, дедушка, тоже неприятно, когда тебе в спину из ствола шмаляют. Так что на совесть не дави, там глухо. А теперь не будем терять время. Предлагаю обмен. Ты открываешь информацию, я закрываю глаза на твоё прошлое. Торг неуместен. Времени на раздумья нет. Мои друзья на Гилюе скорее всего уже в ваших руках. Потому хочу знать всё.
– У тебя же Ельцов. Почему у него не спросишь?
– Ельцов в Зее. А по телефону – не разговор, – схитрил подполковник. – О чём тебе прекрасно известно. Так что с ним позже пообщаемся.
Старик прошёлся пальцами по пуговицам пиджака, распахнул полы.
– Жарко тут у вас.
Щетинин начал приподниматься с места:
– Я так понял, не договорились.
– Сядь, начальник, – глухо произнес старик. – Что тебя интересует?
– Для начала: кто из твоих гостей – спец по отслеживанию телефонных звонков и компьютерных сетей?
Старик провёл рукой по небритому подбородку. С силой провёл. Будто втирал щетину обратно в кожу. После чего ответил:
– Гризли.
– Что за гризли? Кличка, что ли?
– Они все только по кликухам отзываются. Точнее, по позывным.
– И где он?
– В тайге. На Гилюе.
– А кто его здесь подменяет?
– Никто.
– А как же вы нас прослушиваете?
– Уже никак. Теперь всё сконцентрировано там, на речке. И как это делает Гризли – понятия не имею.
– Ладно, оставим в покое медведя. Сколько человек на Гилюе?
– Не знаю. – Старик говорил тихо, но обречённости в его голосе Щетинин, как это ни странно, не услышал. – Все, кто оставался в Благовещенске, теперь у вас. – Небрежная улыбка коснулась губ задержаного. – Да, собственно, здесь уже и делать нечего. Остаток перекинули на Гилюй. Двоих. А вот сколько их в тайге – понятия не имею. Честно. Да мне бы и не сообщили. Перед ними своя стояла задача. Передо мной – своя.
– И что же это была за задача? – СЧХ почувствовал вторую волну гнева. – Ликвидировать моих друзей? Убить жену Урманского, как вы это сделали с Гаджой?
– Эй, начальник, уменьши обороты! Ишь, какой резвый! – Дед окинул следователя тяжёлым взглядом. – Ты мне не приписывай того, чего не было. И вообще, Гаджу не должны были убивать. Приказ пришёл только изолировать. На некоторое время. Вывезти из города. Леший, гадёныш, переусердствовал. Собственно, с этого всё и началось. Я ведь так понимаю, именно с Южно-Сахалинска вы нам на "хвост" присели? Точно, с него. А ведь я был против изоляции, да кто ж старика послушает. – Задержаный вторично вскинул глаза на подполковника. – А отца твоего друга, кстати сказать, никто не убивал. Как и его экспедицию.
Щетинин замер.
– То есть?!
– А то и есть! – отрезал старик. – Хочешь – верь, хочешь – нет, только жив Дмитриев. Юрий Геннадиевич.
– Как "жив"?
– А вот так. Жив и всё.
Часть четвертая
Гилюй – Зея – Благовещенск – Москва
Мишка, превозмогая головную боль, с трудом раскрыл глаза. В области темени немилосердно ломило. Виски разрывало от толчков крови. А в глазах – мрак.
– Очнулся? – несильный, но довольно ощутимый удар армейским сапогом по ноге заставил поморщиться. – Нечего было брыкаться.
Тёплая вода из фляжки потекла тонкой струйкой на лицо. Стало немного легче. И на небе проявились звёзды. Мишка со стоном хотел было повернуться на бок, но понял: ничего не выйдет. Руки и ноги оказались крепко связанными.
– Кто вы? – прохрипел он.
– А то не знаешь? – вяло отозвался голос в темноте. – Лежи, не рыпайся. Гризли, что там?
– Мобила пуста, – произнес сочный баритон. – Всё стёрли.
– Восстановить можно?
– Пробую…
Дмитриев почувствовал, как чья-то рука с силой сжала плечо:
– Где декан?
– Какой декан? – Мишка попытался голосом показать удивление, впрочем, у него не получилось. – Не знаю никакого декана.
– А ты вспомни. – Рука сильнее сжала плечо. – Того, к кому вы ходили с Урманским.
Мишка не сдержался, охнул: хватка у мужика оказалась стальной.
– Ельцов, что ли? Так он же в Благовещенске.
– Ответ неправильный.
Лицо незнакомца мутным пятном склонилось над пленником, заслонив и без того блеклый свет луны. Мишка отметил, что не ощутил запаха, исходящего от противника. Ни еды, ни одежды – ничего. Впрочем, эта мысль тут же пропала в болевых ощущениях: враг коротким, точечным ударом, приложился к его почке. Боль на мгновение сковала тело.
– Где он? – продолжил допрос наёмник.
– Н-н-не знаю… – тело свело судорогой.
– Точно не знаешь?
– Да!
– Плохо, – равнодушно сказал незнакомец. – Очень плохо. Придётся взяться за девочку.
Мишка заскрежетал зубами.
– Она ничего не знает!
– Зато знаешь ты, – наёмник приподнялся.
– Стой! Подожди! Он… где-то в Зее.
– Ответ "где-то" меня не интересует.
– Но я, правда, не знаю, где! – Мишка постарался вложить в голос как можно больше убедительности. – Мне только сообщили, что вылетел к нам. И всё! А девчонка так вообще не в курсе.
Незнакомец хмыкнул:
– Предположим. А где старик с твоими дружками-ментами? Куда двинули?
– Какой старик? – Мишка едва не закричал. Боль от второго неожиданного удара обожгла от пяток до затылка. – Не знаю я никакого старика… Ведь мы здесь всё время были, никуда не уходили! Вместе с вами!
– А мобила на что? Давай пой. Куда топают твои дружки? Где хотят спрятать старика? В каком месте? В городе, в тайге?..
Мишка сцепил зубы. Тело превратилось в сплошную боль. Наемник знал своё дело. Короткие удары в определённые точки сбивали дыхание, временно парализовывали, а после заставляли корчиться от боли. Как Мишка ни сдерживался, после пятого удара стон все же вырвался из его уст.
– Эй, урод, оставь его в покое! – голос Санатова прорезал темноту.
Наемник отпустил Мишкино плечо.
– Это кто у нас тут вякает?
– Дед Пихто! – огрызнулся Серёга из темноты. – Не трожь его! И девчонку тоже. Они ничего не знают.
Наемник двинулся к нему.
– А ты, значит, в курсе? – сильная, тренированная рука потянулась к вороту санатовской рубашки. – Итак, куда пошли ваши корефаны?
* * *
– Много рассказывать придётся, начальник, – старик с разрешения следователя закурил.
– А я не тороплюсь. У меня вся ночь впереди. – СЧХ бросил взгляд на часы: циферблат показывал без двадцати двенадцать.
В голове тут же отстучало: через полчаса контрактникам придёт вызов. Ещё через пятьдесят минут зейская милиция рванёт на лодках на Гилюй, к стоянке дмитриевского лагеря. Если контрактники не идиоты, отпустят Мишку с Викой и Серым без проблем. Одновременно лодки подхватят Сашку с Лёшкой и стариком, с которого началась вся эта история. Останется одно: найти Ельцова. Но этим можно будет и днём заняться. И всё…
– Что ж, – выдохнул вместе со словами дымок старик, кашлянул. – Тогда начну с главного. Отец твоего друга проживает в Украине. Есть там такое селение под Киевом – Глеваха. Вот в этой Глевахе и обитает Юрий Геннадьевич.
– То есть ты хочешь сказать, он бросил семью и сбежал в Украину?
– Я только сказал, где он проживает, – спокойно уточнил задержанный. – Не живёт, а именно проживает.
– Не понял. Расшифруй.
– В Глевахе находится областная психиатрическая больница. Вот в ней Дмитриев и тянет все годы, начиная с шестьдесят девятого. Только не смотри на меня так, будто я его упёк. – Старик бросил взгляд в тёмное ночное окно. – Сам виноват.
– В чём?
– А вот с этого история и начинается. Готов слушать? Только не перебивай. Потерпи. Если хочешь получить полную информацию.
– Хватит тянуть!
– На Граматухе ты был. И наскальный рисунок видел. Так?
– Оленёнка?
Задержаный слегка искривил в улыбке тонкие губы:
– Как по мне, так зайца. Впрочем, без разницы. Видел. И знаешь, кто его нарисовал?
– Откуда? – СЧХ поставил два стакана на стол, принялся наливать в них минеральную воду из бутылки. – Я знаю одно: олени или зайцы стали ориентирами. Так?
– Да. Про мохэ ты тоже кое-что узнал? Верно?
– Естественно, – Щетинин протянул стакан старику. – Только в толк никак взять не могу: при чём здесь мохэ?
– А ты думаешь, кто столько лет охранял эти территории? – Старик мотнул головой, будто хотел кивком охватить всю округу. – Думаешь, почему китайцы не заходили на эти земли? Не осваивали их? От холода, что ли? Или от непроходимости лесов? А почему японцы до прихода русских не интересовались нашим краем? Или корейцы?
– Намекаешь на то, что их не пускали мшистые мужички?
– Зря усмехаешься, начальник. – Голос старика звучал твёрдо. – Я про серьёзные вещи толкую. – Он залпом осушил свой стакан. – Вот и отец твоего дружка тоже не поверил. Да потом поздно было. – Стакан со стуком опустился на столешницу. – Мохэ – не просто племя. Точнее, непростое племя. Серьёзные людишки. Не чета нынешней шелупони.
– Сильные, что ли?
– Сильные… – усмехнулся старик. – Смотря что понимать под силой. Если объём мускулов, слабаки. Да только редкий силач мог противостоять им. Одним взглядом так могли скрутить – кровью захаркаешь. Сколько раз пытались их завоевать, не счесть. Да только где те завоеватели? Все, без исключения, сгинули. Потому никто и не лез.
– А что ж они русских пустили?
– А кто тебе сказал, что пустили? Сами привели. Потому как вымирать начали. Побоялись, что бесхозные объекты попадут не в те руки, – старик прикрыл глаза. – Шимановский-то, бог с ним, недостроенный. Остановлен на начальном этапе. А вот Зейский…
– Что за объекты?
– Я же просил не перебивать. – Взгляд Матвея Харитоновича ожёг следователя. – Кстати, это я для тебя их назвал объектами, чтоб понятнее было. На самом деле это нечто иное. Чему на нашем языке даже названия нет. – Старик губоко затянулся сигаретой. – Китайцы и корейцы, и японцы прекрасно знали про оба амурских объекта. Но пока были живы мохэ, войти на территорию Амурской области и Приморья побаивались. Так, редкие набеги. Однако три столетия назад численность охраны резко сократилась до нескольких сотен человек. По племени прошёл мор. Болячку завезли переселенцы. Охранять, как прежде, объекты с такой численностью стало просто невозможно. Встал вопрос ребром: или всё заберут китайцы, и тогда наступит дисбаланс. Или найдётся новый сторож. Мохэ выбрали второе. Вот так мы и стали стражами объектов.
– Ты сказал: Приморье, – отметил СЧХ. – Что, и там есть… эти?..
Собеседник утвердительно качнул головой.
– И на Камчатке. И в Эвенкии пара штук. Но единственным действующим из них был Зейский.
– Был – значит, теперь бездействующий?
– Да.
– После того как его затопили?
– Точно!
– И что собой представляют объекты? И кто это "мы"? – уточнил СЧХ.
– Объекты… – ухмыльнулся старик. – Своего рода пирамидальные сооружения. Ставшие со временем курганами.
– Пирамиды? – недоверчиво хмыкнул подполковник. – В Зейском районе и в Шимановском? Я ослышался или меня в этом кабинете действительно кто-то принимает за кретина?
Старик выдержал паузу, дал возможность следователю привести мысли в порядок.
– Да, поначалу такая информация шокирует. Но если вдуматься, ничего странного и удивительного в моих словах нет. Просто раньше их не замечали. Как не замечали пирамиды в Крыму, которые обнаружили два года назад. Или во Вьетнаме. В Пакистане. В Сибири. Они всегда находились рядом с нами, замаскировавшись под курганы, сопки, холмы, закрывшись лесами и джунглями. Потому мы на них и не обращали внимания. Кстати, гранитные блоки, которые вы видели на Граматухе, везли к Шимановскому объекту, но так и не доставили.
– Секундочку, – выдохнул СЧХ, – ты что, серьёзно?!
– Абсолютно.
– И думаешь, я поверю в этот бред?
– Надеюсь.
– Во всю эту галиматью о… – Серёга не успел подобрать нужное слово.
Старик его прервал новой мыслью:
– А что тебя смущает? Чем, собственно, отличаются Африка или Мексика от Дальнего Востока? Египет от Амурской области? Та же Земля как планета. Тот же воздух. То же притяжение. Минералы, химическая таблица – всё едино. Однако почему-то считается, будто в Египте, в Мексике, на острове Пасхи или в Боливии можно было в древности построить серьёзные сооружения, а у нас нет. Мы что, прокаженные? Или Господь разумом обделил? Земля, – старик сделал рукой круг, – одна. И земные законы распространяются на всю её поверхность.
– Это ты к чему? Про законы?
– Подумай сам, начальник. Ты человек современный. С работой спутниковой связи знаком.
Щетинин с силой принялся приглаживать усы.
– Предположим. И что, таких объектов много?
– По нашим данным, восемьсот двадцать три. В мире. Из них семьдесят один – в России. Но это неполный список. В нём только наземные сооружения. А есть и те, что находятся под водой. Неисследованные объекты в Антарктиде. В Арктике. Часть из них находится в рабочем состоянии. Законсервированные.
– Шок. – Щетинин развёл руками. – Просто не знаю, что сказать.
– Понимаю, в это трудно поверить. Но ведь блоки на Граматухе лежат!
– И наш зейский объект был в полном порядке?
– До семьдесят второго года.
Щетинин нервно поднёс стакан к губам, сделал глубокий глоток:
– Что значит – объект в рабочем состоянии?
Матвей Харитонович, слегка развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, кивнул головой в сторону Амура.
– Он оказывает влияние на развитие человеческого общества. Как бы даёт ему толчок.
– Размыто и непонятно.
– Подойдём с другой стороны. Ответьте себе на вопрос, – старик неожиданно перешёл на "вы", но Сергей этого не заметил, – как китайцам удалось в такой короткий срок улучшить благосостояние своей страны? И материальное, и духовное?.. Благодаря интеллекту и рождаемости?.. Ещё двадцать лет назад в робах ходили, нашим "уазикам" радовались, и вдруг – бац! – вторая экономика в мире. Вам это не кажется странным?
– Хочешь сказать, работа твоих объектов? – ехидно отозвался Щетинин.
– Не хочешь – не верь! – огрызнулся старик. – Но мне известно одно: объект в рабочем состоянии действует на человека. Сам такой путь не проходил. А вот тех, с кем объект вступал в контакт, видел. Могу сказать: эти люди после обработки изменились кардинально. Поделились на два лагеря. На идиотов и гениев. Кто-то, как Дмитриев, сошёл с ума. Таких большинство. И лишь единицы, прошедшие контакт, стали Посвещёнными. От слова "свет". Знания. В их сознании мир изменился даже не на сто восемьдесят, а на все триста шестьдесят градусов. Тесла после контакта с одним из действующих объектов создал массу изобретений. Жюль Верн написал романы, предвосхитившие техническую революцию. Ленин изобрёл НЭП, спасший экономику Европы и США в тридцатых годах. И этот список можно продолжить.
– Продолжи.
– Без проблем. Ломоносов. Тютчев. Кюри. Оппенгеймер. Александр Казанцев. Есенин, чёрт побери! Ещё?
– А Юрий Геннадьевич Дмитриев, выходит, после контакта с зейским объектом умом тронулся?
– Не он первый. – Старик скрестил руки на груди. – Идти вовнутрь объекта его никто не заставлял. Сам захотел. Хотя предупреждали.
Щетинин со стуком поставил стакан на стол.
– Бред!
– Бред – политические ток-шоу по телевизору. А здесь реальность, пережившая века. Вы ведь видели блоки. Самое яркое доказательство, – парировал старик. – Проще простого назвать непонятное явление бредом. Значительно сложнее попытаться понять, вникнуть в суть явления. Даже если оно кажется нереально фантастическим. Впрочем, если удобнее…