* * *
– Когда выезжаем на Гилюй? – Щетинин резко отодвинул от себя чашку. – И кто едет с нами?
Ельцов отрицательно покачал головой:
– Простите, Сергей Викторович, но на реку я поеду один. – Декан с силой провёл широкой ладонью по морщинистому лбу. – Вторые сутки на ногах. Как и вы. Устал чертовски.
СЧХ, не вставая со стула, сунул руки в карманы:
– И как вы намерены в одиночку справиться со своими бывшими сообщниками? Ведь они наверняка знают о том, что вы сдали их людей в Благовещенске.
– Мало того, они знают и о том, что я отстранён "кротом" от операции. – Ельцов пригладил ладонью остаток волос на голове. – Это минус. А плюс в том, что их командир – мой человек. Так что на Гилюе мне лучше появиться одному. Кстати, ваш дядя, Вилен Иванович, уже имел встречу с Шониным. Так что вскоре он должен выйти на Терёхина.
– Должен? – сцепив зубы, произнёс СЧХ.
– Да, Сергей Викторович. И это край как важно.
– А что потом?
– Как только ваш дядя на время изолирует Владимира Леонидовича, а он его изолирует по вашей просьбе, "крот" запаникует. Одновременные провалы на Гилюе и в Москве заставят его активно зашевелиться. Чем он себя выдаст окончательно. На этом операция закончится.
СЧХ отрицательно покачал головой:
– Я не хочу играть в ваши тёмные игры. Они мне непонятны. А потому я не стану звонить в Москву.
– А я, признаться, решил, что мы поняли друг друга.
– Ошиблись.
– Что ж, ваше право.
– Мало того. Возьму с пяток мужичков, местных оперов, с оружием, и рвану на Гилюй. И не дай бог, если те, кто там сидит, окажут сопротивление! Я на них всю Амурскую ментовку спущу.
– Я бы на вашем месте так опрометчиво не поступал. Хорошенько всё взвесьте, прежде чем начнёте действовать. – Ельцов встал, прошёл к окну.
– Боитесь, что не справлюсь с вашими отморозками?
– Не в них дело. Поймите, вы имеете дело с организацией, которая насчитывает не один десяток лет.
– Что за организация?
– Мягко говоря, наши конкуренты. А на самом деле довольно серьёзная структура, имеющая свои подразделения во всех частях света. И хотя мы до сих пор соблюдали правила ведения честного боя, однако последние события показывают, отношения между нами достигли критической массы. И обострять их далее нежелательно. Не делайте скоропалительных шагов!
– Вы имеете в виду Терёхина и его компанию? Я правильно понял?
– Терёхин – шестёрка. Фигура мелкая. Пешка. У них есть люди намного солиднее.
– Готов выслушать ещё одну версию происходящих событий. – Щетинин с силой откинулся на спинку стула. – Уж не знаю, какую по счёту. Они у вас будто матрёшки появляются.
Декан сделал знак Матвею Харитоновичу, чтобы тот готовил машину, после чего обернулся к гостю:
– Расскажу только то, что знаю. А после вам решать, как действовать дальше. – Ельцов опёрся о спинку стула, будто ему было тяжело стоять. – Зейским объектом впервые заинтересовались в начале тридцатых годов. После двух экспедиций на Тибет, в двадцать седьмом и двадцать девятом годах. В отчётах упоминались дальневосточные объекты. Разработка зейского кургана началась в тридцать четвёртом. Чтобы не привлекать внимания местного населения к изысканиям, в Москве было принято решение о создании в десяти километрах от кургана совхоза…
– Октябрьский?
– Да. И основную задачу перед совхозом поставили – создание скотоводческого комплекса. Своя медчасть и всё такое…
– Это понятно. Дальше.
– Наши люди вступили в совхоз, чтобы наблюдать за работой учёных, которых прислала Москва, и предотвратить трагедии. Глубоких исследований так проведено и не было. Сначала помешала гибель Бокия. Потом война. К тому же исследования проводились топорно, наощупь. По-дилетантски. Потому и результат оказался нулевой. Только людей зазря в психушку упекли. После закрытия отдела Бокия все документы ушли в архив. Мы сделали множество попыток уничтожить материалы, но неудачно. Правда, пока был жив "отец всех народов", волноваться особо не приходилось. Кому придёт в голову копаться с научными исследованиями какого-то кургана, когда вокруг творилось сами знаете что. А вот в пятьдесят четвёртом за архив снова взялись. И основательно.
– Терёхин?
– Он. – Ельцов утвердительно качнул головой. – Как к нему попали материалы, понятия не имею. Но Терёхин быстро сообразил, что ему попало в руки. Мой дядя к тому времени уже создал и обосновал проект Зейской ГЭС. Думали, в пятидесятых его начать. Но не тут-то было. Терёхин зубами вгрызься в идею исследования Зейского района. Правда, в пятидесятых он не столь рьяно за него бился. У него была надежда на китайские пирамиды. Но конфронтация между Мао и Хрущёвым сбила все планы. Вот потому с начала шестидесятых он и вцепился в зейский объект.
– Кого представляет Терёхин?
– Отец или сын? Если отец, царство ему небесное, то сам себя. Вырваться желал в верха. Трупоход был ещё тот…
– А почему вы не захотели дать ему возможность исследовать курган? Свихнулся бы мужичок, да и все дела, – иронично заметил СЧХ.
– Эка, как просто, – в свою очередь усмехнулся декан. – А если бы всё произошло наоброт? Да и не в этом дело. Терёхин видел курган исключительно в военных целях. На что и делал ставку.
– Эколог-то?
– А чему удивляетесь? Или вы по сей день наивно думаете, будто партии всяких там "зелёных" существуют исключительно по нравственным порывам? Могу огорчить: все работают за счёт бизнес-структур. И существуют исключительно для того, чтобы аргументированно защищать интересы хозяина. Яркий пример: газопровод "Северный поток". Как "зелёные" были против его строительства и ввода в эксплуатацию! А "отстегнули" им десять миллионов евро – и нет проблем. Стройте что угодно. Мы даже в вашу честь фонд создадим. И советские экологи были ничем не "зелёнее" их западных коллег. Так что тут с моралью всё в согласии.
А вот сынок Терёхина, тот уже вошёл в контакт с нашим противником. В том числе и из-за рубежа. Предполагаю, отец оставил ему в наследство копии, а может, и оригиналы некоторых документов из отдела Бокия. Вот налоговик и приторговывает информацией.
– А правительство знает о том, что происходит?
– А зачем? – Ельцов снова дал отмашку Матвею Харитоновичу, и СЧХ решил, что декан сейчас прервёт диалог, однако Ельцов неожиданно присел на стул. – Что есть наши правители, Сергей Викторович? Те же люди. Простые смертные. Бизнес-элита. За денежные знаки, не моргнув, Родину продадут. – Юрий Николаевич облизнул пересохшие губы. В интонации его голоса не было и намёка на зависть или неудовлетворённость. Только констатация факта. – Куда им доверять такие вещи? Объект не может быть чьим-то. Даже народа. Он – сгусток информации. Вселенная. Как космос может принадлежать человеку? Предмет огромной созидательной и разрушительной силы? Лично я очень сомневаюсь в том, что у нас получится использовать эту энергию в нужном, мирном, русле. Мы просто не доросли до понимания данного явления духовно! Как не дорастут и наши дети и даже правнуки. Потому как человек, в духовном плане, не желает эвалюционировать. Нам удобно оставаться такими, какими мы были.
Человечество вместе с христианством сделало круг. Спустя две тысячи лет мы снова вернулись к животным потребностям: "Хлеба и зрелищ!". Господи, о чём можно говорить, когда даже служители церкви – и те больше заботятся не о душе, а о теле. Даже в суде за честь и достоинство выплачивают "моральную компенсацию". И вы хотите такому обществу отдать объект? На что его в первую очередь употребят?..
Вот такие-то у нас непонятные тёмные игры, Сергей Викторович. – Ельцов рывком поднялся на ноги. – Простите. Накипело. Мне пора. В лагере мой человек дал сигнал, началась финальная фаза действия. – Декан натянул на голову бейсболку. – Если позвоните генералу и тот на время изолирует Терёхина, наш противник на Гилюе окажется в растерянности. Без ценных указаний сверху дневник Профессора превращается в простую тетрадь. И в этом случае мы с ними расходимся, как в море корабли. Если же промолчите… Прощайте!
* * *
Дмитриев со щелчком вставил рожок в тело автомата. Теперь можно не таиться. Даже наоброт, следует хорошенько шумнуть. Донченко поднял пистолет в воздух, нажал на курок. Выстрел гулким звоном ударил по перепонкам. Мишка поморщился.
– Как думаешь, скопом ломанутся или как?
Лёха шмыгнул носом: всё-таки холодная ночь да сырая земля сделали своё дело. Теперь как бы не пришлось пол-отпуска проваляться на больничной койке.
– Или что, – в голос отозвался опер. – Наверняка нас уже окружают. Единственно, со стороны реки у них прокол. Но там Леший, а значит, станут ждать его. И вот когда возьмут в плотное кольцо, тогда и начнётся беседа.
– А раньше?
– А зачем нам раньше? – Лёха прикурил. – Наконец-то хоть подымить можно. Нам нужно, чтобы всё было вовремя. По тому как они себя будут вести, станет понятно, какие у них есть распоряжения на наш счёт. Если медленно и не торопясь, да торгуясь за своих боевых, мирно спящих товарищей, то у нас ещё есть все шансы встретить Новый год.
В нескольких метрах от палатки неожиданно щёлкнула ветка. Донченко моментально повёл в ту сторону стволом и выстрелил вторично в воздух.
– Мужики, – Лёшкин голос звонко разнёсся по тайге, – сохраняйте дистанцию. Я у вашего Лешего во взводе был "замком". Позывной "Дон". Если это трепло вам о моей трусости болтало, то должны знать: перед тем как обоссаться я обычно стреляю. А потому вашему самому молодому гвардейцу советую притормозить и остаться на месте.
– Леший нам про тебя много чего наговорил. И, как вижу, в основном сказки, – донёсся глухой голос с противоположной стороны леса. – Пацаны живы?
– Своих не трогаем.
– Приятно слышать умные слова. Есть предложение?
– У нас всегда есть что предложить.
* * *
Кузьменко тоже услышал выстрелы. Два выстрела – не случайно. Значит, в лагере не всё в порядке. Первым позывом было вернуться к реке. Но десять тысяч долларов, из которых он уже получил три, взяли верх над рассудком, и Леший снова медленно опустился на землю, в зарослях богульника.
Девчонка, будь она неладна, спряталась. Исчезла. Растворилась. Будто и не было. И всё произошло именно так, как рассказал "босс". Заказчик. Вот ведь до чего дошла наука! Доченька повторила путь папаши. А всего-то и нужно было её к этому подстегнуть.
Леший огляделся. На вершине сопки, никак себя не выдавая, он просидел уже более четырёх часов. Спина затекла. Ноги тоже. Свались сейчас на него опытный боец – сомнёт в два счёта. Но девка – не солдат. Сил кинуться к ней, скрутить и вырвать тетрадь, если нашла, хватит. А там… То что он в лагерь с дневником не вернётся, факт. Он тут же устремится вверх по течению Гилюя, к посёлку Тындинскому. Где его ждёт "вертушка"… Леший усмехнулся, представив вытянутую рожу Свата, командира отряда. Тот-то думает, будто у него все бразды правления, а "босс" в последний момент решил иначе. Подстраховался. И правильно сделал.
Леший чуть привстал, с наслаждением ощутил, как в ноги ударила горячая волна: в застоявшиеся чресла прилила кровь. В паху тоже стало приятно. "Нет, всё-таки перед тем как уйти, – мысленно решил Кузьменко, – он девку оприходует. Зачем добру в тайге пропадать?"
* * *
Вика долго разглядывала тетрадь, не решаясь её открыть. Будто табу или некое иное проклятие лежало на этом плотном свёрнутом в рулон прямоугольнике. Время шло. Луч солнца медленно переместился сначала на руку, нежно обогрев её, потом на свёрток, будто говоря: "Не бойся. Открой". И это решило сомнения.
Сразу же Вика узнала почерк отца. Тот же знакомый полёт пера, те же размашистые, будто рисованые, буквы. Та же "с" с крючочком вверху. И маленькое, прописное "д", с резким, угловатым, будто хвост русалки, окончанием. Это был папин дневник.
Взгляд переместился на внутреннюю сторону картонной обложки тетради. Горло судорожно сжало в тиски от горечи и слёз:
"Здравствуй мой малыш! Мой ребёнок. Не знаю, кто ты, мальчик или девочка, но я рад, что ты держишь в руках частичку меня. Не пугайся такого обращения. Когда прочитаешь дневник, всё поймёшь. Очень надеюсь на то, что твоя мама, моя жена, ещё жива и здорова. Передай, что я люблю её! Именно так и передай: не любил, а люблю! Почему – ты тоже поймёшь из этой тетрадки. Целую тебя, мой родной!"
* * *
Леший напрягся. Только что прозвучал инородный звук. Будто плакал ребёнок. Тело наёмника напряглось. Ну да, кому же ещё быть? Девчонка где-то рядом.
Он медленно обвёл местность взглядом. И мысленно выматерился. Ничего такого, чтобы могло бы укрыть крупную самочку. Редкий сосняк. Кусты. Склон сопки. Всхлип был тихий. Где-то рядом? Но и слышимость здесь отменная. Так, может, действительно скатилась вниз, к подножию сопки? Спуститься? Нет, так он только выдаст себя. Если у девки нашлось хорошее убежище, а оно, судя по всему, нашлось, папашу-то её ведь так найти и не смогли, то тёлка в нём может затихнуть на длительное время при наличии воды и будет он её искать до Второго Пришествия. Нет, нужно ждать, пока сама не появится.
Леший, вторично нимательно изучив взглядом местность, подавил вздох нетерпения и снова присел.
* * *
Дневник начинался довольно неожиданно. Но это было не самое главное. В некоторых местах чернила расплылись, и теперь вместо текста на страницах виднелись фиолетовые пятна. Поначалу Вика решила, будто так на тетрадь подействовала влага в этой пещере. Но, внимательно осмотрев дневник, пришла к выводу: пятна в тетради появились ещё при живом отце. Точнее, влага попала на страницы либо по воле случая, либо во время бегства от погони. Саму тетрадь отец очень хорошо упаковал в пропитанную техническим маслом бумагу, чем и спас её от сырости и насекомых.
Папа убегал. Вика судорожно сжалась в комок. Прямо как она в эту ночь. Надо же, чтобы вот так… Впрочем, желание узнать, что произошло с отцом, откинуло все остальные мысли в сторону, и девушка открыла первую страницу.
* * *
– Дядя Вилен, – Щетинин прижал трубку к уху, будто боялся, что голос дядьки кто-то ещё сможет услышать в этом пустом доме, – извини, что так поздно звоню…
– Говори.
– Нужно изолировать Терёхина.
– И всего-то? – СЧХ слышал, на том конце невидимого провода никто и не собирался шутить.
– На два дня.
– Ты понимаешь, о чём просишь?
– Понимаю.
– Серёжа, мы на него ничего не нашли. Слышишь? Ничего! Он чист, аки протёртое стекло. Мало того, только начали по нему "копать", как тут же на нас посыпались звонки.
– Понимаю, дядя Вилен.
СЧХ замолчал.
– Очень нужно?
– Да. И срочно. Если он успеет связаться с теми, что на Гилюе…
– Ясно. Ты уже в Зее?
– Да. На улице Ленина.
В трубке послышался выдох удовлетворённого удивления.
– И даже название не поменяли?
– Нет. Ты же знаешь, нашу область всегда называли "Красным островом". И камень, что установили во время перекрытия, тоже в парке. И Дом культуры "Ровесник". Помнишь, ты брал у соседей дамский велосипед для меня? И я катался возле этого клуба.
– Ты мне на жалость не дави. Велосипед он вспомнил. Словом, так. Сейчас мы этого Терёхина вывезем. На рыбалку. Он сегодня дома один ночует, так что разбудим. Но до вечера, не больше. То есть у тебя всего двенадцать часов. На всё про всё! Если не успеешь – вини себя одного!
На том конце отключили связь. СЧХ, держа перед собой телефон и глядя на дисплей, резко поклонился:
– Спасибо, дядя! Для нас двенадцать часов – не всего, а ого-го…
И принялся набирать номер Ельцова.