- В последний раз, - решительно говорит Ленка. - Завязываем.
- Ну, - шофёр нажимает на педаль, и машина мягко трогается с места, - и как вам это землетрясение?
***
- Скорее, - пыхтит Августа, - клади. Будем упокаивать.
- Я-то положу. Но в каком порядке?
- А что, есть разница?
- Понятия не имею.
- В порядке нахождения, - деловито говорит мальчик Изя. - Чего тут думать. Он же сам подсказал.
- А ты молчи, чудовище.
- Погоди, - говорит Ленка, - а ведь он прав…
- Ну, валяй в порядке нахождения.
Последний тёплый осенний день плывёт над кладбищем, и небо отливает синевой и пурпуром голубиной грудки, и жёлтые листья блестят на ограде, точно жестяные украшения, и дрожит раскалённый воздух над могильной плитой.
- Вот, - Ленка торопливо выкладывает камешки.
- Ну, и что получается? - интересуется Августа.
- Тав - шин - каф - алеф. Изька, это что-нибудь значит?
- А как же, - говорит мальчик Изя, - это число.
- Семьсот двадцать один? - догадывается Августа.
- Точно.
- Так, выходит, он себя запер числом, обозначающим имя Бога?
- Вообще-то, - размышляет Ленка, - похоже на правду. Потому что, если бы он начертал само имя Бога, тут бы уже такое творилось…
Августа отступает, заложив руки за спину и склонив голову на бок, любуется на свою работу.
- И всё? - удивлённо говорит она, - он оставляет нас в покое?
- Проверить надо бы, - устало говорит Ленка, - теоретически… они больше не должны сдвигаться с места…
Она осторожно трогает первый камушек, и он медленно отползает в сторону.
- Господи! - тихо говорит Августа, - они не закрепляются.
- Мы не так положили. Изька, как ещё их можно выложить? Чтобы со смыслом?
- Вроде никак, - задумчиво говорит Изя, почёсывая нос.
- Ты просто не знаешь… Недоучка чёртов. Можно попробовать другие комбинации.
- Нет других комбинаций. Бессмыслица получается.
- Может, последний камень был не тот?
- Нет, - говорит Августа. - Не в этом дело. Он просто сам не знает, что ему надо. Искушение слишком велико.
- Ты хочешь сказать, - догадывается Ленка, - что он больше не может закрепить эти проклятые камни? Не хватает сил себя закрыть?
- Совершенно верно. Один раз он уже сделал это, - раздаётся у них за спиной, - и на это ушли все его силы.
Они оборачиваются. За оградой стоит доцент Нарбут, и чёрная тень вьётся за ним, как плащ на ветру.
- Юра, - изумлённо говорит Августа, - а ты что здесь делаешь?
- Ему легче управлять миром, чем собой, - продолжает Нарбут, игнорируя её вопрос, - чего вы от него хотите? Он ведь не Бог… Всего-навсего обычный маленький гершензон… могущество раздавило его, как каменная плита…
- А… - говорит Ленка, - что же нам теперь делать?
- Пусть покоится с миром…
- Но эти камни… Они потеряли силу… Они его не сдержат.
Она в отчаянье кивает в сторону могилы, где лежат в ряд четыре камня, постепенно раскаляясь на солнце.
- Нет, - говорит доцент Нарбут, - не так. Не та гематрия.
В руке его что-то сверкнуло. Ещё один камень, но камень, пылающий точно раскалённый уголь, точно алмаз, извлечённый на свет из горных недр, точно золотой самородок…
- Нужна другая. Не первая буква её заключает. Вторая. Не алеф. Бет.
- Семьсот двадцать два! - тихо говорит Изя.
- Что ж, - отвечает доцент Нарбут, - мнимые числа бесконечны. И если есть семьсот двадцать первое имя Бога, то должно быть и семьсот двадцать второе.
Он кладёт камень на плиту, чуть в сторонку.
- Теперь дело за вами.
Ленка подходит к плите, осторожно дотрагивается до камня - он обжигает пальцы холодом, колеблется, оборачивается к Августе.
- Вот и всё, - говорит та.
- Погоди. Ведь всё сейчас кончится, и больше уже никогда… Ты чего-нибудь хочешь?
- В смысле?
- Августа, подумай. Самое важное, самое заветное. Только подумай…
Августа сдвигает на лоб панаму. Потом сдвигает её на затылок.
- Упущенные возможности, - говорит Ленка, - утраты. Всё можно поправить, всё можно вернуть. Ты ведь хотела заняться живописью… Молодость. Может быть, даже вечная молодость. Подумай, Августа, ведь мы скоро будем, как Мулярчик. Ещё десяток-другой лет.
Августа молчит. Подозрительно смотрит на Ленку.
- А ты? - говорит она наконец.
- Я тебя спрашиваю.
Августа молчит. Глаза её, затенённые панамой, начинают блестеть всё сильнее, потом блеск отделяется от глаз, ползёт на щёки.
- А что я… - её охватывает непроизвольная дрожь, - я тут подумала… Стоит только мне представить… во временной развертве… Я же всё-таки математик.
- Угу, - говорит Ленка.
- Ты умеешь испоганить любую мечту, - сердито говорит Августа.
- А то, - кивает Ленка.
- Иди ты… нет-нет, - пугается она, - это я так, к слову. Выкладываем. Только поаккуратней, ладно?
Ленка осторожно забирает камень с буквой "алеф" и кладёт на его место камень с буквой "бет". Символы на миг вспыхивают чистым белым пламенем, потом пламя опадает - теперь буквы видны чётче, они обуглены, глубоко врезаны в гладкую поверхность.
- Тав - шин - каф - бет, - бормочет мальчик Изя. - А ведь что же получается?
- Семьсот двадцать два, - устало говорит Ленка.
- Да… но ещё и слово "тишкав" получается. А это…
- Что значит - "ляжешь", - говорит доцент Нарбут. - Вот, - продолжает он, и тень его покрывает могильную плиту, и камни горят в полутьме тусклым золотом. - Вот, возложил я на тебя узы, и ты не повернёшься с одного бока на другой, доколе не исполнишь дней досады своей…
- Как ты думаешь, - шепчет Августа, - кто он всё-таки такой?
- Так он тебе и скажет, - отвечает Ленка.
- Но если мы встретимся на кафедре…
- Да он в глаза тебе посмеётся. Скажет, что всё тебе приснилось. Молчи. -…Когда ляжешь спать, не будешь бояться; и когда уснёшь, сон твой приятен будет… И будешь спокоен, ибо есть надежда; ты ограждён и можешь спать безопасно…
Камни медленно гаснут, погружаясь в толщу плиты, как в густой ил…
- Ну, вот и всё, - говорит доцент Нарбут, - он вас больше не потревожит.
- А будь я на его месте, - задумчиво бормочет Изя, - уж я бы…
- Это мы знаем, - замечает Августа.
- Теперь всё на своём месте, - говорит доцент Нарбут, - и будет всё на своём месте, доколе не поднимется из праха по зову труб Страшного Суда… Утешительно знать об этом, не правда ли, дамы? Ну, я пошёл, у меня ещё куча дел…
Он поворачивается и неторопливо бредёт по аллее, однако фигура его исчезает, превращаясь сначала в чёрную точку, а потом и вовсе в ничто, с невероятной быстротой…
- А ты знаешь, я подозревала что-то в этом роде, - задумчиво говорит Ленка.
- Это ты теперь, задним числом… Ну, что, - вздыхает Августа, - пошли и мы…
- Погоди ещё немного, я эту чёртову плиту цементом замажу, - говорит Ленка.