Разговор с Маршей, по мнению Питера, дал ему все нужные козыри.
Он встал и подошел к окну. Отсюда открывался вид на оживленную в эти утренние часы Канал-стрит. Все шесть рядов ее проезжей части были забиты машинами - одни двигались медленно, другие - быстро; по широким тротуарам текла толпа покупателей. Группы людей стояли в ожидании на обсаженном пальмами бульваре посреди улицы, куда, блестя алюминием, плавно подкатывали автобусы с кондиционерами. Национальная ассоциация борьбы за права цветного населения снова, как он заметил, пикетировала некоторые магазины. "Не заходите сюда. Здесь проводят политику дискриминации", гласил один из плакатов, но были и другие. Люди с плакатами вышагивали по тротуару - поток прохожих обтекал их.
- Вы ведь новичок в Новом Орлеане, правда? - спросила Марша. Она подошла и встала рядом с ним у окна. Он ощущал исходившее от нее сладкое, нежное благоухание.
- В известной степени да. Со временем надеюсь узнать город лучше.
- А я хорошо знаю историю этих мест, - вдруг пылко заявила она. - Хотите, просвещу вас?
- Ну что ж… Я купил кое-какие книжки. Вот только времени не хватает.
- Книжки прочитаете потом. Сначала лучше все самому увидеть или услышать. Кроме того, мне бы хотелось сделать для вас что-то, чтобы показать, как я благодарна…
- Это уж ни к чему.
- Ладно, считайте, что мне так хочется. Пожалуйста! - Она дотронулась до его локтя.
Сам не зная, разумно ли он поступает, Питер сказал:
- Это заманчивое предложение.
- Прекрасно! Значит, решено. Завтра я устраиваю дома ужин. Как бывало в добрые старые времена в Новом Орлеане. А потом мы сможем поговорить и об истории.
- Ох, нет… - запротестовал он.
- Вы хотите сказать, что завтра вы заняты?
- Ну, не совсем.
- В таком случае и это решено, - твердо заявила Марша.
Прошлое Питера, боязнь возникновения интимных отношений с молоденькой девушкой, к тому же клиенткой отеля, вынуждали его колебаться. Потом он подумал: нельзя отказаться - это будет грубо. Ничего предосудительного в том, что он принимает приглашение на ужин, нет. В конце концов, там ведь будут и другие люди.
- Если хотите, чтобы я пришел, - сказал он, - выполните одну мою просьбу.
- Какую?
- Поезжайте домой, Марша. Уйдите из отеля и поезжайте домой.
Взгляды их встретились. И он снова подумал о том, как она молода и хрупка.
- Хорошо, - сказала она. - Я сделаю так, как вы хотите.
Питер Макдермотт все еще раздумывал об этой встрече, когда спустя несколько минут вернулся к себе в кабинет. Все-таки удивительно, что такая молоденькая девушка, родившаяся с длинным перечнем преимуществ, которые на золотом блюде преподнесла ей судьба, - была столь одинокой и заброшенной.
Даже при том, что отец ее находится за границей, а мать бросила семью - Питер слышал о многократных браках бывшей миссис Прейскотт, - неужели нельзя обеспечить безопасность и благополучие девушки. "Если бы я был ее отцом, - подумал Питер, - или братом…"
Ход его мыслей оборвала Флора Йетс, некрасивая, веснушчатая женщина, работавшая у него секретаршей. В пухлых коротких пальцах, с такой скоростью бегавших по клавишам пишущей машинки, что за ней никто не мог угнаться, Флора держала несколько листков, на которых было записано, кто звонил ему по телефону.
- Есть что-нибудь срочное? - спросил Питер, кивнув головой на бумаги.
- Более или менее. Но все это может подождать до второй половины дня.
- Хорошо, пусть ждет. Я просил кассира прислать мне счет по номеру тысяча сто двадцать шесть - двадцать семь. На имя Стэнли Диксона.
- Вот он. - Флора вытянула папку из стопки, лежавшей на столе Питера. - К нему приложена смета из столярной мастерской с указанием стоимости ремонта поврежденной мебели. Я сколола оба счета вместе.
Питер просмотрел документы. Счет за номер вместе с оплатой буфета составлял семьдесят пять долларов. В смете столяра стояла сумма в сто десять долларов.
- Узнайте номер телефона по этому адресу, - распорядился Питер, указывая на счет. - Скорей всего, он зарегистрирован на имя отца.
На столе лежала сложенная газета - он до сих пор никак не мог выбрать время, чтобы ее просмотреть. Это был утренний выпуск "Таймс-Пикайюн". Пока Флора выполняла его поручение, он раскрыл газету - в глаза бросился заголовок, набранный жирным шрифтом. Произошедший накануне несчастный случай обернулся двойной трагедией: рано утром в больнице умерла мать ребенка, которого задавило машиной. Питер быстро пробежал отчет: в нем сообщались подробности того, что рассказал полицейский, когда остановил их с Кристиной на дороге. "Пока, - говорилось в отчете, - ни о машине, ни о том, кто сидел за рулем, ничего выяснить не удалось. Однако полиция склонна верить показаниям одного из прохожих, пожелавшего остаться неизвестным, который заявил, что заметил "низкую черную машину, мчавшуюся на большой скорости", через несколько секунд после несчастного случая".
Полиция города и штата, добавляла "Таймс-Пикайюн", объявила по всему штату розыск поврежденного автомобиля, отвечающего описанию.
Интересно, читала ли Кристина это сообщение, подумал Питер. У него было такое чувство, словно несчастный случай имел к ним отношение, поскольку оба они, хоть и недолго, но все же были на месте происшествия.
Вошла Флора с номером телефона, и мысли Питера вернулись к более неотложным делам.
Он отбросил газету и по городскому телефону набрал указанный номер.
Низкий мужской голос ответил:
- Особняк Диксонов.
- Я хотел бы поговорить с мистером Стэнли Диксоном. Он дома?
- Разрешите осведомиться, сэр, кто его просит?
Питер назвал свое имя и добавил:
- Из отеля "Сент-Грегори".
Наступило молчание; послышались удаляющиеся неторопливые шаги, затем те же шаги вернулись.
- Извините, сэр. Мистер Диксон-младший не может подойти к телефону.
Питер не стал сдерживаться.
- Тогда передайте ему вот что: если он не соизволит подойти к телефону, я немедленно позвоню его отцу.
- Наверно, так оно будет…
- Пойдите и передайте ему то, что слышали.
Питер чувствовал, что слуга колеблется. Потом до него донеслось:
- Слушаюсь, сэр. - И шаги снова удалились.
Наконец раздался щелчок, и сердитый голос произнес:
- Стэнли Диксон у телефона. В чем дело?
- Дело в вашем поведении прошлой ночью, - резко ответил Питер. - Вас удивляет мой звонок?
- Кто вы такой?
Питер снова назвал себя и сказал:
- Я уже беседовал с мисс Прейскотт. А теперь хотел бы побеседовать с вами.
- Вы уже беседуете со мной, - огрызнулся Диксон. - Что вам еще надо?
- Я хочу говорить с вами не по телефону, а в отеле, в моем кабинете. - Юнец что-то буркнул, но Питер пропустил это мимо ушей. - Так я жду вас завтра в четыре, вместе с остальными тремя. Прихватите и их с собой.
Реакция была быстрой и бурной:
- Черта с два я это сделаю! Кто бы ты там ни был, приятель, ты всего лишь гостиничный холуй, а холуи мне пока еще не приказывали. Да и вообще я бы на твоем месте поостерегся, потому как мой старик лично знаком с Уорреном Трентом.
- К вашему сведению, я уже доложил о случившемся мистеру Тренту. Он предоставил мне полную свободу действий, равно как и решение вопроса о том, надо ли возбуждать против вас уголовное дело. Хорошо, теперь я передам ему, что вы предпочитаете втянуть в это дело вашего отца. Так на этом и порешим.
- Подождите! - Слышно было, как Стэнли тяжело задышал, потом сказал уже менее враждебно: - Завтра в четыре у меня занятия.
- Придется пропустить, - сказал Питер, - и тем троим тоже. Мой кабинет - на бельэтаже. И запомните: ровно в четыре.
Положив трубку, Питер поймал себя на мысли о том, что с нетерпением ждет этой встречи.
8
Возле кровати герцогини Кройдонской валялись разрозненные страницы утренней газеты. Она уже внимательно прочитала почти все и теперь лежала, откинувшись на подушки. Мысль ее работала напряженно: герцогиня понимала, что сейчас, как никогда, ей нужна вся ее воля и находчивость.
На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, - герцогиня уже поела и отодвинула его в сторону. Даже в самые тяжелые минуты она не страдала отсутствием аппетита. Это была привычка, приобретенная еще в детстве в родовом замке, бывшем аббатстве Фоллингбрук, где завтрак всегда состоял из нескольких блюд, ибо после галопа по окрестностям хотелось плотно поесть.
Герцог один позавтракал в гостиной и несколько минут назад вернулся в спальню. Как только принесли газету, он тотчас с жадностью набросился на нее. И сейчас, в красном халате, надетом поверх пижамы, нервно ходил по комнате, время от времени ероша и без того растрепанные волосы.
- Ради бога, перестаньте ходить! - Голос его жены звенел от напряжения. - Я не могу думать, когда вы топаете тут, как жеребец на ипподроме в Эскоте.
Герцог повернулся к жене - лицо его, освещенное ярким утренним солнцем, вдруг постаревшее, выражало отчаяние.
- Думай не думай, какой от этого толк? Теперь уже ничего не изменишь.
- Думать никогда не вредно - только думать как следует и в нужном направлении. Потому одни добиваются успеха в делах, а другие нет.
Рука герцога снова прошлась по волосам.
- С прошлой ночи ничего не изменилось к лучшему.
- Но ведь и хуже не стало, - весьма резонно возразила герцогиня. Пока и на том спасибо. Мы все еще здесь, и пока никто на нас не посягает.
Герцог устало покачал головой. Видно было, что ночью он почти не спал.
- Ну, и что?
- Мне кажется, все это вопрос времени, - сказала герцогиня. - А время на нашей стороне. Чем дольше ничего не случится… - Она помолчала, потом произнесла медленно, будто размышляя вслух: - Сейчас совершенно необходимо привлечь к вам максимум внимания. Поставить вас в такое положение, чтобы категорически исключить даже возможность подозрения.
Словно по обоюдному согласию, оба супруга не вспоминали о вчерашней ссоре.
Герцог снова принялся шагать по комнате.
- Единственное, что, пожалуй, могло бы сейчас помочь, - это сообщение о моем назначении в Вашингтон.
- Совершенно верно.
- Но с этим нельзя спешить, если Хэд почувствует, что его подталкивают, он так разбушуется, что на Даунинг-стрит слетит крыша. Это чертовски деликатное дело.
- И станет еще деликатнее, если…
- Уж не кажется ли вам, что я этого не понимаю? Неужели, по-вашему, я не думал, что самое правильное для нас - это сдаться? - В голосе герцога Кройдонского звучали истерические нотки. Он закурил сигарету, руки его дрожали.
- Ну, нет, мы не станем сдаваться! - в противоположность мужу тон у герцогини был решительный и деловой. - Даже премьер-министры уступают нажиму, если он исходит от людей, которым не откажешь. И Хэд не составляет исключение. Я сейчас же позвоню в Лондон.
- Зачем?
- Поговорю с Джеффри. Попрошу его сделать все возможное, чтобы ускорить ваше назначение.
Герцог с сомнением покачал головой: он не очень верил в реальность такой затеи. Ему уже не раз приходилось наблюдать, каким удивительным влиянием обладала семья его жены. И все же он счел необходимым предупредить ее:
- Как бы ружье не выстрелило в нас самих, дорогая.
- Необязательно. Джеффри, когда захочет, прекрасно умеет нажать, где следует. А если мы будем сидеть сложа руки, все может обернуться гораздо хуже. - Долго не раздумывая, герцогиня взяла трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью. - Лондон, пожалуйста. Лорда Сельвина. - И она назвала номер телефона в Мейфер.
Минут через двадцать раздался долгожданный звонок. Герцогиня высказала свою просьбу, на что ее брат, лорд Сельвин, реагировал без всякого восторга. Сидя в другом конце спальни, герцог отчетливо слышал низкий голос своего шурина, возмущенно возражавшего по телефону: "Ей-богу, сестрица, ты только разворошишь змеиное гнездо, зачем тебе это нужно? К твоему сведению, назначение Саймона в Вашингтон теперь - весьма далекая история. Кое-кто в кабинете министров считает, что там нужен сейчас другой человек. Я не говорю, что разделяю их мнение, но ведь нельзя на это закрывать глаза, правда?"
- А если не нажимать, сколько может пройти времени до назначения?
- Точно трудно сказать, старушка. Но, насколько я понимаю, не одна и не две недели.
- Нет, мы просто не можем так долго ждать, - настаивала герцогиня. - Поверь мне на слово, Джеффри, будет чудовищной ошибкой, если ты теперь же не попытаешься что-то предпринять.
- Не вижу для этого никакой возможности, - голос из Лондона звучал явно недовольно.
- То, о чем я прошу, жизненно важно не только для нас самих, но и для всей семьи, - решительно заявила герцогиня. - Надеюсь, ты можешь мне поверить.
Наступило молчание, затем последовал осторожный вопрос:
- Саймон рядом с тобой?
- Да.
- Так что же за всем этим кроется? Что он там натворил?
- Даже если б я и знала, что тебе ответить, - сказала герцогиня Кройдонская, - я едва ли стала бы это делать по междугородному телефону.
Снова наступила пауза.
- Что ж, обычно ты отдаешь себе отчет в своих действиях, - нехотя признал ее брат. - В этом тебе нельзя отказать.
Герцогиня поймала взгляд мужа, еле заметно кивнула ему и спросила брата:
- Я правильно тебя поняла, что ты выполнишь мою просьбу?
- Очень мне этого не хочется, сестрица. По-прежнему не хочется, - ответил лорд Сельвин. И тем не менее, помолчав, добавил: - Ну, хорошо, я постараюсь.
Перекинувшись еще несколькими словами, брат и сестра распрощались.
Не успела герцогиня положить трубку, как телефон снова зазвонил.
Супруги вздрогнули. Герцог нервно облизнул губы, в то время как его жена произнесла:
- Алло!
- Герцогиня Кройдонская? - спросил чей-то гнусавый, тягучий голос.
- Да, это я.
- Говорит Огилви, начальник охраны отеля. - В трубке послышалось сопение, потом наступила тишина: казалось, звонивший выжидал, пока до собеседницы дойдет смысл его слов.
Герцогиня тоже молчала. Видя, что пауза затягивается, она довольно резко спросила:
- Так что же вам угодно?
- Поговорить наедине. С вами и вашим мужем, - все так же растягивая слова, без всяких околичностей изрек он.
- Если это связано с отелем, то вы напрасно звоните. Мы привыкли иметь дело с мистером Трентом.
- Что ж, свяжитесь с ним - потом всю жизнь жалеть будете. - В холодном, наглом тоне чувствовалась несомненная уверенность.
Герцогиня заколебалась. И тут заметила, что руки у нее дрожат. Все же она нашла в себе силы произнести:
- Сейчас мне неудобно вас принять.
- А когда? - Снова молчание, снова сопение в трубке.
И она поняла: что бы этот человек ни знал и чего бы он ни хотел, перед ней большой мастер психологического нажима.
- Возможно, несколько позже, - ответила герцогиня.
- Хорошо. Я приду через час. - Теперь он уже не спрашивал, теперь он сам диктовал условия.
- Но, может быть…
Не дослушав ее возражений, человек повесил трубку.
- Кто это звонил? Что ему надо? - взволнованно спросил герцог, подходя к жене. Изможденное лицо его побледнело еще больше.
На секунду герцогиня закрыла глаза. Как бы ей хотелось сейчас сбросить с себя бремя руководства и ответственности за них обоих, чтобы кто-то другой принимал решения. Она знала, что это пустая надежда, ибо с тех пор, как она себя помнила, всегда все лежало на ней. Если у тебя характер сильнее, чем у окружающих, - спасения нет. Еще до замужества, в ее родной семье, где каждый по-своему обладал сильным характером, все инстинктивно оглядывались на нее, следовали ее примеру, прислушивались к ее советам. Даже Джеффри, человек на редкость способный и своевольный, всегда в конце концов подчинялся ей, как это и произошло теперь. Итак, реальная жизнь брала свое, мгновенная слабость прошла. Герцогиня открыла глаза.
- Звонил детектив, который работает в отеле. Он требует, чтобы мы приняли его через час.
- Значит, ему все известно! О боже! Он знает все!
- Он явно что-то знает. Но не сказал, что именно!
Неожиданно герцог Кройдонский выпрямился, вскинул голову, распрямил плечи. Руки у него перестали дрожать, губы упрямо сжались. Как и накануне вечером, перемена была мгновенной, точно у хамелеона. И он спокойно сказал:
- Все-таки, наверное, лучше будет - даже теперь, - если я пойду… если я признаюсь…
- Нет! Решительно и категорически - нет! Ни за что! - Глаза герцогини сверкнули. - Поймите одно: вы ничем, абсолютно ничем не сможете хоть на йоту исправить положение. - Она немного помолчала и задумчиво добавила: - Мы ничего не будем предпринимать. Просто подождем прихода этого человека и выясним, что он знает и какова его цель.
Герцог, казалось, собрался возражать. Потом передумал и лишь невесело кивнул головой. Запахнувшись плотнее в свой ярко-красный халат, он прошаркал в соседнюю комнату. И через несколько минут вернулся, держа в руках два стакана с неразбавленным виски. Один из них он протянул герцогине.
- Вы же знаете, еще слишком рано… - запротестовала она.
- Неважно. Сейчас вам это необходимо. - И он с заботливостью, к которой она совсем не привыкла, насильно всунул ей в руку стакан.
От неожиданности она уступила, взяла стакан и выпила. Крепкий напиток обжег, как огнем, у нее перехватило дыхание, но через несколько секунд по телу разлилось приятное тепло.