Итак, возвращаясь в четверг с работы, я нашла метеорит. Вернее сказать, он меня нашел. Как по-вашему, такое часто случается? По дороге я забежала за продуктами в "Макс милк". Моросило, в воздухе висел легкий туман. До подъезда мне оставалось пройти всего ничего; я шла и думала, какое кино сегодня посмотреть, размышляя, не взять ли в прокате диск. Вдруг что-то зашипело, и раздался шлепок, будто на гладкий линолеум уронили тяжеленную охапку книг. Что-то грохнулось прямо перед моим носом, и я отскочила от неожиданности; мускусная дыня, творог и курица по-тайваньски - все упало прямо на тротуар.
На дороге образовалась воронка - достаточно крупная, чтобы позвонить и пожаловаться властям. У нее были ровные, как бы вычерченные циркулем, края с запекшейся корочкой. Я приблизилась. На дне лежал коричневый камешек и дымился - честно сказать, словно собачье дерьмо на морозе. Я не могла поверить своим глазам, и зря. Впрочем, все мы реагируем не совсем адекватно, сталкиваясь с событием, выходящим за рамки привычного.
Кроме меня, пешеходов на улице не было (я живу не в таком районе, где принято передвигаться на своих двоих), как, впрочем, и автомобилей. Я огляделась и заметила, что из окон тоже никто не выглядывал. Событьице состоялось только для меня одной.
Я склонилась и взглянула на метеорит попристальнее. По форме и размеру он походил на детский кулачок, его коричневая поверхность была изрыта крохотными кратерами, как у астероида. Плюнула на камень, чтобы проверить, насколько он горяч - не зашипел. Тогда я протянула руку и тронула его пальцем, как проверяют остывающий утюг. Оказалось, что его можно взять в руки, и я, не долго думая, подняла свою находку. Ну все, приятель, теперь ты мой.
Подобрала с тротуара рассыпавшиеся покупки, сунула метеорит в карман пальто и побежала вверх по лестнице. Бросила продукты у раковины, положила остывающий камень на кухонную стойку и, подтянув табурет, стала жадно разглядывать подарочек, словно в нем прятался какой-нибудь космический пришелец или сюрприз из шоколадного яйца. Но нет - самый обыкновенный пористый комок, отливавший металлом. И это меня совершенно устраивало.
Я съела творог и курицу по-тайваньски, не отходя от стойки. Мной овладела паранойя. Стало боязно, как бы какая-нибудь ретивая соседка, которой нечем занять досуг, не звякнула властям, чтобы пожаловаться на яму в асфальте. Тогда пришлют проверяющего; он, вероятно, догадается о метеоритном происхождении данной дыры и сообщит в планетарий. Глазом моргнуть не успеешь, как находку экспроприируют - и поминай как звали. И я решила засыпать воронку.
Итак, мы с метеоритом прыгнули в машину и поехали в "Хоум депо" . Там я приобрела приличный пакет стерилизованного песка и, подъехав к дому, припарковалась у обочины. Огляделась, нет ли в округе случайных прохожих (маловероятно), вышла из авто и засыпала кратер, как маленькую песочницу. Готово. Попробуй теперь догадайся, что тут было на самом деле. Как бы не так!
Я смяла пустой пакет, сунула его в контейнер для мусора и поднялась на свой этаж с таким ощущением, будто только что выкинула труп в реку Фрейзер. То есть чувствовала я себя бесподобно. Теперь я в сговоре с самими звездами.
Сосредоточиться на чем-нибудь путном в тот вечер было трудно. Даже об одиночестве не думалось: стоило взглянуть на камешек, и хандра отступала. Я сразу начинала казаться себе особенной - забавное разрешение проблем.
Откуда прилетел этот метеорит? С какой звезды? Из "стар-трековской" галактики, где живут люди с уродливыми накладными лбами из латекса? Не могу похвастаться богатыми знаниями об устройстве нашей Вселенной, но точно знаю, что звезды не разбрасывают камни - они испускают энергию. Нечто столь прозаичное, как камень, наверняка свалилось с какой-нибудь планеты или спутника. Скорее всего после столкновения или взрыва. Несчастная планета. Бедный камешек.
Как бы там ни было, а прежде чем отправиться в постель, я налила себе бокальчик "Пино Гри". На глаза попался метеорит, и подумалось, что неплохо бы забрать его с собой в спальню (что я и сделала). Поставила драгоценную находку рядом с будильником. Впрочем, прежде чем заснуть, я сграбастала астероид в кулак и сунула его под подушку, как четвертак от Зубного Эльфа. Вспомнилось то странное детское чувство, когда утром под подушкой оказывалась монетка в двадцать пять центов; якобы ее туда прятал Эльф в обмен на выпавший зубик. Никак не укладывалось в голове, что этот человек (кстати говоря, Эльф всегда представлялся мне вполне взрослым мужчиной) ходит по спальням и собирает детские зубы. Для чего они ему понадобились? Для опытов? И никто не потрудился мне объяснить, куда они потом деваются. Наверное, в том возрасте, когда у ребенка выпадают зубы, он еще слишком мал, чтобы подыгрывать взрослым в их старых как свет затеях. Мне кажется, что на самом деле Зубным Эльфом был разрубленный надвое трансвестит, которого я в двенадцать лет нашла возле железнодорожных путей. И если это действительно так, то он еще легко отделался, с такой-то работенкой…
Второе событие началось с телефонного звонка в три часа утра. Сказать, что у меня чуткий сон, не совсем верно - скорее нечто среднее; я не вскакиваю, как другие, в холодном поту, если в квартире что-то забренчало. Зато прекрасно помню, как на пол шмякнулся метеорит, когда я подняла трубку, и как я шарила свободной рукой в его поисках, прежде чем ответить.
- Ах, простите. Здравствуйте. Я могу пообщаться с Элизабет Данн? - Неизвестный мужчина говорил с немецким акцентом, но не лающим и грубым, а напротив, как у академика, который повествует на канале "Дискавери" об археологических раскопках или о планете Венера.
- Кто это?
- Простите, я ожидал, что включится автоответчик.
- Зря. Так кто вы?
- Мне страшно неудобно, мисс Данн. Простите, ради Бога. Меня зовут Райнер Байер.
Я покопалась в памяти, но ничего знакомого не выудила.
- Сейчас три часа утра. Что вам нужно?
- Я работаю в одном из полицейских управлений города Вены.
- Вены? В Австрии?
- Совершенно верно.
- Слушайте, знаете что? Я сейчас повешу трубку. Если вы снова позвоните, я на вас копов натравлю. Счастливо оставаться. - Я дала отбой и постаралась заснуть, однако не получилось. В конце концов, со мной говорил не ребенок, и, если подумать, на розыгрыш это тоже не походило. Не поторопилась ли я?
Телефон снова зазвонил. Я ответила:
- Диктуйте свой номер, немедленно. Я вам перезвоню.
- Но…
- Сейчас или никогда.
Собеседник продиктовал мне телефон с кодами страны и города, а также добавочный номер. Впопыхах я схватила гигиеническую помаду и стала писать на стеклянной поверхности столика. Чтобы прочесть, потом пришлось включить свет и улечься почти вровень со столешницей. Я набрала номер.
- Райнер Байер у аппарата.
- Почему вы подняли меня среди ночи?
- Я извиняюсь. В телефонном справочнике вашего города номер дан под ссылкой "предприятия". Я рассчитывал записать сообщение на автоответчик.
Все верно. Уильям оформил меня как юридическое лицо - так можно сэкономить на налогах. Теперь я окончательно проснулась.
- Хорошо, господин Байер, так в чем дело?
- Видите ли, мисс Данн, я занимаюсь сбором дополнительных материалов по расследованию, которое касается одного интересующего нас лица здесь, в Австрии.
- У меня нет знакомых в Австрии.
- И неудивительно. У нас небольшая страна.
- Откуда у вас мой телефон?
- Я объясню вам чуть позже, мисс Данн.
- Продолжайте. Так о ком идет речь?
- Мисс Данн, в двенадцать лет вы с одноклассниками ездили в Рим?
Пауза.
- Да. Откуда вы знаете?
- "Гугль", мисс Данн. В Интернете все есть.
- Какое отношение это имеет к Австрии?
- К Вене.
- Хорошо, пусть к Вене.
- Может быть, никакого, а может быть, самое непосредственное. Скажите мне, пожалуйста, мисс Данн, вы ходили на дискотеку?
- Ходили.
- Случайно, не помните, были ли там другие учащиеся?
- Да. Были ребята из Австрии. Так в чем все-таки дело?
- Мисс Данн…
Райнер замолчал, как полицейский из телесериала. Впрочем, я способна переждать кого угодно, и через добрых пятнадцать секунд полного безмолвия он не выдержал:
- Мисс Данн, вы ничего не хотите рассказать?
- Знаете что? Это вы позвонили, так что или сами рассказывайте, или я повешу трубку.
Полицейский уступил:
- Интересующий нас человек, некий Клаус Кертец, той ночью также присутствовал на дискотеке. Мистер Кертец находится под следствием, его обвиняют в нападении на нескольких женщин. Подозрений больше чем достаточно, а вот найти улики оказалось сложнее; мы в затруднительном положении.
- А я-то вам зачем? И при чем здесь дискотека?
- Вы в нашем деле фигурируете по чистой случайности, мисс Данн. Видите ли, когда подозреваемого арестовали, мои коллеги крайне непрофессионально толкнули его на капот автомобиля. В результате мистеру Кертецу пришлось накладывать швы на лбу - много швов; ему сделали болеутоляющий укол, и у него развязался язык.
Я задумалась. Избыточное количество обезболивающего в сочетании с определенными препаратами снимет "замок" с любого рта. Я спросила:
- И этот ваш "клиент" упоминал обо мне?
- Вот именно.
- И в каком же ключе?
- Он называл вас королевой Елизаветой.
Я промолчала.
- Он знал, что вы из Ванкувера и в какой учились школе. Так мы вас и разыскали. Это оказалось не сложно. Ваши подруги даже поместили в Интернете фотографии из той поездки.
- Серьезно?
- Войдите в "Гугль" и наберите: "РИМ ДИСКОТЕКА ЛИЗ 1976 ВЫПУСКНЫЕ КЛАССЫ КАНАДА ЭЛИЗАБЕТ". Сами увидите, что ваша одноклассница Скарлет Хэлли отвела той поездке довольно много страниц.
- Дальше.
- То, что рассказал нашим сотрудникам мистер Кертец, надо воспринимать не как признание, а как своего рода провокацию. Бахвальство.
- Он назвал меня королевой Елизаветой?
- Вас это оскорбляет?
- Какая разница? - Я удивилась, что меня вообще запомнили. - И что же он нашел во мне столь примечательного?
- Этого выяснить так и не удалось.
Байер опять смолчал - очередная уловка. Я последовала его примеру. Пыталась вслушиваться в шорох и по трескивание на линии. Впрочем, собеседник с тем же успехом мог бы звонить из квартиры за стеной - связь была на удивление хорошей. Байер сказал:
- Так, значит, вы все-таки его помните.
- В ту ночь на дискотеке было много мальчиков. Откуда мне знать, который из них - он?
- Я мог бы выслать вам фотографии в графическом формате.
- Хорошо. И что же, по-вашему, со мной произошло?
- Мы надеялись, вы это нам объясните, мисс Данн.
- Вы меня простите, но ситуация выглядит ненормально: подняли среди ночи, несете какую-то околесицу. Поставьте себя на мое место.
- Я вас прекрасно понимаю, мисс Данн. Еще раз должен подчеркнуть: мне жаль, что побеспокоил вас в столь неурочный час. Я всего лишь собирался оставить сообщение.
- Мистер Байер, а мой электронный адрес вы тоже знаете?
- Вообще-то нет.
- Тогда записывайте: eleanorrigby@arctic.ca. "Элеанор Ригби" - в одно слово.
- Как в песне "Битлз"?
- Да. Элеанорригби.
- Тогда прямо сейчас и вышлю снимки.
- А если я посмотрю на него и узнаю? Что тогда?
- Давайте разбираться с проблемами по мере их поступления, мисс Данн.
Материнский инстинкт подсказывал не раскрывать всех карт.
- Не знаю, что вы ожидаете от меня услышать. Впрочем, присылайте, что там у вас есть - с этого места и будем плясать.
- Договорились.
У меня сложилось недвусмысленное впечатление, что Байер просек, будто я что-то недоговариваю, но европейская воспитанность не позволяла ему давить на даму. Я заверила, что иду загружать компьютер и жду фотографии.
Даже случайные нити судьбы в конце концов сплетаются в единый узел.
К примеру, я помню, что в самолете, когда мы возвращались из Рима, у Скарлет Хэлли случился жесточайший нервный срыв. Капитан как раз объявил, что мы пролетаем над столицей Исландии, Рейкьявиком. Девчонка начала дышать, как лошадь с перебитым коленом, которая инстинктивно предчувствует конец. Я наблюдала подобное впервые, и происходящее показалось мне донельзя интересным.
Стюардесса быстренько увела Скарлет за голубую штору, отделяющую бизнес-класс от пролетариев. Мистера Пузо найти не смогли - он глушил хлебную водку в секции для курящих пассажиров, - поэтому я из чистого любопытства присоединилась к ним и поведала летному экипажу самое основное о нашем путешествии. Помню, из туалета несло хлоркой, в салоне пахло разогретой едой; помню бряцанье нагруженной напитками тележки. Скарлет прислонилась к двери с большой рукояткой - ее дергаешь, если собираешься прыгать с парашютом и с набитым сотенными купюрами мешком. На счастье, на борту имелся врач - тот накачал бедняжку таблетками, и она кое-как долетела домой.
Как выяснилось впоследствии, Скарлет тоже забеременела, правда, вряд ли это имеет отношение к тому припадку в самолете. Мы пролетали Гудзонов залив, когда я сообразила, что, наверное, Скарлет на протяжении всей поездки была на грани срыва и крепилась до последнего. А вот когда до ее подсознания стало доходить, что она в безопасности и направляется домой, организм позволил себе сбросить напряжение. Уж так мы устроены. Вспомните первое января двухтысячного года: старики, которые из последних сил тянули до новогоднего салюта тридцать первого декабря 1999, стали дохнуть как мухи. Мне кажется, в нашей природе заложено желание продержаться еще хоть самую малость. Может быть, припадок Скарлет - не совсем то, и тем не менее какая-то аналогия прослеживается.
Об этом случае я упомянула неспроста: когда Джереми переехал ко мне жить, его дела стремительно покатились под откос. Может, я и ошибаюсь, хотя вряд ли. Вернувшись после свидания с Донной, он сел на кушетку и сказал:
- Кажется, что-то не так.
- Где?
- Со мной.
- Почему? Что не так?
- Я заболеваю.
- Ты сегодня принимал лекарства?
- Нет. Я так хорошо себя чувствовал и…
- Ложись.
В то лето свирепствовал какой-то вирус, и я, нарезая треугольные сандвичи с тунцом, тешила себя надеждой, что у сына обыкновенная простуда. Самая обыкновенная.
- Как поиграли в боулинг?
- Баловство одно, а не спорт.
- Ты выигрывал? - До меня вдруг дошло, что я не знаю, каким словом обозначают выигрыш в боулинг? Выбивать кегли? Сваливать фишки?
Джереми сказал:
- Тут весь интерес не в том, чтобы выиграть, а в тапочках и коктейлях.
- А Донне понравилось?
- Не знаю. Она пыталась окружить меня добротой, как будто ее назначили опекать инвалида.
- Хм-м. Надеюсь, она хотела как лучше. - Я поклялась держать язык за зубами в отношении Донны. - Вы еще увидитесь?
- Вряд ли. Правда. Я на самом деле думаю, что ей нравится, когда человек болен - тогда за ним можно поухаживать.
Мы ели сандвичи, и я уже решила, что Джереми лучше, однако, когда мы закончили трапезу, он простонал и опустился на диван. Его глаза устремились куда-то вдаль.
- Джереми, ты как? Джереми?
Паниковала я зря. Сын ответил:
- Я снова вижу фермеров.
- Тебе удобно? Принести одеяло? - Я подсунула ему под голову подушку.
- Да, вижу фермеров.
- Видишь? Чем они занимаются? - Тут я вынуждена перед вами извиниться, ведь все мы смертны: конечно, я сильно терзалась, что Джереми болен, но в душе сохранился интерес, когда к нему возвратятся видения.
- Мы снова там, где женский голос обрек землепашцев на забвение. Пыль на дороге. Кролики в полях спешат спрятаться в норы. Птицы исчезли. Фермеры сбиты с толку. Они попадали ниц и молят о знаке свыше.
- Они получат знак?
Джереми распластался на постели, вытянув руки по швам, будто прыгал в воду солдатиком.
- Да, получат.
- И что же это?
- Совсем не то, на что надеялись бедолаги. С неба к ним спускается веревка.
- Веревка? К чему она крепится?
- Не знаю. Подожди-ка, это больше похоже на трос. С кукурузника. И к ней что-то привязано. Веревка зависла над дорогой в нескольких шагах от фермеров. Люди подходят ближе.
- Что там?
- Кость.
Мне стало жутко. Такое чувство, будто меня накрыло тенью пролетающего самолета.
- Это сложная человеческая кость, ключица с плоским кончиком и заостренной частью. А вот и другая спускается, тазовая. Ой, сколько веревок посыпалось! И все - с жуткими "побрякушками". Кости клацают, ударяясь друг о друга, точно китайская "музыка ветра".
- Тебе страшно?
- Нет.
- А фермеры напуганы?
-Да. Они пятятся от костей. Поняли послание: несчастные покинутые людишки, никому до вас теперь нет дела, вы одиноки и заброшены. Они перестали быть людьми - это куклы, пугала, манекены. Их единственное спасение - проникнуться верой в голос, который их предал.
Это было финальное видение Джереми. Впоследствии проскакивали кое-какие фрагменты, но рассказ о земледельцах так и остался единственной законченной историей; жаль, что я так и не узнаю, какая же участь их в конце концов постигла.
- Хочешь крекеров? Может, супчика попозже?
- Звучит заманчиво.
- Я выскочу на минутку в магазин. Скоро буду.
В ту ночь простуда перешла в грипп. К рассвету понедельника у сына развился жесточайший бронхит, и в обед я повезла его в больницу. На дороге было тесно, как в нашей конторе со стеклянными переборками.
Джереми положили на койку и каким-то подобием пылесоса буквально отсосали слизь из его легких. До сих пор не могу забыть скучающего лица медсестры, точно она прибиралась в опостылевшей каморке. Я никогда раньше не находилась рядом с больным человеком, и мне пришло в голову, что, наверное, такое выражение лица уместнее всего при уходе за пациентом. Как бы там ни было, я знала, что придется на некоторое время отпроситься с работы, и безотлагательно позвонила Лайаму.
Потом зашла в магазинчик сувениров, прикупила журналов и жевательной резинки, поднялась к Джереми и села у постели. К концу дня в мыслях у него прояснилось.
- Черт, вот невезуха. Опять я здесь.
- Так уж вышло.
Он обвел комнату сердитым взглядом, будто его оставили в школе после уроков, а затем посмотрел на меня.
- Это серьезно?
- Врачи не могут сказать, что у тебя было: простуда или грипп, но заболевание перешло в воспаление легких, и вот ты здесь.
Он снова посмотрел на стены, а потом уставился в потолок.
- Слишком жесткий матрас; могли бы подстелить четырехдюймовый слой полиуретана. Интересно, чем его опрыскивают для дезинфекции?
Я сказала:
- Хорошо хотя бы он откидывается вверх.
- Я совсем забыл. А где кнопка? - Пульт лежал под рукой, и я подала его Джереми. Тот начал возиться с постелью, как Уильям когда-то играл со стареньким набором гоночных автомобилей. - Ну вот, теперь хоть похоже на матрас.
- Вообще-то, Джереми, это самый настоящий "комплекс для сна", - ласково пошутила я.