Я кивнула. Хина тут же заставила меня прилечь в самой густой тени, намочила водой платок и протёрла им моё лицо, шею и руки, дала напиться. Потом она села возле и принялась сосредоточенно обмахивать меня веером. Я вяло попыталась возразить, но Хина не желала слушать возражений. Я лежала на мягкой траве, почти убаюканная нежной заботой Хины, и чувствовала, как горят под сомкнутыми веками невыплаканные слёзы.
Они все были так добры ко мне, так невозможно добры. Лучше бы я никогда не встречала Хину.
В дверь осторожно постучали. Я очнулась от своих грёз. Кто бы это мог быть? Это не Козетта, она стучится по-другому.
– Да? – хрипловато спросила я. Горло щемило.
Дверь приоткрылась и вошёл Куница. С большой тарелкой.
– Принёс тебе пообедать, – улыбнулся он.
Я прислушалась к своим ощущениям и поняла, что мне совсем не хочется есть.
– Спасибо. Я, правда, ещё толком и не завтракала…
Куница обежал глазами комнату, увидел ранее принесённую Козеттой тарелку с почти нетронутым куском пирога, и кивнул.
– Кусок в горло не лезет, да?
Я не особенно радовалась его приходу, поэтому ответила резко:
– Вы можете обо мне не заботиться. Не стоит утруждать себя из-за гадкой убийцы. Я уж тут как-нибудь сама.
Куница и бровью не повёл. Он поставил свою тарелку на комод рядом с той, которую принесла Козетта, а сам подвинул стул и сел.
Всё это время с ногами полулежала на кровати, и мне вдруг стало неудобно, что я валяюсь в таком состоянии перед человеком противоположного пола. Я тут же разозлилась на себя за это чувство: какая разница, что он обо мне подумает?
– Что ты думаешь об этом доме? – вдруг спросил Куница.
С чего это вдруг ему интересно моё мнение? Я усмехнулась и ответила:
– Что он живой.
Думала, сейчас начнутся расспросы о том, что конкретно я имела в виду, но Куница сказал совсем другое:
– Вот и я так думаю.
Тут уже мне стало интересно. Что он имеет в виду?
– Возможно, мы говорим о разных вещах, – предположила я.
Куница дружелюбно улыбнулся, удобно устраиваясь на стуле.
– Нет, скорее всего, об одних и тех же. Мой народ считает, что у всякой вещи есть душа, будь то глиняный горшок или жилище человека. Со всякой вещью нужно подружиться, прийти к взаимопониманию. Она может служить тебе верой и правдой, а может и пакостничать. Партнёрские отношения тоже возможны, – он улыбнулся ещё шире, глядя на меня с явной симпатией.
– Да, в моей стране принято рассуждать о вещах примерно так же, – растерявшись, пробормотала я.
– Ты думаешь, что ты здесь чужая, – став серьёзнее, заметил Куница, – но это не так. Я тоже… скажем так, не европеец. Мы с тобой похожи гораздо больше, чем ты думаешь, – он замолчал.
– И что? – не выдержав тишины, спросила я. Возможно, чуть громче, чем требуется.
– Ну, я стараюсь не делать далеко идущие выводы, – спокойно ответил он. – Просто я хочу, чтобы ты знала: ты не изгой.
– Я изгой, потому что я убийца! – крикнула я. Что я делаю? Наверное, меня было слышно даже внизу…
И вдруг я поняла – почувствовала, что он мне ответит.
– Ну так что? – тихо и медленно проговорил юноша. – Я тоже.
Мы оба замолчали. Что вообще происходит? Сперва Козетта призналась, теперь он. У меня тут что, исповедальня?
– Когда речь идёт об убийстве, нельзя заострять внимание на свершившемся факте и не замечать ничего вокруг. Нужно знать мотивы, обстоятельства, подробности. При правильном освещении картина может выглядеть совершенно другой.
– Я не хочу это обсуждать, – сказала я и отвернулась.
Куница не настаивал. Я ждала, что он встанет и уйдёт, но он не уходил. Спустя несколько минут ситуация стала комичной: я лежу на кровати лицом к стенке, а рядом на стуле сидит молодой человек и таращится мне в затылок. Или в спину. Или на мои не особенно чистые ступни.
Подождав ещё немного, я повернулась вполоборота и сердито спросила:
– Почему ты не уходишь?
– У тебя очень красивая кукла, – невпопад отозвался Куница, – очень похожа на живую девушку.
Я резко развернулась полностью и увидела, что Куница держит в руках Хину и с интересом разглядывает её.
– Эй! – крикнула я и дёрнулась так, что заскрипела кроватная сетка. – Её нельзя трогать!
– Почему? – искренне удивился Куница. – Она сама попросила.
Я хотела отобрать Хину, но он не дал.
– Она говорит, что я ей нравлюсь! – сообщил Куница.
– Пожалуйста, отдай! – взмолилась я.
– Одну минуту, дай ей договорить. – Куница сделал вид, что прислушивается. Хина доверчиво, как ребёнок, лежала у него на руках.
– Она говорит, что во сне твои волосы часто падают ей на лицо, и ей щекотно, – с самым серьёзным видом сообщил юноша. – Ещё она говорит, что рада быть с тобой, потому что она любит длинные прогулки, а ты редко сидишь на месте, верно?
– Отдай мне Хину, – тихо сказала я, – пожалуйста!
– Хорошо-хорошо. Вот, она сказала, что не считает тебя виноватой в том, что произошло…
Ну конечно!
– … и что ты была права: смотреть с моря на берег гораздо интереснее, чем с берега на море.
С этими словами Куница протянул мне Хину. Я взяла её и вгляделась в личико: безмятежное, как всегда.
– Значит, она правда с тобой говорила? – у меня задрожали губы и даже подбородок, кажется, затрясся.
– Нет, – вздохнул Куница, – я пошутил.
Глава 13
Бен
Дорогая Мартина!
Обычно я просыпаюсь быстро, но не в этот раз. Я будто выплывал из сосущего серого сумрака, причём руки мои вязли в тягучем иле, и ноги бездействовали, болтаясь позади бесполезным балластом. Когда я всё-таки очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу в гостиной, в промежутке между столом и окном.
Скосив глаза, я увидел, что канделябр с пятью потухшими свечами лежит рядом со мной, посвёркивая позолотой на утреннем солнышке. Ну и хорош бы я был, если б подпалил весь дом во время обморока! Кстати, что меня разбудило?
Ты не поверишь, Мартина, но это был Ли. Он стоял на четвереньках около меня и капал слезами мне на лицо. Капал. Слезами. На меня.
– Ты умер? – всхлипывая, спросил Ли, когда увидел, что я пошевелился.
Более нелепого вопроса мне ещё не задавали.
– Нет, – констатировал я очевидное, – а что произошло?
Ли, отфыркиваясь, вытер двумя пальцами распухший нос и выдавил из себя сквозь рыдания:
– Я не знаю. Проснулся – тишина. Спустился сюда. Никого нет. А ты лежишь и не двигаешься, как мертвец. А где остальные? Они всё-таки умерли, да?
Так. В голове у меня начало слегка проясняться. Вчера я не возвращался в свою спальню. Мы с Куницей и Козеттой остались здесь, чтобы выяснить, что происходит с домом ночью. В полночь Куница вышел из гостиной и не вернулся. Мы с Козеттой пошли за ним… а что дальше?
Я потряс головой и со стоном прижал кулаки к вискам. Память о последующих событиях покинула меня. Я понятия не имел, что случилось с Козеттой.
– Где Козетта? – спросил я.
– Ты что?! – поразился Ли. – Я же сказал, что не знаю! Я тебя спрашиваю, убили её или нет!
– Кто? – я никак не мог окончательно собраться с мыслями.
– Откуда я знаю, кто! Привидения, оборотни, ожившие манекены, воскресшие покойники, или та японка с кухонным ножом…
Я осторожно сел и попытался размять плечи. Суставы хрустнули, но, кажется, у меня ничего не сломано.
– Надо обойти спальни и проверить, – голова слегка кружилась, я не сразу смог найти точку опоры, чтобы встать.
– Я боюсь. А вдруг они все там лежат мёртвые? – высказал новое предположение Ли.
Я не успел ответить. Дверь в гостиную распахнулась и в неё вошла Козетта – живая и невредимая. Она была намного бледнее обыкновенного, под глазами залегли тёмные тени, а губы подрагивали, но в целом она выглядела очень решительно.
– Значит, жив? Я рада, – Козетта быстро подошла ко мне и вгляделась в лицо. – С тобой всё в порядке? Помнишь, что вчера произошло?
– Не все подробности, – честно признался я.
Как приятно видеть её не павшей духом, а собранной и целеустремлённой!
– Тебе повезло, – скептически усмехнувшись, заявила Козетта. – Я бы хотела забыть свои ночные приключения, да не получается. Ночью заснуть так и не смогла, хотя очень пыталась.
– С тобой случилось что-то страшное? – встревожился я.
Мне стало стыдно. По всей видимости, я-то всю ночь провалялся в обмороке, пока Козетта – возможно, вместе с Куницей? – отбивалась от привидений, оборотней, оживших манекенов, воскресших покойников и японки с кухонным ножом…
– Сейчас, при свете, это кажется не столько страшным, сколько диким и странным, – Козетта задумчиво склонила голову набок. – Но вчера я чуть не умерла от страха. И это не преувеличение.
У меня по спине пробежал холодок. Если уж бесстрашная Козетта испугалась…
– Ты видела призрака, да? – плаксивым шёпотом спросил Ли.
Но Козетта не ответила. Она хмурилась и покусывала губы, что-то обдумывая.
– Надо собрать остальных, и ты всё нам расскажешь, хорошо? – я слегка коснулся её руки, надеясь, что мой жест не будет сочтён слишком наглым. Но Козетта ничего не заметила.
– А кого остальных? – хмуро спросила она. – Сора так и сидит у себя в комнате. Куница и… эта девчонка пропали. Их нет.
– То есть мы остались втроём? – ахнул Ли.
– Вчетвером. Ты что, совсем считать не умеешь? – Козетта посмотрела сперва на Ли, потом на меня. – Я осмотрела комнаты на втором этаже, они пусты. Все, кроме той, где находится Сора. Знаете, что? Я приведу её сюда. Всё, бойкот окончен.
– Ни в коем случае! – возмутился я. – Она убийца!
– А малолетняя девчонка, с которой ты чуть ли не целовался, оказалась длинноруким монстром! – рявкнула Козетта. Я и не знал, что у неё может быть такой голос.
– О чём это ты говоришь?
– Я говорю о том, – до этих пор Козетта едва сдерживалась, а теперь губы у неё прыгали и она шипела, как змея, – что наша маленькая зеленоглазая молчунья – на самом деле какой-то гибрид человека и пожарного багра!
– А? – глупо переспросил Ли.
– Бэ! У меня в комнате на полу валяется её рука, а я не знаю, что с этим делать!
Тут уж даже Ли не нашёлся, что сказать. У меня и вовсе язык прилип к нёбу.
– Завтракать, молодые господа! Завтракать! – провозгласила Доротея, заходя в комнату с неизменным подносом.
Я молчал: обсуждать наши дела при Доротее всё-таки не следовало. Она, казалось, не обратила никакого внимания, что нас сегодня меньше, чем обычно.
– Доротея, – вдруг громко заговорила Козетта, – вы, случайно, не знаете, где наши друзья? Такой черноволосый молодой человек с тёмной кожей и маленькая девочка с зелёными глазами. Мы ждём их к завтраку.
– Ох, – всплеснула руками Доротея, не забыв аккуратно поставить поднос на стол, – такое несчастье, молодая госпожа! Маленькая госпожа поранила руку, сильно поранила руку. А молодой господин далеко отсюда.
– Где именно? – упрямо допытывалась девушка.
– Должно быть, он гуляет среди деревьев и камней, – со всей возможной предупредительностью сообщила экономка. – Госпожа желает чего-то ещё?
– Госпожа желает кофе! Мне надоел чай, – Козетта сверкнула глазами и скрестила руки на груди.
– Конечно, госпожа, – вежливо прошелестела Доротея.
Когда она ушла, Козетта обернулась к нам с Ли. Мы по-прежнему стояли в полном молчании, не пытаясь вмешаться в разговор.
– Онемели, что ли? – Козетта устало скользнула по нам взглядом. – Помощи от вас никакой, а ещё мужчины… Ладно, я схожу за Сорой. И заодно принесу вам полюбоваться свой трофей. Не ешьте пока, а то ещё стошнит.
Сказав это, Козетта круто повернулась на каблуках и вышла вслед за Доротеей.
– Удивительная девушка, – пропищал Ли.
Странно, но я думал о том же самом. Теперь, когда Куница куда-то исчез, лидерство без споров перешло к Козетте. Оказывается, всё это время в нашей компании существовала чётко выстроенная иерархия, а я и не догадывался об этом. Интересно, кто же из нас омега? Я?
Мы сами налили себе чай, и каждый уткнулся в свою чашку. Ли потянулся было к бисквиту, но передумал. Испугался предостережения Козетты?
Наконец, обе девушки вернулись в гостиную. Козетта шла впереди, Сора, прижимая к груди куклу, вошла следом. Лицо у неё было такое же, как обычно – лишённое всякого выражения. Глупо было даже предполагать, что эта девица в чём-то раскаивается.
Появление Соры мы с Ли встретили единодушным и многозначительным молчанием. Она села на диван, прямая, как изваяние, и потянулась к молочнику. Никто из нас не поднялся с места, чтобы ей помочь.
– Так вот, – сказала Козетта, как бы продолжая прерванную беседу, – сегодня ночью произошли некоторые странные события. Большую часть этих событий один из вас проспал, а другой пролежал в обмороке, – она недобро сощурилась. – А я в это время прогулялась по параллельному миру и встретила нашу чудную малышку, которая на поверку оказалась таким же монстром, как Доротея. Но Доротея хотя бы не пыталась меня убить.
– А малышка пыталась? – недоверчиво спросил я. Всё это не желало укладываться в голове.
– И много в том преуспела. Я чуть не умерла от страха, как уже было сказано. К счастью, мне удалось скрыться в спальне, а потом я… – тут Козетта как-то замялась. – Ну, в общем… я отрубила ей руку.
– Ч-чем? – от потрясения у меня сама собой отвисла челюсть. Раньше я думал, что такое случается только с невоспитанными и грубыми людьми, а вот поди ж ты.
– Дверью. – угрюмо объяснила девушка.
– Круто ты, – Ли посмотрел на Козетту с уважением и страхом, а заодно на всякий случай отодвинулся от неё подальше.
Я заметил, что Сора улыбнулась, не поднимая головы. Наверняка ей нравится слушать про членовредительство.
– Вот, кстати, и рука… – тут Козетта полезла в карман и вынула оттуда что-то, тщательно завёрнутое в носовой платок. – Кто рискнёт развернуть?
Мы с ужасом уставились на этот предмет.
– Только не я! – Ли торопливо встал и отошёл от стола.
Пока я собирался с духом, меня опередила Сора. Она отогнула край платка, стараясь не прикасаться к содержимому, и внимательно осмотрела что-то маленькое, с половинку чайного блюдца, желтовато-розовое и неподвижное.
– Это рука! – взвизгнул сын миллионера Моргана.
– Это рука, – подтвердила японка, – но она ненастоящая.
Я сглотнул. Детская рука выглядела совершенно реальной, если бы не щепки и обрывки ниток, торчащие из запястья.
– Стыдно, мальчики! – Козетта с презрением посмотрела на нас с Ли. – Вы трясётесь от страха куда больше девчонок.
И тут она тоже была права. Но разве я виноват, что кровь, смерть, телесные увечья и прочие подобные вещи вызывают у меня отторжение и брезгливый трепет? Возможно, всё дело в том, что природа наделила меня слишком буйным воображением, я всегда предполагаю самое страшное и отвратительное. Я стараюсь не быть трусом, но моя душевная организация сложнее и тоньше, чем у этих девушек, по-видимому лишённых фантазии. Но как объяснить это Козетте, чтобы не оказаться в жалком положении оправдывающегося?
– Она тоже была куклой, – подвела итог моя белокурая возлюбленная, – как и Доротея.
– Но мы видели, как она ест! – слабо возразил Ли.
– А ещё мы видели, как Доротее пробили голову. Этот дом и его обитатели не подчиняются разумной логике, смирись с этим уже! – говоря это, Козетта вовсе не выглядела смирившейся. Скорее, она напоминала девушку-рыцаря, готовую ринуться в бой. Вряд ли сама Жанна Д’Арк могла выглядеть более воодушевлённой.
– Ты говоришь так, будто знаешь, что нам теперь делать, – это сказала японка. Кажется, она только что произнесла самую длинную речь, которую я от неё слышал.
– Да, знаю, – Козетта сунула руку в другой карман, и я напрягся. Вдруг она вытащит оттуда ещё какую-нибудь гадость?
Но она достала всего лишь ключ – самый обычный медный ключ.
– Думаю, теперь мы сможем попасть в мезонин. – торжественно сказала Козетта.
Глава 14
Козетта
Это был миг триумфа. Козетта даже слегка вздёрнула нос. Огорчало только одно: Куница куда-то пропал и не видит, как она сейчас хороша.
– А почему ты думаешь, что это ключ от той двери? – спросил Бен, опасливо разглядывая вещицу.
– Ну а от какой же ещё? – улыбнулась Козетта.
– Не знаю. От любой.
– Такого просто не может быть. Девчонка не стала бы давать мне ключ от двери, за которой скрыто что-то неважное.
– Ты, кажется, говорила, что она пыталась тебя убить? – этот вопрос задала Сора.
– А что, разве одно исключает другое? – "Вообще-то исключает", поняла Козетта, но не сдалась. – Что толку выяснять, пойдёмте проверим.
– Сейчас? – охнул Ли. – А вдруг там…
Он замолчал, но продолжения и не требовалось. Каждый живо представил себе самое страшное, что только может быть.
– Можно задать всем вопрос? Абстрактный? – Сора посмотрела на Козетту, будто спрашивая разрешения исключительно у неё.
Девушке это польстило.
– Можно. Задавай, – кивнула она.
Сора откинулась на спинку дивана и заговорила медленно и плавно, что никак не вязалось ни с её поведением, ни с её внешностью:
– Представьте себе такую ситуацию. Вы находитесь ночью в старинном доме. Один. Дом имеет репутацию приюта призраков: никто из прежних владельцев не захотел здесь жить, а с теми, кто всё-таки решался остаться в доме на ночь, случалось самое страшное: они сходили с ума. Дом потихоньку разрушается, но даже рабочие не рискуют заходить сюда, чтобы снести здание…
– И зачем бы я потащился в такое место, да ещё ночью и в одиночестве? – нервно фыркнув, спросил Ли.
– А это неважно. Вы находитесь в доме с привидениями, один, ночью. Перед вами длинный коридор, который впереди заворачивает под прямым углом. Вы медленно идёте по коридору вперёд, в темноте; возможно, у вас есть только свеча или керосиновый фонарь. И вдруг слышите за поворотом какой-то звук…
– Какой? – Бен слушал так напряжённо, будто ему и впрямь предстоял поход по ночному коридору, полному призраков.
– Ну… что-то жуткое. Например, невнятное бормотание, срывающееся на крик, или громкий, отчаянный стук в стену. Или тяжёлые шаги, или низкий, глумливый хохот. Вообразите себе что пострашнее. А теперь вопрос: вы завернёте за угол и посмотрите, что там?
– Нет, конечно, – сразу ответил Морган-младший. – Ты чего меня так пугаешь? Мы и так, знаешь ли…
– Ещё одно условие, – неумолимо продолжила Сора, – сбежать нельзя. Варианта два: либо вы стоите на месте и прислушиваетесь, либо идёте вперёд.
– Ну так нечестно! Должен быть путь к отступлению! Скажи, Бен? – Ли с надеждой повернулся к своему соседу.
– Я бы… – пробормотал Бен. – Я бы… я бы…
– Я бы пошла вперёд, – внутренне содрогнувшись, сказала Козетта, – наверное…
– Я бы… нет, я бы не смог, – Бен поднял голову и посмотрел на Козетту, – это невозможно. Легко сказать: да, я бы заглянул за угол, я бы поколотил этих призраков! Но в реальности никто так не сделал бы. Никто из тех, с кем я знаком. Это выше человеческих сил, потому что мы не знаем, ЧТО там. И боимся, поскольку это ЧТО-ТО может оказаться гораздо, гораздо хуже всего, что мы можем себе вообразить. Страшнее всех наших фантазий.