Это – шестой человеческий уровень, где не только представитель своего народа (этноса), отмеченный знаком обрезания и признающий заповеди, есть человек, но представитель любого народа, пусть и не отмеченный обрезанием, но признающий заповеди и верующий в Единого Бога Небесного, есть человек.
Сегодня мы находимся на переходе к седьмому уровню, где человеком признается не только представитель своей семьи, рода, племени, нации, веры, но любой, кто признает и соблюдает свободу, права и собственность человека.
* * *
Мы рассмотрели только самые крупные уровни абстрагирования и вывели, что каждому из них соответствует свой пророк. Можно сказать, что именно пророками измеряется время человеческое. Наш шестой уровень, наше время, новое летоисчисление отсчитывается от рождения Иисуса. Но кто знает, какой новый пророк ходит сегодня между нами?..
..
Послесловие
Книга пути
1. В начале было Слово. И Слово было Бог. И Бог был, и ничего более не было. Не было даже самого ничего.
2. И сотворил Бог Бытие. И было Бытие до появления человека. Человек отошел от Бытия и расколол Бытие. И стал мир, и стало ничто, и стал человек. Отделил он мир и ничто. Воду и сушу. Живое и неживое. Различил их.
3. И увидел человек себя. И отделил человек себя от себя. И дал человек имена всему различаемому. И назвал человек себя Адам. И назвал он жену свою Ева. Адам давал человеческое. Ева давала жизнь.
4. И родились у них дети. Авель и Каин родились у них. Отделил Каин человеческое и звериное и стал желать человеческое. И взял Каин человеческое у Авеля, брата своего, но забрал и жизнь брата своего. И сказал Господь: не праведен путь сей. И узнал Каин, что значит быть без брата своего и восскорбел.
5. И вот семейство Ноя. И узнал Ной истину о человеке и повелел не смешивать человеческое и нечеловеческое. И выделил род человеческий. И отринул исполинов. И спасся. И вот размножился народ от семейства Ноя.
6. И вот Авраам. И узнал Авраам истину о человеке. И сказал: близится человек к Богу. Не есть человек более жертва для Бога. И не был человек более жертвой для Бога; только зверь был. И возрадовался народ и устроил праздник. И возвеличился он и размножился. И приблизился к Богу.
7. И был Моисей. И узнал Моисей истину: не вечно быть праву сильного. Есть сила высшая, божественная. И сказал: ей подчиняйтесь! И принес заповеди Господа. И народ принял их и разросся и размножился. И познал душу свою и восскорбел о смерти ее.
8. И пришел Иисус. И принес слово о спасении души. И сказал: душа вечная есть. И был спасен человек. И развился человек и возвысился.
9. И вот пришел Утешитель и сказал: мое есть слово последнее. Будет каждый с Господом в День Его. Близит, каждый, час Его и никто не знает, кто есть ближний. И сказал: не запрещайте путей, кроме перекрывающих. Не держите идущего, ибо дойдет он – дойдете и вы. Один – не дойдет никто.
Число 666,
или Три ступени к небу
Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его – шестьсот шестьдесят шесть.
[Откр 13:18]
Чувство – это то, посредством чего душа осведомлена о том, что испытывает тело.
Августин
Сколько есть чувств? А сколько чувств мы знаем? Знаем пять. Говорят, есть шестое, но оно, говорят, – что-то метафизическое…
Вся информация от внешнего мира приходит к нам через органы чувств. Для каждого рода внешнего воздействия есть свой орган, который предназначен для реакции именно на него. Ухо слышит звуки. Глаза реагируют на свет, видят. Нос реагирует на запахи. Рот чувствует вкус. Рука, ладонь, кожа – чувствуют прикосновение, осязают. Пять чувств. Пять ли?
А если бы их было шесть? Шесть, как шестерки в апокалипсисе.
Шесть физических чувств. Шесть органов, через которые воспринимается мир. Воспринимается на уровне рефлексов и инстинктов. Неумолимо и однозначно с беспощадностью зверя.… Вот первая шестерка и это число зверя.
Но говорят, что чувств только пять. Но есть, есть шестое чувство. И оно всем известно. И оно вполне физическое и имеет свой орган. И это чувство, которое не может быть получено через другие органы чувств или заменено другими чувствами.
Да, это половое чувство и половые органы.
Расцвет мира зверя есть окончательное формирование шести физических чувств, действующих на основе инстинктов и рефлексов. Эта первая шестерка – первый знак в числе 666 – число зверя.
В первой шестерке (числе зверя) каждая единица обособлена. Каждое чувство работает независимо друг от друга. Каждое чувство направлено внутрь и показывает только то, что испытывает тело самого зверя. И зверю нет дела до того, что испытывает другое тело.
Приведем пример с количеством яблок. Представим себе шесть яблок. Это группа. И в этой группе каждое яблоко обособленно. Количество единиц в группе можно обозначить цифрой. Первые цифры представляли собой набор единиц. Цифры Древней Греции и Древнего Рима – яркие тому примеры.
А что есть вторая шестерка?
Человек, получив способность абстрагировать, взглянул на первую шестерку чувств со стороны. Он начал постепенно абстрагироваться от них. Тем самым он получил возможность не подчиняться им, а властвовать над ними. Властвовать под знаком… любви.
Любовь обычная, физическая, есть объединение всех шести чувств под единым человеческим знаком для понимания одним человеком чувств другого человека. Перефразируя Августина, любовь обычная, физическая есть то, посредством чего душа осведомлена о том, что испытывает другое тело. Эта осведомленность пока единственный путь к познанию другой души. Объединенная вторая шестерка вначале была слабее числа Зверя. Но со временем человеческое стало преодолевать звериное. Число Зверя заменяется, вытесняется числом Человеческим. Вторая шестерка – в числе 666 – число человеческое.
Поясним на примере количества яблок и знака количества – цифры.
Шесть реальных яблок – это, как мы уже сказали, группа. Но на втором уровне группа представляется как нечто единое, неразделимое на единицы. И обозначается количество, здесь, уже не набором единиц, а абстрактным знаком, в котором единицы уже неразличимы.
Иисус, в свою очередь принес новую Любовь. Любовь с заглавной буквы. Любовь, в которой окончательно преодолено звериное, физическое через полное абстрагирование от чувственного. Третья шестерка – в числе 666 – это снятие и знака Зверя, и знака Человека; преодоление числа Зверя и числа Человека. Третья шестерка – это любовь к Богу и число Божественное. Перефразируя опять Августина, можно сказать, что любовь Высшая есть то, посредством чего душа осведомлена о том, что испытывает другая душа. И любовь к Господу или Божественная любовь – это прямое общение со частной души со Всемирной душой… Это предел человека.
Очень даже может быть, что первоначальная запись Иоанна Богослова была искажена более поздними переписчиками и что в первоначальном варианте было:
Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое и это число божественное; число его – шестьсот шестьдесят шесть.
Большинством людей призыв Иисуса был понят буквально. Христиане призывают к уходу от чувственного… через отказ от него. Они объявили все чувственное телесное грехом и настолько преуспели в этом, что половое чувство вообще не воспринимается как одно из чувств человеческих. Более того, оно ассоциируется с грехом. Поэтому говорят только о пяти чувствах.
Любовь истинная, о которой говорил Иисус, есть полное абстрагирование от любви физической, от шести чувств, а не отрицание их. Это как улыбка Чеширского кота без кота… Но уничтожьте кота – уничтожите и улыбку. Уничтожьте физические чувства – уничтожите и божественную любовь.
Здесь можно опять продолжить пример с количеством яблок и цифрой, добавив число. Получатся те же три ступени, что в счете: количество – цифра – число (шесть яблок – цифра "6" – число "6").
Третья ступень – число – полностью снимает сами яблоки и знак количества яблок. Это полная абстракция.
Представить число невозможно. Всякая попытка представить число приводит к появлению или его знака (цифры), или конкретного количества исчисляемого. Это как бы священная математическая троица, продолжающая две предыдущие троицы: Отец, Сын, Святой Дух и наблюдаемое, ненаблюдаемое, наблюдатель.
Третья шестерка полностью снимает знаки Зверя и Человека.
Следовательно, человек будет только пока души человеческие разделены [физическим].
Какого бы высокого уровня абстрагирования ни достиг человек, какую бы высокую любовь ни постиг, как бы глубоко ни проник в понимание души другого человека, все равно остается физическая граница между душами. Все равно число зверя не будет до конца преодолено, ибо оно есть и число человеческое тоже.
Когда свершится последний переход и число человека будет преодолено, будет достигнута последняя шестерка – число Бога. И будет преодолена третья ступень к Небу. И все души сольются воедино и соединятся с Богом. И наступит конец Света, ибо Богу Свет не нужен.
И Человек исчезнет…
О семи шагах к спасению
(Из первого напутствия жрице храма "Семи небес")
1. Если вид его приглянулся – подпусти на шаг. Только на шаг. Если ожиданья обманулись – уйди, расстанься: расставанье не будет тягостным: он не заметит ничего.
2. Если голос его оказался не по нраву и речи раздражают – уйди, расстанься тотчас. Расстаться можно без объяснений. Ты ему ничем не обязана, и он ничего не заметит. Если речи приятны, а голос кружит голову, подпусти еще на шаг и улови его запах.
3. Если запах острый и неприятный – уйди, расстанься под любым предлогом. Расстаться можно без обид: он тебе еще не стал опасен. Если запах приятен и волнует грудь – подпусти еще на шаг и позволь прикоснуться.
4. Если к прикосновеньям равнодушна – уйди, расстанься. Не бойся обидеть: он все еще не опасен и тебе ничем не навредит. Если касанья рук и тел кружит голову и прерывает дыханье – подпусти еще на шаг и позволь поцелуй.
5. Если поцелуй не обжигает и не лишает сознания – уйди, расстанься. Он не твой попутчик на твоем пути. Если поцелуй обжигает и проваливает в бездну, подпусти еще на шаг и раздели с ним ложе.
6. Если помнишь, где ты, а где он и глаза сухи – уйди, расстанься, он твой друг и только. А если забываешь, где он, а где ты и глаза влажны от слез, подпусти еще на шаг и открой свою душу.
7. Если не распознаешь отклик, живи с ним, жди и надейся. Если душа твоя получит отклик его души – спасена!
Одиночество
Самым страшным испытанием для человека воистину является одиночество. Только в сообществе с себе подобными человек вообще имеет смысл.
Счастливы умеющие быстро и свободно знакомиться. Грустны менее удачливые и робкие. Весело смеются окруженные друзьями. Горько плачут в подушку брошенные и забытые.
Но что есть истинное Одиночество? Ведь и в самой строгой тюрьме, в самой глухой камере есть связь с другими. Кто-то сидит в соседней камере, кто-то приносит еду, кто-то выводит на прогулку. Хоть изредка, но возможно свидание с внешним миром. Физическое одиночество – понятие относительное. Кто-то и в толпе одинок, кому-то и необитаемый остров мал, не спрятаться.
Истинное Одиночество дано распознать избранным… Если у тебя есть Одиночество, то ты уже не один.
Мой внутренний голос. Мое внутреннее я. Моя душа. В разговорах и спорах только с собой. Нет для нее собеседника. Говорят, только Бог может ей ответить, но пока молчит. А вокруг такие же. А может, и нет. Как распознать? Заговорить? Но это лишь голос. Показать? Это только лишь жест. Дотронуться? Тело ответит. Не душа…
Целый мир – нечто снаружи. Вся вселенная – лишь посредник. Посредник в беседе ни с кем, ибо теряется Он во множестве звеньев громоздких: звуке, запахе, цвете. Лишь прожившие вечность вместе уловят случайный ответ… Касание душ незрячих в пустоте человеческих лет…
Поговори со мною. Посмотри мне в глаза. Возьми мою руку в ладони. Покажи небеса… Но нет. Это все лишь отраженье. Это лишь суета. Главного контур только чертится. Линия тонкая пером ведется острым, обрываясь и исчезая… Где ты?
Лишь надежда теплится, что однажды в черноте безразличной, не касанье, не голос, не свет мне ответит, со мною сливаясь в испуге: "Я здесь…"
Когда? Ужель только в смерти…
Ночной разговор
"…И на это в душе нет ответа.
Только одно: к языку обратившись, раза два или три неугодную Будде
молитву ему произношу".
Камо-но Тёмэй ("Записки из кельи")
Вслед одиночеству
Когда я прижимаю перо к бумаге, брызжет кровь чернил; на белом поле ряд за рядом встают мои войска. В битве страшной повергают они пустоту и заполняют безмолвие. Но враг, что между строк, – силен. Его шеренги белые заходят с флангов… Сейчас решится, вот истины момент: или твои слова не менее пусты и их напрасен бег, или их натиск вдохновенный разрушит плен и жизни свет ударит вдруг сквозь них… И ты увидишь то, что вижу я.
* * *
Я жил один. Уже привыкший к биенью сердца своего, закрывшись буднями, неторопливо продвигаясь к смерти и мыслей бег привычкою гася…
Но вдруг из глубины – удар. Уродливой гримасой рот скривился. К горлу – ком… В смятенье грудь о вздохе позабыла. Глухих рыданий звук, доселе незнакомый, со стороны, как будто посторонний, услышал от себя…
Устав от беспросветности моей моя душа сама взывала к небесам.
* * *
Как различить смогу души другой ко мне ответное стремленье? Поможет что? Сонета стройный ряд из-под пера старателя былого?
Так нет же! Жизни яд я превращу в целительную силу чувств моих. Они растопят лед безмолвия людского, с глаз снимут пелену и разобьют оковы бытия…
Рождаюсь я; со мной и ты родишься, в меня вернувшись после стольких лет разлуки.
* * *
Где буду я, когда погаснет солнце, когда созвездий пыль уйдет с небес?
Где будешь ты? Каким ты словом отзовешься, чтобы себя утешить я успел…
* * *
Господи, прости! Неразумное дитя Твоё говорит с Тобой. Говорит с Тобой, потому что пока не умеет быть Тобой.
Господи, лиши меня языка моего, глаза мои лиши зрения, ухо мое лиши слуха, а пальцы сделай незрячими. Отними плоть мою, освободи душу мою.
Станет милость Твоя утешением, станет слово Твое слухом моим, свет Твой будет мне зрением, запах вечности вскружит голову, разорвется сердце от любви к Тебе, будет смерть моя как прозрение.
Отвори чертоги мне небесные. Покажи мне море, море вечности. Раствори меня в темной сини той, что была когда-то отцом-матерью.
Отними меня от любви земной. Дай мне сил забыть боль по детям моим. Грудь теснит мою память прежняя по земной юдоли той, человеческой: и забыть нельзя – без нее я никто, но и с памятью я – только тварь на брюхе своем.
Дикий зверь закрыт, заперт немотой, и лишь глаз горит его огнем яростным. Хочет выскочить он из шкуры прочь, но не может. Только воет в тоске на луны бледный лик, но гасит ветер в пустыне рык отчаянья.
Так и я говорю с Тобой – нет ответа… Но жду, верю, будет он: прозвучит как стон один – голос Твой и мой.
* * *
Силится вспомнить дитя малое время прежнее, что было до рождения. Хочет сказать себе слово утешения, но не верит. И разум слаб пока. Не может он слить воедино вечность до и вечность после. И слаба еще вера, что есть жизнь вечная.
Но уже мелют в пыль жернова времени звезд серебристую бесконечность. Сыплется песок на чашу, плавно весов движется стрелка… Скоро ль?
* * *
Причитанья в ночи не помогут, утешенья не будет в слезах. Праздника смех и дня ясного свет не развеют думы тревожные: держат душу в железных тисках холодом мертвым…
Что нужно мне? Вздохну ли грудью полной в успокоенье? Иль только последним будет вздох, что от мира отпустит.
* * *
Всхлипнет мир безутешно как муж сильный, приговоренный к смерти. Взглянет жалобно, моргнет растерянно. Все, что было, станет небылью. Запылает солнце: ни восход, ни заря. Будет день без света и ночь без темени.
Что спасет тебя? Лишь душа моя. И руки тепло на руке твоей успокоит сердца боль, остановит крик разума.
И не надо будет слов, и не нужен будет лик. Без образа ты узнаешь меня и склонишься покорно главою седой, как пророк под топор палача.
* * *
Слышишь? Это – я. Пришел себя утешить, пришел себя услышать от тебя.
* * *
Когда узнаешь ты, что знаю я, когда об этом я узнаю, прижмусь к тебе, губами закрывая из уст твоих вопрос: "Что делать нам теперь?"
* * *
Как сказать, если нет слов: лишь разведу руками… Красок пятна сливаются в бесформенный ком, бьется наружу мысль: не разродится. Глухое мычанье зверю подобным делает лик мой. И лишь глаз глубина таит сокровенное. Ждет, что света лучи покажут и мне мое сердце.
* * *
Когда встречаются два мудреца они садятся рядом и молчат. Изредка взор поднимут на горы. Взгляд сквозь них уйдет в никуда.
Сядь и ты рядом. Послушай. Услышит душа перезвон авраамовых стад колокольцев, шум ветров каменистых пустынь Палестины, и священное "ом" в лабиринтах Тибета, и мерный шаг беспощадных фаланг Александра и "mea culpa!" в готическом храме исторгнет монах…
Сядь рядом, и ты поймешь, сколько познать нужно крика, чтобы так молчать, как эти два мудреца.
* * *
Приходи ко мне подумать, посидеть в тиши, посмотреть на облака в небе вечернем. Только они – напоминанъе миру, что замирает теряя свет… Что за картина на небе? Ее нарисуем вдвоем: я и ты. И какая будет удача увидеть друг друга, ничего не сказав ни о чем.
* * *
Я ищу в беззвучии слова… У кого? Откуда они ко мне приходят? Как облекают они в плоть пустоту моих мыслей?
Страшно и трепетно думать, что ты лишь свирель в руках пасущего стада.