Речь учителя Сюй-юня от 21 декабря 1952 г., посвященная двенадцатой годовщине смерти учителя дхармы Инь-гуана, святого Чистой Земли
Сегодня мы отмечаем двенадцатую годовщину смерти учителя дхармы Инь-гуана, возродившегося в Западном Раю (Амитабхи). Все вы, его последователи, собрались в этом зале по этому случаю. Подобно пьющим воду и думающим о ее источнике, вы сегодня, с почтением отмечая эту дату, вспоминаете о пестовавшем вас учителе-отце.
В буддизме учитель – это отец вашей дхармакаи, так что отмечать день смерти своего учителя значит испытывать сыновние чувства к нему. Этот сыновний пиетет гораздо глубже чувства, испытываемого нами по отношению к своим родителям. Я все еще помню, как встретил учителя с острова Путо в двадцатый год правления под девизом Гуан-сюй (1894). Настоятель Хуа-вэнь попросил его дать толкование "Сутры Амитабхи" в храме Цяньсы. Учитель остался там более чем на двадцать лет для чтения Трипитаки. Он уединился и стал практиковать метод Чистой Земли. Хотя он считался авторитетом по буддийским сутрам, он пользовался только одним словом "Амитабха", которое произносил в течение всего дня. Он никогда не претендовал на то, что его глубокое знание сутр может заменить ему простую практику школы Чистой Земли.
Все методы, которым учил Будда, хороши для излечения мирских болезней, и повторение имени будды – агада (лекарство), излечивающее все болезни. Однако каждый из этих методов требует твердой веры, несгибаемой решимости и длительной практики. В этом случае он даст хорошие результаты. Если ваша вера сильна, вы достигнете одного и того же совершенства – сосредоточиваетесь ли вы на мантрах, практикуете ли чань, или повторяете имя будды. Если же корни вашей веры не прочны, и вы полагаетесь лишь на свои крошечные корни благости, поверхностные знания и неустойчивый ум, или если вы запомнили несколько буддийских терминов, несколько гунъаней и беспрестанно ведете бесцельные разговоры, хваля одних и осуждая других, вы только усиливаете воспроизводящие карму привычки. После смерти вы последуете за своей кармой и снова воплотитесь в самсаре. Очень жаль, не правда ли?
Здесь все ученики учителя Инь-гуана. Отмечая дату смерти учителя, следует отмечать его истинную практику и соблюдение дхармы. Он был непреклонен в своей практике и шел в ногу с древними. Он понимал средство совершенствования бодхисаттвы Махастхамы, состоящее в концентрации всех мыслей на будде. Он сделал это предметом своей ежедневной практики и достиг состояния самадхи, явившегося результатом сосредоточения на Амитабхе. Потом он стал распространять дхарму Чистой Земли на благо всех живых существ, неуклонно и неустанно на протяжении нескольких десятилетий. Сегодня таких людей, как он, не найти.
Истинный практик никогда не проводит грани различия между собой и другими, но опирается только на имя будды, мысль о котором удерживает и утром и вечером, и сидя и при ходьбе, не прерываясь ни на мгновение и в конце концов достигая совершенства в практике, открывающей путь в Чистую Землю Амитабхи, благо которой невозможно передать другому. Чтобы достичь этого, ум должен быть преисполнен прочной веры и неуклонно направлен на будду Амитабху. Если ум будет колебаться, ничего нельзя достичь.
Если же кидаться от одного к другому, и услышав от кого-то, что чань лучше, начинать практиковать чань и прекращать повторять имя будды, а услышав, что лучше школа сутр, бросать чань и переключаться на изучение сутр, потерпев же неудачу в изучении последних, заняться мантрами, – практикуя буддадхарму таким образом, только запутаешься, не достигнув никакого результата. А если еще вместо того чтобы обвинять себя самого в неэффективности своей практики, обвинить Будду в том, что он вводит в заблуждение живые существа, то, клевеща на Будду и очерняя дхарму, вы будете беспрестанно создавать этим самым дьявольскую карму (авичи). Поэтому я призываю всех вас верить в практику школы Чистой Земли и следовать примеру вашего учителя, чьим девизом было "Только искреннее повторение имени будды", для того чтобы развить непоколебимую решимость, сильный ум и почитать Чистую Землю единственной целью своей жизни.
Начинающим чань и Чистая Земля кажутся совершенно разными методами, но для опытных практикующих это одно и то же. Техника хуатоу в чаньской медитации, которая останавливает поток рождения и смерти, также требует твердой веры для достижения результатов. Если точно не придерживаться хуатоу, чаньская практика не будет успешной. Если сознание преисполнено веры и упорства, а хуатоу практикуется абсолютно точно, до того, что не замечаешь даже, как пьешь чай или ешь, тогда результат не заставит себя ждать. Когда органы чувств отделены от мирской пыли, проявится великая эффективность; при освоении практики произнесения имени будды открывается Чистая Земля. И в том и в другом состоянии ноумен и феномен сливаются, сознание и будда не суть два, но как и будда, так и все живое это подобно одному, а не двум. Так в чем же тогда разница?
Поскольку все вы последователи школы Чистой Земли, я надеюсь, что имя будды станет для вас опорой в жизни и что вы будете искренне и преданно произносить его непрерывно.
114-й Год Сюй-юня (1953–1954)
В конце молитвенного собрания, когда учитель собирался покинуть Шанхай, монахи и приверженцы пригласили его провести неделю чаньской медитации, чтобы оживить чаньскую традицию в Храме Нефритового Будды (Монастырь Юйфо) с его большим залом для медитации. К учителю пришла делегация во главе с настоятелем Вэй-фаном, состоящая из упасак Цзянь Юйцзе, Ли Сыхао и других знаменитых приверженцев буддизма. Учитель принял приглашение. Медитация началась 22 февраля 1953 г., и когда закончилась, они попросили продлить ее еще на одну неделю. На обоих собраниях учитель читал проповеди, которые были тщательным образом записаны.
Ежедневные наставления на сдвоенной чаньской семидневке в монастыре Нефритового Будды в Шанхае в 1953 г.
Первая семидневка
Первый день
Почтенный Вэй-фан, настоятель этого монастыря, поистине сострадателен, а старшие монахи очень усердны в распространении дхармы. Кроме этого, все миряне (упасаки), присутствующие здесь, усердно стремятся постичь истину и пришли принять участие в неделе чаньской медитации. Все просили меня руководить семидневной медитацией, и это можно назвать велением судьбы. Правда, последние несколько лет я болел и поэтому не могу много говорить.
Почитаемый миром провел около сорока лет, разъясняя дхарму, экзотерически и эзотерически, и учение его находится в двенадцати разделах канона махаяны в Трипитаке. И лучшее, что я могу сделать, это обратиться к словам, уже сказанным Буддой и учителями.
Что касается дхармы нашей школы, то когда Будда поднялся на свое место для сидения в последний раз, он поднял вверх золотистый цветок сандалового дерева и показал его собравшимся. Этот цветок был подарен ему царем восемнадцати брахмалок (Махабрахмой Дэвараджей). Все присутствовавшие люди и боги (дэвы) не поняли, что Будда имел в виду. Только Махакашьяпа выразил свое понимание широкой улыбкой. После этого Почитаемый всем миром провозгласил: "У меня есть зеница ока правильной дхармы, чудесное сознание нирваны и реальность без формы, я передаю это тебе". Такова передача вне учения, без слов и писаний, представляющая собой непревзойденный путь прямого постижения дхармы. Позже люди обобщили это в чань (дхьяна на санскрите и дзэн на японском). В "Махапраджняпарамита сутре" упоминается более 20 видов чань, но ни один из них не является высшим.
Чань нашей школы не различает ступеней и определяется как высшее в прямом постижении сущностной природы и достижении совершенства Будды. Это не имеет ничего общего с сидением или не сидением в медитации во время чаньской семидневки. Однако в силу того что живые существа имеют слабые корни и вынашивают свои многочисленные ложные мысли, древние учителя изобрели разного рода методические уловки для наставления их на путь истинный. Со времен Махакашьяпы вплоть до наших дней сменилось около семидесяти поколений. Во времена династий Сун и Тан (619–1278) чаньская школа распространялась во всех частях страны, и как она тогда процветала! В настоящее время она в крайнем упадке, и только такие монастыри, как Цзиньшань, Гаоминь и Баогуан, все еще могут как-то держаться. Именно поэтому люди выдающихся способностей теперь встречаются так редко, и чаньские семидневки чаще всего не соответствуют своему названию. Когда седьмой патриарх Син-сы с горы Цинъюань спросил шестого патриарха: "Что нужно делать, чтобы не впасть в заблуждение о ступенях продвижения?", патриарх спросил: "Что ты в последнее время практиковал?" Син-сы ответил: "Я не практиковал даже благородных истин". Патриарх спросил его: "Тогда как ты можешь впасть в заблуждение о ступенях?" Син-сы ответил: "Если не практикуются даже благородные истины, то где тогда ступени продвижения?" Шестой патриарх высоко оценил это.
Вследствие слабых корней наших великие учителя были вынуждены использовать методические уловки и побуждать своих последователей исследовать фразу хуатоу. Так как среди буддистов школы Чистой Земли многие занимались повторением имени будды, великие учителя давали указания исследовать хуатоу: "Кто повторяет имя будды?" В наше время эта методическая уловка применяется в чаньской практике по всей стране. Однако многие не имеют четкого представления о том, что она означает, и просто непрерывно повторяют слова: "Кто повторяет имя будды?" Таким образом, они превращаются в просто повторяющих хуатоу и не исследуют его значение. Исследовать – значит углубляться внутрь в своем вопросе. По этой причине четыре китайских иероглифа чжаогу хуатоу (буквально "заботиться о начале фразы") всегда написаны на видном месте во всех чаньских залах. Чжао указывает на направление света вовнутрь, а гу означает "наблюдать". Вместе они означают "направить свет внимания внутрь, на собственную природу". Это также значит направить внутрь ум, склонный выскакивать наружу и блуждать по сторонам, и это все называется исследованием хуатоу. Фраза звучит так: "Кто повторяет имя будды?" Прежде чем эта фраза произносится, она называется хуатоу (дословно "голова фразы"). Как только произнесена, она становится хвостом фразы (хуавэй). Исследуя хуатоу, нам следует исследовать слово "кто": что это до своего появления? Например, я повторяю имя будды в зале. Неожиданно кто-то меня спрашивает: "Кто повторяет имя будды?" Я отвечаю: "Это я". Он снова задает мне вопрос: "Если это ты повторяешь имя будды, ты повторяешь вслух или в уме? Если вслух, то почему ты не повторяешь его заснув? Если в уме, то почему ты не повторяешь его умерев?" Мы подвергаем сомнению этот вопрос, и углубляться следует именно в это сомнение. Нам следует попытаться узнать, откуда появилась эта фраза, и увидеть, какова она, исследовать ее, обратив всю силу внимания внутрь, что также называется "обращением слуха внутрь, чтобы услышать внутреннюю природу".
При совершении воскурений шея соприкасается с воротником рясы, ноги ступают след в след за ногами идущего впереди, сознание в полном покое, не следует смотреть по сторонам, сознание должно быть занято только хуатоу (чжаогу хуатоу). В сидячей медитации грудь не следует слишком сильно выпрямлять, а энергию ци не следует ни поднимать вверх, ни опускать вниз. Пусть она остается в естественном состоянии, но шесть органов чувств должны быть под контролем, а все мысли остановлены. Вас должно заботить только хуатоу, о нем нельзя забывать. Удерживание внимания на хуатоу не должно быть слишком слабым, иначе когда оно "всплывет", его не задержишь. Оно не должно быть и слишком напряженным, иначе станет расплывчатым и падет в пустоту. В обоих случаях не будет достигнуто никакого результата.
Если заботиться о хуатоу должным образом, практика сама собой станет легкой и привычной, а все прежние привычки сами собой отпадут. Начинающему покажется это трудным, но не следует бояться или беспокоиться, тем более не следует ни предвкушать пробуждение мудрости, ни стремиться ее обрести, так как цель его участия в чаньской семидневке уже заранее определена как пробуждение и достижение мудрости. Настраивать ум в поисках этой цели – значит ставить еще одну голову поверх своей собственной.
Теперь мы знаем, что должны заниматься только своим хуатоу и тогда все получится. Если в начале практики это не получается, не переживайте, когда возникают мысли, не гоните их прочь, просто занимайтесь хуатоу и они сами уйдут, оставленные без внимания. Вот почему говорят: "Следует беспокоиться не столько по поводу возникающих мыслей, сколько по поводу того, что поздно их заметили". Если мысли возникают, пусть их осознавание пригвоздит к ним хуатоу. А когда хуатоу ускользает, мы должны снова заняться им. Первые медитации с воскурением благовоний походят на сражение с возникающими мыслями. Со временем хуатоу будет хорошо освоено, и не составит особого труда удерживать его непрерывно на протяжении всего времени горения благовонной палочки. Мы можем ожидать хороших результатов в том случае, если будем его надежно удерживать.
Все сказанное лишь пустые слова. Давайте же займемся практикой, не щадя усилий.
Второй день
Чаньская семидневная медитация – лучший метод, дающий возможность постижения истины через непосредственный опыт в ограниченных временных рамках. В древние времена этим методом не пользовались, так как древние имели крепкие корни. Он постепенно стал входить в употребление со времен династии Сун (пала в 1278 г.). Во времена династии Цин (1622–1910) она вошла в моду, император Юнчжэн (прав. 1722–1735) часто проводил чаньские семидневки в своем императорском дворце. Он испытывал большое уважение к этой школе, и качество его чаньского самадхи было превосходным. Более десяти человек постигли истину под руководством императора, и учитель Тянь-хуй-чэ из монастыря Гаоминь в Янчжоу достиг просветления во время таких встреч во дворце. Император также пересмотрел и усовершенствовал некоторые дисциплинарные правила этой школы, которая процветала и давала стране столь многих незаурядных людей. Строгое соблюдение правил имеет, таким образом, первостепенное значение.
Этот метод постижения истины на собственном опыте в ограниченных временных рамках похож на конфуцианские экзамены, когда пишут сочинения на заданную тему в заданный период времени. А тема нашей чаньской семидневки – чаньская медитация. По этой причине этот зал называется чаньским. Чань – это дхьяна на санскрите и означает "мышление в покое" . Существует несколько видов чань, таких как махаянский и хинаянский, материальный и нематериальный, чань шраваков и других школ. Чань нашей школы называется высшим чань. Если кому-то в этом зале удастся проникнуть сквозь свои сомнения и, сидя в медитации, разрубить корень жизни, он уподобится Татхагате.
По этой причине чаньский зал называют также местом избранния будды. Его называют залом праджни. Дхарма, которой обучают в этом зале, – дхарма недеяния . "Недеяние" (у вэй) означает "отсутствие деяний". Другими словами, достигнуть [буддовости] невозможно никаким способом, никаким действием. Если будет делание (самскрта), то будет рождение и смерть. Если же можно достичь, то можно и потерять. По этому поводу в сутре сказано: "Есть только слова и выражения, но у них нет никакого реального значения". Чтение сутр и проведение ритуалов и богослужений относятся к деланию (самскрте) и представляют собой лишь уловки, используемые в обучающей школе. В нашей школе учение сводится к прямому самопознанию без множества слов и выражений. Когда-то к старому учителю Нань-цюаню пришел ученик и спросил: "Что такое Дао?" Нань-цюань ответил: "Обычное сознание – это Дао". Каждый день мы надеваем рясу и едим рис, мы выходим работать и возвращаемся отдыхать. Все это происходит не где-то, а в Дао. Лишь из-за того, что обусловливаем себя любой ситуацией, мы не понимаем, что наше собственнное сознание есть будда.
Когда чаньский учитель Фа-чан с горы Дамэй впервые пришел к Ма-цзу, он спросил последнего: "Что такое будда?" Ма-цзу ответил: "Сознание и есть будда". Это привело Да-мэя к полному просветлению. Покинув Ма-цзу, он отправился в район Сымин и поселился в хижине отшельника, где раньше жил Мэй Цзычжэнь (Мэй Фу, династия Хань).
При династии Тан (785–804) в годы Чжэнь-юань один монах, который был учеником Янь-гуаня, заблудился в горах и оказался около хижины. Он спросил Да-мэя: "Как долго ты здесь находишься?" Да-мэй ответил: "Я вижу только, как горы вокруг зеленеют и снова желтеют". Монах спросил: "Как мне выбраться отсюда?" Да-мэй ответил: "Следуй потоку". Вернувшись, монах рассказал о том, что он видел в горах, Янь-гуаню.
Янь-гуань сказал: "Однажды я видел одного монаха в провинции Цзянси и с тех пор больше ничего о нем не слышал. Это, случайно, не тот монах?" Затем Янь-гуань послал этого монаха в горы, чтобы пригласить Да-мэя к нему.
В ответ Да-мэй прислал следующее стихотворение:
Сухому сломанному древу в лесу холодном хорошо,
Весну встречая за весной, оно не жаждет перемен.
И даже дровосеку оно не пригодится,
Зачем же мастеру за ним гоняться?
В пруду цветущих лотосов не счесть нарядов разных,
И шишек с сосен – всех не переесть.
Прибежище мое нашли миряне -
Придется хижину перенести подальше в горы.