Ма-цзу услышал о том, что Да-мэй живет в горах, и послал к нему монаха с вопросом: "Что ты получил, когда навещал великого учителя Ма-цзу, и что тебя заставило остаться здесь?" Да-мэй ответил: "Великий учитель сказал мне, что сознание – это будда. Именно поэтому я решил остаться здесь". Монах сказал: "У великого учителя теперь другая буддадхарма". Да-мэй спросил: "Ну и какова же она теперь?" Монах ответил: "Он говорит, что это ни сознание, ни будда". Да-мэй сказал: "Старик вносит смятение в умы людей, и конца всему этому не будет. Пусть говорит, что это ни сознание, ни будда. А я считаю, что сознание – это будда". Когда монах вернулся и изложил приведенный выше диалог, Ма-цзу сказал: "Слива (мэй-цзы) теперь созрела".
Это показывает, насколько древние были компетентны и лаконичны. Лишь из-за наших слабых корней и извращенного мышления учителя учили нас удерживать хуатоу в уме, им просто приходилось это делать. Учитель Юн-цзя сказал: "После устранения эго и дхармы достижение реальности разрушит ад авичи в момент (кшана). Если я лгу и обманываю живые существа, я согласен провалиться в ад, где выдирают язык (в качестве наказания за то, что согрешил словом)".
Учитель Юань-мяо из Гаофэна сказал: "Чаньская практика походит на бросание в глубокий пруд черепка, который погружается на самое дно. Рассматривая хуатоу, следует рассматривать его до самого конца, до его полного разрушения". Учитель Юань-мяо также поклялся: "Если кто-то, удерживая хуатоу и не давая возможности появиться другим мыслям, не постигнет Дао в течение семи дней, я готов буду провалиться в ад, где вырывают язык". Единственная причина, по которой мы не достигаем нужных результатов в практике, это недостаток нашей веры в хуатоу, а также то, что мы не можем положить конец нашему неправильному мышлению. Если мы твердо решили избежать круговерти рождений и смертей, хуатоу не ускользнет. Учитель Гуй-шань сказал: "Если сможешь никогда не отступаться, можно надеяться на достижение состояния будды".
Все новички склонны поддаваться всякого рода отвлекающим мыслям. И ноги у них болят, и как практику проводить они не знают. На самом деле необходимо просто быть твердым в своем решении избежать рождений и смертей, удерживать хуатоу независимо от того, идешь ли, стоишь, сидишь или лежишь. С утра до вечера следует углубляться в слово "кто", пока оно не станет таким же ясным "как луна, отражающаяся в прозрачном пруду". При условии ясного и глубокого проникновения в суть, без впадения в забытье и неустойчивость, к чему тогда печалиться о недостижимости состояния будды?
Если наступает забытье, можно широко открыть глаза и выпрямить спину, тогда дух воспрянет. В это время хуатоу не следует удерживать слишком слабо или слишком сильно, слишком сильное удерживание легко вызывает впадение в пустоту и забытье. В пустоте воспринимается только полный покой, что очень приятно, но именно в этот момент нельзя отвлекаться от хуатоу, и только тогда получится шагнуть дальше "верха шеста", не впадая в пустоту и ничего не достигая . А если удерживать слишком слабо, то легко отвлечься, а когда вами овладеют посторонние мысли, их уже трудно подавить. Поэтому в это время в расслабленности должна быть усиленность, а в усиленности – расслабленность, лишь тогда практика будет успешной, а движение и покой сольются в единстве.
В былые времена я бывал на медитациях ходьбы в Цзиньшане и других монастырях, и когда кармадана получал благовонные палочки, его ноги словно летели, и монахи, следующие за ним, тоже почти бежали, но по одному слову замирали на месте, неподвижные, как мертвецы. Разве такие могут отвлечься или впасть в забытье? В настоящее время, хотя мы тоже ходим в медитации, какая большая разница между теми временами и нашими!
В сидячей медитации не следует поднимать хуатоу вверх, так как это еще скорее приведет к впадению в забытье. И не следует держать в груди, так как это вызовет в ней боль. Также не нужно опускать его вниз, потому что от этого раздуется живот, и вы опуститесь в царство пяти скандх и будете страдать от всяческих болезней. Требуется только обычное сознание и настрой на покой, чтобы проявлять о слове "кто" ту же заботу, с которой курица сидит на яйце или кошка набрасывается на мышь. Когда хуатоу занимаешься правильно, корень жизни отсекается сам собой.
Этот метод, очевидно, не прост для начинающих, но вы должны постоянно и неустанно стараться. Сейчас я приведу вам еще пример. Самореализацию можно сравнить с добыванием огня при помощи куска кремня. Надо знать метод добывания огня, иначе мы никогда не разведем огонь, даже если разобьем кремень на куски. Метод состоит в использовании кусочка трута и стали. Трут помещают под кремнем, а сталью ударяют по верхней части кремня так, чтобы направить искры на трут. Это всего лишь метод разведения огня при помощи кремня.
Хотя нам хорошо известно, что наше сознание – это будда, мы все еще неспособны принять это как факт. По этой причине используется предложение хуатоу в качестве кусочка стали для высечения огня. Все происходило таким же образом, когда в древние времена Почитаемый миром достиг совершенного просветления, глядя ночью на звезды. Мы не имеем ясного представления о внутренней природе, потому что не знаем, как добыть огонь. Наша сокровенная сущностная природа и будда не отличаются друг от друга. Просто из-за своего извращенного мышления мы еще не достигли освобождения. Таким образом, будда все еще "Будда", а мы все еще "мы". Теперь, когда мы знаем метод, если сможем вникнуть в суть вопроса, это явится высшим собранием по велению судьбы! Я надеюсь, что каждый, здесь присутствующий, приложит все усилия, чтобы "шагнуть еще выше верха шеста длиной сто чи", и станет избранником будды в этом зале, сможет воздать будде за его милость на небесах и освободит живые существа здесь на земле. Если в буддадхарме не появляются способные люди, то это только потому, что никто не хочет напрячь все силы. Об этом больно говорить. Если наша вера в клятвенные слова учителей Юн-цзя и Юань-мяо действительно глубока, мы непременно также постигнем истину. Теперь пора приступить к делу!
Третий день
Время проходит поистине быстро. Кажется, мы только что открывали чаньскую семидневку, а сегодня идет уже третий день. Те, кто должным образом занимался хуатоу, получили возможность угомонить свои страсти и ложные мысли. Им можно уже сейчас сразу идти домой. По этому поводу один древний учитель сказал:
Нет в совершенствовании ничего иного,
Кроме как – знание пути.
Стоит только найти путь,
Отпадут и рождение, и смерть.
Путь состоит из освобождения от ноши, тогда как наш дом совсем близок. Шестой патриарх сказал: "Когда в предыдущей мысли не рождается, это сознание. Когда в следующей мысли не пропадает, это будда".
В основе своей наши четыре элемента пусты, а пять совокупностей (скандх) не существуют. Только вследствие настойчивости ложных мыслей мы привязаны к иллюзии непостоянного мира и потому в рабстве. Поэтому мы не в состоянии постичь пустоту четырех элементов и осознать, что рождения и смерти не существует. Но если возникает одна-единственная мысль не-порождения , то отпадет необходимость в тех вратах дхармы, о которых говорил Будда Шакьямуни. Так разве не прекратятся рождение и смерть? По этой причине дхарма нашей школы действительно освещает бесконечные просторы пространства в десяти направлениях.
Учитель Дэ-шань был уроженцем города Цзяньчжоу в Сычуани, в миру носил фамилию Чжоу. Он покинул дом в возрасте 20 лет. После полного посвящения в духовный сан изучал Виная-питаку, суть которой постиг в совершенстве. Он часто публично давал толкование "Алмазной сутры" и получил прозвище "Алмазный Чжоу". Своим сотоварищам по учебе он однажды сказал:
Когда волосок океан поглощает,
От океана природы не убывает.
От брошенного зернышка горчицы
Не сдвинется острие иглы.
О шайкше и ашайкше
Знаю только я.
Услышав, что на Юге процветает чаньская школа, он не мог сдержаться и сказал: "Тем, кто уходит в монахи, тысячи кальп понадобятся на изучение достойных манер Будды и десять тысяч кальп на изучение мельчайших поступков Будды и тогда они обретут совершенство Будды. Как эти демоны с Юга смеют говорить, что прямое указание на сознание ведет к постижению внутренней природы и достижению совершенства Будды? Я должен поехать на Юг, стереть с лица земли их логово и уничтожить это отродье, чтобы воздать Будде за милость".
Он покинул провинцию Сычуань, взяв с собой "Комментарий Цин-луна. Добравшись до Лияна, он встретил на обочине старуху, продававшую лепешки. Он остановился, снял ношу, так как ему захотелось немного сладостей (дяньсинь, букв. "освежить сознание"). Старуха указала на его ношу и спросила: "Что это за писания?" Дэ-шань ответил: "Комментарий Цин-луна". Старуха спросила "К какой сутре?" Дэ-шань ответил: "К "Алмазной сутре"". Старуха сказала: "Задам тебе вопрос. Если ответишь, я дам тебе сладостей. А если не сможешь, тогда уходи ни с чем. В "Алмазной сутре" сказано: "Ни прошлое, ни настоящее, ни будущее сознание невозможно обрести". Так что за сознание ты хочешь освежить?" Дэ-шаню было нечего сказать. Затем он пошел в монастырь Лунтань (Пруд Дракона). Войдя в зал дхармы, он сказал: "Я давно хотел увидеть Пруд Дракона, но здесь не видно ни пруда, ни дракона". Услышав это, учитель Лун-тань подошел к нему и сказал: "Ты на самом деле прибыл в Пруд Дракона". Дэ-шань ничего не сказал, но после этого остался в этом монастыре.
Однажды поздним вечером, когда он стоял в качестве помощника около Лун-таня, последний сказал ему: "Уже поздно. Почему ты не идешь к себе?" Пожелав учителю спокойной ночи, он ушел, но тут же вернулся и сказал: "На улице очень темно". Лун-тань зажег бумажный фитилек и передал его ему. Дэ-шань уже было собирался взять фитилек, но Лун-тань задул пламя. Это привело Дэ-шаня к полному просветлению. Он низко поклонился учителю в знак благодарности. Учитель спросил: "Что ты узрел?" Дэ-шань ответил: "С сегодняшнего дня больше не о чем сомневаться в сказанном старыми монахами Поднебесной". На следующий день Лун-тань поднялся на свое место и сказал собравшимся: "Есть тут парень, чьи зубы как листья деревьев, поросших мечами, а рот словно кровавая баня . На удар палки он даже головы не повернет. В свое время он поднимет мою доктрину на уединенную горную вершину". Дэ-шань сложил в кучу на земле у зала дхармы все свои листы с "Комментарием Цин-луна" и, подняв факел, сказал: "Пытаться исчерпать аргументы о сокровенном все равно что кидать волосок в великую пустоту. Напрягать все силы все равно что стряхивать каплю воды в огромное море". После этого он сжег рукопись, простился с учителем и покинул монастырь.
Он отправился прямо в монастырь Гуйшань, со своми пожитками вошел в зал дхармы и пересек его с запада на восток, а затем обратно – с востока на запад. Он посмотрел на настоятеля (учителя Гуй-шаня) и сказал: "Все, что есть? Все, что есть?" Гуй-шань сидел в зале, но не обратил никакого внимания на посетителя. Дэ-шань сказал: "Ничего, ничего", и вышел из зала. Дойдя до главной двери монастыря, он сказал сам себе: "Даже если так, недопустима такая грубость". Затем он вернулся назад и снова вошел в зал в разгар церемонии. Вступив на порог, он вытащил свою нисидану и, подняв ее вверх, призвал: "Почтенный упадхьяя!" Когда Гуй-шань наклонился, чтобы поднять метелку, Дэ-шань издал крик и быстро вышел. В тот же вечер Гуй-шань спросил руководителя собрания: "Новый пришелец еще здесь?" Руководитель ответил: "Покидая зал, он повернулся спиной к нему, надел свои соломенные сандалии и вышел". Гуй-шань сказал: "Этот человек потом отправится на какую-нибудь уединенную горную вершину, где соорудит соломенную хижину. Он будет ругать будд и поносить патриархов".
Дэ-шань пробыл в Лияне тридцать лет. Во время гонений на буддистов при императоре У-цзуне (прав. 841–848) во времена династии Тан учитель жил отшельником в каменной хижине на горе Дуфу (в 847 г.). В первые годы правления под девизом Да-чжун наместник Улина Се Тинван восстановил былую славу и статус монастыря Дэ-шаня и присвоил ему звание Чаньского монастыря древней добродетели. Он подыскивал человека выдающихся способностей, который мог бы возглавить монастырь, и услышал о репутации учителя. Несмотря на несколько предложений, Дэ-шань отказался спуститься с горы (Дуфу). В конце концов наместник придумал интригу и учителя обвинили в контрабанде чая и соли. А когда за нарушение закона его доставили в центр округа, наместник низко ему поклонился и настоятельно попросил возглавить чаньский храм, где Дэ-шань впоследствии начал широко распространять учение этой школы. Потом говорили о том, что Дэ-шань кричал на монахов, а Линь-цзи бил их палкой. Но таким ли, как они, печалиться о невозможности прекращения рождения и смерти? После Дэ-шаня были Янь-тоу и Сюэ-фэн. После Сюэ-фэна были Юнь-мэнь и Фа-янь, а также императорский учитель Дэ-шао и Юн-мин-шоу. Все они постигли истину благодаря палке (Дэ-шаня).