Все "буквальные" элементы этой истории уже в прошлом… Адам и Ева для него теперь − символы состояния человека, а не причины такого положения вещей. Грехопадение, таким образом, более не указывает на историческое событие в прошлом; оно становится символом, описанием нашего постоянно разрушаемого состояния, символом, который открывает нам самые глубины такого состояния…
Среди католиков Эдвард Ярнольд, например, дает следующее определение первородного греха:
Грех мира – это коллективный волевой акт, в котором я являюсь партнером, давление на личность, в котором я участвую и которому способствую. Грех мира – это первородный грех.
Возражения против пунктов 4.1 и 5.1 носят менее радикальный характер и находятся в большем соответствии с катехизисом Католической церкви, изложение которого продолжает опираться на историю Адама и Евы, хотя и не требует явного признания их исторического существования.
По учению Тридентского собора, первородный грех передается продолжением рода, не подражанием, что приводит к необходимости разграничить эти два понятия. Пункт 5.1, традиционное толкование канона, понимает "продолжение рода" как "биологическое наследование", а "подражание" как "заимствование у других людей через социальный контакт". Некоторые ревизионисты предлагают провести различие между этими двумя понятиями по-другому, так чтобы понятие подражания сводилось к сознательному акту, а понятие продолжения рода расширилось и включило в себя навыки и взгляды, которые передаются из поколения в поколение через социализацию. Даффи пишет:
Расположение и участие в "грехе мира" не есть первый случай сознательного выбора. Это non imitatione ("не подражанием"). Ибо грех оказывает свое формообразующее влияние еще прежде, чем человек способен делать моральный выбор.
Поскольку распространение peccatum originale originatum (или греха мира) представляет проблему даже для тех, кто отрицает существование какого-либо peccatum originale originans, этот пересмотр пункта 5.1 предлагается несколькими богословами, включая Даффи, который также отрицает пункт 3.1.
Пожалуй, самыми умеренными (в том смысле, что они остаются ближе к традиционному пониманию учения о первородном грехе) являются возражения против пункта 4.1, единства акта, который составлял peccatum originale originans. Можно сказать, что общий итог действия некой группы является достаточным для установления необходимого единства действия. В любом случае, поскольку в истории из Священного Писания peccatum originale originans явно был совершен двумя индивидами (Адамом и Евой) и при этом не утратил единства, приписываемого ему Тридентским собором, нет причин полагать, что он утратил бы это единство в случае, если бы был совершен целой группой индивидов; при этом возможно, что у этой группы был один моральный лидер (Адам), но не общий генеалогический предок.
Однако популяция из нескольких тысяч, о которой пишет Айала, к сожалению, представляет не меньшую проблему для такого решения, чем для теории моногенеза. Можно представить, что группа из двадцати человек принимала участие в общем акте неповиновения. Но представить, что это, как минимум, тысячи пещерных людей, едва ли возможно. В связи с теорией коллективного первородного греха возникает еще одна проблема – проблема детей. В любой группе сколько-нибудь значительного размера обязательно будут дети бессознательного возраста, неспособные совершить какой-либо грех. Каково же будет их отношение к первородному греху? Первородный грех присущ всем людям. Эти дети не могли бы участвовать в совершении первородного греха. Согласно постановлению Тридентского собора, он не мог быть передан им через подражание, когда они достигли сознательного возраста. Он не мог быть передан им путем наследования, поскольку они были зачаты в период до грехопадения.
Конечно, если какие-либо из этих ревизионистских теорий первородного греха жизнеспособны, проблема исчезает. Я не ставлю здесь целью сколько-нибудь подробно доказывать, что они ошибочны. Я ограничусь тем, что замечу, что эти теории вступают в противоречие с ортодоксальным пониманием (если не с самой практикой) крещения младенцев. Даффи признает это:
Невозможно и далее отводить почетное место крещению как чистому переходу от состояния "до", которое абсолютно безблагодатно и греховно, к полностью обновленному состоянию "после", которое исполнено благодати… Так что крещение представляет собой в лучшем случае инициацию в общину, предоставляющую среду для разумного и сознательного роста и для интенсификации уже действующей благодатной связи.
В целях моей работы достаточно показать, что для того чтобы согласовать традиционные взгляды с данными палеоантропологии, эти ревизионистские теории не нужны. Они должны устоять, если могут, на других основаниях.
Различие и разрешение К счастью, есть другое решение проблемы. Основания для такого решения были заложены Эндрю Александером, который несколько лет назад высказал мысль о том, что "хотя действительно все люди произошли от Адама, тем не менее у человеческого рода был широкий источник". В основе теории Александера лежит разграничение между человеком как теологическим видом и человеком как биологическим видом, хотя он не формулирует это в данных терминах. От этих двух понятий следует также отличать (чего Александер не делает) то, что можно назвать философским видом.
Биологический вид представляет собой популяцию скрещивающихся особей.
Философский вид – это разумное животное, то есть, природный вид, характеризующийся способностью к концептуальному мышлению, оценке, рассуждению и свободному выбору. Святой Фома Аквинский говорит, что для разумной деятельности необходимо тело определенного рода, но одного его недостаточно. Для разумной деятельности требуется также разумная душа, которая есть нечто большее, чем способность какого-либо телесного члена, и которая, следовательно, может появиться в каждом отдельном случае через творческий акт Бога.
Теологический вид, экстенсионально, – это собрание индивидов, которым уготована вечность. В Катехизисе Католической церкви говорится: "Бог сотворил человека по образу Своему и даровал ему Свою дружбу". Необходимым условием такой дружбы, вероятно, является разумность человека. Однако не ясно, является ли предложение этой дружбы логическим следствием разумности. По-видимому, это предложение (которое само по себе уже теологически выделяет данный вид) – это отдельный, свободный акт Бога, возможно, требуемый в силу Его благости, но ни в каком другом смысле не необходимый. В любом случае это два отдельных атрибута человечества, которые, по крайней мере концептуально, отличаются друг от друга.
Важно проводить различие между понятием биологического вида и понятием теологического вида, так как они не со-экстенсивны. Две особи, одна являющаяся человеком в теологическом смысле, а другая нет, оставались членами одного и того же биологического вида при условии, что они могли производить способное к размножению потомство. Хотя с богословской точки зрения было бы ошибочно исключать кого-либо из ныне живущих членов данного биологического вида из философского или теологического вида человечества (то есть думать, что они не обладают разумной душой или что они не включены в число тех, кому Бог предложил свою дружбу), не может быть никаких богословских возражений против того, чтобы предположить, что один (или два) члена доисторического, биологически (то есть генетически) человеческого рода были выделены из остальных и наделены достаточным отличием, чтобы составить новый теологический вид, например, получив разумную душу и бессмертие.
Согласно теории Александера, материальным условием для этого одушевления было появление подходящего тела (что делает данную теорию совместимой с требованиями гиломорфической философии). С генетической точки зрения он рассматривает такое тело как результат решающей конечной мутации. По его мысли, эта мутация перешагнула философский или богословский критический порог, но не установила биологических барьеров для репродукции, то есть не привела к появлению нового биологического вида (новой популяции организмов, не способных к межвидовому скрещиванию с оставшейся частью более крупной популяции, среди которой они появились). Если ген, содержащий эту новую черту, был доминирующим, данная черта должна была быстро распространиться; при этом могла исчезнуть не только теологически дочеловеческая раса (особи, гомозиготные ввиду отсутствия этого нового гена), но даже и сам старый аллель. Следовательно, все когда-либо жившие "теологические" люди, а также все ныне живущие биологические люди могли произойти от общего предка, первых (теологических) мужчины и женщины, соответствующим нашим знаниям о популяционной генетике образом.
Я считаю, что предложенное Александером разграничение человека как биологического вида (популяции особей, способных к скрещиванию) и как философского и теологического видов является ключом к решению проблемы, но его упор на генетику (решающую мутацию), возможно, неуместен. Из-за этого ему приходится постулировать не невозможное, но крайне маловероятное совпадение – два случая одной и той же мутации (один у мужчины и один у женщины) должны были произойти приблизительно в одно время.
Гиломорфическая философия, понимание соотношения тела и души в которой полностью соответствует библейскому, подразумевает наличие тела, приспособленного к способностям, которые дает душа. Разумная душа не могла воплотиться в теле рыбы или
даже обезьяны. Тем не менее, поскольку разумная душа есть нечто большее, чем способность какого-либо телесного члена, она не может быть необходимой принадлежностью какого-либо вида тела, и a fortiori человеческого. Поэтому предложенная Александером взаимосвязь мутации и очеловечивания представляется слишком тесной. Определенная телесная форма (и a fortiori определенная мутация) может быть необходима для очеловечивания, но ее одной недостаточно, что, несомненно, признал бы Александер. Для очеловечивания требуется присутствие сотворенной разумной души. Следовательно, сама по себе мутация в реальности имеет гораздо меньшее отношение к очеловечиванию, чем это следует из теории Александера.
Предложенное Александером различие можно использовать таким образом, что оно послужит разрешению противоречия, но при этом не повлечет за собой проблем, возникающих из-за его взглядов. Для начала можно предположить существование популяции из приблизительно 5000 гоминидов, во многом похожих на людей, но лишенных способности к мышлению. Из этой популяции Бог избирает двух и наделяет их разумом, создав для них разумные души и одновременно одарив их теми сверхъестественными способностями, которые составляли первородную праведность. Только существа с разумной душой (при наличии или отсутствии сверхъестественных даров) являются истинными людьми. Однако первые два теологических человека употребляют во зло свою свободную волю и совершают (первородный) грех, вследствие чего они утрачивают сверхъестественные дары, но не предложение божественной дружбы, благодаря которой они остаются теологически (а не только философски) отличными от своих только биологически предков и родственников. У этих первых в истинном смысле людей также появляется потомство, которое продолжает в какой-то степени скрещиваться с неразумными гоминидами, среди которых они живут. Если Бог наделяет каждого индивида, имеющего хоть одного мыслящего родителя, собственным разумом, то при умеренно успешном репродуктивном цикле и умеренном селективном преимуществе популяция из 5000 неразумных гоминидов может быть за три столетия вытеснена популяцией людей в философском (и, если эти два понятия экстенсионально равнозначны, теологическом) смысле. В ходе этого процесса все, с теологической точки зрения, люди произошли бы от единой первой пары (в том смысле, что эта пара была среди их предков), при этом "бутылочного горлышка" в популяции вида никогда не случалось.
Этот сценарий соответствует и данным генетики и богословской доктрине (если она таковой является) моногенеза, потому что он делает две вещи. Во-первых, он проводит различие между истинными (то есть разумными) людьми и их генетически человекообразными, но не разумными родственниками. Во-вторых, он показывает, что для богословской доктрины моногенеза требуется лишь наличие у всех людей первой пары среди их предков, а не того, чтобы все родословные линии фамильного древа каждого отдельного человека сводились к единой первой паре. У них (и у нас) могут также быть даже те несколько тысяч предков-гоминидов, на которых, по словам Айалы, указывают данные генетики.
Эта теория является моногенетической в отношении людей в богословском понимании и полигенетической в отношении биологического вида. Таким образом, различие разрешает противоречие.
Возражения и ответы Разрешите кратко рассмотреть четыре вопроса, в которых заключены все возможные возражения.
Во-первых, не оскорбляет ли эта теория чувств благочестивых верующих? Конечно, следствием моей точки зрения может быть тот факт, что наши ранние предки были грешниками: они продолжали скрещиваться с дочеловеческими особями, которые хотя и не принадлежали к другому биологическому виду, но и людьми в полном смысле слова не являлись. Совершаемый при этом грех скорее относился бы к промискуитету – беспорядочным половым связям, чем к скотоложеству. Но мысль о том, что наши предки были грешниками, вряд ли может быть возражением против данной теории. Подтверждением этой мысли служат все четыре великих эпизода протоистории человечества из Книги Бытия – грехопадение, убийство Каином Авеля, Всемирный потоп и Вавилонская башня. Катехизис Католической церкви говорит об этом так: "После первородного греха истинное "нашествие" грехов наводняет мир".
Во-вторых, не было ли бы несправедливо со стороны Бога даровать Адаму и Еве разумную душу, что сделало их в полном смысле людьми (и бессмертными), и дополнительную перспективу вечного счастья с Богом в раю и в то же время оставить в животном состоянии их сородичей, которые также обладали (по моему мнению, хотя и не по мнению Александера) физическими данными, достаточными для разумной деятельности? Я думаю, нет. Богословие, в котором существование Избранного народа является центральной темой в истории спасения, конечно уж, может принять существование Избранной пары. Бог не обязан был даровать сородичам Адама и Евы разумную и, следовательно, бессмертную душу. Очеловечивание Адама и Евы было свободным даром. Поскольку Александер назвал свою статью "Происхождение человека и генетика", я мог бы пояснить суть отличия моей теории от его, назвав ее "Происхождение человека и благодать".
В-третьих, возможно ли, что был какой-то момент в доисторическом периоде человечества, когда существовал некто, кто был бы и первым разумным человеком, и предком всех остальных людей? Необязательно, что такой предок мог когда-то существовать. Если бы разумность возникла среди людей независимо в двух разных местах (так же как крылья среди животных), было бы неверно утверждать, что такой человек существовал (так же как нет существа, у которого и были бы крылья и которое являлось бы предком всех крылатых животных).
Terminus post quem был бы момент, когда впервые в ходе эволюции животных появилось тело, способное к мозговой деятельности, необходимой для рационального мышления. До тех пор пока у нас нет более глубокого понимания взаимосвязи мозга и сознания, трудно высказать заслуживающее внимания предположение о том, когда это могло бы быть. Можно предположить, что у австралопитеков объем мозга (400 см) был слишком мал для рационального мышления, хотя некоторые ученые приписывают австралопитекам гари (Ausralopithecus garhi – 2,6 миллиона лет назад) изготовление олдуванских каменных орудий труда. У самых ранних членов нашего рода (например, homo habilis) объем мозга был чуть больше (400–600 см), и они точно изготавливали каменные орудия. У homo erectus, который появился около 1,8 миллиона лет назад, был больший объем мозга (850–1100 см) и более продвинутая (ашельская) техника изготовления орудий, которая, по-видимому, предполагала предварительное обдумывание во время процесса производства.