Полгода спустя на суде прокурор заявил присяжным: "Мистера Данна не было бы сегодня с нами, будь обвиняемый более метким стрелком".
Я согласился с этим заявлением.
Чуть позже я заметил одному из моих друзей: "Слава Богу, этот парень оказался мазилой!".
"Он не был мазилой, - возразил мой друг. - Это здесь совершенно ни при чем. Просто тебя сберег Господь".
И я согласился с этим заявлением.
А другой мой знакомый сказал: "Это твой ангел–хранитель защитил тебя и отвел пулю".
Я согласился и с этим заявлением.
Но мне тут же вспомнился еще один мой товарищ, который пару лет назад был застрелен вместе с женой в собственном доме при попытке ограбления. И с тех самых нор мне не дает покоя вопрос, от которого рассыпаются в прах все паши самодовольные объяснения: "Где же были ангелы–хранители в ту ночь, когда эти люди были убиты? Почему их не сберег Господь?".
Извечный вопрос
Когда долгожданное, столь горячо молимое чудо не происходит, когда нас никто ни от чего не избавляет, нас начинает мучить, лишая покоя и сна, все тот же стародавний вопрос: "Почему?".
Альбер Камю выразил желания многих, когда сказал: "Я хочу, чтобы мне все было объяснено, или я не хочу ничего. И разум бессилен, когда он слышит, как вопиет сердце. И ум, который движим этой настойчивостью, ищет и не находит ничего, кроме противоречий и бессмыслицы… Если бы только хотя бы один человек мог сказать: "Мне все ясно", тогда все вы были спасены".
Давайте посмотрим правде в глаза: жизнь - штука несправедливая. Наш мир преисполнен несправедливостью. Каждый день мы сталкиваемся с мелкими силами и вселенской мощью человеческого существования, этими "темными тайнами жизни". Мы не можем не задаваться вопросом, почему все происходит именно так, а не иначе. "Такое простое слово "почему" - это не поток речи, не фраза; оно состоит всего лишь из шести букв, однако оно способно нанести смертельную рану человеческой душе". Этот вопрос печален, неизбежен и в то же время обычен.
Задавая его, вы не открываете Америки, он был отлично знаком страждущим всех времен, он был их заклятый враг. В псалме 36 автор говорит о "ревности злодеям и зависти делающим беззаконие", о "ревности успевающим в путях своих, людям лукавящим". А в псалме 72 псалмопевец восклицает: "Я позавидовал безумным, видя благоденствие нечестивых".
Сколько раз я служил на похоронах молодых христиан, прекрасных отцов и матерей, которые были вырваны из жизни внезапно и жестоко. Сколько раз я задумывался над правильностью этого мира, где столько злых и бессердечных людей остаются жить невредимыми, не зная горя.
Один известный журналист Джори Грэм испытал подобное, а может быть, и более сильное чувство гнева и отчаяния, когда обнаружил у себя рак:
Почему именно я, а не тот негодяй из соседнего дома, который бьет свою жену и мучает детей?
Почему я, а не тот самовлюбленный, упоенный собственной властью вице–президент фирмы, начальник моего отдела? Почему именно я, которому только–только начала улыбаться удача, а не та сумасшедшая старуха, которая роется в мусорных ящиках в поисках обьедков с нашего стола?
Почему именно я, а не настоящие злодеи, которые окружают нас со всех сторон?
Веский довод атеистов
К. С. Льюис, атеист до своего обращения, рассказывал, что в прежние времена в ответ на вопрос, почему он не верует в Бога, он указывал на несправедливость мира. Это звучало примерно так:
Все напрасно: жизнь к концу времен окажется лишь преходящим и бессмысленным изгибом на шероховатой поверхности вечной материи. Если вы попытаетесь убедить меня, что все это есть творение великодушного и всемогущего духа, то я отвечу вам, что все доказательства свидетельствуют об обратном. Так что либо никакого духа, стоящего над вселенной, не существует, либо существует дух, безразличный к добру и злу, либо же это дух злой.
По правде говоря, атеист приводит нам довольно веский довод в свою пользу. Вопрос "почему?" всегда был не очень приятным, поскольку на него нет ответа. Это как чрезмерно шаловливый ребенок, который является источником постоянного стыда и неловкости для всех членов своей семьи.
Не мелкие повседневные заботы превращают нашу райскую жизнь в ад, но внезапные удары из–за угла. Мы не всегда оказываемся готовы к тем резким поворотам, которые уготавливает нам судьба. Едва только мы, казалось бы, берем жизнь в свои руки, как паши пальцы вдруг начинают неметь, а восклицательные знаки превращаются в вопросительные. Неожиданное и необъяснимое - вот что сбивает нас с ног.
В последующих двух главах я постараюсь подняться на ноги и восстановить равновесие. Надеюсь, вы останетесь со мной.
ГЛАВА 9
ПОЧЕМУ Я?
В 1972 году я подарил своей жене на Рождество золотые часы. На крышке была выгравирована надпись: Дорогой Кай, с любовью, 1972 "Замечательный год"
Тогда я еще не знал, что это будет наш последний замечательный год на довольно долгое время.
В начале 1973–го у нашего пятнадцатилетнего сына Ронни ни с того ни с сего, как нам тогда показалось, начались перепады в поведении. Он очень изменился, стал другим человеком. В школе его дела пошли под гору, он сделался угрюмым и непредсказуемым. Сегодня он чувствовал себя счастливейшим на свете, а назавтра вдруг становился злобным, неразговорчивым, раздражительным и грубым; но на следующий же день корил себя за свое вчерашнее поведение.
Мы ломали голову, что же случилось и что на самом деле творится с нашим сыном. Сначала я подумал, что у него духовные трудности, но в течение последующих трех лет, невзирая на паши непрестанные молитвы и все усилия, которые мы прилагали, положение только ухудшалось.
После попытки самоубийства мы поместили его на две недели в психиатрическую лечебницу на обследование. Ему поставили диагноз "маниакальная депрессия", т.е. расстройство в поведении, вызванное химическим дисбалансом в крови, что и делало его глубоко несчастным и подавленным. Болень его была биполярной, что означало, что настроение его колебалось между радостной приподнятостью и мрачным отчаянием.
Врач прописал ему новое чудодейственное лекарство литиум, а также стелации и элавии. Ронни сразу же стало намного лучше. Одно из моих самых ярких и счастливых (?) воспоминаний - это момент, когда он понял, что не его вина в том, что он так себя ведет, что причина тому - его болезнь.
Воодушевленные осознанием того, что диагноз поставлен и исцеление возможно, мы с Кай молились с большой верою. У нас не возникало сомнений в том, что Господь спасет нашего мальчика. Нам казалось, что мы услышали от Бога это обетование. Я знал, что в один прекрасный день Ронни пойдет по моим стонам, станет пастором и посвятит свою жизнь служению Богу. Кошмар был позади. Это был август 1975.
Три месяца спустя в День благодарения Ронни покончил с собой.
Доктор предупреждал нас, что больные этой болезнью зачастую перестают регулярно принимать лекарства, как только начинают чувствовать себя хорошо, считая это излишним или попросту забывая принимать их. Однако химический баланс в крови - вещь настолько деликатная, что пропуск даже одной дозы может привести к трагическим последствиям. Каждое утро Кай давала ему дневную норму таблеток с собой в школу (ему не разрешалось приносить туда целую баночку). Несколько раз, разбирая грязное белье, она находила лекарство забытым в кармане рубашки.
Холодным серым декабрьским днем друзья и родственники собрались у серого гроба, чтобы похоронить то, что осталось от восемнадцати лет смеха и слез, трехколесных велосипедов и бейсбольных бит, боли и надежды, детских шортиков и уроков вождения. Когда фоб скрылся в могиле, вместе с третью земли я бросил туда всю свою прежнюю жизнь легких ответов и незаданных вопросов, кроме одного единственного: "Почему?". Я до сих пор пытаюсь избавиться от него.
Помимо естественной при данных обстоятельствах боли от невосполнимой утраты, прошедшие через подобные несчастья люди несут на себе двойной груз переживаний: им приходится бороться не только со своими истерзанными чувствами, но и с осознанием собственной вины в неспособности предотвратить самоубийство дорогою им человека.
Известный психиатр Сью Чанс после того, когда ее сын лишил себя жизни, написала такие горькие слова: "Меня тогда неотвязно преследовала одна мысль: "Чтобы действительно ощутить себя неудачником в жизни, нужно пройти через самоубийство собственного ребенка". Это ужасно - потерять свое дитя, и я искрение сочувствую всем родителям, которых постигло это горе, но то чувство вины, которое гложет вас за то, что вы не смогли "вовремя" вызвать врача, что не сумели уберечь его от рака или пьяного водителя, не идет ни в какое сравнение с разъедающим душу жестоким пониманием того, что ваш ребенок не выдержал жизни, которую вы ему подарили".
А потом обязательно находятся нечуткие люди, подобные одному моему знакомому с его глупым вопросом: "А правда, что самоубийцы попадают в ад?".
Но кроме всего этого было нечто такое, что делало смерть Ронни еще более невыносимой для меня. Дело в том, что несколько моих близких друзей тоже ощущали на себе трудности переходного возраста своих чад, у некоторых дети были даже арестованы за употребление наркотиков. Связанные общими переживаниями, наши семьи образовали своеобразное братство, союз людей, молящихся друг за друга с верою, что Господь вознаградит нас за рвение и внемлет нашим мольбам.
Ронни оказался единственным, кому это не помогло. Создавалось впечатление, что в то время как Бог улаживал дела наших друзей, на наши молитвы Он не обратил никакого внимания. Признаюсь откровенно, мне было очень тяжело радоваться вместе с другими родителями, когда их блудные дети возвращались под отчий кров. Однажды я даже не поднял трубку, потому что знал: это звонит мой друг, чтобы сообщить мне, что их мальчик вернулся домой. Я не желал слышать о спасении чужого сына.
Поначалу я пытался быть "духовным" и "побеждающим". Я старался не задавать Богу вопросов. Я "за все благодарил", я воздавал "хвалу Господу", как примерный католик воспевает "Аве Мария" или язычник совершает обряды умилостивления своего божества. Но дни перетекали в недели, недели в месяцы, и я знал, что Ронни никогда не вернется домой. Я чувствовал себя обманутым и преданным. А когда шок от случившегося, который немного притуплял мою боль, прошел и я отчетливо ощутил реальность смерти, она накрыла меня тяжелым черным туманом. И тогда весь мой доселе сдерживаемый гнев, вся моя горечь и обида вырвались наконец наружу в отчаянном вопле: "Почему, о Боже?!", и это походило скорее на обвинение и упрек, нежели на простой вопрос. В древнееврейском языке слово "почему", наиболее часто употребляемое в псалмах, обозначает "…вопль одновременно и горечи, и протеста, в него вкладывается вся суть страданий человека, который представляет их Богу на рассмотрение. Это слово содержит в себе несколько вопросов: для чего, но какой причине и до каких пор Господь будет молчать. Подразумевается также, что эти страдания несправедливы".
Но на все мои вопли, мольбы и угрозы я получил в ответ лишь гробовое молчание, вызывающее трепет и безмолвие небес.
Я твердо убежден, что скорбь и страдания - вещи глубоко интимные, поэтому я воздерживаюсь описывать здесь все подробности того ада, через который мне пришлось пройти. Я вовсе не похваляюсь своим горем в надежде снискать ваше сочувствие. В том, что я испытал, нет ничего уникального и неповторимого. Очень многие терпели поражения в подобных и более тяжких битвах. Так зачем же я вообще затеял рассказывать эту историю? Думаю, я это сделал и для самого себя, и, не в меньшей степени, для вас.
Почему мы все время спрашиваем "почему?"?
Вильям Миллер очень точно подметил один важный момент, когда сказал:
Потребность во что бы то ни стало получить хоть какой–нибудь ответ в человеке настолько сильна, что, если нам не будет дано конкретное заключение, разумное объяснение или причина того, о чем мы спрашиваем, мы придумаем их сами. Возможно, они не будут иметь никакого смысла в глазах стороннего наблюдателя, но они утолят нашу собственную жажду. По правде говоря, большинство так называемых "ответов", которые изобретают люди посредством умозаключений и рассуждений, на деле является не более чем эвфемизмом или банальностью. Так или иначе, но они удовлетворяют паше желание все объяснить, а потому помогают нам быстрее смириться с утратой?
Наше поколение живет под девизом: "Люди имеют право знать". Мы требуем объяснения всему и вся, и бдительное око услужливой прессы и службы новостей держит нас в курсе всех дел, начиная от геморроя, которым страдает Джимми Картер, и проблем в толстой кишке у Рональда Рейгана и кончая отвращением Джорджа Буша к капусте брокколи и новой стрижкой Билла Клинтона. В наши дни конгресс тратит больше времени на расследования, чем на законотворчество (и, наверное, это даже к лучшему). Конфиденциальность становиться пережитком.
Однако, в то время как журналисты, законодатели и всевозможные прорицатели живут и действуют по этим принципам, Господь следует Своим. Он опирается не на "право знать", но на "потребность знать".
Так что же такого сверхъестественного, таинственного и целительного в понимании причин происходящего? Приведу нам несколько аргументов.
Прежде всего, оставшийся без ответа вопрос "почему?" нарушает упорядоченность жизни, в которую мы свято верим. Нам нравится думать, что мы живем в хорошо организованной вселенной, где все имеет свой смысл. Каждому событию есть логическое объяснение, и у каждого следствия есть причина.
Так было всегда. Джеймс Креншоу пишет:
"Для того чтобы сделать жизнь более сносной, древние выработали у себя веру в порядок, как в макрокосмосе, так и в микрокосмосе. Вселенная была предсказуема, ограничена, поскольку подчинялась воле и желаниям Создателя… И пока эта уверенность в существовании порядка в мире сохранялась, сохранялся в целости и сущностный вселенский смысл, - за исключением тех редких моментов, когда идиллия нарушалась отдельными случайными событиями, которые превращали человеческое счастье в иллюзорную мечту".
Антропологи говорят, что уже на самой заре зарождения человека он был уверен в своей способности контролировать собственную жизнь. Ритуалы, совершаемые доисторическими людьми, были основаны на представлениях о том, что сила или дух животного может перейти к человеку, если тот принесет его в жертву богам, или что ловкость и умение врага может передаться любому, кто снимет с него скальп. Сначала люди пытались влиять на свою жизнь посредством обрядов и жертвенных алтарей. Эрнст Беккер пишет:
"Человек мерил, что при помощи ритуалов и заклинаний он может взять верх над материальным миром и выйти за его пределы, чтобы воплотить в жизнь свои неосязаемые идеи. Эта уверенность придавала человеку ореол сверхъестественного и возносила его над миром гниения и смерти".
По мере развития цивилизации на смену обрядам и алтарям пришли наука и техника, которые были возведены на пьедестал. Мы обожествили машины и доверились им безоглядно. Но со временем мы пришли к печальному заключению, что машины тоже не безупречны и могут ошибаться. Они ломаются, а с ними рушится и наше доверие.
В попытке восстановить утраченную власть над собственной жизнью мы вновь вернулись к забытым обрядам и алтарям (и не обязательно именно к христианским), а некоторые - даже к молитве и вере. Для многих людей молитва и вера не являются средством исполнения Божьей воли, они лишь инструменты для управления собственной жизнью. Успешное с ними обращение, но нашим представлениям, дает нам возможность отрешиться от перипетий земного существования, и нередко методы, к которым мы прибегаем в желании использовать эти орудия в свою пользу, немногим отличаются от методов первобытного человека.
Все дело в том, что мы требуем, чтобы мир был полон порядка и подвластен контролю. Любое событие должно иметь логическое объяснение. Если не заводится машина, значит, кончился бензин или сел аккумулятор. Если в нашем доме гаснет свет, значит, либо неполадки на линии, либо мы не оплатили счет. В случае если мы никак не можем выздороветь, шаман или религиозный целитель проницательным взором определит, что истинная причина нашей болезни - тайный грех или маловерие.
Нам необходимо логическое объяснение, стройное и обоснованное, без сучка и задоринки. Жизнь - это не просто игрушка в чьих–то неведомых потусторонних руках, не просто бессмысленная вспышка в глубинах вселенной. Наше существование или смерть не зависит от переменчивой фортуны. И такой взгляд на мир придает нам уверенность в завтрашнем дне и предохраняет нас от безумия. Но безответное "почему?" угрожает разрушить наш карточный домик, столь прочный на вид.
Гельмут Тилике выразил это так:
По большому счету… все мы ведем довольно безобидную жизнь без особых тревог. Все чинно идет своим чередом. Из опыта мы понимаем, что зло не приносит благ, что успех приходит к прилежным и что бездельники остаются ни с чем. Но внезапно что–то случается, словно вдруг ломается ось в этом размеренно вращающемся механизме. Перед нами вдруг возникает какое–то препятствие, происхождение которого мы не можем себе объяснить…