Был у прегордого Мамая любимый батыр по имени Челубей, родом печенег. Сила его была подобна силе древнего гиганта-филистимлянина Голиафа – "пять сажен высота его, а трёх сажен ширина его". Был Челубей не простым воином. Существовала секта воинов; исповеданием её являлось одно из древнейших буддийских верований, именуемое "бон(г) – по". Это верование – древнее поклонение космосу, и не просто планетам, стихиям и эфиру, но духам-богам, обитающим в них; согласно же Божественному Откровению, ecu бози язык бесове (Пс. 95). Челубей имел самую высокую степень посвящения в бон. По сказанию, он был непобедим: триста боёв, и во всех враг был повержен! Поэтому мог с ним справиться не просто ратник, но воин Христов, облечённый духовною, Божией силою. В этом состоит сакральный мотив посыла именно монахов-воинов.
Князь великий Димитрий очень опечалился и вместе с братом своим Владимиром Андреевичем и князьями русскими направил стопы свои к Живоначальной Троице за благословением великого Сергия на правое дело.
Помолившись за Божественной литургиею, преподобный старец окропил священною водою его со всем христианским воинством, благословил великого князя крестом святым и сказал ему: "Иди, господин, помянув Бога; Господь Бог да будет тебе Помощником и Заступником". А тайно предсказал ему: "Погубишь супостатов своих, как должно твоему царству… Только мужайся и крепись и призывай Бога на помощь". И сказал ему князь великий: "Дай мне из своего полка двух воинов, Александра Пересвета и брата его Андрея Ослябю, и ты с нами вместе поборешься". Преподобный Сергий тут же повелел старцам Александру и Андрею готовиться. Они были весьма немолоды, но сильные, зрелые и умудрённые духовно и в воинском искусстве. Известна была эта двоица как великие и знаменитые наездники в ратные времена: Андрей сотню гнал, а Александр двести гнал, когда сражались. Были они в миру известными в сражениях витязями.
Монахи сделали по слову игумена своего. И дал им Сергий "вместо тленного оружие нетленное: крест Христов нашит на схимах. И повелел им вместо шеломов возложить на себя", и отдал их в помощь великому князю, промолвив: "Вот тебе мои воины, а за тебя, государь, поборники". Напоследок сказал им угодник Божий: "Мир вам, братья мои, пострадайте как добрые воины Христовы!" И всему православному войску даёт он Христово знамение, мир и благословение. Князь же великий Дмитрий Иванович возвеселился сердцем, но не сказал никому об этом. Святой старец напутствовал его: "Иди ко граду Москве!" И пошёл он, взяв, как некое сокровище некрадомое, благословение от старца. Так Пересвет и Ослябя оказались в русском войске, не по своей воле токмо, а по Промыслу небесному, Божией воле, ибо святые старцы, как духоносные пророки, от себя ничего никогда не делают.
Но устремим свой взгляд непосредственно к легендарному событию, которое произошло на вельми обширном поле Куликовом между речками Непрядвою и Доном.
Отливают начищенные кольчуги. Окрест доносится храп и ржание понукаемых животных, слышатся клики всадников, рвущихся в бой… Вот уже первые полки идут. Передовой светлый полк ведут князья смоленские Димитрий Всеволодович да брат его Володимир Всеволодович, у которого в строю и был Пересвет. Справа ведёт полк Микула Васильевич с коломенцами, а слева ведёт полк Тимофей Волуевич с костромичами… Тёмные полчища врага ползут, как тень, с обеих сторон; от множества войска нет им места, где расступитися. Нашей рати гораздо меньше.
Уже близко сходились сильные полки… Выехал злой печенег из великого полку татарского, показывая своё мужество на виду у всех. Грозно потрясал оружием злодей перед русскими рядами, и был он всем страшен зело, и никтоже смеяше противу его изыти. Тогда усердный послушник преподобного игумена Сергия Радонежского инок Пересвет начал глаголати великому князю и всем князем: "Ничтоже о сем смущайтеся: велий Бог наш и велия крепость его. Аз хощу Божиею помощию, и Пречистыя его Матере, и всех святых Его, и преподобнаго игумена Сергия молитвами с ним видетися".
Когда чернеца Пересвета на место суда (поединка) привели, то сказал он великому князю Димитрию: "Лучше нам убитыми быть, чем полонёнными быть погаными". Смерть или свободная от богоборческой клики Родина! Лучше умереть во имя вечной жизни, чем влачить жалкое существование под непосильным бременем целому Православному народу!
И сказал далее Александр: "Хорошо бы, брат, в то время старому помолодеть, а молодому чести добыть, удалым меч испытать". И такожде брат его Ослябя чернец говорил: "Брат Пересвет, уже вижу на теле твоём раны, уже голове твоей лететь на траву ковыль, а сыну моему Якову на ковыли зелёной лежать на поле Куликовом за веру христианскую и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича".
Был же сей хоробрый Пересвет, егда в мире бе, славный богатырь, "велию силу и крепость имея, величеством и широтою всех превзыде, и смыслен зело к воинственному делу и наряду", то есть слыл умеющим уставлять полки.
И тако по повелению преподобного игумена Сергия возложи на себя святую схиму, матерчатый шелом ангельского образа с нашитыми на нём оружием спасения с голгофами, и знаменася святым крестом, и окропися священною водою, и простися у духовнаго отца, таже у великого князя, и у всех князей, и у всего христианского воинства, и у брата своего Осляби. И восплака князь великий, и все князи, и всё воинство великим плачем, со многими слезами глаголюще: "Помози ему, Боже, молитвами Пречистыя Твоея Матере и всех святых, якоже древле Давиду на Голиафа". И поиде инок Пересвет противу татарского богатыря Темир-мурзы, и ударишася крепко, толико громко и сильно, яко земле потрястися, и спадоша оба на землю мертви, и ту конец прияша оба; сице же и кони их в том часе мертви быша.
…И сшиблись после поединка смертного сыновья Руси с сильною ратью басурманскою. Ударились копьями гибельными о доспехи железные, загремели мечи булатные, словно молнии, сверкая; великий стук и свист от летящего града стрел поглотили тишину. Белая ковыль-трава обагрилась чермною живительною влагою, окрасившись цветом мученичества честных воинов Русской земли, цветом победным сил добра над силами зла.
Древний бытописатель горестно замечает: "Бысть брань крепкая и сеча зла зело, и лияшеся кровь, аки вода, и падоша мертвых множество бесчисленно от обоих сил… И не можаху кони ступати по мертвым. Не токмо же оружием убивахуся, но сами себя биюще, и под конскими ногами умираху, от великия тесноты задыхахуся, яко немощно бе вместитися на поле Куликове, между Дону и Мечи, множества ради многих сил сошедшеся".
После битвы Димитрий, прозванный Донским, стал обходить великое поле, засеянное телесами его дорогих соратников и политое русскою кровию, на котором взошла первая великая слава Руси. Даже деревья от великой печали преклонилися. Увидев Пересвета монаха и тут же поблизости лежащего знаменитого богатыря Григория Капустина, великий князь обратился к ним и промолвил: "Видите, братья, своего зачинателя, ибо этот Александр Пересвет, пособник наш, благословлён был игуменом Сергием и победил великого, сильного, злого татарина, от которого многие люди испили бы смертную чашу".
Русь одолела могущественных варваров и поверила бесповоротно в свои силы. Пусть знают и окончательно запомнят все интервенты-агрессоры: "Кто поднимет меч, тот мечом и падёт" бесславно! Летописец восклицает: "Возвысил Бог род христианский, а поганых уничижил и посрамил их суровство". Имена красных воинов земли Русской Небесный Воевода в лепоту облекл еси; имена двух из них – Александра (Пересвета) и Андрея (Осляби) с того времени прославляются как имена местночтимых святых Радонежских.
Восемь дней "стояли на костях"; хоронили героев, за веру и Отечество живот (жизнь) свой положивших. Срубили церковку Рождества Богородицы над братской могилой у реки Непрядва. А Пересвета и Ослябю схоронили не здесь, а в Старом Симоновом монастыре близ Москвы (сейчас это уже территория Первопрестольной: рядом с метро "Автозаводская" внутри завода "Динамо"). Тут же, по преданию, упокоились до светлого Второго славного Пришествия Христова и сорок ближайших бояр князя Димитрия… Ушли на битву москвичи, белозерцы, ростовчане, суздальцы, владимирцы, костромичи, дмитровцы, а вернулись единым русским народом! Димитрий Донской пробыл на Москве четыре дня и затем направил стопы свои к Живоначальной Троице, к отцу Сергию. Преподобный встретил его с крестами близ монастыря со словами: "Радуйся, господин князь великий, и веселись, твоё христолюбивое войско!" И вопросил его о своих любимцах. Великий же князь отвечал ему: "Твоими, отче, любимцами, а моими служебниками победил своих врагов. Твой, отче, вооружитель, названный Пересвет, победил подобного себе. А если бы, отче, не твой вооружитель, то пришлось бы, отче, многим христианам от того пить горькую чашу!" Отслужили поминальную великую панихиду о всех убиенных, и с тех пор названная Димитриевскою родительская суббота стала служиться в Церкви из года в год, "покуда стоит Россия".
При захоронении воинов великий князь со всем воинством громким голосом провозгласил "им вечную память с плачем и со слезами многими". Склонив голову перед свежими могилами лучших сынов Отечества, Димитрий Иванович сказал вещие слова: "Да будет вечная память всем вам, братья и друзья, православные христиане, пострадавшие за православную веру и за всё христианство между Доном и Мечей. Это место суждено вам Богом! Простите меня и благословите в этом веке и в будущем и помолитесь за нас, ибо вы увенчаны нетленными венцами от Христа Бога".
Присоединим и мы свои воздыхания к этим глаголам: простите и благословите нас, святии поборники земли Русския Александре и Андрее, и молите Бога о нас грешных.
Память святых воинов Александра Пересвета и Андрея Осляби совершается 20 сентября/3 октября.
Блаженные Андреи, Христа ради юродивые
Блаженный Андрей Симбирский (1763–1841)
Андрей Симбирский, Христа ради юродивый (в миру Андрей Ильич Огородников), родился 17 июля 1763 года в Симбирске, в семье мещан, с семи лет стал юродствовать, взял на себя подвиг постничества (в пищу в продолжение всей жизни он употреблял лишь хлеб и разваренные сухие ягоды, а по праздникам – чай с мёдом) и подвиг молчания (общался при помощи жестов и отдельных звуков, хотя не был лишён дара речи).
Андрей рано осиротел, до 1813 года жил у брата, а после его смерти – у овдовевшей сестры, покинувшей ради него монастырь. Помещица Е. А. Мильгунова выстроила для св. Андрея дом и назначила ему пожизненное содержание в размере шестьдесят рублей в год.
Всю свою жизнь Андрей был прихожанином Вознесенского собора, где еженедельно приобщался Тела и Крови Христовых. К этому храму блаженный относился с особым умилением: мог всю ночь (даже зимнюю) молиться, стоя под стенами собора или на его колокольне, а иногда его видели даже ползающим возле ограды храма и целующим низенькие её столбики.
Всю милостыню, которую получал, блаженный раздавал нищим, был очень кроток, укрощал свою плоть, передвигаясь только бегом, а если и стоял на месте, то раскачивался, подобно маятнику. Спал он всегда очень мало, на досках или голом полу, ничего не подкладывая под голову, чтобы во время сна голова ничего не касалась.
Блаженный обладал даром прозорливости и исцеления, усмирял бесноватых. Жителям Симбирска, приходившим в Саров, прп. Серафим Саровский говорил: "Зачем это ко мне, убогому, вы трудитесь приходить? У вас лучше меня есть, Андрей ваш Ильич".
Некоторые поступки блаженного казались окружающим странными и безрассудными, но всегда приводили к благу. Например, вытащив кляп из бочонка с маслом в лавке торговца, Андрей сохранил людей от смертельной опасности, так как в опустевшем бочонке нашли мёртвую змею. В другой раз, вбежав в дом одной мещанки, блаженный выхватил из печки раскалённый чугунок со щами и, разбив его, убежал. На дне разбитого сосуда обнаружили огромного паука. Часто блаженный хватал руками раскалённый металл, целовал кипящий самовар, нередко обливаясь при этом кипятком, но всё это не причиняло ему ни малейшего вреда.
Святой Андрей смиренно и кротко переносил все поношения, издевательства, а то и побои: стоял, потупя взор и опустив голову. Это вызывало растерянность обидчиков, а иногда и вразумление о подвиге блаженного.
Скончался святой Андрей 27 ноября 1841 года в Симбирске, был похоронен при огромном стечении народа в симбирском Покровском монастыре. По свидетельству очевидцев, от тела подвижника исходило благоухание. На могиле блаженного на народные пожертвования была возведена величественная чугунная часовня с золочёными маковками. Её разрушили в 1930-е годы.
В 1991 году во время археологических раскопок на кладбище бывшего Покровского монастыря была обнаружена осквернённая могила блаженного Андрея. В том же году были получены первые сведения о чудесных исцелениях и помощи на могиле блаженного, подготовлена историческая справка в комиссию по канонизации при Священном Синоде.
В 1995 году рядом с могилой была возведена часовня, в феврале к рассмотрению принято два тома материалов, собранных о подвижнике.
3 июня 1998 года были обретены мощи блаженного Андрея и состоялась его канонизация как местночтимого святого.
6 октября 2004 года определением Архиерейского собора Русской Православной Церкви был причислен к лику общецерковных святых.
Память святого блаженного Андрея совершается 21 мая (обретение мощей и прославление), 27 ноября (преставление), в Соборе Симбирских святых.
Блаженный Андрей Тотемский, Христа ради юродивый, (1638–1673)
Блаженный Андрей родился в июне 1638 года в крестьянской семье Усть-Толшемского прихода, вёрст на пятьдесят отстоящего от города Тотьмы (уездный город Вологодской губернии). Крестьяне-родители не могли дать сыну образования, которого тогда и не было на Руси, не дали даже простой грамотности, слабо распространённой в тогдашней деревне среди крестьян. Но несомненно, они воспитали в нём детски чистую веру в Бога, твёрдую и неизменную; приучили сына бояться Бога, молиться Ему и Его угодникам, ходить в церковь, строго соблюдать посты – научили всему тому, в чём сами полагали сущность веры Христовой. Во все воскресные и праздничные дни родители блаженного Андрея посылали его в приходскую церковь, недалеко отстоящую от села Усть-Толшемского. И церковь сделалась единственной школой для блаженного отрока. Здесь он скоро приобрёл первые познания о Боге, и любовь к Нему прочно, на всю жизнь утвердилась в его детском сердце. Благочестивым отроком овладела мысль о необходимости служить одному Богу; все думы и делания мальчика направлялись к тому, чтобы служение Ему поставить единственной задачей жизни и найти средства осуществить эту задачу. В храме он услыхал, что мир весь во зле лежит (1 Ин. 5, 19), и потому покинул мир; услыхал ещё, что истинный слуга и последователь Христа должен оставить отца и матерь (Мф. 19, 29), и потому ушёл из родительского дома в пустынные места, жил там как птица, не заботясь о пище, думая только о Боге и об угождении Ему. Мирская жизнь уже не стесняла теперь блаженного, и он свободно предался молитве.
Уход из дома родителей был первой жертвой святого Андрея Богу, и с этого начались его подвиги. Неизвестно, сколько времени пробыл в уединении блаженный, но когда он возвратился, то не застал уже в живых своих родителей. С их смертью порвалась последняя связь его с миром: ничто теперь не привязывало блаженного к родному селу, и он решился навсегда оставить родину. Он ушёл в галичский Воскресенский монастырь. Давно этот монастырь славился благочестивой жизнью своих иноков, и блаженный Андрей хотел под руководством опытных старцев продолжать там свои подвиги. Он пришёл в монастырь и, не открывая своего звания, поселился у одного инока. Нелицемерное смирение пришельца и строгое благочестие обратило на него внимание братии. Долго присматривался к блаженному Андрею инок, у которого он поселился, и когда уверился в его искреннем благочестии и терпении, сказал о блаженном настоятелю. Настоятелем монастыря был в то время Стефан. Часто беседуя с молодым послушником, настоятель увидел в нём избранника Божия и понял, что для отрока мало подвигов в тиши монастырской келии, что он в состоянии выполнить подвиги более трудные, и благословил его безмолвствовать.
Казалось бы, блаженный Андрей достиг теперь полной возможности служить единому Богу и совершенно ушёл от мира. В тишине монастыря ничто не мешало ему предаваться молитве и размышлению о Боге, но блаженный не удовлетворился этим и стремился к большему. По совету своего настоятеля он принял на себя подвиг юродства о Христе – едва ли не самый трудный из всех видов христианского подвижничества. С непрестанной молитвой на устах, с постоянной думой о Боге блаженный стал обходить окрестные города и обители для поклонения святыням. Босой, в ветхой разодранной одежде ходил он зимой и летом, не имея где главы приклонить. Пищей блаженного были хлеб и вода, да и их он принимал лишь столько, чтобы не помереть с голода. Окончив своё путешествие по обителям, блаженный снова возвращался в Воскресенский монастырь, где находил всегда приют и духовное руководство со стороны благочестивого настоятеля. Стефан, как и прежде, часто беседовал с ним, укреплял его в трудном подвиге, наставлял с терпением переносить случавшиеся скорби. В этих беседах блаженный Андрей находил поддержку и укрепление к совершению новых подвигов. Так жил он то в монастыре, то в хождениях по обителям до кончины Стефана Галичского. После смерти любимого настоятеля уже ничто не привязывало блаженного Андрея к Воскресенскому монастырю, и он ушёл оттуда.