Кроме Епифания Премудрого инок Андрей хорошо знал и других высокообразованных людей своего времени, с которыми тесно общался. Среди них, в первую очередь, следует назвать святителя Киприана, митрополита Московского. Иноку Андрею был близок духовный мир святителя Киприана, который прошёл школу афонского монашества. Общение с ним было достаточно тесным, поскольку в нём был заинтересован не только преподобный Андрей, но и святитель Киприан, привыкший к интеллектуальной атмосфере Византии и выделявший поэтому наиболее духовных и образованных русских в Москве. Через это общение духовная генеалогия преподобного Андрея восходит к обеим главам афонского исихазма, так как митрополит Киприан был учеником святого патриарха Филофея, ученика святителя Григория Паламы, и родственником (как предполагают) святителя Евфимия, патриарха Тырновского, ученика святителя Феодосия Тырновского, ученика святого Григория Синаита. Возношение "ума и мысли" к "невещественному и Божественному свету" от созерцания святых икон ("возведение чувственного ока") – эта совершенно исихастская характеристика была не случайно дана святым Иосифом Волоцким преподобному Андрею и его "сопостнику" Даниилу. Ей, вероятно, найдется не очень много аналогий в русской агиографии.
Несомненно, инок Андрей хорошо знал и святого митрополита Фотия, заменившего умершего митрополита Киприана в 1409 году. Это следует со всей очевидностью хотя бы из того, что Андрей и Даниил к приезду Фотия расписывали в 1408 году кафедральный митрополичий собор во Владимире. Фотий также принадлежит к числу высокообразованных, духовных и деятельных иерархов, он написал ряд посланий, которые инок Андрей, несомненно, знал.
"Всех превосходящий в премудрости зельне", по выражению преподобного Иосифа, инок Андрей хорошо знал творения многих святых отцов и учителей Церкви. Ему, несомненно, были известны творения святого Дионисия Ареопагита, переведённые на славянский язык в XIV веке афонским монахом Исаией по поручению высшей церковной власти в связи с исихастскими спорами. Ему были близки и творения святого Григория Синаита, доступные русскому читателю. В круг чтения просвещённого человека того времени, и несомненно, святого Андрея, входили "Богословие" Иоанна Дамаскина, "Шестоднев" Иоанна Экзарха, "Палея толковая" и другие творения православных писателей и отцов Церкви.
В 1408 году, как сообщает летопись, преподобный Андрей и Даниил расписывают Успенский собор во Владимире. Под этим годом летописи указывают: "Того же лета мая 25-го начата бысть расписываться великая и соборная церковь Пречистая володимирская повелением великаго князя, а мастеры Данило-иконник да Андрей Рублев".
В коротком летописном сообщении обращает на себя внимание указание даты начала росписи. Это исключительный случай. Очевидно, росписи придавалось огромное значение, что объясняется ожиданием приезда из Константинополя нового митрополита, которым после смерти Киприана в 1406 году стал Фотий (в 1409 г.).
Владимир продолжал считаться городом-резиденцией митрополита, а городской собор соответственно являлся кафедральным собором. Поэтому митрополичий собор должен был обладать росписями, достойными высокого посланца Константинопольской Церкви, и показывать не меньшее достоинство Русской Церкви. Иконописцы, таким образом, осуществляли своего рода "представительскую миссию", причём задача их была очень трудной, если учесть исключительно высокие требования Греческой Церкви того времени к церковному искусству, требования, в первую очередь, духовного свидетельства истины в искусстве, а отсюда и его качества. К тому же ожидаемый митрополит сам по себе был, без сомнения, хороший знаток и ценитель церковного искусства, что следует из его константинопольского воспитания.
Высокая миссия была доверена Даниилу Чёрному и преподобному Андрею, который упоминается вторым, как младший. Иконописцы достойно выполнили возложенное на них послушание.
В 1408 году инок Андрей впервые упоминается вместе со своим "сопостником Даниилом Черным", также ведшим высокую духовную жизнь. С этого года мы знаем о тесной духовной связи двух иконописцев-подвижников, продолжавшейся до самой их смерти, около двадцати лет. Красноречивые, хотя и краткие свидетельства о духе Христовой любви, соединявшей их, показывают высочайший образец этой любви, подобной тому, что мы встречаем в сказаниях о древних подвижниках христианского Востока. Предание о тесных духовных узах святого Андрея и Даниила бережно сохранялось на протяжении XV века, оно было написано святым Иосифом Волоцким со слов бывшего игумена Троице-Сергиева монастыря Спиридона.
Приведём широко известный текст: "Поведаше же нам и се честный он царь Спиридон… чуднии они пресловущии иконописцы Даниил и ученик его Андрей… толику добродетель имуще и толико потщение о постничестве и о иноческом жительстве, оноже им Божественныя благодати сподобиться и толико в Божественную любовь предуспети, яко никогдаже от земных упражнятися, но всегда ум и мысль возносити к невещественному и Божественному свету, чувственное же око всегда возводити ко еже от вещных веков написанным образом Владыки Христа и Пречистыя Его Матере и всех святых. Яко и на самый праздник Светлого Воскресения, на седалищах седяща, и пред собою имуща всечестныя и божественныя иконы, и на тех неуклонно зряща, божественныя радости и светлости исполняхуся. И не точию на той день тако творяху, но и в прочая дни, егда живописательству не прилежаху. Сего ради Владыка Христос тех прослави и в конечный час смертный: прежде убо преставися Андрей, потом же разболеся и спостник его Даниил и, в конечном издхновении сый, виде своего спостника Андрея в мнозе славе и с радостию призывающа его в вечное оное и бесконечное блаженство".
Приведённое краткое сказание святого Иосифа доносит до нас удивительно светлый образ двух подвижников-художников, истинных иноков и аскетов. Они "предуспели" в Божественной любви, которая открылась им и привлекла их к себе. Стяжанием великой Божественной благодати преподобный Иосиф объясняет их полный уход от всякого земного попечения, "яко никогдаже о земных упражнятися". Выше уже говорилось об их подлинно исихастском опыте. Святой Иосиф кратко излагал их опыт отношения к иконописи, который является подлинно духовным опытом, научающим нас правильному восприятию образа. Созерцание икон для них является праздником, исполняющим сердце "божественной радостью и светлостью", поскольку возводит ум "от вещественных веков", то есть от материального, огрубленного, недвижимого подражания к невещественному, источающему жизнь мира Первообразу. Отсюда и особое значение иконы как свидетельства об истине, отсюда и особо проникновенное отношение к каждому движению кисти.
"Сего ради", то есть ради столь высокого и столь духовного образа жизни, "Владыка Христос тех прослави и в конечный час смертный". Уже после кончины святого Андрея его "сопостник" Даниил, не разлучавшийся с ним в сердце своём и по смерти, умирая, получает откровение о прославлении своего духовного брата в Царствии Небесном: "виде… Андрея во мнозе славе и с радостию призывающа его в вечное оное и бесконечное блаженство". Это особенно важное свидетельство приводится также в несколько иной редакции в житии святого Никона Радонежского, составленном Пахомием Логофетом: "Егда бо хотяше Даниил телесного союза отрешитися, абие видит возлюбленного ему Андреа, в радости призывающа его. Он же, яко виде его, желаше зело, радости исполнися; братиям престоящим поведа им сопостника своего пришествие и абие предаси дух…".
Таким образом, мы имеем два указания о смертной славе святого Андрея. Младший в земной жизни, он указывается старшим в духовном мире и как бы принимает душу праведного Даниила при её разлучении с телом. Местом вечного упокоения обоих подвижников стал Спасо-Андроников монастырь.
На протяжении XIV–XVII веков память обоих иконописцев, в первую очередь святого Андрея, была окружена глубоким почитанием. В середине XVI века Стоглавый собор возвёл его во всеобщий образец, предписав писать образ Святой Троицы, как писал Андрей Рублёв и "пресловущие греческие живописцы". Таким образом, святой Андрей поставлен в один уровень с теми "пресловущими", хотя в подавляющем большинстве безвестными византийскими художниками, которые выработали православный канон иконописи. Можно также думать, что идеальный образ иконописца, начертанный в 43-й главе Стоглава и широко распространившийся через иконописные подлинники, в немалой степени вдохновлён преданием о святом Андрее, хорошо известном отцам Собора.
Свидетельство о духовном признании святости преподобного Андрея находим в Строгановском иконописном подлиннике (кон. XVI в.). Этот подлинник был составлен, по-видимому, в среде придворных иконописцев и пользовался самым широким влиянием и авторитетом. Подлинник сообщает: "Преподобный Андрей Радонежский, иконописец, прозванием Рублёв, многая святые иконы написал, все чудотворные, а прежде живяше в послушании у преподобного отца Никона Радонежского. Он повеле при себе образ написати Пресвятыя Троицы, в похвалу отцу своему, святому Сергию чудотворцу…". Здесь святой Андрей именуется преподобным (как и Даниил), все его иконы признаются особо благодатными, указывается на его принадлежность к духовной традиции святых Сергия и Никона. Имя святого Андрея (вместе с Даниилом) встречается и в древних месяцесловах.
Место их погребения помнили до конца XVII века. Согласно более позднему источнику, "святые их мощи погребены и почивают в том Андрониковым монастыре под старою колокольнею, которая в недавнем времени разорена и место сравнено с землею, яко ходити по ней людям всяким и нечистым, и тем самым предадеся забвению (память) о тех их святых мощах". Старая колокольня находилась, как предполагают, к северо-западу от западной стороны Спасского собора. Для уточнения её местонахождения необходимы археологические изыскания.
На миниатюрах рукописей XVI века святой Андрей изображается с нимбом (Остермановский летописец, лицевое житие святого Сергия). Приводимые источники удостоверяют, что в XV–XVII веках никто не сомневался в святости Андрея Рублёва, как и в высокой праведности Даниила.
Согласно традиции, в Троице-Сергиевом монастыре память преподобного Андрея совершалась 4 июля, в день памяти святого Андрея Критского.
XVIII–XIX века были временем забвения многих православных традиций и, в частности, канонического иконописания. Известность святого Андрея стала возвращаться лишь с начала двадцатого века, когда пробудился интерес к традициям православного иконописания. На протяжении этого столетия она чрезвычайно возросла. По явному Промыслу Божию, именно в двадцатом веке "Святая Троица" преподобного Андрея, а также и другие его произведения приобрели значение свидетельства истины православия перед лицом всего мира.
Память святого преподобного Андрея Рублёва совершается 4/17 июля.
Святые воины
Святые преоподобные воины Александр Пересвет и Андрей Ослабя (XIV в.)
Куликовская битва и святые Пересвет и Ослябя
Победа на Куликовом поле стала одной из самых значимых в истории России, и исследователи по праву называют эту дату днём образования нашего государства. Именно здесь произошло объединение русских княжеств и других народов вокруг Москвы для защиты от общего врага. Готовилась эта победа задолго до 1380 года. В 1370 году преподобный Сергий Радонежский, один из главных духовных авторитетов Московской Руси, благословил своего племянника Феодора основать монастырь на реке Москве в месте, прозываемом Симоново. Сам преподобный Сергий срубил первый храм на этом месте и освятил его пророчески в честь Рождества Пресвятой Богородицы. Именно Феодору Симоновскому надлежало стать в эти кризисные годы духовником великокняжеской четы: Димитрия Иоанновича и Евдокии Димитриевны.
Накануне битвы по совету духовника великий князь Димитрий отправился в Троицкий монастырь за благословением к преподобному Сергию. Здесь преподобный утешил великого князя и в залог будущей победы вручил ему двух троицких иноков: схимонаха Александра Пересвета и схимонаха Андрея Ослябю, в прошлом брянских бояр и известных богатырей.
Именно Александру Пересвету выпала честь начинать битву, сразившись с непобедимым Мурзой Челубеем, представителем древней школы единоборств "бонч-бо". Челубей выиграл триста поединков, но с духовным богатырём он справиться не смог. После битвы по повелению великого князя и по благословению преподобного Сергия тела схимонахов Александра Пересвета и Андрея Осляби были принесены в Старое Симонове и погребены возле храма Рождества Пресвятой Богородицы, где, по преданию, были похоронены и московские князья и бояре, погибшие в битве.
После кончины великого князя Димитрия храм посещала его вдова, в монашестве Евфросиния, которая впоследствии из-за дальнего расположения храма построила церковь Рождества Богородицы в Кремле. В 1509 году на месте деревянного храма строится каменный, сохранившийся доныне. В XVIII–XIX веках к четверику храма пристраивается трапезная часть, и место погребения героев Куликовской битвы Пересвета и Осляби оказывается в самом храме. В конце XIX века по проекту архитектора Тона пристраивается колокольня по мотивам колокольни Кремля.
Место погребения героев Куликовской битвы всегда особенно почиталось гражданами России, и особенно её правителями. Существуют свидетельства посещения могил Пересвета и Осляби великим князем Иоанном III, царём Иоанном Грозным и Феодором Алексеевичем. Императрица Екатерина II, после коронации посетившая Старое Симонове, выделила значительные средства на надгробную сень куликовских героев.
Большим событием для России стало пятисотлетие Куликовской битвы. К этому юбилею на могиле героев была создана сень каслинского литья и состоялось августейшее паломничество к месту погребения святых воинов Пересвета и Осляби.
Особенно подробный протокол сохранился о посещении храма императором Николаем II с супругой в сопровождении московского губернатора великого князя Сергея Александровича и его супруги Елизаветы Фёдоровны в 1900 году.
Александр Пересвет и Андрей Ослябя были признаны покровителями Военно-морского флота России. К юбилею Военно-морским ведомством была подарена к месту погребения героев большая платиновая лампада. Два крейсера России носили имена "Пересвет" и "Ослябя". Оба они участвовали во многих сражениях.
Святые воины Пересвет и Ослябя
О светло светлая благословенная земля Русская! Многими красотами удивлена и изукрашена ты и всего исполнена еси. Здесь святые обители церковные и города великие, хоромы величественные и озёра хрустальные, дубравы высокие и реки многоводные и тихие, исполненные рыб великих и малых, села красные и поля чистые!
И одно из таких полей, зовомое Куликовым, стало на исходе XIV столетия после драматических событий и обильно пролитой русской крови первым полем славы на все времена. Более же всего величается Отечество наше великим сонмом людей Божиих, соработавших Христу на ниве богоугодной жизни, сынами света духовного. Здесь святители святые и князи благоверные, блаженные юродивые и праведные миряне, преподобные воздержники и мученики бесстрашные, и даже монахи-воины, соединившие в своём житии последние два подвига воедино, став преподобномучениками. Имена их светятся на скрижалях родной истории ярко, подобно двум неугасимым лампадам над их священными гробами: это Александр (Пересвет) и Андрей (Ослябя). Для них уже загорелся и невечереющий день в вечном царствии Христовом.
И тут, на поле на Куликовом, свершился их последний подвиг, к которому они шли всю свою жизнь. Оба они происходили из знатного рода бояр Брянского княжества. О Пересвете говорится в самом древнем литературном памятнике – "Задонщине" – вполне определённо, что он был "бряньский боярин". Об Ослябе мы узнаём только из "Сказания о Мамаевом побоище" – о том, что он был любутским боярином (г. Любутск территориально входил в Брянское княжество). Существует предположение, что он также был родом из Брянска; в одном месте даже сказано об обоих: "брянские бояре". С детских лет трудясь и молясь, они проходили суровую школу мужества. Будущие избранники воспитывались в благочестии как воины Царя Небесного и воины царя земного, призванные защищать Родину и веру Отеческую.
Долго ль или не так уж чтоб очень было их странствие по бушующему житейскому морю – нам то неведомо. В давние времена люди жили гораздо проще и чище и не думали, как сделать себе имя, оставив подробности своей жизни. Доподлинно же о святых монахах-воинах можно сказать с некоторыми подробностями и вкраплением редких фактов очень кратко: рождение – воспитание – служба – монашество – битва – смерть и венец всего: рождение в жизнь вечную – спасение души и ожидание воскресения во Царствии любви, света и правды, чтобы вместе с Господом быть.
Пройдя положенное житейское поприще, обременённое ранами душевными и телесными, два брата решили спасать свои души, избрав путь иноческий.
Существует предание, согласно которому Александр (Пересвет) принял монашеский постриг в ростовском Борисоглебском монастыре, что на реке Устье среди величавой красоты сосновых боров. Обитель была основана по благословению Сергия Радонежского в 1363 году.
Впоследствии эти два воина оказались в обители Живоначальной Троицы. Стоит только догадываться, как Пересвет и Ослябя перешли в Троице-Сергиев монастырь. Ясно достоверно только то, что когда князь Дмитрий (будущий Донской) в 1380 году приехал за благословением на битву к преподобному Сергию, они были уже его послушниками. И самое главное: это всё было промыслительно и не случайно.
Великое испытание выпало на долю русского народа в тринадцатом – четырнадцатом веках. Грозной тучей надвинулись полки ордынские. Было же татей и разбойников несметное количество. Множайшие и страшнейшие потери понесла земля родная под ярмом иноплеменным, "языком незнаемым". На Руси же тогда царствовала междоусобица…
"Попущением Божиим за грехи наши и по наваждению диавольскому" поднялся с восточной стороны богомерзкий Мамай со своими клевретами, нечестивец и иконоборец, злой христианский укоритель.
Устроил он соглашение с Литвою и прочими душегубцами; собрал не одну, а целых девять орд да три царства, а князей с ним семьдесят три, да прибыли два алпаута (алпаут – вельможа, феодал) великих с двумя своими отрядами. Были с ним крамольники черкасы, ясы, буртасы и даже "братья" по вере католики-фряги.
В те времена витал в воздухе миф о непобедимости ордынских воинов. Ходили слухи о том, что одолеть их в честном бою невозможно, ибо будто бы они владеют некоей мистической силою. И чтобы превозмочь их коварство, одних физических данных было недостаточно. Нужна была великая сила духа, нужна была помощь свыше. Поэтому усердный молитвенник перед Господом Сергий богоносный, узнав волю Божию, решился послать на битву духоносных монахов. Нужно было воодушевить русское воинство.