С божией и врачебной помощью
Воспоминания главного врача Галины Николаевны
* * *
Многое происходит в нашей больнице, в первую очередь в моей профессиональной деятельности, по благословению владыки Никона. Когда-то эта больница была освящена с иконой Иверской Божией Матери. Сейчас эта икона хранится в отделении реанимации, там, где особенно нужна духовная поддержка. И действительно, там работают настоящие верующие люди. Встреча с батюшкой состоялась тоже по благословению владыки, и мы сразу же почувствовали, насколько этот человек дорог ему. Помню, как владыка сказал: "Это человек действительно святой жизни. И если бы люди знали о том, кто здесь сейчас находится, то очередь бы сюда была от Задонского монастыря". Но поскольку в больнице, прежде всего учитываются состояние больного, его физические немощи, то мы не могли, к сожалению, обременять батюшку общением с людьми и с нашими сотрудниками. Батюшка вбирал в себя и горе, и страдания, и переживания, молился, и это, конечно, сил ему не прибавляло. Многие люди чувствовали благодать, как только переступали порог палаты. И сейчас, когда батюшки уже нет, вспоминаешь его неизменное смирение, постоянную благожелательность к каждому входящему, его желание утешить словом и молитвой.
Мне приходилось разговаривать с Юрием Павловичем, лечащим врачом батюшки, не только о том, как протекает заболевание, но и о необходимости проведения разных консультаций, поставки медицинских препаратов из федерального центра, из Москвы. Все, что необходимо было сделать, было сделано руками хирурга. Юрий Павлович – весьма уважаемый в медицинском мире высококвалифицированный врач, много лет трудившийся у операционного стола, однозначно, ни минуты не колеблясь, сказал, что впервые видит, чтобы такое заболевание, как у батюшки, разрешилось за сутки. Помню его слова, произнесенные без малейших сомнений: "Так не бывает, чтобы такое заболевание разрешилось за сутки. Как хирург, работающий больше двадцати лет, исходя из общих теоретических знаний и своего практического опыта, могу сказать, что такого в медицине не бывает. Его вымолили". Он несколько раз повторял эту фразу.: Надо заметить, что этот врач делает только первые шаги в храм, и по молитвам владыки и батюшки уже это правильно понимает. Позже Юрий Павлович говорил, что в 2007 году, во время лечения батюшки, в нашем отделении произошло много светлого. И те, кто работал в нашем отделении, отмечали, что, когда батюшка был с нами, как-то легко работалось, получались отличные результаты.
Потом мы приезжали в дом, где жил батюшка в последнее время. Были у него и незадолго до кончины, и могу уверенно сказать, что такое не забывается. Мы видели его мирный дух и проявление великодушия к нам. Видели его смирение. Когда мы спрашивали, как он себя чувствует, батюшка нас благодарил, просил, чтобы Господь наставил нас и помог в нашей работе, говорил, что молится о нас. О себе в последнее время ничего не говорил. Я не помню ни одной жалобы, ни ропота. И мы, врачи, понимали, что Господь лучше знает, кому что нужно.
Я чувствовала, что вместе с батюшкой и благодать пришла в нашу больницу. Я с благодарностью думала, что владыка в очередной раз позаботился о нас, о нашем спасении, благословив нам батюшку. Сложные ситуации неизбежны в нашей работе, и посещение батюшкой нашей больницы не только оживило в нас какие-то глубоко скрытые духовные силы, но и позволило нам в трудные моменты обращаться с молитвой не только ко владыке, но теперь и к нашему батюшке – иеросхимонаху Алексию. Помолись, батюшка, и о нас.
"Произошло чудо. Его вымолили"
Воспоминания Юрия Павловича (лечащего врача)
* * *
Батюшка поступил к нам в отделение в конце марта.
Я осмотрел его в приемном покое. Он находился в крайне тяжелом состоянии: давление было очень низкое, тахикардия, сильные боли в животе. Мы госпитализировали его в реанимационное отделение, чтобы за несколько часов подготовить к оперативному лечению. Буквально через два-три часа с момента поступления мы уже готовили его к операции. При вводе наркоза у батюшки наблюдалась клиническая смерть: состояние резко ухудшилось, давление почти не определялось, пульс был более ста восьмидесяти ударов в минуту. Усилиями докторов состояние было немножко стабилизировано; разрезали живот, сделали лапартомию. В течение операции у батюшки обнаружился рак селезеночного узла толстой кишки. При этом заболевании, по всем медицинским канонам, показано проведение операции, которая может спасти жизнь. По методике лечения таких больных, через двадцать четыре часа после перфорации, необходимо проводить санационную лапартомию. Живот во время первой операции зашивается в бантики, с той целью, чтобы опять санировать брюшную полость для купирования прогрессирующего перитонита. И только после этого можно зашивать живот с надеждой на выздоровление. Каждая болезнь или проявление болезни четко вытекает из предыдущего состояния. Ну, не бывает чудес в медицине! А вот здесь я, оказывается, столкнулся с чудом. Заметим, что батюшке шел уже семьдесят восьмой год! Поступил он в крайне тяжелом состоянии. В этих ситуациях, к сожалению, люди умирают. Поступил при наличии развернутого обостренного синдрома полиорганной недостаточности. Сосудистая система не работала; дыхательная система – одно название, только поверхностное дыхание; выделительная система работала плохо. Но главное, спустя сутки
он был еще жив. У него нормализовалось артериальное давление. Но само чудо ждало меня в операционной, когда я снял у него швы с живота. При такой ситуации, в которой проходила первая операция, мне пришлось бы (я знаю из своего опыта) четыре-пять раз мыть живот. Но оказалось, что повторная операция была не нужна, ее можно было даже не делать?!! Я только снял швы, посмотрел и увидел, что у батюшки абсолютно чистый живот. На всякий случай помыли и благополучно зашили под наркозом. Батюшка в это время, естественно, не дышал. Я только помню, что в это время приходили и владыка, и другие верующие люди и молились, молились… Ни в коем случае не скажу, что я смог сделать это за одну лапартомию, такого не бывает. Что-то произошло там в этот момент. В дальнейшем он у нас потихонечку выздоравливал.
Примерно через месяц его выписали. Затем он пожелал для укрепления некоторое время побыть в Задонском мужском монастыре. Я приезжал на осмотр: опухоль в животе у него, конечно же, осталась. И, чтобы продлить ему жизнь, необходима была повторная операция по удалению опухоли и закрытию бластомы. В мае 2007 года мы снова положили его в отделение и прооперировали. Для него это было достаточно объемное оперативное вмешательство – для такого возраста и при такой патологии. Однако он очень неплохо его перенес. Выздоровел. Все, слава Богу, у нас получилось, все было не зря. После операций батюшка прожил еще больше двух лет.
Я его постоянно навещал, следил за его состоянием здоровья. Был у него за несколько дней до его смерти. Потихонечку состояние его ухудшалось. Было понятно, что он умирает.
Мои личные впечатления о батюшке такие. Чрезвычайно чистый и чрезвычайно добрый человек. У меня сложилось впечатление, что он постоянно находился в диалоге с Богом. Ни о чем другом не размышлял, а постоянно думал только о Боге. Человек он очень терпеливый. Я никогда не видел никаких капризов; он мне не доставлял ни малейшего неудобства, несмотря на то что он находился под самым высоким покровительством. С батюшкой было очень приятно общаться. Он был в какой-то степени даже наивный, как ребенок. Восемьдесят лет, а никаких потаенных мыслей у него не было. О людях, вообще, плохо не думал. Всех встречал: "Миленький! Дорогой!" Очень радовался, когда меня о чем-то спрашивал, а я ему говорил: "Все будет отлично, с Божией помощью". Когда я так отвечал, он был просто в восторге. Уезжая от него, я все время чувствовал, что прикасался к чему-то неземному, такому, чего в обычной жизни раньше не встречал. Духовно величественный. Все он знал, хотя и пытались от него скрывать. Все понимал. Он просто смиренно ждал нашего слова: или владыки, или моего. Чтоб сказали: "Да. Рак".
Сестры приходили ставить капельницу, сделать укол, а воспринимали это не как обязанность по работе, а как прикосновение, действительно, к чему-то святому. Некоторые даже спрашивали: "Можно ли благословение взять?" Думаю, что они укреплялись его силой, ведь он молился за них. И до сих пор молится.
Воспоминание того, как батюшка в последний раз уходил из больницы, осталось у меня навсегда. Он шел такой красивый, величественный. Для него это не характерно, но тогда он так шел. Уходил от нас. Я всегда с благоговением буду его помнить. Спасибо тебе, батюшка!
Молитвенник на небесах
Воспоминания Анны Карасиковой (г. Липецк)
* * *
У батюшки мы бывали часто – и в радости, и в горе.
Низкий поклон и благодарность ему за утешение, поддержку и радость, которые всегда от него получали. Его любви, великодушию не было предела, потому что это была божественная Любовь, не вмещающаяся в рамках земного мира. Немало житейских, бытовых проблем
разрешилось у нас по молитвам батюшки. Свет, который он излучал, чистый, мирный дух, который от него шел – касались и нас. Уезжали мы от него всегда как из духовной лечебницы: спокойные, умиротворенные, благостные. Как жаль, что батюшка так мало с нами побыл. И утешает то, что у нас появился еще один молитвенник на небесах. Прости нас за все, батюшка! Помолись за нас!
Советы батюшки
Воспоминания раба Божия…
* * *
У батюшки был дар молитвы. Однажды я приехал к отцу Мардарию со своим братом, у которого была травма головы. Как-то он возвращался с работы и на него напали бандиты: обокрали, проломили череп. Он долго лежал в больнице. Сильно болела голова, и брат очень скорбел. Просил молитв за него. Батюшка потрогал голову брата и сказал: "Все будет хорошо". По молитвам старца, мой брат выздоровел.
Есть такое мнение, что исихасты, молитвенники, живущие высоко в горах, плохие духовники, потому что у них нет опыта исповеди. Отец Мардарий почти сорок лет прожил отшельником в горах, и хотя не имел многочисленных духовных чад, но был прекрасным духовником. Я общался со многими священниками. Каждый духовник, как чудесный цветок: по-своему благоухающий, по-своему красивый. Старцы наши, как Божий нектароносные цветы. Другое дело, как мы к этому цветку относимся: вдыхаем ли его ароматы, любуемся ли его красотой, ухаживаем ли за ним. То есть слушаем ли советы старца, выполняем ли их? Плод от совета старца будет лишь тогда, когда человек будет жить по этим советам, выполнять все сказанное. Кто-то на Афоне спрашивал: "Почему старцы есть, но сокрыты?" Господь закрыл им уста, вот старцы и молчат. Потому что люди не выполняют, не
слушают их советов. И иногда нам нужно "палкой погрозить" для духовного наставления. Потому-то слова старцев и молитвы бывают не действительны, когда человек поступает по своей воле. Но если выполнять советы старцев, в том числе и отца Мардария, то это будет спасительно. Их устами говорит Господь. Старец – он как пророк. И отец Мардарий был такой, потому-то он и ныне жив. Это может подтвердить каждый, попросивший с верой его молитв и заступничества.
Батюшка был милосердный. Смиренный. У него зла не было ни на кого. Только любовь…
Мое исцеление
Воспоминания рабы Божьей Татьяны
* * *
Батюшка мне очень помог. Здоровье у меня неважное. Мне было очень тяжело. И на душе было скверно. Чувствовала себя очень слабой. А когда пришла к батюшке, то все как рукой сняло. Ушла от него без боли и с легкостью в сердце. Когда умер мой муж, я опять заболела. А нужно и дрова колоть, и по хозяйству управляться. У меня так болела спина, что не могла пошевелиться. Еле добралась до старца. Он посадил меня на кровать и "ушел" в себя. Думаю, наверное, он молился обо мне. Потом перекрестил мне спину. И все. Мы с ним поговорили немножко, и я ушла. Пришла домой и только там почувствовала, что спина-то у меня не болит, какую бы тяжелую работу я ни делала. Еще заметила, что, как приду к батюшке, посижу на его кроватке, так у меня все и проходит. И неделю точно ничего не болит. Сейчас, когда батюшки не стало, тоже стараюсь прийти, посидеть у него на кровати, помолиться в его келье. Он всегда всех приглашал посидеть на своей кроваточке. Говорил: "Садись ко мне на кроваточку".
А как он духовно мне помогал, этого даже не пересказать! Так укреплял. Время-то ныне лукавое, тяжелое.
А он скажет два-три слова, и все отходит. А то бывает на душе какое-то смущение, раздвоение, тяжесть какая-то, не знаешь, что и делать, что предпринять. А батюшка всегда укрепит, утешит. Он и сейчас невидимо с нами. Всегда к нему обращаюсь и благодарю Бога, что встретилась с ним на своем жизненном пути.
Начать с "генеральной" исповеди
Воспоминания рабы Божьей Людмилы (г. Саранск)
* * *
К отцу Алексию я приехала в Абхазию со стульчиком, так как не могла ходить. Пришла к батюшке, он меня принял приветливо. Сколько вопросов ему ни задавала, на все отвечал. Спрашиваю: "Батюшка, можно мне в море купаться? У меня же спина болит, нога не ходит". "Можно, можно. Соленая вода полезная". "Батюшка, а я вылечусь?" "Вылечишься". "Батюшка, что мне делать? Я всех врачей прошла…" Он мне сказал, что нужно пройти "генеральную" исповедь с семилетнего возраста у любого батюшки (всем больным батюшка благословлял начинать лечение с "генеральной" исповеди, вспоминая весь жизненный путь с семилетнего возраста). "А можно ли ходить на копие?" "Можно". По благословению батюшки, я стала лечиться копием у отца Феофана в Саранске. Вся была в синяках, но через некоторое время все прошло, стульчик оставила. Стала ходить благодаря благословению и молитвам старца Алексия.
Он видел больше нас
Рассказ матушки (г. Гудаута)
* * *
Отец Мардарий был такой простой, доступный.
Про медведей любил рассказывать. Рассказывал, что у него там "друзья" были. Я думала, что монахи приходили. А оказалось, нет – медведи. Он их кормил. Бывало, говорит, келью лапой потревожит, значит, есть просит.
И особенных скорбей не было. Он так говорил. Мне он рассказывал всегда только светлое, радостное.
Отец Мардарий был настоящий духовник. В этом для меня нет сомнений. Потому что имел в себе Любовь. С ним был Христос. Все, что он ни говорил во время наших встреч, все было духовное. Он сразу понимал человека. И в каждом видел образ Божий. Он не оценивал человека, но чувствовал его нужды, скорби. Сколько он своими добрыми советами распрей умиротворил! Его хотели назначить духовником Абхазии, но он уехал. И это было печально для всех. Он никогда не говорил лишних слов, только то, что необходимо тебе. Но мог сказать и "нет".
Говорил это с большой любовью и, как правило, когда это касалось каких-то серьезных вещей. С молитвой и большой внутренней болью. Он действительно вел своих духовных чад и всех, кого знал. Никогда не забывал человека, которого видел хоть один раз. А видел он, будучи незрячим, больше каждого из нас. Я была у батюшки и в Задонске. И он при мне повторял: "Слава Богу за все". Ему и в Задонске нравилось, но, конечно же, он всегда тосковал по пустыне.
С ясным умом и совершенной памятью
Из воспоминаний протоиерея Георгия (станица Кавказская)
* * *
Хочу рассказать случай, который поразил и удивил меня. Встреча с отцом Мардарием произошла, когда он только что спустился с гор в Ново-Михайловку близ Сухуми. Я туда ездил в паломническую поездку. После Нового Афона, Каман мы приехали в Ново-Михайловку на кладбище, чтобы поклониться мощам глинского старца отца Серафима (Романцова). Отец Феофил, сопровождавший меня в этой поездке, рассказал: "Здесь недалеко находится старец, кавказский пустынник, но всех паломников он принять не может. Если хочешь, могу провести тебя к нему, так как я в детстве исповедовался у него и его знаю".
И мы пошли. Келья, где он находился в то время, была простая, скромная, земляной пол. Печка топилась – влажный же климат. Отец Феофил даже не знал, что зрение у батюшки в ту пору было уже потеряно. Нас предупредили, чтобы долго мы не находились у него. Поэтому беседа была короткой. Старец нас духовно укрепил. И в конце я попросил: "Батюшка, помолитесь, пожалуйста, за мою маму, за матушку, за сестру..". И назвал пять имён. Попрощались. Проходит больше полугода. Первый раз мы были у него в октябре, а второй раз приехали уже в мае. Отец Мардарий говорит: "А я за вас молюсь". И назвал пять имён (матушка Александра, сестра Зинаида, Елена…). Представляете, он назвал все эти пять имён, за которые я попросил молиться. "Я и не думал, – вспоминает отец Георгий, что имена сохранятся у старца в памяти. Я даже в своём возрасте прошу, чтобы люди оставляли записочки, так как памяти своей не доверяю". Ведь та наша встреча длилась буквально три минуты.
Потом, мы встречались несколько раз, и он всегда говорил: "Я не забываю о вас, молюсь".
Также мне запомнилось, как отец Феофил во время той первой встречи спросил: "Восстановится ли монархия? Будет ли Царь в России?" А батюшка ответил: "Смотри, как было до революции. Вот рождается у царя Николая Второго первая дочка, вторая, третья, четвертая… Господь знал, что монархии не будет, и не давал наследника. А царь ждал наследника. И только по молитвам Серафима Саровского рождается царевич Алексий в утешение царю, но не для престола".
Вот так духовно, по-простому рассуждал батюшка.
И в последующие встречи он поражал меня своим ясным умом и совершенной памятью, которая была только у святых отцов. Я удивлялся, что он мог рассказать жития святых точно, подлинно. Батюшка много знал. Его многое интересовало. Он говорил: "Ты знаешь, вот "Добротолюбие", такой-то том, такая-то глава, вот там написано то-то, а вот этот святой говорил так-то и так-то"… А ведь в последние годы он потерял зрение и не мог читать, но в памяти у него всё отложилось. Конечно, всё это ему давал Господь.
Вспоминается ещё один эпизод. Поехали мы к батюшке в деревню. Там он жил одно время в заброшенном домике. Это было в Абхазии. У келейника спрашиваем:
– Батюшка здесь?
– Да, проходите, он там, на первом этаже живёт.
И представляете, отец Мардарий говорит "О, отец Георгий! Заходи, заходи!" Он узнал меня прямо с порога, хотя я еще слова не сказал. А он уже не мог видеть меня.
Однажды я приехал к нему исповедоваться. Поразило его благодатное состояние духа. Настолько он преображался, душа его светлела. Все молитвы перед исповедью он читал по памяти. Решение некоторых вопросов не брал на себя, а благословлял решать с владыкой.
Вот насколько он почитал иерархию, священноначалие! Ничего мирского не говорил, только всё по Евангелию и по советам святых отцов. Говорил о спасении, о молитве. Настолько просто и ясно мог сказать, что всё было понятно и доступно.